Глава I. Гражданская и военная архитектура
Внимание археологов, побывавших в Египте, было так сильно приковано к храмам и гробницам, что никто из них не потрудился тщательно поднять то, что осталось от частных жилищ и военных построек. Однако немногие страны сохранили столько обломков своей гражданской архитектуры. Не говоря уже о городах римской или византийской эпохи, которые почти нетронутыми уцелели в Куфте, Ком-Омбо, Эль-Агандии, к востоку и югу от Карнака сохранилась по меньшей мере половина древних Фив. Место расположения Мемфиса засеяно буграми, которые достигают 15 и 20 метров в высоту, и ядро которых образовано домами в хорошем состоянии. В Телль-эль-Маскхутах до сих пор стоят чердаки Питома ; в Сане, в Телль-Басте, в саитском и птолемеевском городах есть кварталы, из которых можно было бы снять план. Я говорю здесь только о самых известных; но сколько мест ускользает от любопытства путешественников, где встречаются развалины частных жилищ, восходящих ко временам Рамессидов, а может быть, и выше ! Что же касается крепостей, то разве в единственном селении Абидоса нет двух, из которых одна хотя бы современна династической жизни ? Стены Эль-Каба, Ком-эль-Ахмара, Эль-Хибе, Дакке, даже часть из них в Фивах стоят и ждут архитектора, который соизволит всерьез их изучить.
1. Дома
Почва Египта, бесконечно омываемая наводнением, представляет собой черный, компактный, однородный Ил, приобретающий, высыхая, твердость камня : феллахи все время использовали его для постройки своего дома. У самых бедных это едва ли не просто скопление земли, грубо вылепленное. Прямоугольное пространство шириной 2 или 3 метра на 4 или 5 в длину окружено глиной из пальмовых ребер, которая изнутри и снаружи покрыта слоем ила ; по мере того, как этот пашня рассыпается, теряя воду, мы затыкаем трещины и растягиваем новые слои, до тех пор, пока вся она не станет толщиной от 10 до 30 сантиметров, а затем протягиваем над камерой другие ребра пальмы, смешанные с соломой, и покрываем все тонким слоем земли. Высота переменная : чаще всего потолок очень низок, и не следует слишком резко подниматься, чтобы не разбить его ударом головы ; в других местах он находится на расстоянии 2 метров от пола или даже больше. Нет окна, нет окна в крыше, куда проникает воздух и свет ; иногда дыра, проделанная в середине потолка, выпускает дым из очага ; но это уточнение, о котором не все знают.
Не всегда легко отличить с первого взгляда те хижины, которые из обычного камня, и те, которые из сырого кирпича. Обычный египетский кирпич-это едва ли не ил, смешанный с небольшим количеством песка и измельченной соломы, а затем вылепленный в продолговатые полки и затвердевший на солнце. Первый маневр энергично ковырялся в том месте, где хотел построиться ; другие уносили комья и складывали их в кучу, а третьи разминали их ногами и сводили в однородную массу. Тесто достаточно растиралось, мастер-рабочий заливал его в формы из твердого дерева, которые помощник забирал и отправлялся выгружать на площадку для просушки, где складывал их в шахматную доску, на небольшом расстоянии друг от друга.
Осторожные предприниматели оставляют их на солнце полдня или даже целый день, а затем располагают их так, чтобы воздух свободно циркулировал, и используют их только через неделю или две ; остальные довольствуются несколькими часами пребывания на солнце и используют их еще влажными. Несмотря на это пренебрежение, Ил настолько живуч, что он не легко теряет свою форму : лицо, обращенное снаружи, может развалиться под атмосферными воздействиями, если вы попадете в самую стену, вы найдете большинство кирпичей неповрежденными и отделимыми друг от друга. Хороший современный работник выпивает тысячу в день без устали ; после недели тренировок он может подняться до 1,200, до 1,500, а то и до 1,800. Старые рабочие, чья оснастка ничем не отличалась от нынешней, должны были добиться столь удовлетворительных результатов. Модуль, который они обычно принимали, - 0m, 22, x 0m, 11, x 0m, 14 для кирпичей среднего размера, 0m, 38 x 0m, 18, x 0m, 14 для кирпичей большого размера ; но довольно часто встречаются в руинах меньшие или более сильные модули. Кирпич в королевских мастерских был выбит изредка под патроны царствующего государя ; у частных фабрик на блюде был один или несколько условных знаков, нанесенных красными чернилами, отпечаток пальцев формовщика, печать производителя. У большинства нет ни одного отличительного знака. Обожженный кирпич не часто использовался до римской эпохи, а также плоская или округлая плитка. Эмалированный кирпич, по-видимому, был модным в дельте. Самый красивый экземпляр, который я видел, тот, что хранится в музее Булака, носит черными чернилами имена Рамзеса III ; эмаль на нем зеленая, но другие фрагменты окрашены в синий, красный, желтый или белый цвета.
Природа почвы не позволяет много спускать фундаменты : сначала это слой земли, который имеет толщину только на месте крупных городов, затем плотный сильный перегной, прорезанный тонкими песчаными прожилками, а затем, с уровня инфильтраций, более или менее жидкий ил, в зависимости от времени года. Сегодня коренные каменщики просто раздвигают принесенные земли и закладывают фундамент, как только они касаются нетронутой почвы ; если она находится слишком далеко, они останавливаются примерно в метре от поверхности. Древние египтяне действовали так же : я не встречал ни одного древнего дома, фундамент которого был более чем 1m, 20, все же такая глубина является исключением,и не превышал 0m, 60 в большинстве случаев. Часто не уставали рыть окопы: выравнивали площадку, которую нужно было прикрыть, и, вероятно, полив ее широко, чтобы увеличить консистенцию местности, укладывали первые кирпичи на ровное место. Готовый дом, отходы раствора, битый кирпич, все накопившиеся отбросы труда образовывали слой в 20-30 сантиметров : часть стены, закопанная таким образом, занимала место фундамента. Когда строящийся дом должен был возвышаться на месте прежнего дома, обрушившегося из-за ветхости или разрушенного каким-либо несчастным случаем, не удосуживались обрушить стены до основания. Поверхность завалов выравнивали и строили на несколько футов выше, чем раньше : так что каждый город сидит на одном или нескольких искусственных буграх, вершины которых иногда возвышаются на 20 или 30 метров над окружающей местностью. Греческие историки приписывали этот феномен повышения мудрости царей, в частности Сезостриса, которые хотели защитить города от воды, а современные люди считали, что они признают метод, используемый для этой цели : строили массивные кирпичные стены, между ними были перекрещены в шахматном порядке, заполняли промежутки с расчисткой земли, и возводили дома на этом гигантском коньке. Везде, где я проводил раскопки, в Фивах особенно, я не видел ничего, что отвечало бы этому описанию ; перемежающиеся стены, встречающиеся под обломками относительно современных домов, - это лишь остатки прежних домов, которые сами покоились на остатках еще более старых домов. Небольшая глубина фундамента не мешала каменщикам смело поднимать здание : я отметил в развалинах Мемфиса еще стоящие бруски высотой 10 и 12 метров. Тогда не принималось никаких иных мер предосторожности, кроме расширения основания стен и свода этажей.Обыкновенная толщина составляла 0м, около 40 для низкого дома, но для многоэтажного дома доходила до 1 метра или 1м,25 ; балки, лежащие в кладке из пространства в пространство, связывали и укрепляли ее. Также часто первый этаж строили из хорошо спаренных щебенок и отводили кирпич на верхние этажи. Известняк с соседней горы - единственный камень, которым регулярно пользовались в подобных случаях. Осколки песчаника, гранита или алебастра, попадающие в него, обычно происходят из разрушенного храма : тогдашние египтяне не более щепетильны, чем сегодняшние, чтобы убрать свои памятники, как только за ними перестанут следить. Маленькие люди жили в настоящих хижинах, которые, если быть построенными из кирпича, едва ли стоили лучше хижин феллахов. В Карнаке, в городе фараонов, в Ком-Омбо, в римском городе, в Мединете-хабу, в коптском городе дома такого рода редко имеют более 4 или 5 метров фасада ; они состоят из первого этажа, который иногда преодолевает несколько жилых комнат. Зажиточные люди, купцы, второстепенные служащие, начальники цехов, размещались дальше. Их дома часто отделялись от улицы узким двором : внизу открывался широкий коридор, вдоль которого рядами стояли комнаты.
Чаще двор с трех сторон был обшит забором.
Еще чаще дом выходил своим фасадом на улицу. То ли это была высокая стена, выкрашенная или побеленная, увенчанная карнизом, и не открывавшая ничего, кроме двери, то ли неровно пробитая несколькими окнами.
Ворота часто были каменные, даже в в обычных домах. Косяки слегка выступают на стене, а перемычка поддерживается расписным или резным горлом. Пройдя через подъезд, мы последовательно прошли в две маленькие темные комнаты, последняя из которых выходила на центральный двор.
Первый этаж обычно служил конюшней для бодетов или скотины, лавками для пшеницы и провизии, кладовой и кухней. Везде, где еще сохранились верхние этажи, они почти без изменений воспроизводят распределение первого этажа. Туда мы добрались по наружной лестнице, узкой и крутой, прорезанной через очень близкие промежутки небольшими квадратными лестницами. Комнаты были продолговатыми и получали свет и воздух только через дверь : когда решались пробить окна на улицу, это были воздуховоды расположенные почти на высоте потолка, без ровности и симметрии, обшитые какой-то деревянной решеткой с разнесенными решетками и закрытые сплошным ставнем. Полы были кирпичными или мощеными, чаще образованными слоем грунта. Стены были побелены, местами выкрашены в яркие цвета. Крыша была плоской и, вероятно, сделана, как и сегодня, из плотно прижатых друг к другу пальмовых ветвей и покрыта земляным налетом, достаточно толстым, чтобы выдержать дождь. Иногда он был увенчан лишь одним или двумя из тех деревянных вееров, которые до сих пор так часто встречаются в Египте ; обычно в нем размещалась одна или две изолированные комнаты, служившие прачечной или общежитием для рабов или стражников. Терраса и двор играли большую роль в домашней жизни древних египтян ; женщины пекли там хлеб и беседовали на свежем воздухе ; вся семья спала там летом, защищенная сетями от нападения комаров. Гостиницы богачей и сеньоров покрывали значительную площадь : они располагались чаще всего посреди сада или посаженного двора, а на улице, как и в буржуазных домах, стояли голые стены, зубчатые, как у крепости.
Домашняя жизнь была скрыта и как бы сложена сама по себе: удовольствие видеть прохожих приносилось в жертву тому, что его не замечали снаружи. Только дверь изредка сообщала о важности семьи, скрывавшейся за оградой. Ей предшествовал перрон в две-три ступеньки или портик с колоннами, украшенный статуями, придававшими ей монументальный вид ; иногда это был пилон, аналогичный тому, что возвещал вход в храмы. Внутри образовался небольшой городок, разделенный на кварталы неровными стенами : жилой дом внизу, чердаки, коровники, коммуналки, распределенные в разных местах загона, по правилам, до сих пор ускользающим от нас. Детали планировки должны были варьироваться до бесконечности ; чтобы дать представление о том, что такое гостиница Великого Египетского владыки, наполовину дворец, наполовину вилла, я могу сделать только воспроизвести два из многочисленных планов, сохранившихся у нас гробницами XVIII династии.
Первый изображает фиванский дом. Клос квадратный, окруженный зубчатой стеной. Главные ворота выходят на обсаженную деревьями дорогу, идущую вдоль канала или рукава Нила.
Сад разделен на симметричные отсеки невысокими стенами из сухого камня, аналогичными тем, которые еще можно увидеть в больших садах Ахмима или Гиргея ; в центре-обширная лебедка, расположенная на четырех рядах колонн ; справа и слева-четыре комнаты с водой, населенные утками и гусями, два питомника, две современных беседки и аллеи сикомор, финиковых деревьев и пальмовых деревьев-Думы ; в глубине, напротив ворот, двухэтажный дом небольших размеров, расположенный в двухэтажном особняке.увенчанный расписным карнизом. Второй план заимствован у гипогеев Телль-эль-Амарны.
Он показывает нам дом, расположенный в глубине садов великого владыки, Ай, зятя фараона Хуньятона, а позже и самого царя Египта. Перед дверью простирается продолговатый бассейн : он окаймлен пологим причалом, снабженным двумя лестницами. Корпус здания представляет собой более широкий прямоугольник на фасаде, чем на боковых стенах.
Большая дверь открывается посередине и ведет во двор, засаженный деревьями и окаймленный магазинами, наполненными провизией : два небольших двора, симметрично расположенных в самых дальних углах, служат клеткой для лестниц, ведущих на террасу. Это первое здание служит оболочкой для жилища хозяина. Оба фасада украшены портиком из восьми колонн, прерывающимся посередине бухтой пилона. Пройдя через дверь, мы выходили в какой-то длинный центральный коридор, прорезанный двумя стенами, пробитыми дверями, так что образовывали три анфиладных двора. Та, что в центре, была окаймлена комнатами; две другие соединялись справа и слева двумя дворами поменьше, откуда вела лестница, ведущая на террасу. Это центральное здание было тем, что в текстах называют ишонути, интимной обителью царя и великих сеньоров, куда только семья и самые близкие друзья имели право проникать. Количество этажей, планировка фасада различались по прихоти хозяина. Чаще всего фасад был единым; иногда он делился на три корпуса, а средний корпус выступал.
Оба крыла затем украшены портиком на каждом этаже или увенчаны современной галереей ; Центральный павильон иногда имеет вид башни, которая доминирует над остальной частью здания. Фасады довольно часто украшают эти длинные колонны из окрашенного дерева, которые ничего не несут и служат только для того, чтобы скрасить немного суровый вид здания.
Внутреннее распределение малоизвестно ; как и в буржуазных домах, спальни, вероятно, были маленькими и плохо освещенными; но, с другой стороны, приемные должны были иметь примерно те размеры, которые были приняты еще сегодня в Египте, в арабских домах. В орнаменте стен не было сцен или композиций, аналогичных тем, которые встречаются в гробницах. Панели были покрыты известью или покрыты ровным оттенком и окаймлены разноцветной полосой. Потолки обычно оставляли белыми ; иногда, правда, они украшались геометрическими орнаментами, основные узоры которых повторялись в гробницах и сохранились у нас таким образом, - извилинами, переплетенными ветками, разноцветными квадратами, видневшимися спереди бычьими головами, обмотками, полетами гусей.
Я говорил только о второй фиванской империи ; это действительно эпоха, для которой у нас больше всего документов. Лампы в виде домов, которые в таком большом количестве встречаются в Фаюме, показывают, что во времена римских кесарей продолжали строить по тем же правилам, что и при Тутмосе и Рамзесе. Для бывшей империи разведданные технологии малочисленны и неясны. Однако на стелах, в гипогеях или в гробах мы часто встречаем рисунки, которые показывают нам, какой вид имели двери, а саркофаг IV династии, хуту-Поскху, вырезан в виде дома.
