Вечер, скоро апрель, суета
не даёт погрузиться в живое,
и линейки пустого листа
пребывают в забвенном покое.
Отголоски минувшего вновь —
то ли музыки зов, то ли слова,
под стаккато дрейфующих льдов
облака тяжелеют свинцово.
Прохожу между явью и сном,
будто между Харибдой и Сциллой —
синий кит под горбатым мостом —
по реке неподвижной, остылой.
Обдирая о камни живот,
оставляю на скобах излучин,
клочья шкуры (потерян им счёт),
ветошь тралов, рыбацкие крючья.
И рачков, что снуют в плавниках —
пусть живут на речных парапетах!,
и траву, что растёт на боках
у души, задремавшей до лета.
Мне б глубины давались легко —
если плыть неизменно на север,
как огромный стальной ледокол,
с мощью быстрого атома в чреве.
Под хвостом моим крошево слов
из разломанных белых торосов
составлялось бы в строчки стихов
на поверхности вод безголосых...
Вечер, скоро апрель, облака
тяжелеют дождями свинцово —
нужно зонтик достать... а пока
поднимусь — подышать у Дворцовой.