бокал — по швам,
весь пол в вине.
вино — во мне,
во мне — сплошная гниль,
она и на моих руках,
и вонь съедает стенки мозга,
чуть отравляя организм.
хотел тебя на расстоянии
в один шажок и с разрешением
касаться плеч и нежного лица,
в итоге получил бессмертность
снежных вьюг
и звон тиши на каждом миллиметре
недо-дома,
пере-стен.
ты снилась так,
как снится августу февраль,
и убивала всё живое там,
где вроде как давно погибли все.
псы злые, с пенистыми ртами,
умчались прочь,
ко мне,
сожрали кости быстро,
не моргнув.
и как же нежно-тошнотворно было знать,
что их нагнала ты,
лиловая принцесса с лилиями в волосах
и смехом, создающим сказку.
я рад погибнуть от твоей руки,
лежать на сгибе бледного локтя
и улыбаться в самые глаза,
чтоб отражаться в них вселенной
или хотя бы крошкой счастья,
что в форме солнечных лучей
переполняет каждый твой карман.
— бокал разбит. помочь убрать?
и нету шелковистых спин собак,
я жив, здоров, влюблён,
ты бабочкой порхаешь над полом,
подкидываешь рваные частицы пыли
и шепчешь где-то между звуков то,
что уловить способен только я.
закат съедает ровный ряд ресниц,
могу касаться плеч и кожи щёк.
ромашковые поцелуи в лоб,
плетение густых косичек
до десятого по счёту позвонка.
ты помнишь мой любимый цвет,
я помню все влюблённые в тебя цветы.
и мир прочесть отныне по слогам — наипростейшая задача,
выпавшая нам.