2. Крепости
Большинство крупных городов и даже поселков были замурованы. Это было почти необходимым следствием географической конфигурации и политической конституции страны. Против бедуинов пришлось перекрыть выход из ущелий, ведущих в пустыню ; крупные феодалы укрепили, против своих соседей и против короля, город, в котором они проживали, и деревни в своих владениях, которые командовали горными парадами или затянутыми проходами реки. Абидос, Эль-Каб, Семне владеют древнейшими крепостями. Абидос имел святилище Осириса и возвышался у входа на одну из дорог, ведущих к оазисам. Слава храма привлекала туда паломников, положение города приводило туда купцов, процветание, которое стоило ему притоку друг друга, подвергало его набегам ливийцев : у него и поныне два почти нетронутых форта. Самый старый из них похож на ядро Кургана, который арабы называют КОМ-Эс-султан, но только внутренняя часть его была расчищена до 3 или 4 метров над древней землей ; внешний контур стен не был расчищен от обломков и песка вокруг него. В современном состоянии это параллелограмм из сырого кирпича длиной 125 метров и шириной 68 метров. Самая большая ось протянута от юга к северу. Главные ворота открываются в западной стене, недалеко от северо-западного угла ; но две двери меньшего значения, по-видимому, сохранились на южном фронте и на восточном. Стены несколько утратили свою возвышенность ; однако они имеют высоту от 7 до 11 метров и шириной около 2 метров на вершине. Они не построены с одного захода, а разделены на большие вертикальные панели, легко узнаваемые по расположению материалов. В первом все кирпичные ряды строго горизонтальны ; во втором они слегка вогнуты и образуют перевернутую, очень открытую дугу, экстрад которой упирается в землю ; чередование обоих процессов регулярно повторяется. Причина такого положения неясна : говорят, что построенные таким образом здания лучше сопротивляются землетрясениям. Во всяком случае, она очень древняя, потому что, начиная с V династии, знатные семьи Абидоса вторглись на территорию и завалили ее своими гробницами до такой степени, что отняли у нее всякую стратегическую ценность. Вторая крепость, построенная примерно в ста метрах к юго-востоку, заменила ком-Эс-султан XVIII династии, но та же участь постигла Рамессидов ; внезапный упадок города только защитил ее от беспорядка. Египтяне ранних времен не имели никаких приспособлений, способных производить впечатление на массивных стенах. У них было только три способа насильно отнять закрытое место : лазание, подрыв, ломание дверей. Маршрут, наложенный их инженерами на второй Форт, лучше всего рассчитан на то, чтобы эффективно противостоять этим трем атакам.
Он состоит из длинных сторон по прямой линии, без башен или выступов любого рода, размером 131 м,30 на восточном и Западном фронтах, 78 метров на Северном и Южном фронтах. Фундамент лежит прямо на песке и нигде не опускается ниже 30см. Стена из сырого кирпича, выложенная горизонтальными рядами; она слегка наклонена назад, сплошная, без лучников и смертоносцев, украшенная снаружи длинными призматическими бороздами, похожими на те, что видны на стелах древней империи. В нынешнем состоянии он возвышается над равниной на 11 метров ; полный, он едва ли должен был подняться на высоту более 12 метров, что вполне хватало, чтобы гарнизон укрылся от подъема по переносной лестнице с человеческим ранцем. Толщина около 6 метров в основании, около 5 метров в верхней части. Хребет везде разрушен, но образные представления показывают нам, что его венчал сплошной, очень выступающий карниз, внешне отделанный тонким, довольно низким, зубчатым парапетом с округлыми, редко четырехугольными мерлонами.
Круглый путь, даже уменьшившийся в толщину парапета, должен был достигать еще 4 метра или 4 м, 50см. Он проходил без перерыва вдоль всех четырех фронтонов ; поднимался по узким лестницам, вделанным в каменную кладку и разрушенным сегодня. Точка рва : для защиты подножия стены от саперной кирки на 3 метра вперед была проложена зубчатая рубка высотой 5 метров или около того. Все эти меры предосторожности были достаточны против подрыва и восхождения, но двери оставались, как и зияющие бреши в корпусе ; это было слабое место, на котором сосредоточили свои усилия для атаки и обороны. Форт Абидос имел две двери, главные из которых располагались в толстом массиве, на восточной оконечности Восточного фронта.
Узкий пролом, перечеркнутый прочными деревянными створками, обозначал место в передней стене. Сзади тянулась небольшая оружейная площадка, наполовину выдолбленная в толще стены, в глубине которой находилась вторая дверь, такая же затянутая, как и первая. Когда нападавший вынудил его под ливнем снарядов, которые защитники, стоявшие у стен, сыпали на него спереди и с обеих сторон, он еще не был в центре площади ; он шел через продолговатый двор, затянутый между внешними стенами и между двумя контрфорсами, выступавшими от него под прямым углом, и собирался сломать последний горшок, намертво помещенный в самом неудобном закоулке. Принцип, лежавший в основе конструкции ворот, был везде один и тот же, но положения варьировались по желанию инженера. У юго-восточных ворот Абидоса оружейная площадь между двумя корпусами была уничтожена, а двор весь в толще стены ; в Ком-эль-Ахмаре, напротив Эль-Каба, кирпичный массив, в середине которого пробиты ворота, выступает на переднем крае обороны.
Гончары, отведенные в разных местах, облегчали передвижение гарнизона и позволяли ему умножать вылазки.
Та же трасса, что использовалась для изолированных фортов, преобладала и для городов. Повсюду, в Гелиополисе, Сане, Саисе, Фивах, это были прямые стены, без башен и бастионов, образующие вытянутые квадраты или параллелограммы, без рвов и прорывов ; толщина стен, колеблющаяся от 10 до 20 метров, делала эти предосторожности излишними. Ворота, по крайней мере главные, имели каменные косяки и перемычку, украшенные картинами и легендами ; свидетелем тому был Омбос, которого Шампольон все еще видел на месте и который датируется царствованием Тутмоса III. Самый старый и лучший сохранившийся из сильных городов Египта, Эль-Каб, вероятно, восходит к древней империи.
Нил за несколько лет уничтожил часть крепости; к началу века она образовала неровный четырехугольник, большие стороны которого были 640 метров, а маленькие-примерно на четверть меньше. Южный фронт имеет ту же компоновку, что и в ком-Эс-султане, панели, где кирпичные стены горизонтальны, чередуются с другими панелями, где они вогнуты. На Северном и Западном фронтах русла регулярно и непрерывно волнистые от края до края. Толщина 11м, средняя высота 9 метров ; широкие и удобные перила ведут к круглой дороге. Ворота расположены неровно, по одному на каждой из северных, восточных и западных граней ; на южной их не было. Они слишком плохо сохранились, чтобы мы могли их распознать. Корпус содержал значительное, но неравномерно распределенное население ; большая была сосредоточена на севере и западе, где раскопки обнаружили остатки большого количества домов. Храмы были собраны в квадратном корпусе, который имел тот же центр, что и первый ; это было похоже на рубку, где гарнизон мог сопротивляться еще долго после того, как остальная часть города оказалась в руках врагов.
Участок под прямым углом, отличный на равнине, не часто применялся в пересеченной местности ; когда точка для укрепления находилась на холме, египетские инженеры умели адаптировать линию обороны к рельефу местности. В Ком-Омбо стены в точности следовали контуру уединенного бугра, на котором возвышался город, и представляли на востоке ощетинившийся неровными выступами фронт, рисунок которого грубо напоминает рисунок наших бастионов.
В Куммехе и Семне, в Нубии, в том месте, где Нил сбегает со скал второй катаракты, положения более изобретательны и свидетельствуют о подлинном мастерстве. Царь Усиртасен III установил в этом месте границу Египта ; крепости, которые он построил там, должны были преградить водный путь флотам соседних негров. В Куммехе, на правом берегу, положение, естественно, было очень сильным.
На возвышенности, окаймленной отвесными скалами, был нарисован неровный квадрат примерно в 60 метров в сторону ; возвышались два вытянутых предгорья, один, на севере, - тропы, ведущие к воротам, другой, на юге, - течение реки. Передняя стена поднимается на 4 метра вперед и точно следует за главной стеной, за исключением двух точек, на северо-западном и юго-восточном углах, где она имеет два бастионных выступа. На другом берегу, в Семне, положение было менее хорошим ; восточная сторона была защищена поясом скал, круто спускавшимся к реке, но остальные три грани были почти голыми.
Вдоль Нила была установлена прямая стена высотой около 15 метров ; напротив, стены, обращенные к равнине, поднимались до высоты 25 метров и ощетинились предгорьями длиной 15 метров, толщиной 9 метров у основания и 4 метра на вершине и располагались с нерегулярными интервалами в зависимости от потребностей обороны. Эти остроги, не украшенные парапетами, занимали место башен : они увеличивали силу трассы, защищали доступ к кольцевой дороге и били во фланг тем солдатам, которые вздумали предпринять штурмовую атаку на непрерывный ристалище. Интервал между ними рассчитан таким образом, чтобы лучники могли сметать своими стрелами всю местность между ними. Куртины и выступы сделаны из сырого кирпича, переплетенного с горизонтально лежащими балками в кладке ; внешняя поверхность образована из двух частей, одна примерно вертикальная, другая наклонена примерно на 160 градусов над первой, что делало лазание если не невозможным, то, по крайней мере, очень трудным. Внутренне все пространство, включенное в корпус, было поднято почти до уровня круглой дорожки, на манер землян.
Снаружи высохшая каменная стена отделялась от корпуса площади рвом шириной 30-40 метров ; она довольно точно соответствовала общему контуру и господствовала над равниной на 2-3 метра, в зависимости от мест ; на север она была перерезана поворотным путем, спускавшимся в равнину. Эти положения, столь искусные, что не мешали поддаться; широкая брешь, проделанная южнее, между двумя ближайшими выступами реки, обозначала выбранную противником точку атаки. Великие войны, начавшиеся в Азии при XVIII династии, открыли египтянам новые формы укреплений. Кочевники Южной Сирии имели крепости, где они укрылись под угрозой вторжения.
Ханаанские и хеттские города, Аскалон, Дапур, Мером, были окружены мощными стенами, чаще всего каменными и окружены башнями ; те из них, что возвышались на равнине, подобно Кудшоу, были опутаны двойным рвом, наполненным водой).
Фараоны переносили в долину Нила новые типы, эффективность которых они испытали в своих походах. С начала XIX династии восточная граница дельты, самая слабая из всех, была покрыта линией фортов, похожих на ханаанские форты ; не довольствуясь этим, египтяне взяли слово и дали этим сторожевым башням семитское название магадилу. Кирпич уже не казался достаточно прочным, по крайней мере для городов, подвергшихся набегам азиатских народов, а стены Гелиополиса, те самые, что в Мемфисе, покрылись камнем. До сих пор от этих новых крепостей нам ничего не оставалось, и мы бы, судя по картинам, не стали бы изображать, какой вид они могли бы иметь, если бы царский каприз не оставил нам образец в одном из мест, где мы меньше всего ожидали его встретить, - в некрополе Фив. Когда Рамзес III основал свой погребальный храм, он захотел обернуть его воинственным корпусом в память о своих сирийских победах.Каменная стена, зубчатая, высотой в среднем 4 метра, проходит вдоль восточного фланга ; ворота устроены посередине, под защитой большого четырехугольного бастиона. Она была шириной 1 метр и окружена двумя небольшими продолговатыми корпусами охраны, террасы которых возвышались примерно на 1 м, над крепостным валом. Как только мы миновали ее, перед нами предстал настоящий Мигдол : два корпуса домиков, обнимающие двор, сужающийся от толчков, и Объединенные двухэтажным зданием, проломленным длинной дверью. Восточные грани башен сидят на наклонном днище, высотой около 5 метров. Он предназначался для двух целей: во-первых, он увеличивал силу сопротивления стены в том месте, где ее можно было подорвать, во-вторых, метаемые сверху снаряды, с силой рикошетя от наклона плоскости, удерживали нападавшего на расстоянии. Общая высота-22 метра, а ширина-25 метров спереди ; части, расположенные сзади, справа и слева от ворот, были разрушены еще в древности. Детали орнамента адаптированы к наполовину религиозному, наполовину триумфальному характеру здания ; вряд ли настоящие крепости были украшены консолями и барельефами, аналогичными тем, что видны по бокам оружейной площади. Таким образом, павильон Мединет-хабу является уникальным примером усовершенствований, которые фараоны-завоеватели внесли в военную архитектуру.
После правления Рамзеса III документы у нас почти полностью отсутствуют. В конце XI века до нашей эры первосвященники Аммона отремонтировали стены Фив, Гевелеина и Эль-Хибе напротив фешна. Раздробленность страны при преемниках Шешонка вынудила князей номов увеличить число крепостных мест ; поход Пьонхи на берегах Нила - продолжение счастливых осад. Ничто, однако, не позволяет нам думать, что искусство фортификации сделало тогда заметный прогресс : когда греческие фараоны заменили туземцев, они, вероятно, нашли его таким, каким его составляли инженеры XIX и XX династий.
3.Работа комунальщиков древности.
Постоянная сеть дорог бесполезна в такой стране, как Египет ; Нил-это естественный путь торговли, а тропы, бегущие между полями, достаточны для передвижения людей, для скота, для перевозки продуктов из деревни в деревню. Платные паромы для переправы с одного берега на другой реки, Броды везде, где позволяла небольшая глубина воды, рельефы, брошенные по каналам, дополняли систему. Мосты были редкими ; до сих пор на египетской территории известен только один, до сих пор неизвестно, был ли он длинным или коротким, каменным или деревянным, поддерживался арками или метался залпом. Он пересекал под самыми стенами Зару канал, отделявший Восточный фронт дельты от пустынных областей Петрейской Аравии ; укрепленный корпус прикрывал выход из нее со стороны Азии.
Таким образом, содержание путей сообщения, которое так дорого обходится современным народам, входило в расходы фараонов весьма незначительно ; на их долю оставались лишь три крупных службы: склады, ирригация, шахты и каменоломни.
Налоги собирались, а оклады чиновников выплачивались натурой. Каждый месяц рабочим раздавали пшеницу, масло и вино, чтобы прокормить их семьи, а с вершины иерархической лестницы каждый получал в обмен на свой труд скот, ткани, промышленные изделия, определенное количество меди или драгоценных металлов. Поэтому работники налоговой службы должны были иметь в своем распоряжении обширные магазины, где можно было бы сжать возвращенные с налогов части. Каждая категория имела свой отдельный район, огороженный стенами и снабженный бдительными сторожами, широкие хлевы для зверей, кладовые, где амфоры были уложены ровными слоями или висели в ряд вдоль стен, с датой сбора урожая, написанной на Пансе, чердаки в форме печи, где зерно высыпалось через просвет в верхней части и выходило через жалкий люк у земли.
В Туку, Питом господина Навиля, это были прямоугольные, разного размера комнаты, когда-то застеленные паркетом и не имеющие связи друг с другом : пшеница, введенная крышей, следовала, чтобы выйти, по пути, который он взял, чтобы войти.
В Рамессеуме Фив тысячи остраков и тампонов, собранных с места происшествия, доказывают, что кирпичные руины, расположенные сразу за храмом, содержат кладовые Бога ; комнаты представляют собой длинные сводчатые коридоры, примыкающие друг к другу и увенчанные некогда единой платформой.
