Артюр Рембо
(1854-1891)
Она была полураздета.
Всё громче сквозь стекло окна
Нахальный сад руками веток
Пытался достучаться к нам.
Она сидела в кресле - ножки
Прохладны были, словно шёлк,
И оставалось лишь немножко,
Чтоб ей совсем быть голышом.
Над воском тела и над томной
Её улыбкою порхал
Мой взгляд, но с розовых бутонов
Он тёмных мушек не согнал.
Я целовал её лодыжки,
Во тьме белевшие, как снег, -
Звучал почти без передышки
Её задорный звонкий смех.
Она поджать пыталась ноги,
Она шептала "погоди",
Но приближалось понемногу
То, что нас ждало впереди.
Её трепещущие веки
Я целовал - и смех её
Сменился шёпотом слов неких
Похожих на "ещё, ещё".
Когда к её груди губами
Припал я, стало ясно - в ней
Живёт уже не смех, а пламя
Желаний, так желанных мне.
Она была совсем раздета.
Нахальный сад в окно опять
Стучал, ломился, но на это
Нам было просто наплевать.
Arthur RIMBAUD
(1854-1891)
Premiere soiree
— Elle etait fort deshabillee
Et de grands arbres indiscrets
Aux vitres jetaient leur feuillee
Malinement, tout pres, tout pres.
Assise sur ma grande chaise,
Mi-nue, elle joignait les mains.
Sur le plancher frissonnaient d’aise
Ses petits pieds si fins, si fins.
— Je regardai, couleur de cire,
Un petit rayon buissonnier
Papillonner dans son sourire
Et sur son sein, — mouche au rosier.
— Je baisai ses fines chevilles.
Elle eut un doux rire brutal
Qui s’egrenait en claires trilles,
Un joli rire de cristal.
Les petits pieds sous la chemise
Se sauverent : « Veux-tu finir ! »
— La premiere audace permise,
Le rire feignait de punir !
— Pauvrets palpitants sous ma levre,
Je baisai doucement ses yeux :
— Elle jeta sa tete mievre
En arriere : « Oh ! c’est encor mieux !…
Monsieur, j’ai deux mots a te dire… »
— Je lui jetai le reste au sein
Dans un baiser, qui la fit rire
D’un bon rire qui voulait bien…
— Elle etait fort deshabillee
Et de grands arbres indiscrets
Aux vitres jetaient leur feuillee
Malinement, tout pres, tout pres.