Кобылицей Ширвана я был восхищён,
Неземною точёною статью.
Род арабских кровей явно в ней воплощён,
Скакуны ей туркменские — братья.
Красотою её восхищался не раз,
Нет подобных в родимом ауле.
Нежной дымкой подёрнут сиреневый глаз,
Показалось: в нём слёзы блеснули.
Я смотрел на точёный изысканный стан,
Стройный, тонкий, с велюровой кожей.
За кобылу готов был отдать Курдистан,
Хоть уверен: земли нет дороже...
О цене я спросил, рассмеялся пастух:
«Племенная, оставлена матка,
Чтобы род знаменитый её не потух,
Жеребят принесёт для порядка...
Приезжай-ка, джигит, через год или два...
Может быть, и продам жеребёнка...»
Взгляд от стана её оторвался едва...
Кобылица заржала вдруг звонко.