Дата 31.07.09
Альберт Лебедев
НАСЛЕДНIКЪ.
Пиеса.
Действующие лица:
Корельцев Семён Аркадьевич – 67 лет, банкир.
Неверов Борис – 33 года, инженер, незаконный сын Ко-рельцева.
Дьяконова Светлана – 27 лет, гражданская жена Неверова.
Судищева Ольга Аркадьевна – 48 лет, сводная сестра Корельцева.
Анна, Юлия – 25 и 18 лет, дочери Судищевой.
Воржанников Александр – 46 лет, адвокат Корельцева.
Мищенко, Паприков – друзья Неверова.
Вальтер – 25 лет, немец, руководитель секты.
Действие 1.
Явление1.
Квартира Неверова. Неверов, Мищенко и Паприков.
Неверов (читает письмо):
«…Мой друг, конечно, в Вашей воле:
Принять мои слова на веру
Иль их отвергнуть. Но доколе
Неведенье, превысив меру,
Вас обнимать должно играя?
К злорадной глупости завидцев,
Которые чем больше знают,
Тем больше могут. Так им мнится.
Я их услужливых компаний
И сторонюсь, и избегаю.
Таким любителям закланий
Дай только жертву – растерзают.
Бог с ними. Лица без фамилий,
И в головах – пустой орешек.
Но город слухи наводнили,
В которых Вы – объект насмешек.
Увы, мой друг…По этим слухам,
Которые досадной мухой
Кружат над петербуржским ухом,
В Ваш дом вот-вот придёт разруха.
Супруга Ваша не изменой,
Но худшим злом увлечена.
Христовой веры неразменной
Разменом занята она…»
Мнёт письмо.
Не в первый раз я слышу это…
Обращается к Мищенко.
Слыхал ли ты?
Мищенко:
Да… да… Борис…
Но, если просишь ты совета…
Создатель женщины – каприз.
Не исключение и Света.
А что до автора письма,
То сам он, сплетников досужих
Лишая чести и ума,
Их делу очень верно служит.
Кто сочинитель?
Неверов:
Если б знать…
Знакомый… незнакомый почерк…
Паприков:
Нашёл причину горевать!
Послушай: под покровом ночи,
Устав от сладостных утех,
Когда остынете немного,
И позади прекрасный грех,
Открыта тайная дорога
В страну секретных откровений.
Тогда уж не теряй мгновений,
Спроси Светлану обо всём.
И баста!
Мищенко:
Боже, кто о чём,
А Паприков всегда об этом.
Развратник! Борина невеста
Каким-то немчурой согрета,
А ты одним страдаешь местом.
Неверов:
Что? Что?!! Каким страдаешь местом?!!
Тьфу, чёрт! Какая немчура??!
Мищенко:
Остынь! Германская, известно…
Да… видно, рассказать пора.
Так вот (проговорился, значит,
За всё и буду отвечать)
Господь, наверно, горько плачет,
Дыша на круглую печать,
Лелея мыслью о единстве
Людей вкруг церкви укрепить.
Но разве в нашем жалком свинстве
Возможно чистоту хранить?
Неверов:
Короче!
Мищенко:
Можно и короче.
Мир простодушно оторочен
Великим множеством конфессий,
В которых принята за суть
Всего лишь праведная муть
От суицидов до агрессий.
И цепь их помыслов чиста,
Но лишь снаружи, а на деле
Распяли бедного Христа,
Потом зажарили и съели.
Таков расклад. Что до Светланы:
Она невинно увлеклась
Одной из сект и строит планы
Наладить с занебесьем связь.
Неверов:
А немец? Лекция занятна,
Но ты пойми меня превратно.
Мищенко:
Громаду умственных простраций
Теологических обнов
Нам дарит «свет цивилизаций»
В лице прозападных сынов.
Отсюда – немец, Вальтер. Кровной
В нём связи с Богом точно нет,
Но обаяньем лупит словно
Одноимённый пистолет.
Костюм, улыбка высшей пробы,
Ботинки, личико с холста –
Всё в нём претендовать могло бы
На прапраправнука Христа.
Он и втянул Светлану в сети.
Нет, нет! Любовных иллюстраций
Меж ними нет. Они как дети.
И… тех ли он ориентаций?
Но рядом там другой типаж
Притёрся. Он всегда, где сладко.
Воржанников. Тот персонаж –
И вовсе тёмная лошадка.
Неверов:
Так что же ты молчал, приятель?
Я от догадок чуть не спятил.
Мищенко:
Мой друг, не придавай значенья!
Светлана разумом светла.
От скуки, может, примененье
Своим способностям нашла.
Вот позабавится чуток
И надоест.
Паприков:
Э, нет, браток,
С душой играть тако-о-е дело,
Совсем другое, если тело…
Мищенко:
Уймись, чудовище! Уйди!
Вопрос стоит о счастьи друга…
Паприков:
Вот! Счастье – то, что впереди,
А остальное всё – напруга.
Неверов:
Не спорьте! Праздновать сейчас
Победу чьих-то заключений
Я не намерен, как от вас
Не жду заумных разъяснений.
Проклятье! Что же нужно им
В пути по жизненному склону?
Достаток? Дьявольский экстрим?
Иль верность брачному закону?
Всё тщетно, коли на уста
Прилипли ложь и суета.
Паприков:
Я повторяю день за днём:
Жениться – значит, спать с огнём.
Горишь – тепло, светло и сухо,
Но можно догореть дотла.
Очнёшься: рядом спит старуха,
И под подушкою – метла.
Что, Мищенко, ты не согласен?
Мищенко отворачивается.
Паприков:
Глубокий философский ум
Мужчину, безусловно, красит,
Но высота затратных сумм
Сугубо пропорциональна
Любовной лирике, друзья.
Ты почитаем машинально,
Когда в твоём роду князья.
А Боря к роду погорельцев
Примкнул. А должен пить из роз.
Когда отец – Семён Корельцев,
То на тебя особый спрос.
Мищенко:
Оставь его. Отцы и дети –
Исконный грустный мезальянс –
Вовеки царствует на свете,
И редко сходится пасьянс.
Наследство? Это в воле рока.
Ты слышал, чтобы раньше срока
Наследник требовал аванс?
Неверов:
Да что ж вы, други вековые,
То о любви, то о деньгах.
Я повторяю не впервые,
Что сам устойчив на ногах.
Отец и прежде был не близко
И позже редко вспоминал.
Увы, дороже ли огрызка
Когда я для него бывал?
Паприков:
Ну-ну… Дороже, не дороже,
Но ты – единственный его
Наследный отпрыск.
Неверов:
Ну и что же?
Я вам отвечу: ни-че-го!
Во-первых, я рожден в сиротстве,
Отцом не назван был никто.
И говорят о благородстве
Лишь нос и старое пальто
(на десять лет он подарил,
я в нём три года отходил).
Да, нос – отцовская порода,
Но за нос любят ли дитя?
И дале: мамы нет два года.
А он, деньгами шелестя,
Мне помощь предложил – как мило! –
У края маминой могилы.
