Введение
На улице вьюга и кружит, и пляшет,
По избам деревни ведёт свой обход.
Пуховый платок второпях наземь вяжет,
Под окнами песню тоскливо поёт.
От лютого холода людям не скрыться,
Укутано всё в белоснежную шаль.
Из каждого дома столбом дым клубится,
На крышах сосульки — прозрачный хрусталь.
В разгаре зима, наше старое солнце
Остыло, людей уже больше не греет,
Глаза только слепит, как светит в оконце,
И сила его с каждым днём всё слабеет.
Озябшие люди, уткнувшись в одежды,
Младого светила рождения ждут,
На милость его возлагая надежды,
Во славу его здесь обряды идут.
Родится оно вновь под куполом неба,
Зальёт светом землю, согреет теплом.
Год новый встречать будем солью да хлебом,
Лик солнца неся высоко над шестом.
Но мрак нескончаемых зимних ночей
Тревогой окутает грешные души.
Портал открывая в мир зла и теней,
Где нечисть стремится прорваться наружу.
И коли светило на свет не родится,
Беда ждёт великая род человечий.
Власть зла на земле навсегда воцарится,
Повылезут волки из шкуры овечьей.
Вот люди, чтоб ясному солнцу помочь
И землю свою защитить от нечистой,
Гуртом соберутся в бессонную ночь
Колядки кричать, песни петь голосисто.
Они привнесут в каждый дом благодать,
Наполнится чаша всеобщим весельем.
И в каждом дворе будут ряженых ждать,
Столы накрывать с дорогим угощением.
***
Но время течёт, нет ни в чём постоянства,
Языческий путь для славян устарел,
Расцвет на Руси начался христианства,
Где прежних традиций настал передел.
Сменилось с тех пор не одно поколенье,
Не солнца встречали приход, а Христа.
Связь с прошлым имела своё продолженье,
И новая вера была принята.
В единую косу сплелись две культуры,
Рождая как споры, так и двоеверье.
Сменив образ мыслей, идей рецептуру,
На нет не сошли у славян суеверья.
1
На небе ночном почивал полумесяц,
Он сторож был местный деревни глухой.
Терпеть он не мог, когда люд куролесил,
Когда нарушался желанный покой.
А тут молодёжь собралась на колядки,
В избе у Демида распевки да смех.
— Наряды у всех уже в должном порядке?
Пора выдвигаться, во двор прошу всех!
Вкушая веселье, что ждёт от потехи,
Толпа ломанулась гурьбою к двери.
— Ну что, есть сомненья в грядущем успехе?
Петро, не желаешь со мною пари?
Что думаешь, много ль привалит добычи?
— Так трудно сказать, мешка два, может, три...
— Я думаю, боле, чем было обычно!
Четыре! Как пить дать! Попробуй, допри!
— Ну, что ж, брат, желанье с тебя, коль проспоришь.
И что ж мне такого тебе загадать?
— Смотри, ум впустую сейчас раззадоришь,
Победы тебе всё равно не видать!
Демид и Петро были братья по духу
И дружбу водили со школьной скамьи,
Отведали вместе впервой медовуху,
Шалили частенько, как были детьми.
Но оба достойного были помола,
Петро молчалив, а Демид — весельчак.
Демид был любителем женского пола,
Петро был застенчив, душою добряк.
Их избы стояли напротив друг друга,
Лишь свистнет один, как выходит другой,
Как только встречались в калитке два друга,
Вмиг солнце всходило над тучей смурной.
2
— Эй, слухай, Петро, как тебе те близняшки?
По мне, так они вроде как ничего...
— Мне помнится, в гости ты хаживал к Глашке?
— Ну щупал слегка, пару раз-то всего.
— Мне больше по сердцу пришлась Акулина,
Волнует меня её руса коса...
— Да ты посмотри на Татьяну с Галиной,
Эх, как чертовщинкой сверкают глаза...
— Иди ты, Демид, подобру-поздорову,
Менять не привыкший я баб да коней.
Себе, хочешь, в жёнки шукай черноброву,
А мне моя краля всех краше, милей...
— Да я ведь жениться пока не намерен,
Я ж так, пошалить предлагаю чуток.
Как выбрать одно из множества зёрен,
Чтоб вырос хороший и крепкий росток?
