сумрачная даль, опустевший город,
блики тишины в камни - навека,
в журавлиной мгле слышит листьев гомон
за моей весной белая река.
пристань у берёз, снова ни души,
незачем гореть - некому согреться,
нечего сказать, некуда спешить,
мне сегодня тьма светит прямо в сердце.
медленная боль, времени ручьи,
в каменном саду молчалива бездна,
черная плита о былом молчит,
мёртвые цветы говорят о жизни.
отцвели сердца, словно отоснились,
постою немного, погрущу с весной.
вот и всё, мой друг, как-то получилось
так, что мне теперь - не с кем быть собой.
а когда-то здесь музыка звучала,
осень золотила строки под свечой...
нечего сказать о земле печальной
в этой непроглядной грусти ни о чём.
из какой тоски появился этот
океан души в сумраке берёз.
некому узнать, как кромешным светом
небо на щеках просит белых роз.
был ли я влюблён в гибельную прелесть
плачущих цветов вдоль времён реки -
провожал в туман журавлиный шелест
и купал весны солнце в роднике.
так случилось, друг, всё не про меня,
посижу, поплачу - в мраморные окна,
мне сегодня стыть небом по камням,
в тающем снегу по колено мокнуть.
некого во мне больше проклинать,
на холсте души черный лёд проталин,
незачем по ним больше кочевать,
сочиняя край письменным печалям.
снова из нигде лью в когда-нибудь,
ставшие живой музыкой, покои...
отдохну чуток, завтра снова в путь,
просто по-людски, понимать земное.
чистая тетрадь в матовой обложке,
школьный подоконник, небо в облаках.
за осенним сном о душе мальчишки
помнит его строки белая река.