С тех пор ни я, ни отче кровный
Не ищем встреч. И так и быть:
Коль у меня отец условный,
Я не могу его любить.
Паприков:
И что же? Мой родной отец
Женился, может быть, раз восемь.
И в каждом браке был малец,
И каждого он быстро бросил.
И знать его мне нет нужды.
Поклонник огненной воды
И женщин, склонных к легкомыслью,
Он крайне беден, потому
Я писем не пишу ему.
Но ты…владеть такою высью…
Неверов:
Опять! Достаточно! Довольно!
Я на сегодня всё сказал.
С женой беда – вот это больно…
Где тот магический кристалл,
От глупостей людей хранящий?
Где лже-господь?.. где настоящий?..
Мищенко:
Наука магию услала
В доисторический музей.
А то, что ты зовёшь кристаллом –
Всего лишь помощь от друзей.
Мы здесь, с тобой, а это значит –
Нет не решаемой задачи.
Арийца можно припугнуть,
Для нас – не новая картина:
Поверь, найдёт кратчайший путь
От Петербурга до Берлина.
Воржанников – тот хитрый лис,
С которым я б держался строже.
Он потому, наверно, лыс,
Что скользкий. Вывернуться может,
Пожалуй, из любых проблем…
Хотя… да-да…есть пара тем,
Исход которых нам поможет.
Мой план, поверьте мне, гуманный,
И если следовать ему,
То адвокат пойдёт в тюрьму,
Отстав навеки от Светланы.
Паприков:
Рассказывай!
Мищенко:
Чуть-чуть попозже…
Сейчас, давайте, братья, может
Наполним звонкие бокалы
Вином, под стать, кроваво-алым.
Чокаются, выпивают. Паприков берёт гитару.
Паприков (напевает):
Баловство! Баловство! Баловство!
Познакомлюсь на улице с дамой.
Естество, естество, естество –
Вот наследие нам от Адама.
Телефончик её запишу.
А не даст, я отправлюсь налево.
Попрошу, попрошу, попрошу
Я ребро своё сделаться Евой…
Звонит телефон, Неверов берёт трубку.
Неверов:
Алло… что-что?!! Сейчас приеду!
Паприков:
Приедем все! Как раз к обеду!
Мищенко:
Уж ты всегда мобилизован.
Неверов:
Отец… удар… парализован…
Явление 2.
Гостиная в квартире Корельцева. Судищевы Ольга Аркадьевна, Анна.
О.А.:
Он безрассуден, ненадёжен,
Упрям, невежественен, груб,
Порою просто невозможен!
Ходить в какой-то странный клуб,
Играть там в карты и сигары
Невыносимые курить.
Его друзья – хамло, хазары,
Им только головы рубить.
Анна:
Но, мама, ты строга к Борису.
Он – родственник…
О.А.:
Какое там!
Его, жену его – актрису
(жениться на актриске – срам!) –
Не допускать к ногам Семёна.
Послушай, Аннушка, меня:
Мы в силу неба и закона –
Ему ближайшая родня.
И нам решать, кому позволить
Больного охранять покой.
И нет для нас смиренней доли,
Чем служба брату в час такой.
Входит Неверов.
Неверов:
Что он? В себе? Где врач?..
О.А.:
Ну, здравствуй.
Семён в порядке. Ты присядь.
Всё в воле Господа. Решать
Ему: беречь ли нынче паству,
Или к рукам своим прибрать.
Неверов:
О чём вы? Анна, объясни мне,
Какой диагноз? Где отец?!!
Анна:
Он спит. Там доктор… Юля с ними.
Не бойся, это не конец.
Неверов:
Я к ним войду.
О.А.:
Нельзя! К тому же
Он о тебе не вспоминал.
Мы позовём, коль будешь нужен,
И не устраивай скандал.
Неверов:
Ах, тётя, может, вам виднее,
Но я, увы, не вам служу.
И спорить, кто кому нужнее
Я не намерен. Я вхожу.
Анна:
Постой! Борис, одну минутку…
Не злись. Сейчас не до того.
Неверов:
Да, я рассержен не на шутку.
Анна:
Не беспокой пока его.
Пойдём. Я приготовлю чаю.
Мы всё обсудим не спеша.
Я расскажу тебе, что знаю,
Чтоб ты обдуманно решал,
Что делать дальше.
О.А.:
О, Всевышний!
Услышь мои молитвы, Бог.
Избави от упрёков лишних
И защити… Всему свой срок…
Неверов и Анна уходят. Из спальни выходит Юлия.
Юлия:
Ах, мама, дяде стало хуже.
О, как мне страшно. Будто там
Какой-то чёрный ангел кружит
И зло смеётся в лица нам.
О.А.:
Ужели брат вот так потухнет…
Я подменю тебя. А чёрт
Кружит с твоей сестрою в кухне,
Своей наследственностью горд.
Юлия:
Борис? Я слышала: кричал он.
Ты не брани его сейчас.
О.А.:
Да что ты, Юля! Я молчала.
Он, тихо ненавидя нас,
В любовь сыновнюю играет,
Но угадать не мудрено,
Что этот дьявол замышляет
Избавиться от нас давно.
На наше банковское дело
Простёрлись взоры сатаны.
И что бы сделать ни посмел он,
Мы сдерживать его должны.
Ты поняла?
Юлия:
Конечно, мама.
Но, может быть, ошиблась ты.
Борис всегда так…смотрит прямо,
Так правильны его черты.
Мне кажется, он очень честен
И бескорыстен, и умён.
О.А.:
О, девочка, не надо лести.
Тебя сейчас не слышит он.
Ты видела его раз пять,
Так уж поверь – мне лучше знать.
О.А. уходит в спальню к брату. Юлия одна.
Юлия:
Нет, мама, ты не справедлива.
Борис – он…дивный, милый…мой…
Была б я чуточку красива,
Он, может быть, увлёкся б мной.
Потом женился…право слово,
Я для него на всё готова.
Любимый…
Входят Воржанников и Светлана.
Воржанников:
Неверов здесь? Я так и понял.
Что ж, раньше он родства не помнил,
Теперь примчался.
Светлана:
Александр!..
Воржанников:
Всё-всё молчу. Ну, как хозяин?
Он должен был сегодня грант
Вручать на расшифровку тайн,
Сокрытых в рукописях древних.
Там, близ Тамбова, есть деревни,
Которых не коснулся тлен
Цивилизаций. На предметы
Грошовые абориген
Там обменяет раритеты…
Юлия (прерывает В.):
Семён Аркадьич перенёс
Инсульт на правой половине.
Там мама с ним и доктор Гросс.
Нет улучшения поныне.
Светлана:
Профессор Гросс? Так я спокойна.
Он – гений мозговых проблем.
Входят Неверов и Анна.
Неверов:
Беда компании достойна.
Что ж, здравия желаю всем.
Слетелись вороны на падаль?
Отец вот-вот прикажет жить,
И вам свидетельствовать надо,
Зарыть, забыть и разделить?
Светлана:
Борис ты пьян? В чём дело, Анна?