Филе, Омбос, Дафнаэ-большинство пограничных городов дельты имеют такие склады, и многие другие обнаружатся в тот день, когда их начнут всерьез искать. Водный режим не претерпел существенных изменений с древних времен. Несколько каналов было прорыто, большее число забилось по неосторожности хозяев страны ; но трассы и методы бурения оставались прежними. Они не требуют значительных произведений искусства. Везде, где мне удавалось изучить остатки древних каналов, я не обнаружил никаких следов кладки на водозаборах или на слабых местах маршрута. Это были простые пиковые рвы, шириной от 6 до 20 метров ; земля, добытая в ходе операции, была отброшена вправо и влево и образовывала над берегом неровные насыпи высотой 2-4 метра. Они идут по прямой, но без упрямства ; малейшее движение местности заставляет их отклоняться и описывать огромные кривые. Дамбы, капризно тянувшиеся от горы к Нилу, перерезают их из пространства в пространство и делят долину на водоемы, где вода остается в месяцы наводнений. Они обычно сделаны из земли, иногда из обожженного кирпича, как в провинции Гирге, очень редко из камня, такого же размера, как та кошеишская дамба, которую мини построил в начале времен, чтобы отвлечь главную ветвь Нила на восток и очистить место, где он основал Мемфис.
Сеть возникла у Гебель-Силсилеха и бежала к морю, не отходя от реки, если не считать того, что однажды возле Бени-Суэфа она бросила одну из своих рук в сторону Фаюма. Он пересек гору близ Иллахуна по узкому извилистому ущелью, углубленному, может быть, человеческой рукой и разветвляющемуся в гусиные лапы ; воды, полив кантон, стекали, ближайшие в Нил, по той самой дороге, которая привела их ; остальные-в несколько тупиковых озер, самое большое из которых ныне называется Биркет-Кероун. Если верить Геродоту, все произошло бы не так просто. Царь Мерис хотел создать в Фаюме водохранилище, предназначенное для исправления неровностей наводнения ; его, по его словам, называли озером Мерис. Был ли паводок недостаточным ? Вода, накопленная в этом бассейне, а затем освобожденная по мере необходимости, поддерживала уровень на должной высоте по всему Среднему Египту и западным районам дельты. На следующий год, если паводок оказывался слишком сильным, мать получала излишки и держала его до тех пор, пока река не начинала спадать. Посреди озера возвышались две пирамиды, каждую венчал сидящий колосс, изображавший царя-основателя и его жену. Вот рассказ Геродота : он особенно смущал инженеров и географов. Как, в самом деле, найти в Фаюме подходящее место для бассейна, имевшего не менее девяноста миль вокруг ? Наиболее аккредитованной в настоящее время является теория Линанта, согласно которой мать занимала полевую впадину вдоль ливийского хребта между Иллахуном и Медине ; но последние исследования показали, что дамбы, назначенные для ограничения этого так называемого водохранилища, современны и, возможно, не имеют двух столетий продолжительности. Я больше не верю в существование матери. Если Геродот когда-либо посещал Фаюм, то это, должно быть, было летом, во времена Верхнего Нила, когда вся страна предлагает вид настоящего моря. Он принял за берег постоянного озера возвышения, разделяющие водоемы и делящие города между собой. Его рассказ, повторенный древними писателями, был принят нашими современниками, и он, хотя и не мог этого сделать, был впоследствии вознагражден гигантским произведением, исполнение которого было бы настоящим званием славы его инженеров, если бы оно когда-либо существовало. Единственные работы, которые они предприняли в этом роде, имеют меньшие претензии ; это каменные плотины, высокие у входа в несколько Уадов, спускающихся с гор в долину. Одно из самых важных было сообщено в 1885 году доктором Швайнфуртом, в семи километрах к юго-востоку от ванн Хелуан, у выхода из Уади Геррауи.
Он служил для двух целей: сначала для хранения воды для рабочих, которые работали в карьерах из кристаллического алебастра, из которого вышли самые большие блоки пирамид Гизы, а затем для удержания потоков, которые иногда образуются в пустыне в результате зимних и весенних дождей. Овраг, который он закрывал, имеет шестьдесят шесть метров в ширину и двенадцать-пятнадцать, метров средней высоты. Три последовательных слоя общей толщиной в сорок пять метров были сочтены достаточными : вниз по течению-масса глины и мусора, вытащенная из берегов, затем скопление крупных известняковых глыб, наконец, массивная каменная стена, сидения которой, расположенные отступая друг от друга, имитировали своеобразную монументальную лестницу (Б). Еще оставалось тридцать два градуса, из тридцати пяти, что было примитивно, и примерно четверть плотины держалась в непосредственной близости от каждого из берегов;поток охватил среднюю часть.
Аналогичная дамба превратила дно Уади Геннеха в небольшое озеро, где синайские шахтеры запасались водой. Большинство населенных пунктов, из которых Египет добывал свои отборные металлы и камни, были труднодоступны и не принесли бы никакой пользы, если бы не усилия по облегчению их пути и уменьшению их невыносимости в результате таких работ. Чтобы добыть диорит и серый гранит Уэди-Хаммамата, фараоны проложили дорогу из цистерн, высеченных в скале. Несколько скудных источников, ловко захваченных и собранных в резервуары, позволили создать целые деревни рабочих на каменоломнях и золотых или изумрудных рудниках на берегу Красного моря; сотни добровольцев, рабов или преступников, осужденных судами, жили там жалко, под палкой десятка поваров каторги и под жестоким надзором роты наемных солдат, ливийцев или негров. Малейшая революция в Египте, неудачная война, смутная смена правления ставили под угрозу фиктивное существование этих поселений : рабочие дезертировали, бедуины преследовали колонию, гвардейцы-кьурмы нетерпеливо возвращались в долину Нила, а эксплуатация регулярно прекращалась.
Кроме того, в архитектуре не было частого использования отборных камней, которые можно было найти только в пустыне, диорит, Базальт, черный гранит, порфир, зеленые или желтые бреши ; так как для их получения требовались настоящие экспедиции солдат и рабочих, их оставляли в саркофагах и статуях наград. Каменоломни из известняка, песчаника, алебастра, розового гранита, которые снабжали материалами храмы и погребальные памятники, - все это было в долине и поначалу легко. Когда Вена, которую мы решили атаковать, бежала в один из низких слоев горы, там вырыли коридоры и комнаты, которые иногда уходили довольно далеко. Квадратные столбы, выделенные из пространства в пространство, поддерживали потолок, а стелы, выгравированные в самых заметных местах, узнавали у потомков имя короля и инженеров, которые начинали или возобновляли работы. Многие из этих измученных или заброшенных каменоломней были превращены в часовни ; так Спеос-Артемидос, которого Тутмос III и Сети I посвятили местной богине Пахит.
Самые важные из тех, что давали известняк, - в турах и Массарах, почти напротив Мемфиса. Камень пользовался большим спросом у скульпторов и архитекторов ; он чудесно поддается всем деликатесам долота, затвердевает на воздухе и облачается в патину, кремовые тона которой успокаивают глаз. Самые обширные залежи песчаника находились в Силсилисе, и их добывали под открытым небом.
Они предлагают подъемы высотой в пятнадцать-шестнадцать метров, иногда возвышающиеся во весь рост, иногда разделенные на этажи, куда можно добраться с помощью лестниц, едва достаточно широких для одного человека. Стены покрыты параллельными полосами, иногда горизонтальными, иногда наклонными поочередно слева направо или справа налево, образуя очень тупые линии стропил, и зажаты, как в прямоугольную раму, между желобами шириной в три-четыре сантиметра, длиной в два или даже три метра ; это шрамы от древнего инструмента, и они показывают нам, как египтяне старались отделять блоки. Они были нарисованы на месте красными чернилами, иногда в том виде, в каком они должны были быть в Проектируемом здании ; члены египетской комиссии скопировали в каменоломнях Гебеля Абу-фуда начищенные до блеска и выложенные из камня несколько капителей, один из которых был украшен фигурой, а остальные-головой Хатхора.
Эта первая завершенная работа разделяла вертикальные грани с помощью длинного железного долота, который был продет перпендикулярно или наискосок большими ударами молотка ; для отсоединения горизонтальных граней использовались только деревянные или бронзовые углы, расположенные в направлении слоев горы. Глыбы часто попадались на ложе; в Сьене виднелся гранитный обелиск, в Техне-наполовину расчищенные колонные бочки. Транспорт осуществлялся различными способами. В Сьене, в Сильсилисе, в Гебеле Шейх Хариди, в Гебеле Абу-фуда каменоломни буквально омываются потоками Нила, и камень почти прямо со своего места спускается на шаланды. В Каср-Эс-Саяде, в турах, в отдаленных от берега населенных пунктах нарочно вырытые каналы доставляли Барки к подножию горы. Там, где приходилось отказываться от перевозки по воде, камень грузили на сани, запряженные волами, или доставляли к месту назначения на руках и на роликах.
Глава II. Религиозная архитектура
Кирпич составляет почти все расходы гражданской и военной архитектуры ; он играет лишь второстепенную роль в религиозной архитектуре. Фараоны стремились вознести богам вечные обители, и только камень казался им достаточно прочным, чтобы противостоять нападкам людей и времени.
1. Материалы и элементы конструкции
Это предубеждение полагать, что египтяне реализовывали только блоки огромных размеров. Размеры их материалов сильно варьировались в зависимости от того, для чего они их предназначали. Наличники, бочонки колонн, перемычки и дверные косяки иногда достигали значительных размеров. Самые длинные наличники, которые мы знаем, те, которые перекрывают центральный проход гипостильного зала в Карнаке, имеют в среднем 9 м,; каждый из них представляет собой массу 31 кубический метр и вес около 65,000 килограммов. Обычно блоки не намного сильнее,чем те,которые используются сегодня во Франции ; высота от , 80см. до 1m,20 см. длина от 1 метра до 2m,50см ,толщина от 50см. до 1m, 80см.
Некоторые храмы состоят из одного вида камня ; чаще всего материалы разного вида сопоставляются с неравномерными пропорциями. Таким образом, основной работой храмов Абидоса является очень мелкий известняк ; колонны, наличники, стойки и перемычки дверей, все части, где опасались, что известняк не будет иметь достаточной прочности, выполнены из песчаника в здании Сети I, песчаника, гранита или алебастра в здании Рамсеса II. в Карнаке, Луксоре, Танисе, Мемфисе наблюдаются аналогичные смеси. ; в Рамессеуме и некоторых храмах Нубии колонны покоятся на массивах из сырого кирпича. Каменную кладку рабочие обтесывали с большей или меньшей тщательностью, в зависимости от того, должен ли он занимать то или иное положение. Когда стены были невысокой толщины, как это обычно бывает с разрезными стенами, они выглядели точно на всех гранях. Когда они были толстыми, блоки ядра были вывернуты таким образом, чтобы как можно больше напоминали кубическую форму и укладывались друг на друга без особого труда, за исключением заполнения пустот более мелкими осколками, галькой, цементом ; те из сайдинга тщательно вырезались на грани, предназначенной для просмотра, прокладывали стыки на две трети или три четверти длины, а остальную часть хвоста просто выколачивали. Самые прочные помещения предназначались для нижних частей зданий, и эта предосторожность была тем более необходима, что архитекторы эпохи фараонов не спускали фундаменты храмов гораздо больше, чем делали дома. В Карнаке они почти не углубляются до 2-3 метров ; в Луксоре, в той части, которая граничит с рекой, три сидения около 0,80м. высотой каждый образуют гигантский полог, на котором покоятся стены ; в Рамессеуме слой сухого кирпича, на котором установлена колоннада, кажется, не более 2 метров ; это были ничтожные глубины, но опыт веков доказал, что их достаточно. Компактный и твердый перегной, образующий почву долины, каждый год, когда вода удаляется, сокращается, что делает его почти несжимаемым ; вес кладки, постепенно увеличивающийся во время строительства, вскоре приводит к максимальному уплотнению и завершает создание прочной плиты. Где бы я ни обнаружила подножие стен, я обнаружила, что они не сдвинулись с места. Система строительства древних египтян во многом напоминает систему строительства греков. Камни часто укладываются в них с острым уплотнением, без какой-либо связи, и каменщик полагается на собственный вес материалов, чтобы удерживать их на месте. Иногда они прикрепляются металлическими шипами или, как в храме Сети I в Абидосе, деревянными ласточкиными хвостами сикомора к патрону царя-основателя. Обычно они словно приварены друг к другу более или менее толстыми слоями раствора. Все растворы, образцы которых я собрал, до сих пор имеют три вида : одни из них, белые и легко превращенные в непроницаемый порошок, содержат только известь ; другие, серые и грубые на ощупь, смешаны с известью и песком ; другие обязаны своим красноватым внешним видом порошку из толченого кирпича, в который они проникают. Благодаря разумному использованию этих различных процессов, египтяне умели, когда хотели, спаривать так же хорошо, как и греки, регулярные сидения с равными блоками, симметрично чередующимися вертикальными соединениями ; если они и не всегда это делали, то главным образом это объяснялось несовершенством имеющихся в их распоряжении механических средств. Стены ограждения, стены разрезов, стены вторичных фасадов были перпендикулярны земле ; для поднятия материалов использовался грубый козел, насаженный на гребень. Стены пилонов, главных фасадов, иногда даже второстепенных фасадов были откосными, по желанию архитектора изменялись склоны; для их возведения устанавливались наклонные плоскости, перила которых удлинялись по мере подъема памятника. Оба способа были одинаково опасны ; настолько тщательно, что заворачивали блоки, они рисковали потерять по пути свои кромки и углы, а то и разлететься на осколки. Их почти всегда приходилось подправлять, и желание иметь как можно меньше отходов заставляло рабочего одалживать им ненормальные срезы.
Одна из боковых граней была скошена, и сустав, вместо того чтобы быть вертикальным, опрокинулся на кровать. Если камень больше не имел нужной высоты или ширины, разница компенсировалась тщательным обертыванием блоков, они рисковали потерять по пути свои кромки и углы, а то и разлететься на осколки. Их почти всегда приходилось подправлять, и желание иметь как можно меньше отходов заставляло рабочего одалживать им ненормальные срезы. Одна из боковых граней была скошена, и сустав, вместо того чтобы быть вертикальным, опрокинулся на кровать. Если камень больше не имел нужной высоты или ширины, разница компенсировалась дополнительной плитой. Иногда даже оставлялся выступ, который вплетался, так сказать, в соответствующее углубление, оставленное верхним или Нижним сиденьем. То, что поначалу было лишь случайностью, вскоре стало небрежным. Каменщики, неосторожно поднявшие слишком большую глыбу, не заботились о том, чтобы опустить ее обратно, и занялись делом с одним из экспедиторов, о котором я только что говорил. Архитектор недостаточно внимательно следил за размером и укладкой камней. Он страдал от того, что не все сидения имеют одинаковую высоту, и что вертикальные стыки двух или трех из них находятся в одном удлинении. Завершили большую работу, разобрали камень, забрали стыки, утопили их под слоем цемента или штукатурки, окрашенной в оттенок целого и скрывавшей недостатки первой работы. Стены почти никогда не заканчиваются острыми краями. Они словно окружены Тором, вокруг которого проходит резная лента, и увенчаны либо расклешенным ущельем, которое пересекает плоская полоса, либо, как в Семне, квадратным карнизом, либо, как в Мединете-хабу, линией ниш.
