Воскресение. Катание на лодке.
Мне ещё не было 5 лет. В Чебаркуле мы первое время жили в семье Гавриловых. Дядя Володя был другом детства папы. Он во время войны лечился в чебаркульском госпитале, женился на медсестре и остался жить в этом городе. В эти дни папа решил покатать нас на лодке по озеру. Лодочная станция была метрах в 150 от дома за бугром. Для меня всё было в диковинку. Я никогда не видел такого большого и красивого озера. Красота была во всём. Широкая водная гладь. Острова, манящие загадочностью. Скалистые берега перемежаются с песчаными пляжами. На лодочной станции мы осторожно вошли в лодку. Я сел на нос. Когда все разместились (папа, мама, моя старшая сестра Люда 6-ти лет и я), от края борта до воды осталось сантиметров десять. Когда лодка качалась, вода грозила перехлестнуться через борт. Мы отчалили и поплыли по пологим гладким волнам. У папы была язва желудка (наследие войны), он грёб не сильно, часто делая передышки. На ходу лодка шла устойчиво, почти не качаясь. Когда папа переставал грести, наступала тишина и ощущалось покачивание лодки на волнах. Я смотрел вниз и видел чёрную бездну под лодкой. Мне становилось жутко и я говорил:"Папа, крути, крути". Когда прошли мыс Семерик, из-за мыса подул ветерок. Пологие волны сменились крупной рябью. Небольшие, частые волны часто шлёпали по носу лодки. Волны становились всё круче и с ударом каждой волны я чувствовал, что лодка притормаживалась. Папа решил развернуться обратно, но, как только лодка повернулась немного боком к ветру, бурунчики волн перехлестнулись через борт. Вода на дне лодки стала покрывать деревянные решётки под ногами. Люда и я стали вычерпывать воду за борт консервными банками, которые были специально в лодке. Папа повернул лодку против волн. Папа, видимо, не ожидал, что это красивое, на первый взгляд тихое озеро, играющее солнечными бликами, окажется столь коварным и суровым. Но у папы был опыт плавания в штормовую погоду. Папа вырос на Иртыше- реке широкой с мощным, бурным течением, которое сметает всё на своём пути. На Иртыше бывают сильные штормы, в которых буйный ветер гонит волну то поперёк, то против течения. Выплыть из этой пучины может только опытный, уверенный в себе гребец. Папа выплывал не раз и поэтому в нём была уверенность. А тут мы оказались посредине между мысом Семерик и полуостровом, обрамлявшем Поганую курью с севера, который мы позже называли Каменным. Папа грёб уже без передышки. Волны всё усиливались, вода всё чаще перехлёстывалась через борта. Мама, Люда и я банками её вычерпывали. Против волн мы прошли метров 50. Вдруг встречный ветер стих. Мы зашли в зону затишья от завихрения ветра за мысом Каменным. Но волны не уменьшились, а стали бить в корму, подгоняя лодку. Мы подплыли к мысу возле водокачки. Мама, Люда и я пошли пешком в обход Поганой
курьи, а папа на пустой лодке переплыл на лодочную станцию. В этот раз шторм стих и всё закончилось благополучно. Позднее, когда мы жили на ул. Лесной, 15, во время штормов мы садились на веранде и смотрели на озеро. Ливень, ураганный ветер, молнии, ударяющие в воду, и огромные волны с пенными гребнями бурунов. Видели, как перед штормом все лодки устремлялись к берегу. Кто-то не успевал и добирался до берега уже по крутой волне под ливнем, рискуя оказаться жертвой молнии. Бывало так, что с озера слышались крики о помощи. Тогда от берега возле водокачки отплывали местные жители на одной-двух больших лодках для спасения терпящих бедствие.
20. 03. 21