Ты знаешь, что ему нельзя
Ни грамма…
Неверов:
Только полстакана…
Меня, простите, ждут друзья.
Я должен ехать. Честь имею…
Воржанников, давно вы с нею?..
Светлана:
Борис, уймись! Идём домой.
Ты должен отдохнуть…
Неверов:
С тобой?
Пусть он ответит, коль не трус!
Чужим пригрелся капиталом,
Иисуса продал. Нет! Всё мало!
Чужой женой ещё займусь?!!
Светлана:
Пойдём, Борис, я так устала.
Неверов:
Не прерывать!!! В моём отце,
Быть может, много было пятен.
Но видеть друга в подлеце,
Когда подлец вполне понятен
И предсказуем в целях низких?
И вот он при смерти, а близких
В преддверьи скорбного прощанья
Волнует только завещанье.
Воржанников:
Вы не в себе.
Неверов:
А как ты думал?
Для адвокатов смерть – доход!
Пришёл проверить толстосума
И заодно пополнить счёт?
Не выйдет! Бог тому свидетель!
С лисой управится капкан.
Нашёлся отче-добродетель…
Воржанников:
Здесь виден не один стакан.
Светлана:
Борис, довольно. Едем, милый.
Тебе необходимо лечь…
Неверов:
Я, дорогая, полон силы.
И обвинительная речь
Ещё над кем-то прозвучит.
Дуэль ещё не состоялась.
У льва прекрасный аппетит,
Лисе недолго жить осталось.
Светлана уводит Неверова.
Воржанников:
Я б не был столь самоуверен
На положеньи байстрюка.
Я – лис? Но умный лис намерен
Во львёнке видеть русака.
Пугать меня. Бывает хуже
Глупцу от собственных угроз.
Рассудит время…
Юлия:
Почему же
Вы промолчали на вопрос?
И это странно, несомненно,
Молчать на вызов. Ах, уже ль
Вас не задел он сокровенно
Ангажементом на дуэль?
Воржанников:
Дитя моё, эпоха шпажек
И реверансов умерла.
Ответить? Слава Богу, даже
И мысль такая не пришла.
Нет. Я найду подобным спорам
Наизабавнейший итог.
И кое-кто узнает скоро:
Кто лев, кто лис, кто носорог.
Анна:
Прошу вас Саша, Юля, бросьте
О непотребном рассуждать.
В такой момент нет места злости.
Молиться только, верить, ждать,
Надеяться для нас уместно.
Семья в беде должна быть тесной,
Сплочённой силой, и недуг
Больного выпустит из рук.
Воржанников:
Конечно, пьяного повесу
В серьёз нельзя воспринимать,
Но вот помехой интересу
Судищевых он может стать.
Вам надо перестраховаться.
Я, безусловно, помогу.
В моём лице, спешу признаться,
Всегда найдёте вы слугу.
Юлия:
Не преждевременно спешите?
Ведь, дядя, слава Богу, жив.
И, думаю, нам попечитель
Не нужен.
Воржанников:
Юленька, вскружив
Вам чем-то юную головку,
Неверов грел иную цель:
Войти в семью через постель.
Старо, как мир, и также ловко.
Юлия:
Как вы пошлы.
Воржанников:
Зато понятен.
Юлия:
Да-да, Неверов говорил.
И был в словах довольно внятен.
И всё по полкам разложил.
Выходит из спальни Ольга Аркадьевна.
О.А.:
Он спит. Профессор предлагает
Отправить в клинику его.
Я против.
Анна:
Доктор лучше знает.
О.А.:
Да он не знает ничего.
Что знаешь ты о тех убийцах,
Которым выдан гонорар
За смерть Семёна в двух столицах?
Какой удар! Какой удар!
Молиться, истово молиться.
И не пускать сюда хазар!
Явление 3.
Квартира Неверова. Спальня. Полутьма. На кро-вати спят Неверов и Светлана. Входит человек в белом балахоне с капюшоном, скрывающим лицо.
Неверов просыпается, садится на кровати.
Неверов:
Но кто вы? Что вам, сударь, нужно?
Как, чёрт возьми, вошли сюда?
Коль перепутали досужно,
Я провожу вас, не беда.
Человек в белом:
Я не ошибся. Круг ошибок
Не властен в странствиях моих.
Дороги выбираю сам я, либо
Мне указуют свыше их.
Я к вам, Борис, с предупрежденьем
О скорых переменах.
Неверов:
В чём?
Человек в белом:
Не торопитесь. Вожделеньем
И так наполнен этот дом.
На стенах вижу язвы тлена,
И воздух плотен от греха.
Здесь сытно кормится измена.
Неверов:
Ужель так жизнь моя плоха?
А я вполне доволен бытом:
Жена – красавица…
Человек в белом:
Сокрыто
Моё предупрежденье в ней.
И нет грядущего страшней.
Держитесь, мальчик, испытанье
Весьма жестоко тронет вас.
Пойдёте агнцем на закланье.
Неверов:
Довольно скучен ваш рассказ.
Я не юнец неоперённый
И не избалован судьбой.
И вы, посланник мой бессонный,
Лишь время тратите со мной.
Человек в белом (снимает капюшон):
Пади коленопреклонённо!
Отец беседует с тобой!
Неверов:
Что это? Чья-то злая шутка?
Отец?!! Но ты же там… удар…
Корельцев:
О, ты совсем ещё малютка.
А я, наверно, слишком стар.
Я – там, но как тебя оставить
С «костлявой» рядом, тет-а-тет?
Ей напугать тебя – к забаве.
И я прогнал её.
Неверов:
Всё бред!
Корельцев:
Но что мы называем явью?
Дремучий ежедневный сон?
Когда с друзьями пьёшь за здравие
И ждёшь их пышных похорон.
Когда в любовь играешь жадно
Не в состоянии понять,
Что только ей дано прохладно
С твоими чувствами играть.
Когда детей своих лелея,
Им прочишь будущий успех.
Они ж, у гроба томно млея,
Едва удерживают смех
В неповторимом предвкушеньи
Прибрать наследство мертвеца.
Когда встречаешь день рожденья,
Как дату близкого конца.
Не верь, сынок, что жизнь мгновенна,
Что мимо может плыть она.
Нет, эта алчная гиена
До неприличия длинна.
Да, я болезнью обездвижен,
Но я всё вижу, слышу я,
Как тех, кого считал всех ближе,
Грызёт голодная змея.
Как скалозубит искушенье,
Впиваясь в полые умы.
Лишь ты – ребёнок прегрешенья –
Не пал пред властью силы тьмы.
Пади ж теперь! Я заклинаю.
Прошу… прости меня…
Неверов:
Прощаю.
Корельцев:
Да убоится Бога тьма,
Уйдёт нечистый из Святого…
Ты жди послания другого.
Жди судьбоносного письма…
Корельцев уходит, исчезает.
Неверов:
Отец!!! Отец!
Включается свет. Поднимается Светлана.
Светлана:
Борис, в чём дело?
Кошмар приснился?