Таким образом, обрамленные, похоже, как много единых панелей, поднятых каждая на одном блоке, без выступов и почти без отверстий. Окна, по-прежнему очень редкие, - это просто вздохи, предназначенные для освещения лестниц, как на втором пилоне Хармхаби, в Карнаке, или для получения декоративных каркасов в праздничные дни. Двери имеют мало рельефа на корпусе здания, за исключением тех случаев, когда перемычка над горлом и клумбой.
Только павильон Мединет-хабу имеет настоящие окна ; но он был построен по плану крепости и должен быть убран только в качестве исключения среди религиозных памятников.
Пол дворов и залов был выложен довольно регулярно подогнанными прямоугольными плитами, за исключением промежутка колонн, где, отчаявшись соединить воедино изогнутые линии основания, архитекторы скапливали мелкие осколки без порядка и метода.
В отличие от того, что они практиковали для домов, они почти никогда не использовали хранилище в храмах. Она встречается лишь в Деир-эль-Бахари и в семи параллельных святилищах Абидоса, однако она получена путем заточения. Кривая рисуется в трех или четырех горизонтальных сиденьях, консольно расположенных друг над другом, а затем выдолбленных долотом по непрерывной линии.
Обычное покрытие состоит из расположенных рядом плоских плит. Когда пустоты между стенами не слишком велики, она преодолевала их одним залпом ; в противном случае ее подпирали опорами, тем более умноженными, что пространство для покрытия было более обширным. Тогда их соединяли огромные каменные балки-наличники, на которые опирались плиты, из которых состоит крыша.
Опоры бывают двух разных типов: столба и колонны. Мы знаем об этом из одного блока. Столбы Храма Сфинкса, самые древние, которые были обнаружены до сих пор,имеют высоту 5 метров на 1 м, 40 в сторону. Колонны из розового гранита, разбросанные среди руин Александрии, Бубасты, Мемфиса, восходящие к царствованиям Хармхаби и Рамзеса II, имеют размеры 6 и 8 метров одного и того же пришествия. Это всего лишь исключение. Колонны и колонны строятся часто неровно и неровно, как и окружающие стены. Большие колонны Луксора полны только на треть диаметра : у них желтоватое цементное ядро, которое уже не имеет консистенции и порохнеет под пальцами. Шатер колонны Тахарку в Карнаке содержит три высоких сидения, каждая около 123см. Последний, самый выступающий, состоит из двадцати шести Камней, вертикальные стыки которых напрягаются в центре и удерживаются на месте только весом накладываемой кости. Те же небрежности, о которых мы сообщали в устройстве стен, мы находим и в устройстве колонн. Четырехугольный столб, с параллельными или слегка наклонными сторонами, чаще всего без основания и капителей, распространен в гробницах древней империи. Он все еще появляется в Мединет-хабу, в храме Тутмоса III, или в Карнаке, в так называемом скитальце. Лица часто украшены расписными картинами или легендами, а внешняя сторона получает особый орнамент : выступающие стебли лотоса или папируса, на столбах-стелы Карнака, голова Хатхора, причесанная сестрой, у малого спеоса Ибсамбула, стоящая фигура, Осирис в первом дворе Мединета-хабу, Бису в Дендере и Гебель-Баркале.
В Карнаке, в здании, построенном, вероятно, Хармхаби из обломков святилища Аменхотпу II, столб увенчан ущельем, которое тонким абаком отделено от наличника.
Сбивая все четыре угла, мы превращаем его в восьмиугольную призму; затем, сбивая все восемь новых углов, в шестнадцатиугольную призму. Это тип некоторых столпов гробниц Асуана и Бени-Хасана ; скитальца Тутмоса III в Карнаке и часовни Деир-эль-Бахари.
Рядом с этими регулярно выводимыми формами замечаются те, чей вывод неправильный, шестигранный, двенадцатый, пятнадцатый, двадцатый, или которые почти приводят к совершенному кругу. Колонны портика Осириса в Абидосе находятся в конце ряда ; корпус имеет криволинейный участок, едва прерываемый гладкой полосой на обоих концах одинакового диаметра. Чаще всего каннелюры слегка углубляются в каннелюры ; иногда, как в Калабше, каннелюры делятся на четыре группы по пять на столько же полос.
Многоугольный столб всегда имеет широкий и низкий цоколь, закругленный в диск. В Эль-Кабе он носит голову Хатхора, приложенную к передней стороне.
Почти везде он увенчан простым квадратным обрезом, соединяющим его с наличником. Таким образом, он представляет собой семейную мелодию с дорической колонной, и понятно, что Жомар и Шампольон смогли дать ему в восторге от открытия мало оправданное имя первобытного дорика.
Колонна не сразу упирается в землю. Она всегда имеет основание, аналогичное многоугольному столбу, с прямым, слегка закругленным, голым профилем или без какого-либо другого орнамента, кроме линии иероглифов. Основные формы сводятся к трем типам: 1° шатровая колонна в Кампане ; 2° шатровая колонна в лотосе ; 3° хатхорическая колонна.
1° колонна с колокольчатым капителем. - Обычно бочка гладкая или просто выгравированная почерком и барельефами. Иногда, например, в Медамуте он состоит из шести больших и шести маленьких колонн, чередующихся между собой. В фараоновые времена она округляется, снизу, в луковицу, украшенную запутанными криволинейными треугольниками, имитирующими широкие листья; кривая затем рассчитывается так, что нижний диаметр существенно равен верхнему диаметру. Во времена Птолемеев луковица часто исчезает, вероятно, под влиянием греческих идей : колонны, окаймляющие первый двор храма Эдфу, отвесно опускаются на свое основание. Бочонок всегда подвергается уменьшению от основания до верха. Он заканчивается тремя или пятью двухъярусными клумбами. В Медамуте, где он был очарован, архитектор, вероятно, подумал, что одной привязки к вершине окажется недостаточно для поддержания двенадцати колонн, и через равные промежутки времени указал еще на два кольца клумб. Капитель, расклешенный в форме колокола, украшен при рождении рядом листьев, похожих на те, что у основания, и на которых закреплены стебли лотоса и папируса В цветках и бутонах. Высота и выступ на голой части колонны различаются по желанию архитектора.
В Луксоре кампаны имеют 3М, диаметр, в ущелье, 5м, 50см. в верхней части и высоту 3М, 50см ; в Карнаке, в гипостильном зале,высота 3М, 75см. и наибольший диаметр 21 фут. Один из кубиков преодолевает все. Он довольно невысок и почти полностью скрыт изгибом шатра ; редко, как в маленьком храме Дендера, он поднимается и получает на каждом лице фигуру бога Бису.Колонна с кампаниформным шатром встречается предпочтительно в центральном пролете гипостильских залов, в Карнаке, Рамессеуме, Луксоре ; но она не ограничена этим занятием, и ее можно увидеть в портиках, в Мединет-хабу, в Эдфу, в филе.
В походе Тутмоса III, в Карнаке, есть множество самых любопытных: кампания перевернута, и истонченная часть бочки погружается в цоколь, а более широкая часть сваривается при расклешивании шатра.
Эта неприглядная схема не имела успеха ; никаких следов от нее не нашли. Другие нововведения были более счастливыми, особенно те, которые позволили художникам группировать вокруг кампании элементы, заимствованные из флоры страны. Это во-первых, в Солебе, в Сесеби, в Бубасте, в Мемфисе-бордюр из ласт, посаженных прямо на плоские полосы и голова которого изгибается под тяжестью абака.
Позже, на подходах к птолемеевской эпохе, к пальмовым ветвям добавились финиковые диеты и лотосы.
При Птолемеях и при цезарях шатер в конце концов превратился в настоящую корзину цветов и листьев, регулярно раскиданных и окрашенных в самые яркие цвета.
В Эдфу, в Омбосе, в филе, похоже, строитель поклялся себе не повторять дважды одну и ту же чашу шатра с одной и той же стороны портика.
2° шатровая колонна. – Возможно, первоначально она представляла собой пучок стеблей лотоса, пуговицы которого, затянутые на шее звеньем, собираются в букет, образуя шатер. Колонна Бени-Хасана имеет четыре округлых стебля.
В лабиринте, в скитальце Тутмоса III, в Медамуте их восемь, которые имеют на поверхности выступающий край.
Ножка луковичная и украшена треугольными листьями. Ущелье окружено тремя или пятью кольцами. Литье, состоящее из трех вертикальных полос, спускается от последнего из этих колец в промежутке между двумя стеблями ; это похоже на бахрому, которая украшает верхнюю часть колонны. Такая неровная поверхность мало поддавалась иероглифическому оформлению , поэтому постепенно удалось удалить все выступы и сгладить окружность бочки. В гипостильном зале Гурна он разделен на три сегмента:средний-единый и нагруженный скульптурами, верхний-и Нижний - все еще очарован. В храме Хонсу, в низких бортах гипостильного зала Карнака, под портиком Мединет-хабу, бочонок полностью гладкий ; только бахрома сохранилась под кольцами, а легкий край, сделанный из трех в три полосы, напоминает о существовании стеблей.Шатер разрушается точно так же. В Бени-Хасане он завораживает отчетливо во весь свой рост. При ходьбе Тутмоса III, в Луксоре, в Медамуте вокруг основания царит круг из мелких заостренных листьев и каннелюров, уменьшающий эффект : это не более чем усеченный, ребристый конус. В гипостильном зале Карнака, в Абидосе, Рамессеуме, Мединет-хабу, орнаменты разнообразной природы, треугольные листья, иероглифические надписи, полоски патронов в окружении ураэуса заменяют ребра и делят завоеванное пространство. Абакум не скрывается, как в колонне кампаниформа : он смело переливается и получает легенду о царе-основателе.
3° хатхорический столб. - Есть примеры этого в древности, в храме Деир-эль-Бахари ; но лучше всего его знают памятники птолемеевской эпохи, Контра-Латополис, филе, Дендера. Бочка и основание не имеют особого характера : это бочка и основание Колокольной колонны. Шатер имеет два этажа. В самом низу-квадратная глыба, на каждой грани которой высовывается женская голова с острыми ушами телки, в высоком рельефе ; прическа, удерживаемая на лбу тремя вертикальными полосками, проходит за ушами и падает вдоль шеи. Каждая голова имеет рифленый карниз, на котором возвышается НАОС, обрамленный между двумя волютами ; тонкий квадратный кубик венчает все это.
Таким образом, колонна имеет в качестве шатра четыре головы Хатхора. Увидев издалека,систер(Систер был одним из самых священных музыкальных инструментов не только в Древнем Египте и считалось, обладал мощными магическими свойствами. В Древнем Египте его использовали в поклонении богине Хахтор — плодородия и любви ко всему живому, а также танца – как движению энергетических потоков земли, которые на уровне микрокосма — организма человека, символизируют потоки кундалини. Но систер могли держать в руке Амон, Бастет и Исида) она тут же напомнила по духу одну из систер, которую барельефы показывают нам в руках Королев и богинь. Это действительно но где нормальные пропорции различных частей не наблюдаются : ручка гигантская, в то время как верхняя половина инструмента уменьшена сверх меры. Этот мотив так понравился, что его не стеснялись сочетать с элементами, заимствованными из других орденов. Четыре головы Хатхора, поставленные поверх кампаниформного шатра, обеспечивали композитный тип, который Нектанебо использовал в павильоне филе.
Не могу сказать, что смесь очень удовлетворительна : вид на месте, колонна менее неприглядна, чем можно было бы предположить по гравюрам. Опоры не подчиняются фиксированным правилам пропорций и расположения. Архитектор мог, при желании, назначить высоту, равную опорам самого разного диаметра, и нарисовать каждый из элементов в наиболее подходящем для него масштабе, не заботясь ни о чем, кроме общей гармонии : размеры шатра не находились в неизменной связи с размерами бочки, а высота бочки никоим образом не зависела от диаметра колонны. В Карнаке колокольные колонны гипостильного зала имеют высоту 3 метра для шатра, чуть меньше 17 для бочки, диаметр 3 м 57 меньше ; в Луксоре-3 м 50 для шатра, 15 для бочонка, 3 м 45 для луковицы ; в Рамессее-11 метров для шатра и для бочонка и 2 метра для луковицы. Изучение лотиформных столбцов приводит нас к аналогичным результатам. В Карнаке, на низких сторонах гипостильного зала, они имеют высоту 3 метра для шатра, 10 для бочонка, 2 м 08 в диаметре на цоколе ; в Рамессеуме, 1 м, 70 для шатра, 7 м, 50 для бочонка, 1 м, 78 в диаметре на цоколе.
Та же неравномерность в расположении наличников : ничто не определяет их возвышения, кроме прихоти мастера или необходимости строительства. Та же неравномерность в межколоннах : мало того, что ширина их сильно отличается от храма к храму и от комнаты к комнате, но иногда, как и в первом дворе Мединета-хабу, они неравномерны для одного и того же портика. Это для типов, используемых отдельно. Когда их объединяли в одно здание, не требовалось придавать им фиксированные пропорции по отношению друг к другу. В гипостильном зале Карнак колонны с кампанами поддерживают самый высокий пролет, а колонны с бутонами лотоса отодвигаются к низким бортам.
Есть залы Храма Хонсу, где самая высокая колонна, другие, где колокольня. В Медамуте лотиформы и кампаниформы везде имеют одинаковую высоту в том, что осталось от здания. Египет никогда не имел определенных порядков, как владел Грецией. Она перепробовала все комбинации, к которым подходили элементы колонны, ни разу не зашифровав ни одну из них достаточно точно, чтобы, учитывая один из членов, можно было вывести, даже приблизительно, размеры всех остальных.
2. Храм
Большинство известных святилищ, Дендера, Эдфу, Абидоса, были основаны до мини слугами хора ; но, состарившись или разорясь на протяжении веков, они восстанавливались, перестраивались, перестраивались одна за другой по новым сметам. От примитивного устройства нам не осталось ни одного обломка, чтобы показать нам, какой была египетская архитектура в ее началах. Погребальные храмы, построенные королями IV династии, оставили больше следов. Вторая пирамида в Гизе достаточно хорошо сохранилась еще в первые годы XVIII века, чтобы де Моле увидел там четыре больших стоячих столба. Разрушение сегодня почти полное ; но эта потеря была компенсирована примерно в 1853 году открытием храма, расположенного примерно в сорока метрах к югу от Сфинкса.
Фасад не виден, скрыт он под песком ; только наружность частично расчищена. Ядро кладки - из тонкого Туровского известняка. Облицовка, столбы, наличники, покров были сделаны из гигантских алебастровых или гранитных блоков. План простейший. В центре - большой Т-образный зал, украшенный шестнадцатью квадратными колоннами высотой в пять метров ; в северо-западном углу-узкий коридор в наклонной плоскости,по которому сегодня проникают в здание ; в юго-западном углу-выход, содержащий шесть двухъярусных ниш . Продолговатая галерея, открытая с обоих концов на прямоугольном шкафу, погребенном под завалами , завершает этот ансамбль. Точка монументальной двери, точка окна, и входной коридор был слишком длинным, чтобы пропускать свет ; он проникал только через косые щели, проделанные в крышке, и следы которых видны еще на гребне стен по обе стороны от главной комнаты. Надписи, барельефы, картины-то, что привыкли встречать повсюду в Египте, отсутствует там, и все же эти голые стены производят на зрителя такой же мощный эффект, как и наиболее украшенные храмы Фив. Архитектор достиг величия и почти возвышенного только благодаря подогнанным глыбам гранита и алебастра, чистоте линий и правильности пропорций.
