от смычка до струны, хоть раз,
полоснуть скрипку,
словом матерным выкрутить непослушные пальцы,
всё так, и вытравлено и убого,
нота коверкает звуком пространство,
вызывает тревогу…
завален проход длинными коридорами,
идти по нему –
непозволительно,
завышая терпение грации,
спотыкаясь о запах уборных…
одежды ронять мехом внутрь,
одеваясь в голое тело…
и подуло, и выдуло,
и нестерпима в окне галлюцинация,
продуло, как замело, занемело ощущенье реальности,
изувеченный свет стелился клеем паласа,
пахло ядовитым выстрелом газа,
тронь свою скрипку, смычок, тронь за вымя,
потекут реки камней, похожих на разъярённое быдло…
а она молчит, она боится света,
она дала обет, вволю любить лишь того,
кого нет на свете,
в щепу превратится стволовое сердце
трухлявого деревца,
так одиноко футляру бывает без скрипки,
где струны надеяться…
от смычка до потерь,
от желания выжать из глаз хоть кусок серебра,
рулетка дорог отмерит шаги,
расплескав ни капли себя.
в этой субстанции, тени играют на скрипке,
мозолями вытертых нот,
в этих прокуренных пальцах из трещин,
выходит оторванный ток,
только нет ни кого вокруг,
ни теней, ни звуков, ни скрипки,
одна она вмёрзла в лёд, мастера рукавица…