Неверов:
Наяву
Здесь Смерть была. Вселилась в тело
Отца…
Светлана:
Ты что – курил траву?
Всё ясно: белая горячка.
Сейчас я принесу воды.
Неверов:
Коньяк! Там, в тумбочке, заначка.
Смотри! Ковёр! Его следы!
Светлана:
Вчера ты был не адекватен.
Кричал: «Дуэль! Убью! Подлец!»
Пока в ботинках на кровати
Не отключился, наконец.
Неверов:
Поверь, ты верила всегда мне:
Отец здесь был. Так бледен, стар…
Светлана:
Неверов, ты – Борис! Не Гамлет!
И это был простой кошмар.
Неверов:
Возможно… ты права, Светлана.
Забудь. Ложись, ещё темно.
А я пойду, погреюсь в ванной.
Подумаю.
Светлана:
Не пей вино.
Прошу, ты нынче так измучен.
Неверов:
И он просил, предупреждал…
Светлана:
О чём? Что нет паденья круче,
Чем то, что прячется в бокал?
Я скоро в дом умалишённых
Тебя на излеченье сдам.
Неверов:
Вот для чего мужчинам жёны:
Однажды тело сбыть врачам.
Светлана:
Ну, слава Богу, шутишь, милый.
Таким я вновь тебя люблю.
Неверов:
За то, что я милей гориллы
И так же, как она, храплю?
Светлана:
О, Чаплин мой… свою супругу
Не хочешь нежно ублажить?
Неверов:
За эту тяжкую услугу
Заплатишь утром…
Светлана:
Может быть…
Гаснет свет.
Включается свет. Неверов бродит из угла в угол в халате. Светлана сидит у зеркала, наводит макияж.
Неверов:
И всё же нам необходимо
Поговорить о том, о сём.
Светлана:
Конечно. Спрашивай, любимый.
Неверов:
Так… где же ты бываешь днём?
Днём, до вечерних репетиций?
Я отправляюсь на завод.
А ты? Хочу лишь убедиться,
Что я – не полный идиот.
И примерять рога оленьи
Не подошла ещё пора.
Но слухи – призраки сомнений –
И до меня дошли вчера.
Светлана:
Отелло глупый, мне ль срываться,
Ища ненужных перемен
На волю рока отдаваться,
Когда мне так отраден плен
В твоих объятиях счастливых.
Меня в измене обвинять,
Поверь мне, так несправедливо,
Что просто хочется рыдать.
Неверов:
Так объясни. Я верю. Верю.
Семье секреты не нужны.
Мы здесь одни, за этой дверью,
Знать друг о друге всё должны.
Светлана:
Ну, хорошо. Нет места драме
Лишь в том, что, будто после сна
Очнувшись, я увлечена
Сейчас библейскими строками.
Да, не одна. В моей общине
Всего полсотни человек.
Как видишь, дело не в мужчине.
Неверов:
А в группе умственных калек.
Светлана:
Я так и знала. Быть ханжою
Тебе отнюдь не привыкать.
Неверов:
Ты бредишь верою чужою.
Светлана:
Но я с тобой делю кровать!
И ты не смеешь запрещать мне
Верить в то, что я хочу.
Неверов:
Убью немецкое исчадье…
Не мне, тебе пора к врачу.
Светлана:
Не смей! Святой наставник Вальтер –
Учёный…
Неверов:
Повелитель блох?
Ja, ja, nat;rlich, bitte, weiter.
Ещё что помню? H;nde hoch!
Светлана:
Как ты несносен, Боже правый!
Твоё невежество стоит,
Как равнодушный монолит,
И шутовской достойно славы.
Неверов:
Все новоявленные секты
Исповедально сеют ложь.
Ты, верно, деньги им даёшь,
Разносишь по домам проспекты.
Давать надежду босякам
На Царство Божие и Храм.
На их отчаяньи поднять
Из ада дьявольскую тать,
Чтоб разобщить, разбить державу,
За сорок пятый отомстив.
Дать православию отраву.
Вот действий их «святой» мотив.
Светлана:
Не подарю тебе ни слова.
Ты – чёрствый и бездушный тип.
И если так, то я готова
Из дома этого уйти.
Неверов:
Вот так поговорили…
Звонят в дверь.
Неверов:
Кто там?
Твоя сектантская босота?
Уходит, возвращается с букетом цветов.
Неверов:
Вот это да-а. У нас поклонник.
Я по цветам не дока, но
Такой букет на подоконник
Не ставят. Выбросить в окно?..
Но жаль, «святое» фарисейство
Заблудшим овцам шлёт цветы.
И ты молчала. Лицедейством
Меня почти купила ты!
Светлана:
Я… я не знаю. Здесь ошибка…
А может, как актриса я
Кого-то покорила…
Неверов:
Рыбка
Ты безупречная моя.
Ну да! Заезжий иностранец.
Как там? «Барань жеваль травэ-э».
Француз. Иль нет – американец.
Но здесь визитка! «А» и «Вэ».
Кто ж это? Господи вселенский!
Андрей Андреич Вознесенский!
Нет-нет, он не подходит нам.
Адам… Вольтер…Арнольд… Ван Дамм…
Светлана:
Воржанников.
Неверов:
О, я – тупица!
Конечно! Чудный адвокат!
Крадётся подлая лисица
За яблоками в райский сад.
Светлана:
Не реагируй! Подстрекает
Тебя к ошибочным шагам.
Он знает. Он тебя так знает!
Неверов:
Откуда ж, милая мадам?
Ужель я удостоен чести
Быть «притчей во языцех» вам?
Иль вы с Воржанниковым вместе
На мне решили ставить храм?
«Храм на крови глупца Бориса» –
Звучит! И тронет прихожан
Уловка «праведного» лиса.
И он пополнит свой карман.
Мол, бессеребренник Неверов,
Случайно обратившись в прах,
Явил нам ряд таких примеров:
Как жить в фатальных дураках.
Светлана:
Ты – он и есть, коль так наивно
Поверил. Это всё игра!
Мне в ней участвовать противно,
К тому же уходить пора.
Неверов:
Снискать доверие у слабых,
Используя заблудший дух,
Во имя денег, власти, славы –
Есть подлость.
Светлана:
Боже, как ты глух!
И слеп. За книгоизученьем
Преступность мнимую узрел.
Не подлость, а душелеченье!
Не власть, а сила Божьих дел!
Светлана одевается и быстро уходит.
Неверов:
Вот так… слепец впустил гадюку
В цветущий сад. Она теперь
Наглея, отхватила руку,
И начался отсчёт потерь.
И вскоре сад найдёт конец,
Чума сгноит его цветенье…
Но что… что говорил отец?
Письмо! В жене – предупрежденье!
Явление 4.
На улице Мищенко и Паприков разговаривают с Вальтером.
Вальтер (с акцентом):
Дрюзья мои! Господь нам отдал
На откуп сына своего.
Он биль – любовь. Он биль – свобёда.
Но льюди предали его.
И каждый грешен от рожденья.