Некоторые развалины, разбросанные по Нубии, Фаюму, Синаю, не позволяют нам решить, заслуживают ли храмы XII династии той похвалы, которую дают им современные надписи. У фиванских царей, у Птолемеев, у кесарей все еще сохранилось, несколько нетронутых, почти все они легко восстанавливаются в тот день, когда их добросовестно изучат на земле. Нет ничего более разнообразного, на первый взгляд, чем положения, которые они представляют : при ближайшем рассмотрении они легко сводятся к одному и тому же типу. Во-первых, святилище. Это прямоугольное помещение, маленькое, низкое, неясное, недоступное никому, кроме фараонов или служилых жрецов. Здесь не было ни статуи, ни герба ; но священная лодка или расписная деревянная Скиния, поставленная на постамент, ниша, отведенная в толще стены или в изолированной каменной глыбе, в определенные дни получали неодушевленную фигуру или символ бога, живое животное или изображение посвященного ему животного. Храм мог содержать только эту комнату и быть не менее храмом, как и самые сложные здания ; однако редко, по крайней мере в больших городах, можно было просто приписывать богам эту строгую необходимость. Вокруг божественного дома группировались комнаты, предназначенные для жертвоприношения или жертвоприношения, цветов, ароматов, тканей, драгоценных ваз; затем, перед компактным массивом, который они образовали, был построен один или несколько колонных залов, где собирались священники и преданные, двор, окруженный портиками, куда во все времена проникала толпа, ворота, окруженные двумя башнями и предшествующие статуям или обелискам, кирпичный корпус, проспект, усаженный сфинксами, где процессии непринужденно маневрировали в праздничные дни. Ничто не мешало фараону возвести более роскошный зал впереди тех, которые воздвигли его предшественники, и что он там делал, другие могли сделать за ним. К первобытному ядру прибавлялись последовательно площади палат и дворов, пилонов и портиков. Тщеславие или благочестие помогали, храм расширялся во всех смыслах, пока не хватало пространства или богатства, чтобы еще больше расширить его.
Самые простые храмы иногда были самыми изящными. Так было с теми, кого Аменхотпу III посвятил на остров Элефантин, которого члены французской экспедиции нарисовали в конце прошлого века, а турецкий губернатор Асуан уничтожил в 1822 году. Лучше всего сохранившийся, Южный, имел только одну камеру из песчаника, высотой 4м, шириной 9 м, длиной 12 м.
Стены, прямые и увенчанные обыкновенным карнизом, покоились на пологом каменном фундаменте, возвышавшемся на 2 м. над землей, и окруженном парапетом с опорной высотой. Вокруг царил портик. Он состоял, на каждой из сторон, из семи квадратных колонн, без капителей и основания,на каждом из фасадов-по две колонны с капителями. Столбы и колонны упирались прямо в парапет, разве что на восток, где перрон в десять или двенадцать ступеней, затянутый между двумя стенами такой же высоты, как и Нижний, давал доступ к Целле. Две колонны, обрамлявшие верхнюю часть лестницы, были более разнесены, чем противоположные, а широкий проем, который они образовывали, позволял видеть богато украшенную дверь. В другом конце, под портиком, открывалась вторая дверь. Позже, в римские времена, это постановление было использовано для изменения внешнего вида памятника. Мы заполнили нижние междурядья и получили новый зал, грубый и без украшений, но достаточный для нужд богослужения. Храмы Элефантины довольно точно напоминают периптерский храм греков, и это сходство с одной из форм классической архитектуры, к которой мы больше всего привыкли, объясняет, возможно, безграничное восхищение, которое французские ученые испытывали при виде их. Те, что в Мешейхе, Эль-Кабе, Шаронне, представляли более сложное положение. В Эль-Кабе есть три комнаты, зал с четырьмя колоннами, Комната, поддерживаемая четырьмя хатхорскими колоннами, а в нижней стене, напротив двери, ниша , в которую поднимались по четырем ступеням.
Наиболее полная модель, дошедшая до нас из этих ораторий небольшого города, относится к временам Птолемеев : это храм Хатхора в Деир-Эль-Мединете.
Он в два раза длиннее, чем он широк. Грани ее наклонены и обнажены снаружи, дверь исключена, выступающая рама которой нагружена изящно вырезанными картинами. Интерьер разделен на три части: порти из двух колокольчатых колонн, пронаос, к которому можно добраться по лестнице из четырех ступеней, и отделен от портика стеной высотой с человека, проложенной между двумя колокольчатыми колоннами и двумя колоннами антов с хатхорскими капителями ; наконец, святилище, окруженное двумя кельями, освещенными квадратными мансардными окнами, вделанными в крышу. Мы поднимаемся на террасу по лестнице, которая была изобретательно отведена в южном углу портика и снабжена красивым окном. Это всего лишь храм в миниатюре, но члены его настолько соразмерны в своей малости, что нельзя представить ничего более тонкого и изящного.
Нет соблазна сказать то же самое о храме, который фараоны XX династии построили к югу от Карнака в честь бога Хонсу ; но если стиль не безупречен, план настолько ясен, что его принято считать прообразом египетского храма, предпочтительно по сравнению с другими, более изящными или величественными памятниками.
Он рассасывается, при анализе, на две части, разделенные толстой стеной. В центре меньшего-святая святых, открытая с обоих концов и полностью изолированная от остальной части здания коридором шириной 3 метра ; справа и слева-темные кабинеты ; сзади-четырехколонный зал, куда ведут еще семь комнат, это был дом Бога. Она общалась с внешним миром только через две двери, пробитые в южной стене, и выходившие на более широкий, чем длинный гипостильный зал, разделенный на три нефа. Центральный неф опирается на четыре колокольчатые колонны высотой 7 метров ; боковые содержат только две лотиформные колонны высотой 5 м, потолок медиального пролета,таким образом, на 1 м, выше, чем у низких сторон. Они воспользовались этим, чтобы отрегулировать освещение : промежуток между нижней и верхней палубой был отделан каменными просветами, которые позволяли фильтровать свет. Двор был квадратным, окаймленным портиком с двумя рядами колонн. Доступ к нему осуществлялся через четыре боковых горницы и через монументальный портал, зажатый между двумя четырехугольными башнями с наклонными панелями. Этот пилон имеет длину 32 метра, ширину 10м. высоту 18м. В нем не было никаких комнат, кроме узкой лестницы, которая поднималась прямо к венчанию ворот, а оттуда на вершины башен. Четыре длинных призматических полости царапают фасад до трети высоты, что соответствует как можно большему количеству квадратных отверстий, проходящих через толщу конструкции. На ней возвышались высокие деревянные мачты, образованные балками, впущенными одна на другую, укрепленными из пространства в пространство видами скоб и изъеденными каркасами, занимавшимися квадратными отверстиями : наверху развевались длинные знамена различных цветов.
Таков был Храм Хонсу ; таковы в своих основных линиях большинство великих памятников фиванской или птолемеевской эпохи, Луксора, Рамессея, Мединета-хабу, Филе, Эдфу, Дендера.
Даже испорченный наполовину, вид у него был какой-то приглушенный и тревожный. Поскольку египетские боги любили окутывать себя тайной, план был задуман таким образом, чтобы бесчувственно уберечь переход от полного солнца внешнего мира к тьме их отступления. У входа все еще огромные пространства, куда свободно спускается воздух и свет. Гипостильный зал уже тонул в неприметном полумраке, святилище более чем наполовину терялось под смутным сумраком, а внизу, в последних залах, царила почти полная ночь. Эффект отдаленности, который производит на глаз это последовательное ухудшение света, усиливался различными строительными фейерверками. Не все части находятся на одном уровне. Пол поднимается по мере того, как мы удаляемся от входа, и всегда нужно пройти несколько шагов, чтобы перейти с одной плоскости на другую.
Разница в уровне не превышает 1 м, в храме Хонсу, но она сочетается с движением спуска крыши, которое обычно энергично акцентируется. От пилона до нижней стены высота постепенно уменьшается: перистиль выше гипостиля, он возвышается над святилищем, Колонный зал и последняя камера все ниже и ниже. Архитекторы эпохи Птолемеев изменили некоторые детали расположения. Они врывались в стены тайных коридоров и склепов, где прятали сокровища Бога.
На террасах расставили часовни и покои. Они внесли в примитивный план только две важные модификации. Святилище когда-то имело две противоположные двери, они оставили ему только одну. Колоннада, украшавшая нижнюю часть двора или фасад храма, когда двора не существовало, превратилась в новую палату-пронаос. Колонны внешнего ряда сохранились, но соединены, примерно до половины высоты, стеной, увенчанной карнизом, который образовывал ширму и мешал толпе разглядеть происходящее за ее пределами.
Зал подпирается двумя, тремя или даже четырьмя рядами колонн, в зависимости от величия здания, раскинувшегося за ним. В остальном сравните план храма Эдфу с планом Храма Хонсу, и вы увидите, как мало они отличаются друг от друга.
Таким образом, здание было достаточно для всех нужд культа. Когда его хотели увеличить, он обычно обращался не к святилищу или окружающим его комнатам, а к парадным частям, гипостилам, дворам или пилонам. Нет ничего более чистого, чем история великого храма в Карнаке, чтобы проиллюстрировать процесс египтян в подобных обстоятельствах. Осиртасен I основал его, вероятно, на месте более древнего храма.
Это было здание небольших размеров, построенное из известняка и песчаника с гранитными дверями : шестнадцатитонные столбы украшали интерьер. Там работали Аменемхат II и III, князья XIII и XIV династий посвятили в него статуи и столы с подношениями ; он был еще нетронут в XVIII веке до нашей эры, когда Тутмос I, обогащенный войной, решил расширить его. Он поднял вперед то, что уже существовало, две палаты, предшествовавшие двору и окруженные уединенными часовнями, а затем три пилона, расположенные один за другим. Все это имело вид огромного прямоугольника, лежащего на другом прямоугольнике, вытянутом поперек. Тутмос II и Хатсхопситу покрыли барельефами стены, которые построил их отец, но ничего не прибавили ; только регент, чтобы поставить свои обелиски между двумя пилонами, проделал брешь в южной стене и обрушил шестнадцать из колонн, стоявших в этом месте. Сначала Тутмос III отвоевал части, которые, несомненно, казались ему недостойными своего бога, двойную святыню, которую он перечитал в граните Сиена, первого пилона. Он переоформил на востоке старые палаты, самая главная из которых, та, что носит имя Бродяга, служила станцией и упокоением во время процессий, огибал всю каменную стену, вырыл озеро, на которое в праздничные дни пускали священные Барки ; затем, резко изменив направление, возвел два пилона, обращенных на юг. Таким образом он нарушил соразмерность, существовавшую до этого между корпусом и фасадом : наружный корпус стал слишком широким для первых пилонов и уже не соединялся с последним. Аменхотпу III исправил этот недостаток : он возвел более массивный шестой пилон, следовательно, более чистый, чтобы служить фасадом. Храм так и остался там, что он уже превзошел все, что было предпринято до того дерзко ; фараоны девятнадцатой династии сумели сделать еще лучше.
Они построили только гипостильный зал и пилон, но гипостиль имеет 50 метров в длину и 100м. в ширину.
Посередине-проспект из двенадцати колонн с колокольчатым шатром, самых высоких, какие когда-либо использовались в здании ; в низких сторонах-122 колонны с колокольчатым шатром, выстроенные в шахматном порядке на девяти очередях. Потолок центрального пролета был на 23 метра над землей, а пилон возвышался над ним примерно на 15 метров. Три короля боролись в течение столетия, прежде чем довести гипостиль до совершенства. Рамзес I задумал эту идею, Сети I завершил большую работу, Рамзес II почти полностью завершил оформление. Фараоны последующих династий заняли несколько пустых мест вдоль колонн, чтобы высечь на них свое имя и поучаствовать во славе трех основателей, но дальше не пошли. И все же памятник, остановленный в этот момент, оставался неполным : ему не хватало последнего пилона и портового двора. Прошло почти три столетия, прежде чем мы подумали о возобновлении работ. Наконец Бубаститы решились начать портянки, но слабо, как и подобало их скудным ресурсам. На мгновение эфиопу Тахарку представилось, что он по размерам соперничает с Фиванскими фараонами, и он стал более широким гипостильным залом, чем прежний, но его меры были приняты плохо. Колонны центрального пролета, единственные, которые он успел возвести, были слишком далеко друг от друга, чтобы можно было установить на них покров : они никогда ничего не несли и оставались только для того, чтобы отметить его бессилие. Наконец Птолемеи, следуя традиции туземных царей, приступили к работе ; но восстания в Фивах прервали их планы, землетрясение 27 года разрушило часть храма, а пилон навсегда остался недостроенным. История Карнака-это история всех великих египетских храмов. При ближайшем рассмотрении становится понятным причина нарушений, которые они представляют по большей части. План везде заметно один и тот же, и рост происходит одинаково, но архитекторы не всегда предвидели, какое значение приобретет их работа, и выбранная ими местность не поддавалась до конца нормальному развитию. В Луксоре прогресс методично шел при Аменхотпу III и при Сети I ; но, когда Рамзес II захотел добавить к тому, что сделали его предшественники, вторичный изгиб реки заставил его отступить на восток.
Его пилон не параллелен Аменхотпу III, а его портики образуют угол, обозначенный общей осью более ранних построек. В филе отклонение еще сильнее.
Не только самый большой пилон не находится в выравнивании самого маленького, но и две колоннады не параллельны друг другу и, естественно, не соединяются с пилоном. Дело не в этом, как часто говорили, небрежности или предвзятости. Первый план был настолько справедливым, насколько это может потребовать самый опытный проектировщик симметрии ; но он должен был соответствовать требованиям площадки, и архитекторы больше не заботились о том, чтобы максимально использовать неровности, на которые их обрекает конфигурация пола. Это принуждение часто вдохновляло их : филе показывает нам, до какой степени они умели делать из этого вынужденного беспорядка элемент изящества и живописности. Идея храма-пещеры должна была рано прийти к египтянам ; они вырезали дом мертвых на горе, почему бы им не высечь там дом богов ? Тем не менее, самые древние специи, которыми мы владели, относятся только к ранним царствованиям XVIII династии. Желательно, чтобы они встречались в тех местах, где полоска обрабатываемой земли была наименее широкой, близ Бени-Хасана, в Гебель-Силсилехе, в Нубии. Все варианты изолированного храма встречаются в подземном мире, более или менее измененные природой среды. Спеос Артемидос (Грот Артемиды) - археологический памятник в Египте. Он расположен примерно в 2 км к югу от гробниц Среднего царства в Бени-Хасанеи примерно в 28 км к югу от Аль-Миньи. Сегодня на этом месте находится небольшая деревня, известная как Истабль Антар- представляет собой портик с колоннами, но содержит только квадратный НАОС с нижней нишей для статуи богини Пахит. Калаат-Аддах представляет собой плоский, узкий фасад реки, куда можно добраться по крутой лестнице ; далее идет гипостильный зал, окруженный двумя сводами, затем двухъярусное святилище.
Часовня Хармхаби в Гебеле Сильсилех состоит из галереи, параллельной Нилу, поддерживаемой четырьмя массивными колоннами, закрепленными в живой скале, и на которой камера выходит под прямым углом.
