***
Седьмое небо. Где оно, седьмое?
Медвежья вежливость, Смородина-река,
великое столикое немое
обкрадывает нас исподтишка,
и стынет дом, и леденеют пальцы…
Скитальцы мы, безвестные скитальцы.
Базар-вокзал, гортанный вавилон,
как сериал, затянутый в резину –
макар гонял заблудшую скотину;
и самогон, и колокольный звон
всё проплывало мимо, мимо, мимо...
гримасами обиженного мима.
Я не люблю чужую, я свою
оплакивая с детства, ненавижу;
я ничего другого не увижу
и ничего другого не спою.
Титан вскипел, опасная среда,
жжет языки обычная вода.
Седьмое небо, в небе сизари –
больные колченогие курлыки,
вагон стучит колесами на стыке,
а я смеюсь: «Любите, упыри!»
И упыри, смущаясь, отлюбив,
становятся у стенки супротив.
Колесных пар железный костолом
всё принимая, внемля простодушно
поёт: «Та-дам, та-дам» и за окном
мелькает смерть, которой лгать не нужно,
а жизнь выходит в тамбур покурить.
Нам до конечной. Скоро выходить.