Иуда в слабостях живьёт,
Он алчет жертвоприношенья
И кровь из грешных дюш сосёт.
Я укажу вам путь к спасенью
Нам, избранным, врата открыл
Господь к свъятому вознесенью.
Паприков:
Ты выдашь нам по паре крыл?
Друг Мищенко, здесь пахнет тленом.
Ты на обед не ел горох?
Мищенко:
Я съел бифштекс с немецким хреном,
Который был совсем не плёх.
Паприков:
Немецкий хрен? Да, в этом деле
Они, пожалуй, преуспели.
Вот наш несёт такую хрень,
Аж жуть. И как ему не лень?
Вальтер:
Не понимаю… хрень? О-о, шютка.
Паприков:
Я, я, майн фюрер, я шучу.
Так говоришь, я полечу?
Но это интересно жутко!
Я там подругу получу?
В какой цене там соль и сахар,
А джинсы стильные почём?
А можно шапку Мономаха
На время попросить в наём?
Мищенко:
Послушай, царственный потомок
Арийских кованых сапог,
Не убоишься ль, умник, грома,
Которым может стрельнуть Бог?
Вальтер:
Я понимай… сарказм заблюдших.
Как там? В мой камень – огород?
Мищенко:
Ну, можно выразиться лучше:
Тут кой-кому корона жмёт.
Ни я, ни Паприков мой верный
Не взяли б на себя вовек
Решенья: чем же человек
Очищен может быть от скверны.
Такой вопрос не нам рядить
В нравоучительные слоги.
Есть церковь русская, и нить
От куполов в ладонях строгих
Отца Небесного. Звонить
Ему лишь можно в русском храме.
И он гремит колоколами
От возмущенья, и набат
Далёко стелется в России.
Трясут отмычками от врат
Новоявленные мессии.
Тут понимай, как хошь, блаженный.
Наш край коленопреклоненный
За пазухой Христа укрыт,
А не в карманах с Уолл-стрит.
Паприков:
Вот так сказал! А чтобы проще:
Неси отсюда, фюрер, мощи.
А то на улице Марата
Есть клуб: там бритые ребята
Недолго будут морщить лоб,
Узнав, что Вальтер – эфиоп!
Вальтер:
Какой? Mein Gott! Ich – Deutsche! Немец!
Ви не имеете права;!
Паприков:
Ты – эфиоп. Настанет время –
Дойдёт до мальчиков молва.
Мищенко:
Попридержи коней, приятель.
Наш Вальтер, думаю, не глуп.
К тому же образован… знатен?
Я так и знал. Ты слишком груб.
Мы объясним ему доступно,
Что сеять зёрнами раздор
Не стоит, ибо всякий спор
Закончен может быть преступно…
Паприков:
Короче, фриц: Светланы – как бишь? –
Да – Дьяконовой – избегай.
Иначе с эфиопских кладбищ
Тебе махнёт рукою рай.
Вальтер:
Не карашо! Я – иностранец!
Паприков:
Не эфиоп? Тогда афганец!
Вальтер:
Я поняль! Поняль! Я… пойду?
Мищенко:
Иди, голубчик. Погоди-ка!
Я грешен. Падок на еду.
Твоя божественная клика
Богата чем? В запасе бренном
Отыщется пол-литра хрена?
Вальтер:
Как? Хрен? Нет-нет… я-я, конечно!
Мищенко:
Так я найду тебя… потом.
Да…адрес есть.
(обращается к Паприкову)
Какой там дом?
(к Вальтеру)
Ну, всё. Иди, лети беспечно.
Вальтер быстро уходит.
Паприков:
Сработало! Ариец сделан!
Мищенко:
Теперь, я думаю, ему
Спасать придётся только тело –
Души трусливую тюрьму.
Паприков:
Пойдём, дружище, и Борису
Расскажем свежий анекдот:
Немецкую, представьте, крысу
Сожрал обычный русский кот.
Потеха! Будто на пожар
Рванул испуганный «апостол».
Мищенко:
О, так бежать совсем не просто,
И здесь замешан скипидар!
Явление 5.
Ольга Аркадьевна, Воржанников, Юлия в квартире Корельцева.
О.А.:
Ах, отпустите на свободу
Свой чёрный дух, и он споёт
Греху божественную оду,
И вы ослепнете, как крот.
Нет, в сейфе из особой стали
Хранить эмоции свои
Необходимо, чтоб не стали
Они помехой для любви
К Всевышнему. Что можно выше
В своих стремлениях ценить,
Чем стать столпом небесной крыше
И Библию и Бога чтить?
Воржанников:
Вы правы, правы, но об этом
Не время говорить сейчас,
Когда иная честь задета
Весьма болезненно для вас.
Юлия:
О чём вы?
Воржанников:
Милое созданье…
Юлия:
Есть имя у меня, прошу
Оставить пошлые названья.
Воржанников:
Да, да. Я юность отношу
К тому, что более прелестно,
Чем тяжбы прочих возрастов.
Она ещё мечтает честно
Вести дела. Не тратя слов,
Способна покорять глазами.
Иллюзий девственный чертог
Ещё, увы, владеет вами,
Но даже это – не порок
Для столь неопытных созданий.
И каждый молодой да ранний
Считает, что он сам «есмь Бог».
О.А.:
И ты?
Воржанников:
Я был другим, поверьте.
Меня боялись даже черти.
Но не об этом. Коль удел
Любого приближаться к смерти,
Нельзя чураться скорбных дел.
О.А.:
Я понимаю. Ты, конечно,
О брате. Да, недуг его
Неисцелим и неизбежно
Прикончит брата моего.
А позаботиться о бренном
Не стыдно даже в этот час.
Бог милосерд и, несомненно,
Во всех делах поддержит нас.
Воржанников:
Да будет краток миг мученья!
Так вот: с законной точки зренья
Единственный наследник – вы.
Семён Аркадьич завещанья
Не составлял, не ждал, увы,
Такого скорого прощанья.
И, тем не менее, сомнений
На этот счёт в помине нет.
Но от Неверова привет
Сгустить способен злые тени.
Юлия:
Он не такой! Не смейте даже
И мыслить в низменных тонах.
Вы – мастер купли да продажи…
Воржанников:
А он? Нестриженый монах?
Юлия:
Мне горько, больно слушать это.
О, дядя, был бы ты здоров!
Ты угостил бы их советом,
Послав доить других коров!
О.А.:
Но, Юля, как ты позволяешь
Себе такой враждебный тон?
Неверов? Ты не представляешь,
На что теперь способен он.
Вчера ли, вспомни: у постели
Больного брата я была.
Но звуки грубости летели
Сквозь стены. Бешенством пылал
Племянничек! Отец – в бессилье,
А он – угрозы расточать.
Он ненормален. Так кричать,
Как будто бесы укусили
Его за мягкие места.
Юлия:
Вы – бесы те!
О.А.:
А ты – не та?
Ты нашей крови – благородной.
Ты воспитанием сполна
С рождения наделена.
Борис же твой – холоп безродный.
Юлия:
Вот как? Но он же твой племянник!
