Он лунный мед соломиной луча
пил до утра... И вязко, и прозрачно
сияло тело...
- Здравствуй, будешь чай? -
янтарно выдохнул...
- Спасибо, да.
Иначе
немыслимо, продрав большую брешь
сквозь неба твердь, как будто в звездопаде,
но по ту сторону, вдруг отказаться...
- Ешь.
Вот Milky Way чизкейк.
- Он в шоколаде?
- Да, тонкий, горько-сладкий, черный слой,
как южной ночи плен, как бархат ветра
у океана...
- Можно мне с собой?
- На вынос здесь пожизненное вето.
- А после? Можно?
- Если унесешь.
Но не просили ранее, поскольку
куда нести-то? Ведь когда умрешь
тебя не ждут земные. В этом толку
нет никакого, не с кем разделить
ни горечи, ни сладости, ни ночи.
Съешь и тяни сияющую нить
во всех мирах, как будто, между прочим...
За чашкой чая, разговором, за...
За ссорой, недомолвками, обидой.
Без этого тебе никак нельзя.
- Прожить?
- Ну да. Без этого лишь с виду
на жизнь похоже... Вот готов и чай.
Пил с лунным медом? Нет? У Вас не видно
луны из города? Нет лунных пчел? Печаль...
А Персеиды и Кариатиды
заметны значит?
- С ними и пришел.
Они сшивают твердь с твоей Землею
лучами синими...Все будет хорошо -
когда в себе сияние откроют
все люди на земле. Хотя бы чай
здесь научись заваривать бесстрашно,
и мед луны по острию луча
лить вместе с ним в протянутые чаши.