Сказка про трёх дураков

Всем, кто предпочитает слушание чтению,
по ссылке сказку можно прослушать в исполнении автора:
https://www.youtube.com/watch?v=rf24WuIlhdU

Сказка про трёх  дураков: дурака набитого, дурака с набатом и
дурака поддатого

Жили-были три брата. Что характерно, все трое - дураки. Но каждый был дурачиной со своим подвыподвертом, на другого непохожим.
Старший был дурак набитый, как в старину про таких сказывали: когда своего ума нет, завсегда побираться чужим приходится. Так сподручнее, да и привычнее. Но как ни ходи в люди да ни обтирайся среди чужих, а результат всегда один: всё невпопад, не в такт да не в лад. То тут ему бока пооббивают, то там рога пообломают, то здесь морду набьют, то там наподдадут. Всё одно: никакие шишки дураку не впрок – опять набитый бок, а опыта нет -как нет. Ну, что с дурака взять, если своего ума нет, а чужим как ни разживайся, всё не к месту да не ко времени приходится, если пользоваться не пригоден. Словом, дурак набитый…

Средний брат был не простым дураком, а со своим задним, как орех, крепким умом. А ещё был у него голосище громкий да набат старый, откуда взялся – никто не помнит. Но средний брат дюже любил этот старинный музыкальный инструмент - больше жизни. Возьмёт его в руки да бьёт без остановки: когда нужно и когда не нужно. Чаще, само собой, когда не нужно. А ведь оно раньше для чего в набат били? Чтобы оповестить, когда пожар случился, али какая иная беда: метель сильная, орда чужеземная. Били в набат, и весь люд созывался, да всем миром наваливался, чтобы беду-горе одолеть. Словом, набат – нужная и правильная вещь, если её с умом приспособить. А когда ты что-то больше жизни любишь, то самой жизни обычно не видишь и не слышишь. И бьёшь в набат не к месту да не ко времени. И тогда набат - громкий и напористый – только портит жизнь, а не спасает. Словом, шум, гам, тарарам – вот обычный фон, сопровождавший среднего брата. Стук, бряк, кавардак – только и разносится везде, куда бы ни пошёл, куда бы ни пришёл дурак с набатом: везде от него, как от чумного, шарахаются, потому как никто перекричать да переслушать его не может. Как начнёт разговоры вести да дела обсуждать дурак, так сразу же вступает, как набат, со своей вечной темой:
- Тра-та-та, тра-та-та,
Моя правда-правота
Самая лучшая-громкая,
Слушай меня всяк, не спорь со мной!
Конечно, кто ж будет спорить да перекрикивать, в набат бьющего, и все другие слова и мнения заглушающего? Дураков нет! Потому как никаких нервов у людей не хватит, чтобы такому что-то объяснять и доказывать. Вот и получалось, что дураку набат весь ум заглушил, всех знакомых отпугнул, только разброд и шатания в душе оставил.

Младший брат был дураком всегда поддатым. Почему? Потому что казалось дураку: не его ума это дело - размышлять о вечном и великом, а оно – это самое непознанное и трудно опознаваемое - так и лезло бедному дураку в голову. Он его – в дверь гонит, книжки разные читая да на ус мотая, а оно ветром в окно залетает да провоцирует на самые что ни на есть глубокомысленные думы.
И чтобы как-то справляться с этим вторжением во внутреннее пространство, младший дурачок всегда подшофе был, навеселе, с хмельком в голове да всякими шутками-прибаутками на языке. Словом, выпить дурак был не дурак. Чтобы от ума лишнего избавляться предпочитал пьяным быть и дураком прикидываться. Ибо когда внутри что-то несусветное жить спокойно не даёт, куда ж пойти, куда податься горемыке, как не в кабак, да за штофом горькой забыться и забыть неразрешимую задачу бытия в мире подлунном. Хотя бы на время возлияния. Вот так и принимал младший брат на грудь, искренне полагая, что чем меньше ума палата, тем легче нести по миру свои бренные телеса.

