Деревня жила своей, особенной жизнью. В каждом хлеву непременно хрюкал поросенок, мычала корова, кудахтали куры, кукарекал петух...
Петух запрыгивал рано утром на завалинку и во все свое петушиное горло звонко кукарекал: ку - ка - ре - ку! При этом он громко хлопал крыльями, тем самым провозглашая начало нового дня.
И это сакральное действо совершалось изо дня в день в одно и тоже время.
Даша просыпалась от петушиного крика, сладко потягивалась, зевала, переворачивалась на другой бок и... снова засыпала. Как ни старался петух разбудить Дашу, - у него ничего не получалось. Ее сон был сильнее его крика.
Оскорбленный в своих лучших чувствах, после нескольких неудачных попыток, - петух разочарованно спрыгивал на землю и, гордо неся свой красивый хвост, важно шествовал в курятник.
Деревня просыпалась. Во всю мочь горланили петухи, кудахтали куры, мычали коровы и им жалобно вторили маленькие телята, недавно появившиеся на свет, которых оставляли ещё в хлеву в силу их слабости.
Хозяйки выгоняли в поле своих коров. Коровы... черные, коричневые, со звездочкой на лбу... пегие... медленно плелись за своими хозяйками, тревожно оглядываясь на свой хлев... Они шли нехотя, всем своим видом выражая крайнее недовольство эгоизмом своих хозяек... Но их никто ни о чем не спрашивал (а зря!), и они вынуждены были смириться со своей коровьей участью (читай - кармой)...
Ошалело лаяли собаки, скрипели калитки, стучали ведра возле колодцев... И казалось, все мироздание наполнялось этими волшебными звуками. Они звучали необычной, оригинальной симфонией. Невозможно представить себе деревенское утро без этих звуков. Если бы их вдруг не стало, наверное, остановилась бы сама жизнь...
Наконец Даша проснулась, невольно улыбнулась своему неповторимому ощущению полноты жизни... Даша знала, что бабушка доит корову и скоро вернётся в дом с полным ведром молока. Она процедит молоко через кристально чистую марлю и нальет Даше такую же полную кружку парного молока.
Даша от этих мыслей резво вскочила, натянула на себя свое лёгкое платьишко, руками нашарила под кроватью свои, видавшие виды, босоножки и юркнула на улицу...
Улица встретила Дашу восторженно. Она от радости огласилась лаем, мяуканьем, кудахтаньем и, в завершение, мычанием коровы, которую бабушка с опозданием выгоняла в поле.
Бабушка очень любила свою корову, ласково называла ее Зоренькой, гладила ее пухлые бока и чесала за ушами, при этом приговаривая: пошла, пошла, Зорька!
И Зорька не сопротивлялась и не обижалась. Она знала, что ее все любят, что вечером ее ждёт вкусное лакомство в виде ароматной горбушки черного хлеба, а ещё поглаживания и почесывания, и другие знаки внимания со стороны бабушки и Даши.
Даша метеором пробежалась по двору, выскочила за калитку вслед за Зорькой. А потом также быстро вернулась назад. На столе ее ждала полная кружка парного молока, накрытая старинным рушником. Даша залпом выпила молоко, громко стукнув пустой кружкой по столу. Она ладонью смахнула с губ остатки молока и на мгновение призадумалась, чем ей сегодня заняться...
Но так как дефицита в интересных занятиях у нее не было, она решительно направилась на улицу. Улица таила в себе столько неожиданных и приятных сюрпризов, что Даша нисколечко не сомневалась в том, что и сегодня она порадует и удивит ее чем - нибудь интересным.
Даша мотыльком выпорхнула за калитку, в надежде прямо сейчас увидеть диво - дивное, или сорвать цветик - семицветик, или, что ещё лучше, словить конька - горбунка...
Даше были присущи здоровые, честолюбивые амбиции. Она знала, что все то, о чем она читала в сказках, есть на самом деле... Нужно только очень этого захотеть.