Поэт может ничего не писать, это давно уяснённый им принцип. Для него ведь и вовсе не существует мира, если он и книга сливаются воедино, как инь и ян, как Орфей и Эвридика, как тело и дух. Чья это книга, его или нет, сказать уже сложно, индивидуальность в этот момент растворяется, захватывается эгрегором чувственной описательности настолько, насколько это необходимо для проявления здесь и сейчас Божественного – но не будем пойманы на приманку популярного эзотеризма – к явлению поэзии как таковой это не имеет ни малейшего отношения, поэзия всегда первозданна, всегда неповторима, полностью лишена всяких штампов, ибо совершенно невещественна, хотя и оперирует физической реальностью с такой же лёгкостью, с которой оперирует реальностью Бога.
Но что же такое Поэт? Проводник, переводчик, приёмник каких-то тончайших частот, при этом живой и дышащий тем же воздухом мира, которым дышат другие? Преобразователь этих частот в художественные знаки и символы, указывающий ими дорогу другим? Но куда? Судьбе многих поэтов не позавидуешь, и что же заставляет других следовать за ними? Ответов мы не находим, появляются лишь новые вопросы.
Поэзия в сути своей должна быть сакральна, интеграционна, поэтическое Слово в высших его проявлениях обязано нести абсолютно пассионарную функцию, расширяющую язык и мышление, тем самым просветляя и просвещая и творимый мыслительными процессами мир. Поэзия способна объединить расколотую в древние времена науку: она и математична, и мыслительна, и физиологически ритмична, она и чувственна, она и духовна. Но приведёт ли это нас к мудрости древних?
Говорят, на праязыке не говорили, а пели...
Нельзя не попытаться использовать все потенциальные возможности Поэзии, но кто же тогда будет тот, кто использует, вынужденный без промедления научится смотреть в обе стороны сквозь эоны?
Для эго здесь совсем не осталось места, но для Поэта? Поэзия ведь не может без Поэта, Поэзия - это тоталитарный культ личности Автора.
Бездна не ослабевает, она лишь сжимает хватку своей бесконечности на горле нашего маленького я.
Несуществующий Поэт навсегда останется вдавленным в свою костлявую лавочку в неком случайном парке, как Эрос, схваченный скелетом Танатоса, поглощённый новейшим изданием книги другого несуществующего поэта или же самого себя, что не важно, балансировать на краю Пустоты осознания, на краю личности, до тех невозможных пор, пока вдруг, по случайному стечению кармических обстоятельств, на горизонте не возникнет туманная фигура его Учителя…