На вид они ладны собой, хороши,
Но только до хаты проложишь дорогу,
Хозяйничать станут, отнимут гроши,
Мне счастья такого не надо, ей-богу.
Возьмёшь с виду в жёнки красавицу ты,
А дивчина та обернётся вдруг ведьмой.
Потом как сойти с выбранной борозды?
Придётся плестись подгоняемым плетью...
— И что же теперь не жениться вообще?
Заканчивай страх нагонять на меня,
О ласковой жинке мечтаю, борще,
Чтоб дом полна чаша, кругом ребятня.
— Увидишь, придавит тебя каблуком,
И друга забудешь под бабьи-то песни.
Нет, я не свяжу себя рано кольцом,
Не сдамся в их плен, ни за что, хоть ты тресни!
3
Грев руки у печки, сидела девица,
На бабушку был обращён её взгляд,
И думала, жизнь — она будто водица,
Отпитых глотков не воротишь назад.
Прокрались в сознание мысли о смерти,
По коже спины пробежался озноб,
И живо представилось ей на мольберте
Картина, как вынесли из дома гроб.
Умрёт когда бабушка, как же мне жить?
Ведь нет никого в целом свете роднее...
Нет, хватит мне мысли дурные кормить,
От них на душе с каждым днём тяжелее.
— Ты что загрустила? Хотела узнать,
С подружками завтра пойдёшь на гулянья?
Ох, чувствую, скоро сватов нам встречать,
Как выросла ты, будут встречи, свиданья...
— О чём ты, бабуля, какие сваты?
Я матерью брошена, будто дворняжка...
Кому нужны в хате безродные рты,
С моим-то приданным — косой да рубашкой.
— Работница ладная ты у меня,
А это, поверь мне, намного дороже.
В тебе столько жизни, задора, огня...
Богатство — оно в голове, не в одёже.
Ты стала мне, внучка, подарком от Бога,
Как жаль, что своих схоронила детей.
На мать не серчай и не думай плохого,
Во всём виноват батька твой, прохиндей.
Запутал мозги ей своими речами,
В сарай заманил и попортил её,
А после наш дом обходил сторонами
И знать не хотел про рожденье твоё.
Над дочкой расправу чинили в деревне
За то, что ребёнок не в браке рождён.
Страдания ждали её ежедневно,
Тяжёлый был путь судьбой отведён.
Когда твой отец обвенчался с другой,
То мать твоя словно лишилась рассудка,
В реке утопилась порою ночной,
Как вспомню об этом, становится жутко...
Любила его, больше жизни любила,
Глаза все проплакала, глядя в подушку!
Её это чувство любви и сгубило,
Попалась девица, как птица в ловушку.
Твой батька уехал с женою своей,
Куда — никому ничего не известно...
О нём не слыхала я боле вестей,
Тогда жизнь казалась как грустная песня.
Но ты не грусти о былом, Акулина,
Тебя ждёт своя в этой жизни дорога.
Зажжётся огнём в твоём сердце лучина,
Найдёшь человека по жизни родного.
4
— Играй, гармонист, не жалея гармошку,
Девчата и хлопцы, давай запевай!
Ну что, растрясём деревенских немножко?
Станцуем, споём за большой каравай!
Демид, возглавляя парадное шествие,
Подбадривал люд и прокладывал путь.
По избам деревни велось путешествие,
Где каждый талантом хотел козырнуть.
Одежды и шубы надев наизнанку,
Кто в масках, кто просто испачкан в золу.
По новой свою заводили шарманку,
Когда приближались толпой ко двору.
Они восхваляли хозяина дружно,
Колядки кричали хитро, с упоеньем.
У каждой избы их встречали радушно,
Мешки набивались съестным угощеньем.
Веселье и шум слышен был за версту.
И вот новый дом, не дозваться хозяина.
— Коль нам не откроешь, накличем беду! —
За жадность сулили ему наказание.
— А ну, пошли прочь, попрошайки, отседа,
Покуда ружьём вас своим не догнал!
До нитки обчистить задумали деда? —
И в небо контрольный отправил сигнал.
Он грозно стоял, наблюдая с порога,
Готовый, чуть что, на врага нападать.