Иль дядя тоже из низов?
О.А.:
Но какова?! Из этих слов
Я заключаю, что избранник
Твоих любовных грёз – Борис?
Но с ним одна дорога – вниз!
На нём нет места ставить пробы…
Воржанников:
А Юленьку любил ваш брат
Сильнее прочих. Из неё бы
Успешный вышел адвокат.
Не будьте столь строги. Поймите:
Горячность, дерзость, юность лет
Толкают вашу дочь к защите.
Не более. Любви там нет.
Юлия:
Да вам ли петь любви сонеты,
Слуга банкноты да монеты!
И даже здесь, сейчас, в несчастьи
Вы затеваете разбор
Наследства на чужие части.
Для вас и смерть поёт мажор?!
О.А.:
Ах, дочь, да что с тобой? Влиянье
Неверовских нетрезвых слов?
Помилуй, Саша с состраданьем
Является под этот кров.
А что до дел мирских, то вкупе
С заботой о Семёне их
Решать уместно. Не уступит
Неверов молча прав своих
Юлия:
А я уверена: Борису
До миллионов – всё равно!
О.А.:
Он слушает свою актрису!
Ей право первенства дано
В их логове разбойных мыслей,
Среди невежд, воров, лжецов,
Кто к черни должен быть причислен,
Но смотрит с наглостью в лицо.
Юлия:
Нет! Мнение твоё предвзято.
Я видела – Борис всегда
Смотрел на дядю виновато.
Он не желает нам вреда.
Да, он лишён вниманья с детства
Со стороны отца, но взгляд…
Он будто… будто виноват…
Воржанников:
Что упустил своё наследство?
Юлия:
Несносны вы! Уйдите прочь!
О.А.:
Он остаётся в доме, дочь!
Юлия:
Так я уйду! К нему! В обитель,
Где правят нежность и любовь.
А вы шепчитесь и делите.
Да… и мою проверьте кровь!
Юлия уходит.
Воржанников:
Великолепный темперамент!
Я не обижен. Восхищён!
Словесно-яростный орнамент
В такой головке размещён.
Прелестна как! И будь моложе
Я лет на двадцать, тот же час
Влюбился б. Но она, похоже,
Сегодня ненавидит нас.
О.А.:
Вернётся, маленькая злючка.
Что делать нам закон велит?
Воржанников:
Подчас в законе закорючка
Побольше буквы говорит.
Одиннадцать–четыре–третья
В Гражданском кодексе статья
Нам в ней, вас уверяю я,
Помогут даже междометья.
Поскольку ближняя родня
Лишь вы, империя Семёна
По каждой буквице закона
Отходит вам.
О.А.:
Но от меня
В финансах мало просвещённой,
Нет толка в бизнесе. Боюсь,
Что стать наследницей законной –
Чрезвычайно тяжкий груз
Для слабой женщины. Быть может,
Единственно приемлем путь –
Найти для дел кого-нибудь,
Кто справится. Но кто же? Кто же?
Воржанников:
Я, безусловно, помогу.
К услугам вашим.
О.А.:
Саша, милый,
Мы не останемся в долгу.
Воржанников:
Я – ваш до собственной могилы.
Неверов может быть опасен.
Вчерашний жуткий инцидент
Лишь подтверждает: конкурент
С законом будет не согласен.
Весьма находчиво избрав
Меня недвижимой мишенью,
Он дал начальный ход движенью
Желанных им хозяйских прав.
Расчёт же до смешного прост:
Вас запугать, запутать дело,
Отца отправить на погост,
И всё себе присвоить смело.
О.А.:
Герой! На женщин надавить,
Пока они не сняли траур.
Он может… может нас… убить?..
Поджечь?.. насыпать в чай отраву?..
Воржанников:
Ну-ну, не надо так трагично.
На это вряд ли он пойдёт.
Его компания комична,
Друзья – без связей, всякий сброд.
У них нет шансов. Только суд.
А там, поверьте, мы сильнее,
Пока в непуганой Рассее
Как взятки брали, так берут.
Приём проверен, безотказен.
Доверьтесь мне, я всё решу.
О.А.:
О, Саша, из-за этой грязи
Мне кажется, что я грешу.
Господь всевидящ. Простирая
На наши души длань свою,
Он неустанно надзирает
За равновесьем на краю
Меж бездной тьмы и вечным раем.
А мы, ослепшие, блуждаем.
Коль легче пасть, чем взвиться в высь,
То проще сгинуть, чем спастись.
Воржанников:
Мудры вы, Ольга, но ребёнком
Взираете на светский мир.
Как ангел в розовых пелёнках.
(незаметно для В. из спальни выходит Анна)
А жизнь – коммерческий сортир.
Для неудачников – в овраге
Цветут отхожие места.
Успешным – с вензелем бумаги,
Уют, тепло и чистота.
Анна:
Он… умер…Умер! Всё! Он умер!!!
Воржанников и О.А. спешат в спальню.
Анна (плачет):
Какое чёрное безумье…
Ненужная припёрлась смерть.
Когда бы ей неугомонной
Перечить как-нибудь посметь
И подменить таблеткой сонной
Всёпоглощающую смесь,
Которая родных уносит.
И косит… Косит! Косит !! Косит!!!
Явление 6.
Квартира Неверова. Паприков, Мищенко, Неверов.
Паприков:
Он дал такого стрекача,
Что был горяч асфальт по следу,
При этом запах источал,
Который не подать к обеду.
Я думаю, вопрос решён
С сектантским «богом». Быть афганцем
Конечно, не согласен он,
Оставшись западным за…
Мищенко:
…германцем.
Я всё же склонен защищать
Народ Берлина неустанно.
Прохвостов, ведьм и шарлатанов
Нам и своих не сосчитать.
.
Паприков:
Вот именно – своих! Рассейских!
Татарских же, немецких, свейских
Терпели? Хватит! Гнать и гнать!
Неверов:
Довольно! Что по адвокату?
Мищенко:
Тот любит, соблюдая честь,
Прильнуть к ворованному злату.
И мы прижмём его, как есть.
Непогрешимого юриста
Сожрёт его же жадный зев.
Он сядет лет этак на… триста,
И оглянуться не успев.
Неверов:
Прекрасно! Жаль, лицом холёным
Он не почешет мой кулак.
Мищенко:
Эй-эй! Гремит кандальным звоном
В таких делах желанье драк.
Не забывай, юрист с законом
Знаком получше твоего.
Ударишь – в возрасте преклонном
Свобода встретит самого.
Звонок в дверь. Неверов уходит, возвращается с Юлией.
Паприков:
Какие люди! Вот так мило!
Неверов:
Знакомься, Юля…
Паприков:
Не со мной.
Нас вместе, помнится, сводила
«Астория». Там пир честной
Затеял мой один знакомый.
Женился (пойманный глупец!)
Жених набрался сам до комы…
Мищенко:
Да замолчишь ты, наконец?
Я – Мищенко. Скажу вам честно,
Вас знаю: Юлия? Сестра?