В Ибсамбуле оба храма целиком находятся в скале. Лицо самого большого имитирует Тальниковый пилон, увенчанный карнизом и охраняемый, по обыкновению, четырьмя сидящими колоссами, сопровождаемыми меньшими статуями ; только колоссы имеют здесь почти 20 метров.
За дверью простирается зал длиной 40 метров в длину и ширину 18м. который занимает место обычного перистиля. Восемь Осирисов, спиной к стольким столбам, словно несут гору на голове. Дальше-гипостиль, поперечная галерея, изолирующая святилище, наконец, само святилище между двумя меньшими комнатами. Восемь склепов, установленных на уровне ниже, чем у основного раскопка, распределяются неравномерно справа и слева от перистиля. Вся подземка измеряет 55 метров от порога в глубине святилища. Небольшой спеос Хатхор, расположенный примерно в ста шагах к северу, не предлагает столь значительных размеров ; но фасад украшен стоящими колоссами, четыре из которых изображают Рамзеса, а два-его жену Нофритари. Перистиль отсутствует, так же как и склепы, а часовни расположены по обоим концам поперечного коридора, вместо того чтобы быть параллельными святилищу ; напротив, гипостиль имеет шесть столбов с головой Хатхора.
Там, где позволяло пространство, в скале была вделана только часть храма ; передовые строились под открытым небом, из блоков, и спеос становился наполовину пещерой, Геми-спеосом. Только перистиль в Дерре, пилон и двор в Бейт-Эль-Уалли, пилон, прямоугольный двор, гипостиль в Герфе Хосейне и Уади-Эс-Себуа находятся за горами. Самый известный и оригинальный из гем-спеос находится в Деир-эль-Бахари, в Фиванском некрополе, и был построен царицей Хатшопситу.
Святилище и две сопровождающие его часовни, по обычаю, были вырыты примерно в 30 метрах над уровнем долины. Чтобы добраться туда, были проложены пандусы и настиланы террасы, которые из-за недостаточности раскопок, проведенных до сих пор, не позволяют уловить планировку.
У египтян было еще нечто среднее - храм, стоящий на горе, но не проникающий в него. Храм Сфинкса в Гизе и храм Сети I в Абидосе-два хороших примера такого рода. Я уже говорил о первом; площадь второго была вырезана в узкой и низкой песчаной полосе, отделяющей равнину от пустыни.
Он был погребен до самой крыши, гребень стен едва выступал из земли, и лестница, поднимающаяся на террасы, тоже вела на вершину холма. Передняя часть корпуса, выделявшаяся в полном рельефе, не предвещала ничего необычного : два пилона, два двора, прямой портик с квадратными колоннами, причуды начинались только за ее пределами. Сначала это были два гипостиля вместо одного. Они разделены пробитой стеной из семи ворот, не имеют центрального нефа, а святилище выходит прямо на второй. Это, как обычно, продолговатая камера, прорезанная с обоих концов ; но комнаты, которые в других местах окутывали ее, не касаясь ее, здесь расположены бок о бок на одной линии, две справа, четыре слева; кроме того, они увенчаны сводами, перекосившимися и доносящимися только через дверь. За святилищем та же перемена ; гипостильный зал упирается в нижнюю стену, а его пристройки распределены неравномерно направо и налево. И, как будто этого было недостаточно, на левом фланге был построен двор, колонные палаты, коридоры, темные рубки, целое крыло, которое угловым углом отделяется от главного здания и не имеет противовесов справа. Осмотр места происшествия объясняет эти нарушения. Холм в этом месте не широк,и маленький гипостиль почти касается его. Если бы мы следовали обычному плану, ничего в нем не меняя, мы бы прорвали его из стороны в сторону, и храм перестал бы иметь тот характер храма, который основатель хотел ему дать. Поэтому архитектор распределил по ширине конечности, чем обычно располагали в длину, и даже отбросил часть в сторону. Несколько лет спустя, когда Рамзес II воздвиг в ста метрах к северо-западу памятник, посвященный его собственной памяти, он продолжал вести себя так же, как и его отец. Его храм, сидевший на вершине холма, имел необходимое пространство, чтобы свободно раскинуться, и обычный план развернулся там во всей своей строгости.Большинство храмов, даже самых маленьких, окутаны четырехугольным ограждением. В Мединет-хабу она из песчаника, низкая и зубчатая ; это фантазия Рамзеса III, который, придав своему памятнику внешний вид крепости, хотел увековечить память о своих сирийских победах. Везде потери-каменные, стены из сухого кирпича, кривые. Корпус не предназначался, как часто говорили, для изоляции храма и утаивания от глаз мирян совершаемых в нем церемоний. Она обозначала границу, где останавливался дом Бога, и при необходимости служила для отражения нападений врага, чьи богатства, накопленные в святилище, воспламенили бы алчность. Аллеи сфинксов, или, как в Карнаке, свита ступенчатых пилонов, вели от ворот к разным входам и образовывали такие же широкие триумфальные пути. Остальную часть земли занимали, отчасти коровники, кладовые, чердаки священников, отчасти частные жилища. Подобно тому, как в Европе в Средние века население собиралось плотнее вокруг церквей и аббатств, в Египте оно толпилось вокруг храмов, чтобы насладиться спокойствием, которое обеспечивали Богу ужас его имени и прочность его крепостных стен. Поначалу вдоль пилонов и стен было отведено пустое место, потом дома заросли этой круглой дорожкой и уперлись в самую стену. Разрушенные и восстановленные на месте в течение многих столетий, почва так устлала их обломками, что большинство храмов в конце концов постепенно зарылись и оказались ниже окрестных кварталов. Геродот рассказывает об этом Бубасте, и осмотр мест показывает, что во многих местах было то же самое. В Омбосе, в Эдфу, в Дендере весь город держался в одном корпусе с божественным домом. В Эль-Кабе храмовая ограда отличалась от городской ; она образовывала своего рода подземелье, где гарнизон мог искать последнее укрытие. В Мемфисе, в Фивах, было столько же подземелий, сколько и главных храмов, и эти божественные крепости, сначала изолированные среди домов, были, начиная с XVIII династии, объединены между собой аллеями, окаймленными сфинксами. Чаще всего это были андросфинкс с головой человека и телом льва, но также встречаются криосфинкс с телом льва и головой барана или, даже, в местах, где местный культ имел подобную замену, коленопреклоненные бараны, которые держат фигуру правителя-посвящателя между передними лапами.
Проспект, идущий от Луксора до Карнака, состоял из этих разнообразных элементов. Она имеет длину 2 километра и раз за разом изгибается, но не признает в ней нового доказательства ужаса египтян за симметрию. Корпуса обоих храмов не были ориентированы одинаково, и проспекты, проложенные перпендикулярно по фронту каждого из них, никогда бы не соединились, если бы их не заставили отклониться от первоначального направления. Короче говоря, жители Фив видели из своих храмов почти все, что мы видим из них. Святилище и его непосредственные пристройки были закрыты для них ; но они имели доступ к фасаду, дворам, даже гипостильному залу, и они могли любоваться шедеврами своих архитекторов почти так же свободно, как и мы сегодня.
3. Украшения
Древняя традиция утверждала, что в ранних египетских храмах не было резных изображений, надписей, символов, и на самом деле храм Сфинкса обнажен. Однако это единственный пример. Фрагменты архитравов и стен, использовавшиеся в качестве материалов в Северной пирамиде Лишта и носившие название Хафри, свидетельствуют о том, что со времен IV династии их уже не было. В фиванские времена все гладкие поверхности, пилоны, облицовка стен, бочки колонн были покрыты картинами и легендами. Под Птолемеями и под Цесарями буквы и фигуры были так прижаты, что казалось, будто камень исчезает под массой украшений, которыми он заряжен. Беглого взгляда достаточно, чтобы показать, что сцены не выбрасываются наугад. Они соединяются, выводятся друг из друга и образуют как бы великую мистическую книгу, где формальные отношения богов с человеком и человека с богами ясно объясняются тем, кто умеет это понимать. Храм был построен по образу мира, каким его знали египтяне. Земля была для них чем-то вроде плоского и тонкого стола, длиннее широкого. Над ним простиралось небо, похожее, по мнению одних, на огромный железный потолок, по мнению других, на низкопробный свод. Поскольку он не мог висеть, не опираясь на какую-либо опору, которая не позволяла ему упасть, предполагалось удерживать его на месте с помощью четырех шестов или четырех гигантских столбов. Мощение храма, естественно, представляло собой землю. Колонны и, по мере необходимости, четыре угла камер составляли столбы. Крыша, сводчатая в Абидосе, плоская везде, в точности отвечала мнению, что делается с неба. Каждая часть получала украшение, соответствующее своему значению. То, что касалось земли, покрылось растительностью. Основание колонн было окружено листьями, подножие стен украшали длинные стебли лотоса или папируса, в середине которых изредка прохаживались животные.
Букеты речных растений, поднимаясь из воды, скрашивали подмостки некоторых комнат. В других местах это были распустившиеся цветы, переплетенные изолированными пуговицами или Соединенные веревками, эмблемы, обозначающие встречу двух египтян в руках одного фараона, птицы с руками людей, сидящих в поклонении по знаку торжественных праздников, или пленники, сидящие на корточках и привязанные к столбу по двое, негр с азиатом.
Самцы и самки Нилов преклонили колени или величественно двинулись вперед в процессии, поодаль, держа руки, нагруженные цветами и фруктами.
Это номы Египта, озера, округа, которые приносят свои продукты Богу. Однажды, в Карнаке, Тутмос III выгравировал на днище цветы, растения и животных побежденных им чужих стран.
Потолок, выкрашенный в синий цвет, был усеян желтыми пятиконечными звездами, к которым местами примешивались патроны царя-основателя. Длинные полосы иероглифов разрывали из пространства в пространство однообразие этого египетского неба. Стервятники Нехава и Уазита, богини юга и севера, коронованные и вооруженные божественными эмблемами, парили в центральном пролете гипостилийских залов, в софитах дверей, над дорогой, по которой царь шел к святилищу.
В Рамессеуме, в Эдфу, в филе, в Дендере, в Омбосе, в Эсне глубины небосвода, кажется, открываются и открывают своих обитателей взорам верных. Небесный океан разворачивает свои воды, где плывут солнце и Луна, сопровождаемые планетами, созвездиями и деканами, где гении месяцами и днями ходят длинными очередями. Во времена Птолемеев зодиаки, составленные в подражание греческим зодиакам, стоят рядом с астрономическими таблицами чисто египетского происхождения.
Убранство наличников, которые несли плиты чехла, было совершенно независимым от украшения собственно чехла. На нем виднелись только иероглифические надписи крупным шрифтом, где подчеркнуты красоты храма, имена царей, работавших в нем, Слава Богов, которым он был посвящен. Таким образом, украшения днища и потолка были ограничены небольшим количеством предметов, которые всегда одинаковы ; самые важные и разнообразные картины словно висели между небом и Землей, на стенах камер и пилонов.
Они иллюстрируют официальные отношения Египта с богами. Простые люди не имели права торговать непосредственно с божеством. Им нужен был посредник, который, обладая как человеческой, так и божественной природой, мог одинаково воспринимать и то, и другое. Только царь, сын Солнца, был достаточно высок, чтобы созерцать храмового Бога, служить ему и говорить с ним лицом к лицу. Жертвоприношения совершались только им или его делегацией ; даже приношение умершим должно было пройти через его руки, и семья воспользовалась его именем (поддержал Ди хотпу), чтобы отправить его в другой мир. Поэтому царь повсюду в храме, стоя, сидя, стоя на коленях, занят тем, что заколачивает жертву, преподносит из нее куски, разливает вино, молоко, масло, сжигает ладан : это все человечество действует в нем и исполняет свои обязанности перед божеством. Когда церемония, которую он выполняет, требует участия нескольких человек, только тогда рядом с ним появляются смертные помощники, насколько это возможно из членов его семьи. Царица, стоящая за ним, как Исида за Осирисом, поднимает руку, чтобы защитить его, размахивает сестрой или бьет в бубен, чтобы отвести от него злых духов, держит букет или вазу с возлиянием. Старший сын натягивает сеть или устилает Тельца, и читает за него молитву, в то время как он поднимает к Богу каждый предмет, предписанный ритуалом. Священник иногда заменяет принца, но у других мужчин никогда не бывает ничтожных ролей : они мясники или слуги, они несут лодку или паланкин Бога. Бог, со своей стороны, не всегда одинок ; рядом с ним его жена и сын, затем боги соседних номов и, вообще говоря, боги всего Египта. Поскольку храм является образом мира, он должен, как и сам мир, заключать в себе всех больших и малых богов. Они чаще всего причисляются к главному богу, сидящему или стоящему, и делятся с ним данью государя. Однако иногда они принимают активное участие в церемониях. Духи он и Хону преклоняют колени перед Солнцем и приветствуют его. Хор и сит или тот приводят фараона к его отцу Амон-Ра или выполняют рядом с ним функции, отведенные в другом месте князю или жрецу : помогают ему опрокинуть жертву, берут в сеть птиц, предназначенных для жертвоприношения, льют на его голову воду молодости и жизни, которая должна омыть его от скверны. Место и функция этих синедровых богов определялись строго теологией. Солнце, идущее с востока на Запад, разрезало, говорят тексты, Вселенную на два мира-полуденный и Северный. Храм был двояким, как Вселенная, и идеальная линия, проходя по оси святилища, делила его на два храма, Храм миди справа, храм Севера слева. Боги и их различные формы были распределены между этими двумя храмами, в зависимости от того, принадлежали ли они к полудню или к северу. И эта выдумка двойственности была отодвинута еще дальше : каждая комната делилась, в подражание храму, на две половины, из которых одна, правая, была полуденной, а другая-Северной. Дань от царя, чтобы быть полной, должна была совершаться в храме полудня и в Северном храме, богам полудня и Северным, с продуктами полудня и с северными. Поэтому каждая картина должна была повторяться не менее двух раз в храме, на правой и на левой стене. Амон, справа, получал пшеницу, вино, ликеры полудня ; налево-пшеница, вино, ликеры с севера, а то, что правда Амона-с Востока Мут, Хонсу, Монту, многие другие. На практике отсутствие пространства не позволяло всегда быть таким, и часто встречается только одна картина, где продукты Севера и продукты полудня были смешаны, перед Амоном, который в одиночку представлял Амона полудня и Амона Севера. Это отступление от обычая всегда бывает лишь мгновенным: симметрия восстанавливалась, как только позволяли обстоятельства.
Во времена фараонов картины не очень плотно прилегали друг к другу. Поверхность, которую нужно покрыть снизу линией, нанесенной над украшением днища, ограничена вверх либо обычным карнизом, либо Фриз, состоящий из Ураев, Пучков лотоса, выстроенных бок о бок, королевских патронов, окруженных божественными символами, эмблемами, заимствованными из местного культа, головами Хатхора, например, в храме Хатхора, или горизонтального посвящения в красивых, глубоко выгравированных буквах.
