и был то поэта мир,
ломающий в небе асфальт,
алмазом скрипело перо,
по буквам скользил взгляд,
и мир наблюдал за поэтом,
уставшим писать прозу стихами,
видел, как слёзы росой,
падали в травы…
там снились сны - негативы,
снились слепым и зрячим,
объедки дурного сглаза
бросали на пол собакам,
там глухой Бетховен слышал мотив,
как в стихах скрипят перья,
там в пыли, чистый румянец следов его,
хватал гаммы…
у щелей паркета скучал ветер,
крылья Ангела шевелили рассветы…
а это был поэта мир,
и будущее рухнуло прошлым,
стекло смотрело без стука в окно,
провожали рамы прохожих,
северный ветер брал плацкарту на имя сквозняка,
среда обитания
превращалась в скопище - нет и да,
движение губ давалось легко каждой даме,
они признавались: - «да, неверны бывали».
а дальше - титры,
а дальше…
переместились в красную книгу Уссурийские тигры,
детские сказки старели с детьми вместе,
прикосновения, на руки, рукавицы надели,
будить стали снами, целовать не губами - ртами,
узду на душу мир накинул,
вскачь пустил вытаптывать - пилигримов,
а боги – полярники плясали вокруг земного,
обнажали в улыбке дёсны под музыку
Бетховена глухого…
а это поэта мир,
его дети - мы,
а это поэта мир,
словно скрежет войны,
он не торопиться прощаться,
и уж точно не спешит уходить,
его иногда замечают люди,
да себе не верят – такого не может быть,
а он был всегда, он - последний,
уйдёт только тогда,
когда почувствует - пора быть первым.