Так и жили-поживали, и добра не наживали три брата дурака-горемыки. Правда, горе у каждого было своё – особенное. У дурака набитого было горе без ума, у дурака с набатом горе в пол-ума, а у дурака поддатого горе от ума. И каждый со своим горем управиться сам не мог, потому как со стороны оно видней: как горю чужому помочь, а изнутри никогда не видать.

Сели как-то братья за стол да стали думу-думать, разговоры разговаривать:
- Не хочу больше битым быть и синяки на боках плодить! – сказал старший брат.
- Хочу, чтобы мой набат уважали, а меня обожали! – добавил средний брат.
- Хочу счастье несбыточное обрести, чтобы не было нужды поддать! – вставил свои пять копеек младший брат.
- Что же делать? – спросил старший.
- Куда податься? – продолжил средний.
- Как избавиться от горя горького, чтобы не пить горькую? – подлил масла в огонь младший.
- Нужно пойти поискать – добрых людей поспрошать! – выдал умную мысль старший.
- Добрых людей нет, хоть весь свет обойди – таких не найти! – пригорюнился средний брат.
- Но если сиднем сидеть, то ничего путного не высидишь: вот дом, вот порог, пойдём на все четыре стороны, глядишь, что и найдем! –предложил младший брат.
- Пойдём все втроём – так дорога веселей будет! – воспрял духом старший.
- Одно счастье на троих не разделишь: у каждого своя путь-дорожка должна быть! – возразил средний. 
- Что ж, давайте так: ты – старший пойдёшь налево, ты – средний – пойдешь направо, а я – прямо. И каждый найдёт то, что ему на роду написано. И Бог в помощь! – подвёл итог младший.

Так и сделали три брата-дурака: собрали по котомке с едой, вышли на порог, закрыли избу на замок, и каждый пошёл своей дорогой восвояси – опыта набираться, с горем расставаться, счастье искать. Старший - налево, средний - направо, а младший - прямо…