Панель, обрамленная таким образом, часто образует только один регистр, часто также делится на два двухъярусных регистра; для того, чтобы это число было превышено, требовалась высокая стена. Фигуры и легенды были широко разнесены, и сцены сменяли друг друга в очереди почти без материального разделения ; зрителю предстояло различить их начало и конец. На головах царя красовались настоящие портреты, нарисованные по натуре, и фигура богов воспроизводила его черты настолько точно, насколько это было возможно. Поскольку фараон был сыном богов, самым верным способом добиться подобия было смоделировать их лицо на лице фараона. Второстепенные актеры были не менее аккуратны, чем остальные, но когда их было слишком много, их распределяли по двум-трем реестрам, общая высота которых никогда не превышала высоту главных героев. К подношениям, скипетрам, драгоценностям, одежде, прическам, мебели, всем аксессуарам относились с вполне реальной заботой о элегантности и правде. Цвета, наконец, сочетались таким образом, что в одной местности преобладал общий оттенок. В храмах были комнаты, которые можно было назвать по праву : Голубой зал, Красный зал, Золотой зал.
Это для классической эпохи. По мере того как мы спускаемся вниз, сцены множатся. При Греках и при римлянах их так много, что самая маленькая стена не может вместить их меньше четырех, пяти, шести, восьми регистров.
Основные фигуры словно сжимаются сами по себе, чтобы занимать меньше места, и тысячи иероглифов заполняют все пространство, которое они не заполняют. Боги и цари-это уже не портреты царствующего государя, а виды безвременной и безжизненной конвенции. Что касается второстепенных фигур и реквизита, то у нас остается только одна забота-набить их как можно плотнее. Это не из-за вкуса ; религиозная идея решила и поспешила эти перемены. Украшение было предметом не только удовольствия глаз. Применяли ли ее к предмету мебели, гробу, дому, храму, она обладала магической добродетелью, силу и характер которой определяло каждое изображенное существо или действие, каждое слово, записанное или произнесенное в момент посвящения. Поэтому каждая картина представляла собой амулет вместе с орнаментом. До тех пор, пока он длился, он обеспечивал Богу выгоду от дани или жертвы, совершаемой царем ; он подтверждал царю, живому или мертвому, милости, которые Бог даровал ему в награду, он сохранял от разрушения Пан стены, на котором он был начертан. В XVIII династии считалось, что одного-двух таких амулетов достаточно, чтобы добиться ожидаемого эффекта. Позже мы поверили, что мы не можем слишком много увеличить, и поставили столько, сколько может получить стена. Средняя камера Эдфу и Дендера предоставляет для исследования больше материалов, чем гипостильный зал Карнака, а часовня Антонина в филе, если бы она была закончена, содержала бы столько же сцен, сколько луксорское святилище и коридор, огибающий его.
Видя разнообразие тем, рассматриваемых на стенах одного и того же храма, сначала возникает соблазн поверить, что украшение не образует целого, за которым следуют из конца в конец, и что, если несколько серий, несомненно, являются развитием одной исторической или догматической идеи, другие просто бросаются в очередь, без какой-либо связи между ними. В Луксоре и Рамессеуме каждое лицо пилона является полем битвы, на котором можно почти изо дня в день изучать борьбу Рамсеса II с хитами, в V году его правления, лагерь египтян, атакованный ночью, дом Царя, застигнутый врасплох во время похода, разгром варваров, их бегство, гарнизон Кудшоу, вышедший на помощь побежденным, злоключения князя Хити и его полководцев. В других местах не изображена война, но человеческая жертва, которая когда-то знаменовала конец каждого похода : царь хватал за волосы пленных, павших ниц к его ногам, и поднимал булаву, как бы сокрушая их головы одним ударом. В Карнаке, вдоль внешней стены, Сетий охотится на Синайских бедуинов. Рамзес III в Мединет-хабу либо уничтожает флот народов моря, либо получает отрубленные руки ливийцев, которые его солдаты приносят ему в качестве трофеев. Затем, без перехода, мы видим мирную картину, где Фараон наливает своему отцу Амону возлияние душистой воды. Кажется, что между этими сценами нельзя установить никакой связи, и все же одна из них является необходимым следствием других. Если бы Бог не даровал победу царю, царь, в свою очередь, не учредил бы церемоний, которые совершались в храме. Скульптор перенес события на стену, в том порядке, в котором они происходили, победу, затем жертву, благодеяние Бога в первую очередь и благодарение царя. При пристальном взгляде на него все следует, все сходится в этом множестве эпизодов. Все картины, и те, чье присутствие объясняется меньше всего на первый взгляд, представляют моменты уникального действия, которое начинается у дверей и проходит через залы, в глубь святилища. Царь входит в храм. На дворах воспоминание о его победах всюду бросается в глаза ; но вот Бог выходит ему навстречу, скрытый в плаще и окруженный священниками. Предписанные в таких случаях обряды прослеживаются на стенах гипостиля, где они исполнялись, а затем царь и бог вместе отправляются в святилище. Добравшись до двери, ведущей из общественной части в таинственную часть храма, человеческая процессия останавливается, и царь, переступив порог, приветствуется богами. Он делает одно за другим все религиозные упражнения, к которым обязывает его обычай ; его заслуги усиливаются добродетелью молитв, его чувства обостряются, он занимает место среди божественных типов и, наконец, проникает в святилище, или Бог открывается ему без свидетелей и говорит с ним лицом к лицу. Украшение точно воспроизводит ход этого мистического представления : благожелательный прием божеств, жесты и приношения царя, одежды, которые он снимает или одевает последовательно, венцы, которые он причесывает, молитвы, которые он читает, и милости, которые он получает, все выгравировано на стенах вместо него. Король и немногочисленные сопровождающие его люди повернулись спиной к входной двери, лицом к задней двери. Боги же наоборот, те, по крайней мере, кто в данный момент не входит в состав Королевского эскорта, стоят лицом к двери, спиной к святилищу. Если во время какой-либо церемонии королю не хватало памяти, ему оставалось только поднять глаза к стене, чтобы найти там то, что он должен был сделать.
И это еще не все : каждая часть храма имела свой аксессуарный декор и мебель. Внешняя сторона пилонов была украшена не только флагштоками, о которых я уже говорил, но статуями и обелисками. Статуи, числом четыре или шесть, были сделаны из известняка, гранита или песчаника. Они всегда представляли собой царя-основателя и иногда достигали колоссальных размеров. Два Мемнона, которые сидели у входа в часовню Аменхотпу III в Фивах, были высотой около шестнадцати метров. У Рамзеса II в Рамессеуме семнадцать с половиной метров, у Таниса-двадцать метров не меньше. Самое большое число не превышало шести метров. Они стояли на страже перед храмом, лицом к лицу, как бы лицом к врагу. Обелиски Карнака почти все затерялись посреди внутренних дворов ; даже те, что были заложены Королевой Хатсхопситу, были утоплены, до пяти метров над землей, в массивы кладки, скрывавшей его основание. Это легко объяснимые несчастные случаи. Каждый из вышеперечисленных пилонов по очереди являлся фасадом храма и был отодвинут к последним планам лишь в результате последовательных трудов фараонов. Фактическое место обелисков - впереди колоссов, по обе стороны от ворот; они никогда не идут только парами, часто неровной высоты. Утверждалось, что распознают в них эмблему Амона-генератора, перст Божий, образ солнечного луча. Сказать по правде, они-всего лишь упорядоченная форма тех поднятых камней, которые сажали в память о богах и умерших у полудиких народов. Гробницы IV династии уже стоят, едва ли больше метра, и расположены справа и слева от стелы, то есть от двери, ведущей в логово покойного ; они сделаны из известняка и узнают только имя и титулы. У ворот храмов они сделаны из гранита и принимают значительные размеры: 20 м, в Гелиополисе,23 м. в Луксоре.
Самая высокая из тех, что у нас есть сегодня, Королева Хатшопситу в Карнаке, поднимается до 33m. перемещение таких масс и калибровка их точно уже были трудными, и трудно понять, как египтяне умудрялись обучать их только веревками и песочными коробами. Королева Хатшопситу хвастается, что за семь месяцев вырубила, перевезла, возвела своих, и у нас нет оснований сомневаться в ее слове. Обелиски почти все были установлены на квадратной плоскости, со слегка выпуклыми гранями и бесчувственным наклоном вверх и вниз. Основание представляло собой цельный квадратный блок, украшенный легендами или круглыми горбатыми киноцефалами, поклоняющимися солнцу. Наконечник был вырезан из пирамидиона и покрыт, в порядке исключения, бронзой или позолоченной медью. Сцены жертвоприношений Ра-Хармахису, хору, Атуму, Амону выгравированы на панелях пирамидиона и расположены в верхней части призмы ; чаще всего на четырех вертикальных гранях нет никакого орнамента, кроме надписей параллельными линиями, посвященных исключительно восхвалению короля. Вот обыкновенный обелиск : там и сям встречают разного типа. Тот, что в Бегиге, в Фаюме, имеет прямоугольную плоскость и закругляется пенным наконечником.
Выемка, проделанная в верхней части, доказывает, что она заканчивалась какой-то металлической эмблемой, возможно, шпилем, вроде обелиска, изображенного на обетной стеле музея Булака. Эта форма, которая происходит вместе с первым из поднятого камня, продолжалась до последних дней египетского искусства : ее до сих пор сообщают в Аксуме, в Эфиопии, примерно в IV веке нашей эры, в то время, когда в Египте просто перевозили старые обелиски, не задумываясь о том, чтобы поднять новые. Таково было вспомогательное украшение пилона. Внутренние дворы и гипостильные залы по-прежнему содержали колоссы. Одни, прислоненные к внешней стороне столбов или стен, наполовину занимались кладкой и строились Ассизи ; на них был изображен царь, стоящий, снабженный знаками Осириса. Остальные, помещенные в Луксоре под перистилем, в Карнаке по обе стороны центрального пролета, между каждой колонной, тоже были в образе фараона, но торжествующего фараона и облаченного в свой парадный костюм. Право освящать статую в храме было прежде всего пиршественным правом ; однако король иногда позволял частным лицам посвящать в них свои статуи рядом со своими. Это было тогда великое одолжение, и надпись на этих памятниках до сих пор упоминает, что они были возложены по милости царя на занимаемое ими место. Так редко, что эта привилегия даровалась государю, обетные статуи в конце концов складывались с веками, и дворы некоторых храмов заполнялись ими. В Карнаке ограда святилища была отделана внешне чем-то вроде толстой скамьи, сооруженной на высоте опоры в виде вытянутого цоколя. Там, спиной к стене, стояли статуи. Каждый из них сопровождался прямоугольной каменной глыбой, снабженной с одной стороны выступом, выдолбленным в желобе : так назывался стол подношений.
Верхняя сторона его выдолблена более или менее глубоко, и на ней часто рельефно изображены хлебы, говяжьи ножки, сосуды с возлияниями, лежащие плашмя, и другие предметы, которые привык преподносить мертвым или богам. Царь Амони-Энтуф-Аменемхаит в Булаке-это блоки длиной более метра из красного песчаника, верхняя сторона которых нагружена регулярно выкопанными ковшами ; на каждый ковш отвечало особое подношение. К статуям был прикреплен культ, а столы представляли собой настоящие алтари, на которые во время жертвоприношения клали порции жертвы, пирожные, фрукты, овощи.
Святилище и окружающие его помещения содержали материал культа. Алтарные основания-одни квадратные и несколько массивные, другие многоугольные или цилиндрические ; некоторые из последних достаточно похожи на небольшой ствол, чтобы арабы дали им название. Самые древние из них-из V династии ; самая красивая, поданная сегодня в Булак, была посвящена Сетию I. Единственный полный алтарь, который я знаю, был обнаружен в Меншие в 1884 году.
Он изготовлен из белого известняка, компактный, отполированный, как мрамор, и имеет подножие очень вытянутый конус, без орнамента, чем Тор примерно на десять сантиметров ниже вершины. Обширный полушарийный таз соединяется в квадратную выемку, которая служит в качестве пасти для пушки. НАОС - это небольшие каменные или деревянные часовни, где во все времена дух, в определенные праздники, пребывал в самом теле Бога.
Священные Барки строились по образцу Бари, в которой Солнце совершало свой ежедневный бег. Посередине возвышался НАОС, прикрытый завесой, не позволявшей зрителям разглядеть, что на нем ; экипаж был фигурный, каждый бог на своем маневренном посту, пилоты сзади у штурвала, виги спереди, король на коленях, перед дверью наоса. До сих пор мы не нашли ни одной из статуй, служивших для церемоний богослужения, но мы знаем, какой вид они имели, какую роль играли, какие материи состояли из них.
Они были одушевлены и имели, помимо своего тела из камня, металла или дерева, душу, волшебным образом похищенную душой божества, которое они представляли. Они говорили, шевелились, действовали, по-настоящему, а не по метафоре. Последние Рамессиды ничего не предпринимали, не посоветовавшись с ними ; они обращались к ним, излагали им дело и после каждого вопроса одобряли, качая головами. На бахтанской стеле статуя Хонсу четыре раза накладывает руки на затылок другой статуи, чтобы передать ей силу изгонять демонов. После беседы со статуей Амона в тени святилища царица Хатшопситу отправила отряд на поиски стран благовоний.
Теоретически божественная душа должна была производить чудеса в одиночку : на практике Слово и движение были результатом благочестивого обмана. Бесконечные проспекты сфинксов, гигантские обелиски, массивные пилоны, залы со ста колоннами, таинственные комнаты, в которые никогда не проникал день, - весь египетский храм был построен так, чтобы служить тайником для артикулированной куклы, чьими проводами помахивал жрец.Глава III. Гробница
Египтяне составляли человека из нескольких разных существ, каждое из которых имело свои функции и собственную жизнь. Сначала это было тело, затем двойник (ка), который является вторым экземпляром тела из материи, менее плотной, чем телесная материя, красочной, но воздушной проекцией индивида, воспроизводящей его черта за чертой, ребенок, если это ребенок, женщина, если это женщина, мужчина, если это мужчина. Вслед за двойником приходила душа (Би, бай), которую народное воображение представляло себе в виде фигуры птицы, а вслед за душой-светлая (КХУ), участок пламени, оторванный от божественного огня. Ни одна из этих стихий не была нетленной по своей природе ; но, предаваясь себе, они не замедлили бы раствориться, а человек погиб бы во второй раз, то есть провалился в небытие. Благочестие выживших нашло способ предотвратить это. Путем бальзамирования она приостанавливала на века разложение тел ; молитвой и приношением она спасала двойника, душу и светлого от второй смерти и доставляла им то, что было необходимо для продления их существования. Двойник никогда не покидал места, где покоилась мумия. Душа и светлый уходили вслед за богами, но постоянно возвращались к ним, как путник, возвращающийся в дом после отсутствия. Таким образом, усыпальница была домом, вечным домом мертвого, ценой которого были дома этой земли, и план, на котором она была составлена, верно отвечал тому замыслу, который был сделан из другой жизни. Он должен был заключать в себе частные покои души, куда ни один живой человек не мог проникнуть без кощунства, мимо дня погребения, двуколки, куда приходили священники и друзья, чтобы принести свои пожелания и подношения, а между ними-более-менее длинные коридоры. Способ расположения этих трех частей сильно варьировался в зависимости от эпох, местностей, характера местности, состояния и прихоти каждого человека. Часто комнаты, доступные для публики, были построены над землей и образовывали изолированное здание. Часто они были вырыты целиком в склоне горы вместе с остальной частью гробницы. Часто, наконец, свод, где покоилась Мумия, и коридор находились в одном месте, а вдалеке поднимались на равнину. Но, если заметить множество вариантов в деталях и в группировке частей, принцип все тот же : могила-это ложе, расположение которого должно способствовать благополучию и обеспечивать пожизненное заключение умершего.