Юлия:
Да-да…
Неверов:
Свалилась с плеч гора.
Я думал, что жена.
Паприков:
Известно,
Её трясёт от нас всегда.
Как будто в нас её беда.
Юлия:
Я… я предупредить хотела…
Воржанников и… мама… там…
Неверов:
Мне шьют какое-нибудь дело?
Я равнодушен к их делам.
Изобретательны порою
Умы, взведённые игрою.
Скажи мне лучше про отца.
Как он? Ведь церберы цепные,
Долг исполняя до конца,
Меня вписали в «неродные».
Юлия:
Всё так же. Изменений нет.
Но вы, Борис, не сокрушайтесь.
Разбужен весь врачебный свет,
И верить в лучшее старайтесь.
Неверов:
Конечно…что же это я?
С ума меня свела семья.
Сейчас… чайку? Иль что покрепче?
Юлия:
Покрепче.
Паприков:
Это разговор!
Давно мне мой рассудок шепчет,
Что без бутылки этот вздор
Не разобрать. Коньяк поможет.
Мищенко:
«Рассудок шепчет». О, мой боже!
Чтоб твой рассудок зашептал,
В компании должна быть дама,
Стол должен увенчать бокал;
Чтоб ты с лицом гиппопотама
Над всякой шуткой хохотал.
Но всё же мысль о застолье
Разумности не лишена.
Наделена особой ролью
Бутылка доброго вина.
Когда тебе, к примеру, скучно,
Напротив, если возбуждён,
Иль всё в тебе поёт беззвучно –
Развёлся, выиграл, влюблён –
Тогда в кругу друзей любимых
Затей внезапный сабантуй.
Расслабься, выплеснись, бунтуй,
Избавься от чертей незримых,
Назавтра дабы, протрезвев,
Принять третейское решенье.
Во истину: с вином прозрев,
Иное обретаешь зренье.
Неверов:
Омар ибн Мищенко Хайям!
Вот мастер исторгать тирады.
Дружище, твой словесный храм
Подчас палит не те лампады.
С похмелья истину искать –
Утопия, ни дать, ни взять.
Паприков:
Так я согласен утонуть!
Давайте выпьем за… погоду!
Она нас балует чуть-чуть,
А мы ей недовольны сроду.
Иль нет. Знакомство – вот исток
Для свежих чувственных вливаний.
За дружбы девственный росток.
Друзья – первейшее из званий!
Юлия:
Но есть любовь… Светлее чувство
На белом свете не сыскать.
Она – душевное искусство…
Неверов:
Утопия, ни дать, ни взять…
Юлия:
Вы… вы, Борис, лукавством смелым
Опровергаете меня.
Вы со Светланой чувством зрелым
Наделены.
Неверов:
Любовь храня,
Рискуешь пылью многолетней
Покрыть стремления сердец.
На первый план выходят сплетни,
Обман… измена, наконец.
И ты теряешься в догадках:
А тот ли рядом человек?
И в истерических припадках
Мечтаешь совершить побег
Из этих тягостных объятий
К чему-то новому, доколь
В душе, уставшей от проклятий,
Навек не поселилась боль.
Юлия:
Как мрачно…нет, я вам не верю.
Остывшим чувствам места нет
В душе, предвидящей потерю
Любви, которой столько лет.
И мне ль не знать о безответном…
Паприков:
Борис, идём на перекур?
Мищенко (шёпотом Паприкову):
Уходим, друже, незаметно.
Здесь зарождается L'amour.
Паприков:
Что-что?..
Мищенко и Паприков уходят.
Юлия:
Парировать, конечно, вправе
Мои предположенья вы.
Но… если б, может быть, к забаве,
Так, для неписаной главы,
Влюбиться б только пожелали,
Тогда бы оценили брак.
Неверов:
Влюбиться? Мне? Боюсь, едва ли
Всё разрешится просто так.
К тому же, строго между нами,
Я – никудышный ловелас.
И угождать какой-то даме…
Юлия:
А я бы… полюбила вас…
Неверов:
Но полно, Юленька, ты шутишь.
Юлия:
Я не шучу. Я вас… люблю.
Молчите. Места нет минуте,
Когда я Бога не молю,
Чтоб вас увидеть. Солнце встало –
Я мысленно уж подле вас.
И дня, и вечера мне мало
Шептать «люблю». И каждый час
Вам отдан. Только пожелайте,
И я безропотной рабой
Исполню ваш приказ любой.
Так я люблю! Теперь… прощайте.
Неверов:
Нет, не сейчас! Прошу: останься.
Признанье – новость для меня.
О вспышке страстного огня
Однако не жалей, не кайся.
Я ошарашен, но признаюсь –
Любовью ангела сейчас
Был одарён. Понять пытаюсь:
За что? Без видимых прикрас
Скажу, что вряд ли я достоин
Таких обожествлённых слов.
Я груб, невыдержан. Устои
Невежества – есть суть основ
Моей, увы, беспутной жизни.
И я готов, и я привык
Не к возвышенью, к укоризне,
Не песню слышать, вещий рык.
Кто ближе мне, того гублю,
Кто враг – того не замечаю,
Не жду, не верю, не люблю,
И дни по промахам сличаю.
Юлия:
Зачем вы так упорно маской
Лицо стараетесь прикрыть
И сталью рубите дамасской
Едва натянутую нить
Меж нами? Боже, не прошу
Вас мне ответить чувством вешним.
Не бойтесь! Я огонь гашу
В мечтах о счастии нездешнем.
Вам цену знаю лучше вас,
Хоть мало я ещё любила…
Возвращаются Мищенко и Паприков.
Паприков:
… и опустила контрабас
Ему на голову. Как мило!
Мищенко:
Ты видел сам? Вот это номер!
Паприков:
Я чуть от хохота не помер.
Концерт был сорван, но скрипач
Тянул из горла долго звуки.
Был мягких мест лихой щипач,
Теперь в карманах держит руки.
Вот так.
Мищенко:
Признаться, насмешил.
Вы как, друзья? Не заскучали?
Раздаётся звонок в дверь. Неверов уходит откры-вать.
Паприков:
Да, я смеялся от души
Такой любви в концертном зале.
Входят Неверов и Анна.
Анна:
Я… я сама придти решила.
Да… Юля здесь… сказала мать.
Я без звонка… да… я спешила…
Вам… вам… не знаю, как сказать…
Юлия:
Но что случилось, Аня? Дядя?
Анна:
Да… в общем, дяди больше нет.
Юлия:
О, Боже! Как же? Бога ради...
Анна:
Всё. Он оставил этот свет.
Неверов:
Отец…когда? Когда случилось?
Анна:
Он тихо умер час назад.
Я тут же к вам придти решилась,
Поскольку дядя мне сказал…
Неверов:
Что? Что сказал?
Анна:
Да-да… дословно:
«Борису… сыну помоги».
В бреду ль? Иль в разуме неровном?
И мне послышалось – «беги»…
И умер. Может – «береги»?
Не знаю точно.
Неверов:
Анна! Анна!
Но как же так? Уход… врачи…
Всё это очень-очень странно.
