Ребенок бежал по заросшим лощинам,
как солнечный зайчик по чьим-то морщинам,
как звонкий ручей по камням серебристым,
ребенок бежал за судьбою капризной.
Ее со спины не узнал и не понял.
Он просто резвился в веселой погоне.
Догонит вот-вот. И она обернется…
Дай, Бог, ему видеть в лице ее солнце.
Дай, Боже, ребенку смиренья и силы
в игре этой трудной остаться красивым!
Пусть этому всё же судьба улыбнется
хоть раз за период вращения Солнца
вокруг бесконечной овальной орбиты,
где столько несчастных, обманутых, битых,
сыгравших вничью и вконец проигравших,
достигших вершин и с вершины упавших.
Судьба, улыбнись беззащитному крошке,
поймавшему грубую руку ладошкой.
Вложи в эти пальчики нити познанья,
надежду и веру. Не надо страданий!
Ребенок бежал по огромному миру,
как солнечный луч по безумному пиру.
Хватал пировавших за руки и платья,
кричал, словно пел: «Вы же люди, вы братья!»
Кричал: «Вы уже безнадежно-больные!
Оставьте столы, занесенные пылью!
Оставьте безумье, чреватое бездной!
Я вас поведу на вершины возмездий.
Я вам покажу облака покаянья –
там высится зданье, прекрасное зданье».
Ребенок метался испуганной тенью
средь хохота, грязи, угроз и веселья,
средь масок, что с масок уныло сползали.
Он лица искал. Только их потеряли.
Ребенок нашел непомерную чашу –
быть правдой средь лжи, хрупкой флейтой на марше.
Но чаша разбилась на мелкие части.
Найдите их, люди, на счастье.
Ребенок бежал по огромному миру,
как солнечный луч по безумному пиру.
Он вырвался вон из порочного круга.
Дай, Бог, ему силы, смиренья и друга!
Ребенок бежал по заросшим лощинам,
как солнечный зайчик по чьим-то морщинам,
воды не мутя и цветов не срывая.
Дай, Бог, ему неба от края до края!