— Ко мне навсегда вам закрыта дорога,
Губа ишь не дура, по хатам шманать!
Толпа колядовщиков в миг врассыпную,
Сбежала подальше от страшных угроз.
Демид подошёл к Ивану вплотную,
Устроив ему на морозе допрос.
— Ванюха, твоя там изба недалече?
Послухай-ка, друг, отведи меня в хлев.
Навозом калитку сквалыге помечу.
— Ты только представь его яростный гнев?
— Да я аккурат проберусь в одиночку,
Чуть что, всё равно он меня не признает.
— Играешь с огнём, дед как пороха бочка.
— И что он мне сделает? Только пугает...
Так, что одолжить мне коровий навоз?
– Ох, только смотри, не спались, осторожно.
— Получит сполна у меня старый пёс,
Он думает, только ему здесь всё можно.
5
Баб Нюра и внучка лепили козули,
Сев в горнице светлой за стол у окна.
Полоски из теста фигурками гнули,
Лепили усердно почти допоздна.
— У нашей семьи свой особый секрет,
В состав добавляем имбирную пряность.
Достался от предков нам этот рецепт,
С тобой приготовим вкуснейшую сладость.
И внучка внимала готовки основы,
Уж вскоре печенья был полный поднос.
— Управились мы, заготовки готовы!
Снеси, Акулина, ты их на мороз.
Пускай настоятся они хорошенько,
А завтра их в печку отправим с утра.
Подышишь хоть воздухом свежим маленько,
Да дров для растопки возьми со двора.
А я до соседки туда и обратно,
Гостинцев для праздника ей занесу.
На улицу вышли, там тьма не проглядна,
Лишь звёзды свою обнажили красу.
Парадно столпились рисунки созвездий,
Бездонного неба чарующий лик.
Глубокие чувства каких-то предвестий
И страх неизвестности в деве возник.
Чтоб как-то унять на душе беспокойство,
Гаданье решила она провести.
Сняла свой сапог, проявляя геройство,
И через забор запульнула: «Лети!
Где суженный мой, укажи мне дорогу,
С какой стороны в дом сватов поджидать?»
К калитке запрыгав на правую ногу,
Спешила обувку с дороги забрать.
Глаза вверх подняв, вдруг настигло смятенье,
Навстречу ей хлопец из ряженых шёл.
Она как назло не смогла скрыть волненье,
Румянец на личике розой расцвёл.
Демид, завершив сверхсекретное дело,
Спешил, догоняя ушедших друзей.
Как вдруг сапогом его лихо огрело,
Вот так ни за что получил он взашей…
— Вот это удача — босая красотка!
— А ну-ка, верни мне немедля сапог!
— Забавная вышла, однако, находка,
Себе заберу, вот те будет урок!
— Вот это наглец, ошалел что ль совсем?
Отдай мне сапог и иди себе с Богом!
— Сначала скажи мне, кидала зачем?
Тогда не обижу ни делом, ни словом.
— Ага, ты коней-то своих придержи.
— Надулась, гляди, будто бы самовар, —
Сапог протянул. — Так и быть, на, держи,
А то из ушей, не дай бог, пойдёт пар!
Со злостью схватила сапог Акулина,
И каждый тянуть стал его на себя.
— Ох, дюже красива, как спела калина,
Отведал бы красную ягодку я!
Чего там бубнишь? На меня не серчай! —
И с губ её алых сорвал поцелуй.
— Когда ещё свидеться будет случай…
Бывай! Ох, душа, ты по мне не тоскуй!
Она и опомниться-то не успела,
Как хлопец вдали помахал ей рукой.
Дав выход эмоциям, позеленела,
Потерян был напрочь душевный покой...
6
В сенях в это время всё мнётся девица,
То в зеркало глянет, то мельком в окно,
То локон поправит, то в думах томится,
С погодой она нынче не заодно...
— С женатым опять собралась на свиданье?
Так вот для чего этот весь марафет!
Эх, дочка, в любви не проси подаянье,
Получишь лишь пару фальшивых монет.
— Тебе никогда не понять меня, мама,
Ведь ты, сколько помню, всё время одна,
Чего уж лукавить, скажу тебе прямо,
Он будет моим, и цена не важна.
— Ты думаешь, бросит детей он и жинку?
