поцелуй меня, Боже, в лоб
так, чтоб пуля прошла навылет,
чтоб не думала о «возможно», не мечтала три сотни лет
о его поцелуях в плечи и о родинке на щеке.
это, Боже, бесчеловечно, мы же с ним абсолютно не
абсолютные. беспощадно полосует запястье нить.
ты зачем, Боже, сделал важной саму мысль о нём? любить
и растрачивать эту нежность на улыбку в его глазах?
мы стояли на побережье, ветер путался в волосах
цвета осени. солнце тлело, я держала в руках сирень
и мы с ним заключили сделку: «через год ровно, в этот день
обещаю стоять на пляже, и, целуя тебя в висок,
рассказать тебе, как однажды я влюбился в тебя». песок
попадал в босоножки, грея онемевшие пальцы ног.
я любила его сильнее, чем тогда он представить мог,
я любила его отчаянней всех молитв, что звучат в церквях.
я прошу тебя, Боже
пожалуйста
отнеси на тот пляж мой прах.