…Шёл старший - дурак набитый – шёл, одну деревню миновал, мимо второй прошёл, да в третью зашёл. Идёт по улице, по сторонам смотрит и сам думает:
- Где ж счастье, о котором младшенький дурачина всё талдычил, обитает? И какое оно, вообще, это счастье? Как выглядит и с чем его едят, это счастье мудрёное? И как искать счастье, если никто не объяснил: какое оно?
На этой мысли видит он молодку: высока, кровь с молоком, павой плывёт – на коромысле вёдра с водой из колодца несёт. Загляделся дурак на молодку, глаза выпучил, рот раскрыл – стоит посреди дороги, как вкопанный, глядит – дурак дураком. Молодка меж тем приблизилась, окинула взглядом да слово молвила:
- А что й ты, мил человек, посреди дороги столбом стоишь, добрым людям пройти не даёшь? Если дорогу забыл, али приключилось чего, может направление укажу да советом помогу?
Старший дурак отмер, да и отвечает:
- Ах, дева-молодица, от твоей красы в зобу дыханье спёрло, вся сила растерялась, куда шёл – забыл, что знал – не помню. Вот как ты меня озадачила!
Окинула повторно критическим взглядом молодка мужика, перед ней представшего: что ж, высок, косая сажень в плечах, лицо правда особым умом и сообразительностью не блещет, но руки-ноги на месте, а это уже немало, есть куда приспособить, если с умом. Раскинула мозгами, да сказала ласково и по-доброму:
- Что ж, мил человек, слова твои да Богу в уши. Если я виновата в том, что ты стоишь столбом, мне бранить да ругать тебя не пристало, а нужно ответ держать. Коли подсобишь мне, да мои вёдра с водой до дома донести поможешь, то накормить тебя сумею, напоить смогу, баньку истоплю да спать уложу. Утро вечера мудренее, завтра вспомнишь куда и зачем шёл, да мне расскажешь.
Обрадовался дурак набитый такому предложению. Взял ретиво коромысло, да пошёл следом за молодкой. А она и правда сделала, как сказала: приютила путника непутёвого, накормила, напоила, баньку справила да спать уложила на чистых простынях в светлых сенях.
Утром, как петухи пропели, молодка взяла дурака в оборот круто, да к работам разным тяжёлым приспособила быстро: огород копать, дрова колоть, воду носить, избу мести, крышу скрести. И ни один, и ни два дня на это ушло. Пока всю тяжёлую работу, на него переложенную, дурак делал, молодка улыбалась да приговаривала ласково и с уважением:
- Ах, какой же ты тямущий да роботящий, счастье кому-то в дом привалит, коли такого мужа заимеет!
Дурак работу делает, а она его в узде держит и спуску не даёт, только нахваливать не перестает, да кормит досыта и поит не допьяна, чтобы лишнего дурака не валял. Долго ли коротко ли, а пожил так дурак при молодке с полгодика, втянулся в работу, да и привык, решив, что всё у него не хуже других. И женился он на ней, и так наладилась жизнь у старшего брата - дурака набитого - к добрым рукам прибранного. Поскольку своим умом жить он не умел, то стал жить жениным умом: всё, что она ему наказывала – с чувством, с тактом, с расстановкой – то он исполнял без пререканий да с усердием.
Так и жили они – душа в душу: жена голова, а он шея. Что она надумает, то он выполняет беспрекословно. А она нахваливать его не устаёт, а дураку большего и не нужно - слушает и млеет. Когда же на отсебятину дурака потянет, всяко ж бывает, иногда мужику и взбрыкнуть охота, - молодка прикрикнет да притопнет, да кулачком его в бок ткнёт, и сразу вспоминает дурак своё прошлое набитое. И быстро возвращается на путь истинный, доброй женой намеченный. Так, в конце концов, был дурак набитый, а стал придурок при умной жене уважаемый, одно слово, своё счастье нашёл, хоть и не знал какое оно. 

