I. Гатчинский этюд
Он в сером пальто неизменном
Всё утро сидит у пруда, –
Досадно сие джентльменам,
С делами прибывшим сюда.
Однако, державную глыбу
И в мыслях не смей осуждать:
Пока Русский Царь удит рыбу,
Европе положено ждать!
II. Монумент Паоло Трубецкого
На исходе века воровского
Ожил вновь, под стать богатырю,
Монумент Паоло Трубецкого
Русскому великому Царю.
Не разбил его усатый горец, –
Пережив забвенье и войну,
Александр III Миротворец
Одолел советскую шпану.
Только главный бес не похоронен,
И пока он гнёт эпоху вспять,
Царь стоит, суров и непреклонен,
Но… не там, где должен бы стоять.
Властной политической игрою
Не смутить Царя, и потому
Долгою ненастною порою
Петербуржцы говорят ему:
«Государь! – любимый, не забытый
Ни своей столицей, ни страной,
Ты стоишь, от Города закрытый
С трёх сторон дворцовою стеной.
Снова ветер красный флаг полощет,
Но заблещет луч святого дня,
Если вновь на Знаменскую площадь
Пустишь ты могучего коня.
И когда с проклятьями и воем
Сгинет нечисть пред твоим лицом,
Мы опять воспрянем и построим
Русский мир
Под царственным венцом!»
III. Миротворец
Он в пальцах пятаки ломал
Усилием стальным,
Он груз на плечи принимал,
Не мыслимый иным.
И если бы не вышел срок
Его земным делам,
Никто б Империю не смог
Перелопатить в хлам.
IV. Александр III в Новосибирске
Там, где небо прошито дробью
Звёзд, вспоровших полночный мрак,
Император застыл над Обью,
Чуть замедлив суровый шаг.
На железном его мундире –
Двух столетий седая мгла,
Неоглядная ширь Сибири
У подножья его легла.
Император! Из тёмной сини
Он глядит сквозь круженье лет,
И на плечи его Россия
Давит тяжестью эполет.
Этот памятник–наважденье,
Будто вещий державный Рок,
Знаменует собой рожденье
Транссибирских стальных дорог.
Над Байкальскою хмурой бездной,
Над Алтайскою цепью гор
Волей царственною, железной,
Вековечный пробит простор,
Чтоб столетия неустанно
Мчал Империи вал стальной
До Великого океана,
До предела, на край земной!
Миротворец, строитель, воин,
Божьей милостью Государь
Твёрдо–холоден и спокоен…
Но – густеет ночная хмарь,
Меркнут звёзды, звереет ветер,
Вырастает чумной фантом, –
Нет покоя на этом свете,
Нет забвенья на свете том.
Лишь года пролетают тенью…
Но – стоит пред бесовской тьмой
Этот памятник–наважденье,
Строгий символ Руси живой!
________________
* Иллюстрация:
Картина "Император Александр III на фоне
Гатчинского дворца", автор Николай Шильдер.
В стихах упоминаются: 1. Памятник Императору Александру III работы Паоло Трубецкого, установленный на Знаменской площади у Николаевского вокзала в 1909 году. В 1937 году памятник был демонтирован и убран в запасники Русского музея. В 1994 году конная статуя Александра III была установлена перед входом в Мраморный дворец, ставший филиалом Русского музея. 2. Памятник Императору Александру III работы Салавата Щербакова, установленный летом 2012 года в Новосибирске.
Из "Воспоминаний" Великой княгини Ольги Александровны,
младшей дочери Александра III:
«Папа вставал в семь утра, умывался холодной водой, облачался в крестьянское платье, сам варил кофе в стеклянном кофейнике и, наполнив тарелку сушками, завтракал. После трапезы садился за рабочий стол и принимался за свой труд. В распоряжении у него была целая армия прислуги. Hо он никого не беспокоил. В кабинете у него были колокольчики и звонки. Он не звонил в них. Hекоторое время спустя к нему приходила супруга, два лакея приносили небольшой столик. Муж и жена завтракали вместе. Hа завтрак у них были крутые яйца и ржаной хлеб с маслом. Именно в этот момент в кабинете появлялась я, тотчас забиралась под рабочий стол отца и тихонько сидела там, прижавшись к крупной овчарке по имени Камчатка. Сидела до тех пор, пока родители не заканчивали свой завтрак...
Помню тот день, когда мне было впервые позволено поставить Императорскую печать на один из больших конвертов, лежавших стопками на столе. Печать была из золота и хрусталя и очень тяжелая, но какую гордость и восторг испытывала я в то утро…Каждый день на стол перед ним ложились кипы указов, приказов, донесений, которые ему следовало прочитать и подписать. Сколько раз Папа возмущенно писал на полях документов: "Болваны! Дураки! Hу, что за скотина!"
А однажды Папа показал мне очень старый альбом с восхитительными рисунками, изображающими придуманный город под названием Мопсополь, в котором живут Мопсы (Альбом с рисунками, изображающими Мопсополь, представлял собой совместное произведение Александра III и его старшего брата Hиколая. У жителей города были лица, похоже на морды мопсов. Оба Великих князя нашли в себе, очевидно, достаточно вкуса, чтобы не сделать свою сатиру слишком уж очевидной, и предпочли вместо бульдогов изобразить мопсов. Рисунки относятся к 1856 году, когда Александру III было одиннадцать лет, и когда все россияне были ожесточены против Великобритании и Франции, затеявших Крымскую войну) Показал альбом он мне тайком, и я была в восторге от того, что отец поделился со мной секретами своего детства.
Отец обладал силой Геркулеса, но он старался не показывать ее в присутствии чужих людей. Он говорил, что может согнуть подкову и связать в узел ложку, но не смеет делать это, чтобы не вызвать гнев Мама. Однажды у себя в кабинете он согнул, а затем разогнул железную кочергу. Помню, как он поглядывал на дверь, опасаясь, как бы кто-то не вошел!...
Однажды на банкете австрийский посол принялся обсуждать что, если Россия решит вмешаться в спор на Балканах, то Австрия может немедленно мобилизовать два или три армейских корпуса. Император взял со стола массивную серебряную вилку, согнул ее до неузнаваемости и бросил к столовому прибору австрийского дипломата со словами: "Вот что я сделаю с двумя или тремя армейскими корпусами"».