Был здесь русский, стал нерусский
Был советский, стал никто
Продвигаясь по-пластунски
(от забора до Авроры)
Сквозь России решето
Сквозь осколки и наколки
Лживых мыслей и минут
По бетонкам и просёлкам
(от Гомера до Вольтера)
Сквозь Гермеса и Талмуд
Вот стою у кромки поля
Брызги сини васильки
Френкель-Гоффово раздолье
(золотое да ржаное)
Распласталось у реки
Без коня, один, в сандалях
Руки в брюки в мыслях пар
Позади судьба в спиралях
(винтовая, временная)
Впереди войны пожар…
***
Бежать...
в деревню,
к тётке,
в глушь,
в Палермо
и там уже склонять шаверму
на Этну Доном взгромоздясь
естественно
с вином вкуснейшим
из таверны...
А тут
то снег,
то дождь,
то грязь,
то вновь чиновник страстотерпец
мульярд занычит в сладкий перец
с тщетой народною борясь...
Зима
в ней чувства застывают
давленье скачет,
сотка грамм
безнастроенье не спасает
толкая мозг в самообман...
В деревню,
к тётке,
в глушь
в Палермо
(а дама ж возле сорока)
с ней тарантеллуя безмерно,
считать на сене облака,
А после звёзды
и кометы,
приняв песчинкою себя,
и воблу чистя на газету,
петь про Рассею
и коня…
***
В день последний ноября
по минуткам
по ниткам
по мыслям скользя
одиночество ввергнет в пучину тоски
но сдаваться нельзя
дни пускай нелегки
пусть петляет и манит стезя-колея
средь снегов декабря
кутерьмы января
и ветров февраля
отыщу я тебя
отыщу я тебя
и возможно...
коня.