Шёл средний дурак – шёл, один город миновал, мимо второго прошёл, да в третий – самый белокаменный да с высокими крепостными стенами зашёл.  Идёт по улицам мощёным, глядит удивлённо на дома добротные, палаты каменные, храмы с золотыми куполами высокие - диву даётся. Дошёл до центрального места – столбового. Там майдан круглый, а на нём - ярмарка шумная, говорливая, многолюдная. Толпа народу: все куда-то идут, что-то продают, кричат, к своим товарам покупателей привлекают. Такой шум-гам стоит, какого средний брат никогда не слыхивал, окромя как от себя да своего набата. Поток человечий туда-сюда вокруг дурака течёт, как речка быстроходная, каждый стремится по своему делу важному да нужному. Никто на дурака внимания не обращает, совсем потерялся средний брат: оно и немудрено, когда у каждого вокруг свой громкий голос, своя цель да своё средство имеется. Постоял так дурак, послушал: чего народ кричит, что и как продает, да и решил: раз у него ничего, окромя набата, нет, то нужно свой товар наилучшим образом представить да задорого продать.
Встал посередине дороги, стал бить в набат да, как оглашенный, орать:
- Кому набат громкий!
Инструмент справный!
При пожаре вещь нужная!
Против врага насущная!
Налетай – покупай!
Набат забирай!
Продаётся дорого!
Вместе с набатчиком!
… Идут мимо дурака с набатом люди: мужички в усы-бороды улыбаются, бабы удивляются, ребятишки от громкого голоса шарахаются. Тем временем князь местный на ярмарку пожаловал, чтобы своей дочери, любимой, пряников сладких да лент ярких для праздника прикупить. Услышал набат, подъехал поближе, смотрит на дурака с набатом и сам себе думает:
- Хорош детина, голос зычный, набат громкий. И правда, если какая беда не дай Боже случится, такой может за минуту весь город на уши поднять. Что ж, такой в хозяйстве может сгодиться.
Подумал и слово молвил дураку с набатом:
- Что ж, на твой товар есть купец. Я – местный князь. Пойдёшь ко мне служить дозорным?
- Что ж не пойти, пойду! А сколько жалованья дашь? – не растерялся дурак.
- Будешь мне верой правдой служить - не обижу! – ответил князь.
Так и порешили. И пошёл дурак с набатом в княжеские владения. И стал при князе дозорным. Ночью на башне стоит – весь город оглядывает да следит, чтобы ничего плохого не случилось. А днём отсыпается, да досыта отъедается.
Как договорено было, бил он в набат только, когда нужно было, а не как раньше: по своему разумению. Об этом князь его строго-настрого предупредил, мол, без пользы шуметь да голосить не моги. А коли без причины в набат забьёшь – на кол посажу, так что помни и зазря не буянь! Дурак хоть и дурак, а смекнул: при умном князе оно сподручнее, спокойнее, да сытнее будет. Лучше на казённых харчах молчать, чем на пустой желудок кричать. Случай же в набат постучать нужно ждать. И он точно представится, потому что никогда не бывает такого, чтобы всё хорошо и только ещё лучше. Беда нежданно всегда нагрянет, хотя её не ждёшь да привечать не хочешь.
Однажды стоял дурак с набатом, как обычно, в дозоре ночью на башне. Вдруг видит – будто красный петух вскинулся на окраине города, огонёк мелькнул. Понял дурак:  вот его время пришл-: нужно службу служить да свой хлеб отрабатывать. Ударил в набат, как никогда раньше, закричал на всю округу:
- Пожар! Пожар! Пожар!
Просыпайся млад и стар!
Хватай вёдра, бери воду!
Спасай город всем народом!
От такого шума-гама люд городской проснулся, всем миром воду стал таскать к горящему дому, да огонь тушить. И затушили пожар быстро так, что только один дом сгорел, а другим, рядом стоящим, урона не было. Князь погорельцам новый дом отстроить помог, а дозорному кошель с золотом отвалил, да всем наказал: уважать дозорного, как спасителя города.
Стал дурак с набатом ещё лучше жить, как сыр в масле кататься. Но службу свою нести не забывал – дурак дураком, а своё место знал верно и про князев наказ помнил хорошо: оно и понятно – никому на кол не охота.
Через какое-то время второй случай отличиться дураку представился. Как обычно, стоял дозорным ночью на башне да всматривался в темень непроглядную. Поскольку глаза имел он зоркие да слух чуткий, то, несмотря на ночное время, увидал да услыхал приближение вражеского войска. Снова стал бить в набат да кричать во всю глотку, что есть мочи:
- Враг идёт! Враг идёт!
Поднимись, честной народ!
Щит и меч поднимай!
За ворота выезжай!
Выходи на ратный подвиг!
Город стольный защищай!
От набата да крика дозорного быстро проснулась княжеская дружина, вооружилась, вышла за ворота города, которые тут же закрыли. И в ратном поле дал князь отпор вражескому войску пришлому. Не пустили чужих, спасли город, предотвратили разорение. Князь с победой вернулся, да от радости ещё больше приблизил к себе дурака с набатом, женив на своей дочери.
Так и стал жить средний брат: всегда накормлен, напоен, в княжеские покои уважаемым человеком вхожий, на мягкой постели да с молодой женой спать уложен. В конце концов, был дурак с набатом, а стал полудурок при звании «барабанных дел мастер» на князевой службе, одно слово, нашёл своё счастье.