Его убили?..
Анна:
Замолчи!
Я находилась безотлучно
При нём до самого конца.
Включи ж меня благополучно
В реестр имён убийц отца.
Неверов:
Я еду.
Юлия:
Да. Я с вами.
Анна:
Что же,
Пожалуй, я пойду домой.
Паприков:
Друг, чем помочь тебе мы можем?
Неверов:
Ничем. Сейчас Господь со мной.
Явление 7.
Квартира Корельцева. Поминки. За столом О.А., Анна, Юлия, Неверов, Воржанников, Светлана.
О.А.:
Мой брат являл пример достойный
И дисциплины, и ума.
Воржанников:
Во истину. Как жил покойный,
Живёт порядочность сама.
О.А.:
Его судьбой гордиться вправе.
Усердием восстав со дна,
Он «уважать себя заставил».
Бежал разврата и вина,
Корил мирские соблазненья,
Не тратя времени на них.
В работе черпал вдохновенье…
И вот оставил нас одних.
Воржанников (поднимает рюмку):
Помянем.
О.А.:
Трудная работа
Сожгла Семёна. Ради нас
Он шёл сквозь топкое болото,
Не выбирая лёгких трасс.
Являя кремнем свой характер,
Он сердцем чтил библейский стих.
И сомневаться в этом факте
Никто не смеет из родных.
Я знала брата лучше многих.
Теперь, когда Семён в земле,
Я вспоминаю, сколько строгих
Морщин носил он на челе.
То дань усталости бессонной,
Заботам завтрашнего дня.
Он шёл упорно, неуклонно,
Любовь чрез ненависть храня.
Воржанников:
Но как порою незаметно
Крадётся к нам последний час.
И не без роскоши каретной
Увозит смерть отсюда нас.
Судите сами: провожая
Иного доходягу в путь
К Аиду, многие желают
Словцо высокое ввернуть.
«Достоин – не достоин» – это
В молчаньи принято хранить.
Хоть грязным жил пятном для света,
Извольте с нимбом хоронить.
Но слышит ли покойный оды?
Вкушает ли посмертный гимн
Из-под венков на дне подводы,
С утра приехавшей за ним?
Вопрос! Иль ангел кучерявый
Уже трясёт пред ним ключом,
И умерший не слышит славы,
Поющей похвалы о нём?
Неверов:
Вопрос в другом: кто у могилы
Фальшивил в исполненьи гамм,
А кто терял от горя силы,
Припав к недвижимым ногам.
О.А.:
Нет! Кто о чём! Племянник в ссоре
Опять находит позитив!
Юлия:
А я во всём согласна с… Борей.
Здесь кто-то менее учтив.
Кто, философствуя о гробе,
В застолье видит апогей
Страданий…
Анна:
Вы не правы обе!
Для горем собранных семей
Единство, полное сплоченье –
Скорбящий движитель. Изъять
Из душ необходимо рвенье
Друг друга в чём-то обвинять.
Но примиритесь же скорее!
Причина важная к тому!
Воржанников:
Боюсь, напротив: ныне зреет
Конфликт, удобный кой-кому…
Неверов:
Конфликт? Да что вы! Боже правый!
Вы о наследстве? Что ж, прошу
Избрать для этакой забавы
Других, приближенных грошу.
И вам скажу: я – не соперник
Семье, делящей скорбный куш.
Мне ближе пот работной черни,
Чем жаркий долларовый душ!
О.А.:
Слышны слова благоразумья.
И я… готова верить им.
Воржанников:
А я бы не спешил…
Светлана (негромко):
Бездумье –
Такой опасный пилигрим.
Коварный странник отреченья,
Сторонник общего теченья
И серых, будничных идей.
Надежд несбывшихся злодей.
Неверов:
Но ты со мной согласна, Света?
И прежде счастливо с тобой
Мы жили. Денежный разбой –
Не наша, милая, примета!
Воржанников:
Борис, а вы не так просты,
Каким изобразились с виду…
Неверов:
Послушайте… послушай, ты,
Желаешь сам сойти к Аиду?!!!
Воржанников:
Не думаю, чтоб вы могли
Со мной соперничать…
Неверов:
Не веришь?
Пойдём! И Бога замоли,
Чтоб он свои не запер двери!
Анна:
Одумайтесь!
Неверов (встаёт из-за стола):
Довольно слов!
Коль можете, прошу к барьеру!
Воржанников (встаёт следом):
Глупец! Уж, право, я готов
Вкусить твоих останков серу!
(Неверов и Воржанников выходят на улицу. Молча-ние. Через какое-то время раздаётся выстрел. Воз-вращается Воржанников, одной рукой массирует шею, в другой, опущенной, держит пистолет.)
Воржанников (хрипло):
Он сразу стал меня душить…
Я защищался…я спасался…
Юлия:
Он жив?!
Воржанников:
Не знаю.. может быть…
Он там… Он там лежать остался…
(Светлана, Анна, Юлия выбегают на улицу. О.А. остаётся.)
О.А.:
Свершилось. Так тому начертан
Финальный… правильный исход.
Что ж, надо звать врача, эксперта
Своих. Надеюсь, всё сойдёт.
Воржанников:
Но я стрелял! И если ранил…
То… Я… не ждал его удар.
Аффект… аффект сыграл от брани…
И я… убийца я тогда.
О.А.:
Не ждал? Надеюсь, что не в спину
Ты перепугано стрелял?
Но, ладно. Главное, что сдвинул
Одну из самых острых скал.
Во благо брызнуло деянье
Прогорклой кровью наглеца.
Без рук осталось изваянье,
А, впрочем, даже без лица.
(Возвращается Анна.)
Анна:
Он жив! Он, слава Богу, жив!
В сознаньи! До приезда «скорой»
Минуты три.
О.А. (Воржанникову):
Теперь дрожи…
Забудь о сути разговора…
Анна:
Воды! Быстрей! Бинтов и ваты!
(Анна убегает в кухню и тотчас обратно с бинта-ми, водой. Бежит на улицу.)
О.А.:
Не можешь, Саша, никогда ты
Дойти до нужного конца.
Не смог прикончить наглеца.
Явление 8.
В доме Неверова. Мищенко, Паприков.
Мищенко (читает письмо):
«Не ждал, сынок, не ждал признанья,
Быть может, с опозданьем, но
Моя ль вина – твоё изгнанье,
Иль раньше всё предрешено?
Ты – кровь моя, живое сердце
Всех жил моих, но ты в руках
Безумца, змея, изуверца,
И все, с кем был он, впали в cтрах…
Все, но не ты, пока ты жив,
Движенье замыкает круг,
Который нас довел, вскружив
Мечты и вырвав жизнь из рук.
Случилось то, что быть могло
И с меньшей жертвой, меньшей болью.
В тебе отобразилось зло,
Зло, подкупившее любовью.
Своей кончиной предрешив,
Увы, змеиное движенье,
И тем осмысленно продлив
Твои несносные мученья,
Преследовал я цель одну,
Чтоб ты узнал свою жену,