А Буратино постарел и на карнизе
Горбатой крыши тянет трубочный табак,
Плюёт на тех, кто исповедается снизу,
И понимает - всё не так, увы, не так.
Не так цветы растут и корчатся деревья,
Не так настроены канаты рваных жил,
Не в тех условиях, от горечи дурнея,
Пытливо рос, умнел и вынужденно жил.
Не те сидели рядом верные подружки,
Не эти цифры набирал, другим звоня.
Его закрученных вихров былые стружки
Блистают лысиной шлифованного пня.
Не те дороги выбирал, когда пытался
Идти на свет через препятствия среды,
Надменно скромно танцевал лихие танцы,
Играя реквием Балды на все лады.
Подразлетелись по обОжженным театрам
В папье-маше берестяные кореша.
Ушло вчера, но так и не настало завтра,
А нужно было только сделать верный шаг.
И вот тогда свобода, солнце, вольный ветер,
Мальвина, ключик, золотые паруса,
Вся жизнь – театр огромный, а на сцене дети,
И до сих пор бы удивлялся чудесам,
И не курил бы так на опустелой крыше
В каком-то метре от полёта в душный ад,
Где никогда твоего скрипа не услышат
И даже там тебе никто не будет рад.
И от того у Буратино в горле скверно
И на душе коты кошерные скребут,
В одном лишь миге от халвы до доли смертной,
Но всё Sehr gut, meine liebe Frau, всё Sehr gut.