Шёл младший брат – шёл, одну страну миновал, мимо второй прошёл. В третьей решил счастья попытать. А поскольку ничего окромя поддать да языком почесать, дурак не умел, то зашёл в первый попавшийся кабак, да стал рассказывать про разные разности: чего видел, о чём слышал, но больше что в голову взбредёт. А до такого народ везде дюже охочий, потому нашлись охотники и послушать, и налить, и угостить дурака. Так из одного кабака, да в другой, и слонялся дурак. Скоро слава о его россказнях до самого царя дошла. Любил царь тоже про всякое разное послушать. И пригласит он дурака к себе шутом гороховым – сказки на ночь рассказывать. Царю – потеха и развлеченье, а дураку вместо платы – новое чтенье да языков изученье. Ну и само собой – завсегда поднесут штоф сладкого заморского нектара, от которого улетал дурак в мечты запредельные и грёзы затейливые. Но, как ни хорошо жилось дураку у царя за пазухой, да наскучило ему: опять взыграла в нём жажда дальних странствий и тяга к путешествиям. И однажды утром, не прощаясь, вышел из царских палат дурак поддатый, напоследок пригубив нектара сладкого, и пошёл – куда глаза глядят: прямо да прямо.
И снова в пути младший брат, и снова - куда ни придёт - всё ему не тем местом кажется. Всё манит его куда-то дорога дальняя, да мечта заветная. Так шёл дурак давно не поддатый, а подшофе своей тоски по счастью несбыточному, да в самую Тьмутаракань зашёл, туда, куда раньше ни одного дурака нога не ступала.
Идёт дурак по Тьмутаракани – диву даётся: всё ему кажется чудесным, необычным, непривычным. Сначала шёл он по лесу с такими высокими деревьями, что верхушки закрывали небо голубое. Потом вдали увидал горы огромные с шапками белых снегов на вершинах, каких он раньше никогда не видывал. Вокруг него раскинулись луга привольные с мягкими травами да цветами яркими диковинными по пояс. Идёт, а под ногами бежит дорога да не простая, а самоцветами мощёная. Привела его дорога к озеру круглому да прозрачному, аки слеза младенца. Над озером стоит замок хрустальный и в озере том отражается. Через озеро мосток перекинут золотой, самоцветами инкрустированный. Идёт дурак, и с каждым шагом ему всё удивительнее и удивительнее, что даже поддать не хочется. А поддать-то ему давно было нечем и негде, потому как в Тьмутаракани, куда он забрался, не встречались ему трактиры да харчевни, где горькую подают. Впрочем, дураку так сладко от видов тьмутараканьих, что совсем он свою привычку к возлиянию позабыл, напрочь она из головы вылетела.
Перешёл младший брат озеро чудесное по мостку и оказался возле замка. Замок хрустальный окружён садом дивным. Постеснялся дурак в дверь ломится, подумал:
- Одному Богу ведомо: кто там обитает и как меня там встретят-приветят?
Решил сначала по саду походить да полюбопытствовать: что здесь, да как в этой Тьмутаракани дивной? Идёт по саду и видит деревья с плодами диковинными да незнакомыми, ветки от тяжести наклонились. Вдруг кажется дураку, будто деревья говорят ему человеческим голосом:
- Здравствуй, путник, будь здоров!
Протяни скорее руку,
И нарви с дерев плодов,
Облегчи нам тяжесть-муку.
По весне мы отцвели,
Летом плод мы принесли,
Собери с ветвей плоды,
Будь нам друг навеки ты.
Подумал дурак, что надо бы помочь, раз просят. С него не убудет, а доброе дело всегда радость душе приносит. К каждому дереву подошёл, каждое хорошенько потрусил, чтобы все плоды на землю попадали. Управился – на свою работу посмотрел – порадовался.
Присел под деревом, глядь, откуда ни возьмись, в саду стали появляться птицы волшебные с опереньем диковинным. Сами небольшого размера, зато хвосты длинные и разноцветные. Ходят по саду да лакомятся плодами, которые на траве лежат. Самая красивая и большая птица подошла к младшему брату, смотрит прямо в глаза да кивает, будто поклоны бьёт. И снова показалось дураку, будто птица говорит ему человеческим голосом:

- Путник из земель чужих
В сад диковинный проник
Всем помог – деревьям, птицам!
Станешь лучший ты жених
Нашей девице-хозяйке,
В честь твою – наш птичий стих…
Очнулся дурак от наваждения, подумал: послышалось, видать! Между тем солнце почти закатилось, да и умаялся дурак в саду. Потому, сидя под деревом, не заметил, как заснул.
И снится ему сон чудесный. Будто явилась перед ним дева красоты неземной да неописуемой и слово молвила:
- Здравствуй, добрый молодец! Добро пожаловать в страну мою волшебную, заветной мечтой да счастьем несбыточным благословлённую. За то, что помог ты моим деревьям от бремени сладкого избавиться и к новому урожаю подготовиться, и птиц моих длиннохвостых, которым нет возможности высоко подняться, накормил, моя тебе благодарность. Заходи смело в замок, ешь, пей, бери, что хочешь, живи, сколько твоей душе угодно, делай, что хочешь по своему разумению. В замке моём много вещиц диковинных, со всего света собранных, - любуйся да развлекайся. Есть у меня и библиотека богатая – книги разных времён и народов собраны – читать не перечить, изучать, всего не изучить. Но у тебя времени навалом, потому что здесь времени нет вовсе – на всё хватит, да ещё останется… Только знай, что будешь ты один одинёшенек, чудесами окружённый и помощью чудесной одаренный.
- А кого же мне благодарить да за кого Богу молиться? – спрашивает дурак деву дивную.
Улыбнулась дева-краса и отвечает:
- Ты же хочел найти счастье несбыточное, да мечту заветную? Ну так вот она я – Мечта твоя. Раз хотел ты меня найти, то нашёл. Только могу я к тебе лишь во сне являться, а наяву ты меня никогда не увидишь. Так что живи, да радуйся в моём замке хрустальном, а как вечер опускаться начнёт, приходи к озеру, зачерпни в кувшин прозрачно-кристальной воды, на студёных ключах настоянной, метельными снегами напоенной. Иди в покои, ложись, да выпей этой воды и засыпай сладко. И я буду приходить к тебе, и стану женой твоей возлюбленной. 
Сказала так и глаза потупила. Протянул к ней дурак руки, чтобы обнять да приласкать деву прекрасную, да и проснулся. Вокруг ни души, а солнце уже золотит верхушки заснеженных гор. Встал на ноги, да последовал указаниям девы, которая во сне к нему явилась.
Зашёл в замок, идёт от комнаты к комнате: кругом изысканная мебель, какой он вовек не видал. Всё красиво и удивительно. В огромном зале стол круглый стоит, на столе – яства изысканные. Подошёл дурак, сел за стол, стал всё пробовать. Ест и дивится вкусу необыкновенному – сроду такого дурак не ел, да не пил. И, что удивительнее всего, раньше ему всегда горькую пить хотелось, чтобы вкусить такого блаженства да забыться, а сейчас ест волшебные кушанья, пьёт волшебную амброзию, и только радость да счастье неземное в душе чувствует.
И стал в замке волшебном младший брат дурак жить-поживать, книги разные читать, вещицы диковинные изучать и каждый день что-то новое узнавать. И каждую ночь, как выпьет он озёрной чистой водицы, да ляжет почивать, являлась ему во сне дева-Мечта, хозяйка замка.
И жил так дурак долго – в блаженстве и благодати – поскольку время в замке остановилось на отметке счастья. Но однажды, блуждая по замку, в самом незаметном углу, обнаружил неприметную дверцу с навесным замком. Любопытство обуяло дурака, решил от отпереть дверь потайную. Ключа не нашёл, хотя весь замок сверху до низу перерыл. Весь день потратил, уж и ночь приблизилась. И решил он спросить у жены своей: где ключ и что за той дверью?
