Над землёй потревоженной снова дымка тепла.
Как осколок, отброшенный в спешке из-под кайла,
Ввысь, туда, где смятение птичьих вспугнутых стай,
Смотрит в вечном смирении мёртвый царь Николай.
Царь России расстрелянный – говорят, поделом.
Но за что вы наследника тем же самым кайлом?
А царевен, а девушек? За какую вину?
Что ж ты, Господи, делаешь, злом добро зачеркнув?
Пощадили их выстрелы – не щади их, рука.
Прямо в лица землистые смертный холод штыка.
Ну а слуг-то, работников? Их за что и куда?
Ну а Боткин-то? Боткина? В нём какого вреда?
Залп, и кровь голубая льёт из разверзшихся ран.
Это Русь своё сердце рвёт, а не гибнет тиран.
Потому что расстреливать проще, чем побеждать.
Потому что наследнику нужно смерть передать.
И в ребячьем бушлатике пуля выгрызла клок.
Ах, как жизнь вам подгадила, и позволил же Бог!
Страшно, Ваше Высочество, умирать молодым?
Впрочем, скоро всё кончится. Боль растает, как дым.
И рукою уверенной покрестив всю семью,
царь России расстрелянный принял участь свою.
На полотнище алое брызги царских сердец -
вот часть флага и стала нам голубой, наконец.