Иллюзий пустых на сей счёт уж не строй.
Ох, вижу, не ту ты избрала тропинку,
Боюсь, что вернёшься брюхатой домой.
— Я чары свои расстелю, словно сети,
И дикого зверя к себе приручу.
Милее его никого нет на свете,
И если не с ним, то я жить не хочу!
Дочь вышла из хаты и хлопнула дверью,
Знахарка в раздумьях смотрела в окно.
Все мысли её устремились к поверью,
Грудь страх обуял, быть беде суждено...
7
На стёклах рисует морозная стужа,
У бабы в печи подошли пироги.
В окно мельком глянет, тоскуя о муже,
На угол, где ставит свои сапоги...
Вдруг тень промелькнула и сгинула тут же:
— Мерещится мне непонятно чего,
Иль чёрт окаянный припёрся на ужин.
Где ж носит супружника-то моего?
Панический страх охватил её тело,
Пытаясь недобрые мысли гнать вон,
Она, чтоб немного взбодриться, запела,
Глазами поддержку ища у икон.
А тут с ниоткудова чёрная кошка,
Дугою спина, будто вздёрнута бровь.
Взбесилась, как прыгнет, фырча, на окошко,
Ушло сердце в пятки, отхлынула кровь...
За ножик схватилась хозяйка со страха,
Но кошка отчаянно шла на рожон.
Вонзился нож в лапу от резкого взмаха,
Прыжок чёрной фурии был отражён.
Нож выпал на пол с дрожащей руки,
Хозяйка нагнулась его подобрать,
Но этой секунды хватило-таки,
Чтоб кошка пропала. Нигде не видать...
Опомнившись малость от нечисти в доме,
Хозяйка услышала громкий стук в дверь,
Кумы силуэт показался в проёме,
Что ж, выдохнуть, кажется, можно теперь.
Кума отряхнула калоши от снега
И в тёплую избу поспешно зашла.
— Ну что, не ждала на ночь глядя набега?
А я неспроста здесь! Как дома дела?
Где муж твой Никола? Нема что ль с работы?
Уж ночь на дворе, а его не видать...
— Да бог его знает, какие заботы,
Быть может, зашёл навестить свою мать...
— Ну-ну, до чего ж ты наивная, Нюрка,
Видала я с дочкой знахарки его...
Обхаживал давеча он её юрко.
— Ты брешешь! Ещё не хватало чего...
— Стояли они, миловались у дуба,
Хорош, ох, хорош кобелина-то твой!
За подвиги б выдернуть волосы с чуба,
При жёнке живой зажиматься с другой.
— Не знала, что он на такое способен...
Что делать, кума? Как мне быть, подскажи?
— Мужик, он как мерин, спесив и свободен,
Уздечку покрепче, подруга, держи!
Ефиму скажу, пусть он с ним потолкует,
На место тогда, может, встанут мозги.
Мужик мужика, глядишь, образует,
Пока не ломай об него кочерги.
— Вот это напасти стучат мне в окошко,
И это под самый канун Рождества.
Была ещё ведьма в обличии кошки,
Черна, словно смоль, от ушей до хвоста.
— Ты тронулась, Нюрка, совсем что ль от горя?
Кака така ведьма? Язык — помело!
— Вот крест, что была, а потом дала дёра,
Я лапу поранила ей тяжело...
— Вот это дела? Что же ей было надо?
— Да кто её знает, кидалась, змея.
— Чтоб в нашей деревне исчадие ада?
Но кто ж эта ведьма? За что так тебя?
— И мне интересно... Быть может, знахарка
За дочку свою заступаться пришла.
Ты знаешь, а мне её даже чуть жалко,
Я рану серьёзную ей нанесла.
— Ну это уже хоть какай-то зацепка!
По ране, как пить дать, отыщем её.
Ох, чувствую, влипла, подруга, ты крепко,
Не просто здесь всё, говорит мне чутьё...
8
Стук в дверь.
— Вот и твой, хорош на помине,
А мне уж пора, задержалася я...
Смотри, не мути пока воду в кувшине,
Кака-никака, а семья есть семья...
Не мешкая боле, кума шла на выход,
Как встал Николай у неё на пути:
— Здорово, кума! Ты уж здесь? Вот так лихо...