Как обычно, заснул дурак, пришла к нему Мечта заветная, жена красоты неописуемой, стала обнимать да ласковые речи говорить, а он к ней с расспросами:
- Скажи-ка мне, жена моя милая, Мечта моя сладкая! Что за дверцей потайной, ведущей в погреб скрывается, где ключ от неё спрятан? Хочу исследовать подвалы твоего замка – там я ещё не был ни разу.
Как услышала слова мужа дева, погрустнела и ответила:
- Милый мой, муж возлюбленный! Не ищи ключ от дверцы потайной, не спускайся в погреба старые, ибо всё, что имеешь – потеряешь, а ничего лучше не найдёшь!
- Почему? – удивляется дурак.
- Потому что Мечта всегда должна быть несбыточной, нет ей места в мире человеческом. Если спустишься ты в подземелье замка моего, то навсегда потеряешь меня, жену свою, и жизнь волшебную, и счастье блаженное.
Сказала, слезами горькими обливаясь, да исчезла вдруг. А дурак проснулся в холодном поту, с горьким привкусом прошлой жизни во рту. Целый день промаялся – думу думая: поверить словам жены, или поступить по-своему. Подумал-подумал дурак да надумал то, к чему был по жизни привычен: нужно поддать, чтобы проблему решить. В старой фляге оставался у него глоток горькой настойки из жизни прошлой. Принял дурак на грудь для храбрости, поддался искушению, пошёл к потайной дверце, да с ноги её выбил. Стал спускаться в погреба подземные. Чем ниже, спускается, тем всё темнее и темнее, и света всё меньше и меньше, и тайна всё глубже и глубже. Но наш дурак поддатый уж был, ему море по колено и горы по плечо, идёт дальше – всё вниз и вниз. И с каждым шагом спуск всё круче, а темь всё непрогляднее.
И обратно уже не повернуть, только вперёд и прямо… Сколько шёл дурак, уже и не помнил сам, казалось ему, что уже он – не он, а всё стало беспросветным горем. И жизнь его - только тьма-тьмущая, жуть-жутчайшая… И захотелось дураку повернуть обратно, а ноги его не слушаются, всё идут, да идут, всё ниже и ниже… И нет тому пути конца… Вдруг, словно огонёк мелькнул вдали, и спуск стал полегче, ноги сами быстрее пошли. Шёл дурак вниз, а вышел наружу из странной пещеры. Смотрит вокруг – темный лес Тьмутаракани, в который он зашёл. Повернулся, чтобы понять: откуда вышел и как вернуться обратно в волшебный замок, да только нет ничего у него за спиной, как и не было никогда. Привиделось, примерещилось, приснилось… Стоит дурак протрезвевший, и такая тоска его взяла и возопил он страшно:
- Ах, что ж я за дурак непутёвый, своего счастья не удержал, свою мечту сам предал!
Кинулся он в лес густой, а там уж дороги-то никакой и нет: один бурелом да деревья с выями высокими к небу тянутся, как часовые вечности. Продирается дурак, ищет дорогу обратно к замку. Долго блуждал, деревья ломал, да только руки-ноги до крови содрал. Измождённый упал на мох-сыру землю, стал головой об неё биться да кручиниться. А потом свернулся калачиком под деревом, да и заснул снов вечным, беспробудным. И явилась во сне ему Мечта заветная, жена ненаглядная, поманила ручкой белой за собой, да и повела в края свои несбыточные, мир волшебный. В конце концов, был дурак поддатый, а стал блаженным сном заснувший, ибо нет места на этом свете для счастья несбыточного да мечты заветной - токмо на том, куда живым дуракам путь заказан…

Сказка была создана после прослушивания программ о сказках на канале "Серебрянные нити" Алекасандра Данилина.