Ну дай что ль хозяину в хату войти.
— Здорова, Никола! Где ходишь так поздно?
— Ты кто мне — жена? Учинила допрос!
И так посмотрел исподлобия грозно:
— Не суй-ка, кума, не в свои дела нос!
Всё сплетни плетёшь, как паук паутину,
Ты б лучше смотрела за сыном своим.
Терпеть не могу, когда брешут мне в спину,
И как тебя терпит мужик твой Ефим.
— За что покупаю, за то продаю,
А если ругаю кого, так за дело!
На задних стоять? Ну уж нет, не стою,
В лицо говорю всё, что думаю, смело!
Не нравится это? Так ты не греши!
Кто чистый душой, тот меня не боится.
На этом откланяться мне разреши,
И нечего вслед мне недобро коситься.
Забыла сказать, Ефим звал на чай,
Сказал, нужно вам обсудить одно дело.
— Поставит наливку покрепче пущай,
Тогда загляну... Раз уж дело назрело!
Кума попрощалась и вышла во двор,
Дорога ждала её к дому обратная.
По снегу скрипучему шла, как сапёр,
Зима в этот год задалась беспощадная...
Мороз то и дело кусался за щёки,
А ветер студёный вперёд подгонял.
Кума всё пыталась понять подоплёку
Последних событий, влекущих скандал...
9
Ну вот муж с женою остались одни,
Пропитан был воздух в избе напряжением.
Дыханье сдержав, нервно ждали они,
Кто первый молчанье прервёт откровением.
— Где дочки-близняшки, вечерять не будут?
— С колядок вернуться уж скоро должны.
— Ты зря разрешаешь им шастать повсюду,
На выданье девки должны быть скромны.
А если их кто-то узнает в деревне,
Пойдёт по округе пустой разговор.
Зачем мне тирады выслушивать гневны,
Во взглядах прохожих читать злой укор.
— А что же ты так о себе не печёшься,
С другой зажимаясь, позоришь семью.
Как сам-то греху, не стыдясь, предаёшься,
Не дрогнет рука — вас обоих убью.
— Что мелешь ты, баба, пьяна что ль, окстись.
Брехню тебе эту кума нашептала,
На глупые речи её не ведись.
Она что, свечу надо мною держала?
Когда в прошлый раз я бывал на охоте,
Собрал для знахарки кореньев, коры.
И вот собирался зайти к ней с работы,
Вручить для отваров лечебных дары.
А тут на пути повстречал Алевтину,
Ну мы разболтались про то да про сё.
Отдал ей для матери полну корзину
Природных богатств, ну на этом и всё.
А что уж тебе наплела там кума,
То бабьины сказки, ты слухай их больше.
Секрет чей иль новость продаст задарма,
Повадки её на сорочьи похожи.
— Смотри у меня, если врёшь мне в глаза
И если с другой нынче делишь кровать,
Не жди, что пройдёт стороною гроза,
Обоим сумею я крепко задать!
— Сказал же тебе, нет причин в беспокойстве,
Давай собирай-ка ты лучше на стол.
Чтоб нам из-за сплетен теперь быть в расстройстве,
Да разве б другую тебе предпочёл?
10
В избе собралась молодёжь на пирушку,
Когда завершился обрядный обход.
Для танцев Демид себе выбрал подружку,
Близняшку Татьяну он взял в оборот.
Кругом угощенья, в обновках народ:
Под дудку плясал, слушал сказки, гадал.
Чтоб был урожайным, удачливым год,
Один за другим проходил ритуал.
До вечера позднего длилось веселие,
Ох, крепко Демид в этот раз перебрал.
Нашло на глаза его, верно, затмение,
Смотря на Татьяну, другую признал.
И всё в ней ему было по сердцу, диво,
Влекла его сила могучая к ней.
Татьяна в ответ улыбалась стыдливо,
Когда обнимал он её всё смелей.
Весна на душе, и черёмухи запах
Дурманил сознанье — кругом голова.
Вкус губ её алых был нежен и сладок,
Напор своих чувств мог сдержать он едва.
Но тут между парой возникла Галина,
За руку сестру увела из избы.
Померкла в глазах хлопца счастья картина,
Сон крепкий накрыл, будто дыма клубы.