1. В мастаб.
Самые древние монументальные гробницы собраны в некрополе Мемфиса, от Абу-Роаша до Дахшура, и относятся к типу мастабов. Мастаба-четырехугольное сооружение, которое издали приняли бы за усеченную пирамиду.
Некоторые имеют 10 или 12 метров в высоту, 50 метров фасада, 25 метров в глубину ; другие не достигают 3 метров в высоту и 5 метров в ширину. Лица симметрично наклонены и чаще всего соединены; Иногда, однако, сидения отступают и образуют почти трибуны. Используемые материалы камень или кирпич. Камень - это всегда известняк, разбитый на блоки, длиной около 0,80м. на 0,50м. в высоту и около 0.60м.в глубину. Встречаются три вида известняка: для аккуратных могил-красивый белый известняк туры или компактный кремнистый известняк Саккары ; для обычных могил-марнистый известняк Ливийской горы. Последний, смешанный с тонкими слоями морской соли и пересеченный нитями кристаллизовавшегося гипса, рассыпчатый до избытка и мало поддается орнаментации. Кирпич двух видов, и просто высушенный на солнце. Самый старый, который перестает использоваться в династии, имеет небольшие размеры (22 x 11 x 14)см., желтоватый вид и содержит только песок, смешанный с небольшим количеством глины и гравия ; другой-земля, смешанная с соломой, черный,компактный,тщательно отлитый и довольно большой модуль (0.38 x 0,18 x 0,14м.). Способ внутренней кладки не одинаков в зависимости от характера материалов, которые использовал архитектор. Девять раз из десяти каменные мастаба имеют обычное устройство только снаружи. Ядро состоит из грубо сколоченных буев, щебня, осколков известняка, уложенных горизонтальными слоями и утоптанных в полуразрушенной земле или даже беспорядочно наваленных, без какого-либо раствора. Кирпичные мастабы почти всегда однородной конструкции ; наружные облицовки тщательно цементируются, а грядки соединяются внутри мелким песком, насыпанным в междурядья. Масса должна была быть канонически ориентирована, четыре грани в четырех кардинальных точках, наибольшая ось, направленная с севера на юг ; но каменщики не заботились о том, чтобы найти справедливый север, да и ориентация редко бывает точной. В Гизе мастабы распределены по симметричному плану и уложены вдоль истинных улиц ; в Саккарах, Абусире, Дахшуре они беспорядочно возвышаются на поверхности плато, местами разнесенные или прижатые. Мусульманское кладбище Сиут до сих пор представляет собой положение, аналогичное тому, которое наблюдается в Саккарах, и позволяет нам представить себе, каким мог быть мемфитский некрополь в последние времена древней империи.
К вершине каменного Куба тянется ровная, немощеная платформа, образованная последним слоем ядра. Она усеяна терракотовыми вазами, погребенными почти до цветка землей, многочисленными над внутренними пустотами, редкими везде. Стены голые. Врата повернуты на восток, иногда на север или на юг, никогда на Запад. Их было два: один предназначен для мертвых, другой доступен для живых ; но покойник представлял собой лишь узкую и высокую нишу, устроенную в восточной стороне, рядом с северо-восточным углом, и на дне которой были прорисованы вертикальные скаты, обрамляющие замкнутый залив. Часто даже удаляли эту инсценировку входа, и душа тянула себя за делом, как могла. Дверь живых имела более или менее важное значение, в зависимости от большей или меньшей степени развития комнаты, к которой она вела.
Комната и дверь не раз сливались в одну неубранную, украшенную стелой и столом для подношений, а иногда защищенную стеной, выступающей на фасад.
Затем мы имеем своего рода прорыв, открывающийся на север, квадратный в гробнице Каапира, неправильный в гробнице Нофирхотпу в Саккаре.
Когда в плане имеется одна или несколько комнат, дверь практикуется в середине небольшого архитектурного фасада или под небольшим портиком, поддерживаемым двумя квадратными колоннами, без основания и без абака.
Она чрезвычайно проста : два косяка, украшенные барельефами с изображением умершего и увенчанные цилиндрическим барабаном, выгравированным на титулах и имени владельца. В гробнице Похуники в Саккарах на шпильках изображены два пилястра, каждый из которых увенчан двумя рельефными цветами лотоса-это уникальный факт до сего дня. Часовня, как правило, была небольшой и терялась в массе здания ; но никакие точные правила не определяли ее протяженности.
В гробнице ти мы встречаемся сначала с портиком, затем с квадратной прихожей с колоннами, затем с коридором, окруженным кабинетом справа и выходящим в последнюю камеру.
Там есть место для нескольких человек, и, действительно, жена ти покоится рядом с мужем. Когда памятник принадлежал только одному персонажу, подобные осложнения не требовались. Задушенный и короткий шланг ведет в продолговатое помещение, где он падает под прямым углом, посередине. Часто нижняя стена гладкая, и вся имеет вид своего рода молота с равными головами ; часто также она полыхает перед входом, и она выглядит как крест, из которого более или менее будет вырезана тумбочка. Это была самая частая раздача, но архитектор был волен ее отвергнуть, если бы ему это показалось нужным. Такая часовня состоит из двух параллельных коридоров, приваренных поперечным проходом.
В другой комнате, выходящей в коридор одним из углов.
В другом месте, в гробнице Фтаххотпу, уступленная земля была затянута между более ранними постройками, и этого было недостаточно : новый мастаба был присоединен к старому мастабу, чтобы дать им общий вход, и часовня одного расширилась на все пространство, которое покрывало другое.
Часовня была приемной двойника. Здесь родственники, друзья, священники праздновали погребальную жертву в предписанные законом дни, « в праздники начала времен года, в праздник Тота, в первый день года, в праздник Уага, в Великий праздник жара, в шествие Бога мину, в праздник хлебов, в праздники месяца и пятнадцати и каждый день ». Они положили подношение в главной комнате, у подножия западной стены, в точном месте, где находился вход в вечный дом мертвеца. Эта точка не была, как кибла мусульманских мечетей или ораторий, ориентирована всегда на одну и ту же область компаса. Он довольно часто встречается на Западе, но это положение не было регулирующим. Поначалу он был отмечен настоящей дверью, узкой и низкой, обрамленной и украшенной, как дверь обычного дома, но проем которой не был проломлен. Надпись, начертанная на перемычке крупным, хорошо читаемым шрифтом, поминала имя и звание мастера. По бокам были выгравированы фигуры, стоящие или сидящие, и напоминали посетителям его портрет. Картина, вырезанная или нарисованная на блоках, закрывавших дверной проем, показывала, как он сидит перед лекарем и протягивает руку к приносимой ему трапезе. Плоский стол для подношений, вмонтированный в пол, между двумя стойками, принимал яства и напитки. Живые ушли, двойник выходил из дома и ел. В принципе, церемония должна была возобновляться из года в год, вплоть до потребления столетий ; но египтянам не потребовалось много времени, чтобы понять, что этого не может быть. По прошествии двух-трех поколений прежние мертвецы были оставлены в пользу более поздних. Даже когда создавались благочестивые фонды, доходы от которых оплачивали погребальную трапезу и священникам, отвечавшим за ее приготовление, время забвения лишь отступало. Рано или поздно наступал момент, когда двойник сводился к поискам среди отбросов городов, среди экскрементов, среди подлых и продажных вещей, лежавших на земле. Чтобы жертвоприношение, освященное в день похорон, сохраняло свое влияние на протяжении веков, его изображали и писали на стенах часовни.
Воспроизведение в живописи или скульптуре людей и вещей обеспечивало тому, в чью пользу его исполняли реальность воспроизводимых людей и вещей : двойник видел себя на стене едящим и пьющим, и он ел и пил. Когда идея была принята, богословы и художники неукоснительно извлекали из нее последствия. Мы не ограничивались выдачей сымитированных припасов, к ним прилагался образ производивших их поместий, Стад, рабочих, рабов. Речь шла о поставке мяса на вечность ? Можно было просто нарисовать конечности говядины или Газели, уже подготовленные для приготовления пищи, плечо, бедро, ребра, грудь, сердце и печень, голову ; но можно было также с большой высоты взять историю животного, его рождение, его жизнь на пастбище, затем мясоперерабатывание, разделывание, представление кусков. Точно так же, что касается лепешек и хлебов, ничто не мешало проследить вспашку, посев, жатву, обмолот зерна, возвращение на чердак, замешивание теста. Одежда, украшения, мебель служили предлогом для введения прядильщиков, ткачей, ювелиров, Столяров. Хозяин возвышается над зверями и людьми своих сверхчеловеческих размеров.
Несколько незаметных картин показывают, как он бежит на всех парусах в другой мир, на корабле похорон, в тот день, когда он овладел своим новым логовом.
В остальных он ведет активную деятельность и следит за своими вымышленными вассалами так же, как когда-то следил за своими реальными вассалами.
Сцены, столь разнообразные и беспорядочные, какими они кажутся, выстроены не наугад. Все они сходились в подобии двери, которая должна была общаться с интерьером. Наиболее близкие представляют перипетии жертвоприношения и приношения. По мере того, как мы удаляемся, предварительные операции и работы выполняются каждый по очереди. В дверях фигура хозяина словно поджидает посетителей и приветствует их. Детали меняются бесконечно, надписи удлиняются или укрываются по прихоти писателя, фальшивая дверь утрачивает свой архитектурный характер и чаще всего представляет собой лишь скудный камень, стелу, на которой записано имя мастера и его семейное положение : большая или маленькая, голая или богато украшенная, часовня всегда остается как столовая, или, скорее, как кладовая, куда мертвец черпает по своему желанию, когда он голоден. По другую сторону стены скрывалась узкая и высокая клетка, или лучше коридор, отсюда и название сердаба, которое археологи дают ему по примеру арабов. Большинство мастабов имеют только один; другие содержат три или четыре.
Они не общаются ни между собой, ни с часовней и словно утопают в каменной кладке.
Если они и соединены с внешним миром, то это протока высотой с человека и настолько затянутая, что в нее едва можно просунуть руку. Жрецы приходили шептать молитвы и жечь ароматы у входа : двойник был за бортом и пользовался благом или, по крайней мере, его статуи приветствовали его от его имени. Как и на земле, человеку нужно было тело, чтобы выжить ; но обезображенный бальзамированием труп лишь издали напоминал облик живого. Мумия была уникальной, легко уничтожаемой ; ее можно было сжечь, расчленить, рассыпать по кусочкам. Она исчезла, что будет с двойником ? Статуи, которые были заключены в сердабе, становились, по освящению, каменными или деревянными телами умершего. Благочестие родителей умножало их, а, как следствие, умножало и опоры двойника ; одно тело было для него единственным шансом на срок, двадцать составляли двадцать шансов. С аналогичной целью к статуям умершего присоединялись статуи его жены, детей, слуг, захваченных в различных актах домоседства, перемалывавших зерно, замесивших тесто, поставлявших кувшины, предназначенные для хранения вина. Фигуры, прислоненные к стене часовни, отделились от нее и приняли в сердаб крепкое тело. Эти меры предосторожности, впрочем, не мешали использовать все средства, чтобы избавить то, что осталось от тела плоти, от естественных причин разрушения и нападений человека. К гробнице ти быстрый коридор, который заподлицо с полом в середине первого зала, ведет извне в пещеру ; но это почти единственное исключение ; он спускается через перпендикулярный колодец, редко вырытый в углу часовни, обычно в центре платформы.
Глубина его колеблется от 3 до 30 метров. Он проходит через каменную кладку, проникает в скалу ; внизу, на юг, коридор, слишком низкий, чтобы идти по нему стоя, дает доступ в комнату. Именно там покоится мумия, в большом саркофаге из белого известняка, розового гранита или базальта. Он редко носит надпись, Имя и титулы умершего, реже-украшения; известно, однако, что имитируют убранство египетского дома с его дверями и окнами. Мебель самая простая : алебастровые вазы для духов, ковши, куда священник наливал несколько капель ликера, подаренного мертвецу, большие кувшины из красной терракоты для воды, алебастровая или деревянная тумбочка, обетованная палитра писца. Запечатав мумию в ожидавшем ее чане, рабочие разбросали по полу четвертинки только что принесенной в жертву говядины или Газели ; затем тщательно замуровали вход в коридор и заполнили колодец до пасти каменными осколками, смешанными с песком и землей. Все это, изрядно полившись, в конце концов превратилось в почти непробиваемый бетон, твердость которого бросала вызов любым попыткам осквернения. Тело, преданное самому себе, не получало иного посещения, кроме посещения его души. Время от времени душа покидала небесную область, где путешествовала в компании богов, и спускалась собираться к мумии. Пещера была его домом, как часовня была домом двойника.
До самой династической жизни пещера была обнажена; только один раз Мариетта нашла в ней клочья надписей, принадлежащих к Книге мертвых. В 1881 году я обнаружил в Саккаре могилы, где он украшен предпочтительно часовней. Они сделаны из больших кирпичей и имеют для жертвоприношения только нишу, в которой находится стела. Внутри колодец сменился небольшим прямоугольным двором, в западной части которого был устроен саркофаг. Над саркофагом была сооружена из известняка камера, такая же широкая и длинная, как и он, высотой около 1 метра и покрытая плитами, уложенными плашмя. Внизу или справа оставалась ниша, в которой находился сердаб. Над плоской крышей размещался свалочный свод радиусом около 0,50м. , а поверх свода помещались горизонтальные грядки из кирпича до уровня платформы. Камера занимает примерно две трети полости и имеет вид печи, пасть которой так и осталась бы зияющей. Иногда каменные стены покоились на самой крышке саркофага, и камера была закончена только после погребения.
Чаще всего они опирались на две кирпичные стойки, и саркофаг можно было открывать или закрывать по желанию. Украшение, то расписное, то резное, везде одно и то же. Каждая стена была похожа на дом, где лежали предметы, нарисованные или перечисленные на поверхности ; поэтому на ней была установлена монументальная дверь, через которую мертвец имел доступ к своему имуществу. На левой стене он находил груду провизии и стол для подношений ; на нижней-домашнюю утварь, белье, духи с названиями и указанием количеств.
Эти картины-краткое изложение тех, что мы видим в часовне общих мастаб. Если их и отвлекали от их первобытного места, так это то, что, перенося их в пещеру, они предохраняли их от опасностей разрушения, которые угрожали им в залах, доступных первому встречному, и что их сохранение дольше обеспечивало мертвому обладание тем имуществом, которое они представляли.
2. Пирамиды
Царские гробницы имеют форму пирамид с прямоугольным основанием и являются эквивалентом, каменным или кирпичным, рыхлого земляного Кургана, который был собран на телах военачальников в антиисторические эпохи. Те же идеи преобладали над душами царей, которые имели над душами частных лиц. Таким образом, план пирамиды состоит из трех частей мастаба : часовни, коридоров, погребальных камер.
Часовня по-прежнему изолирована. В Саккарах не обнаружили никаких следов. Вероятно, она, как и позднее в Фивах, располагалась в предместье города, ближайшего к горе. В Гизе, Абусире, Дахшуре обломки до сих пор видны на передней части восточного или северного фасада. Тогда это был настоящий храм с комнатами, дворами и проходами. Дошедшие до нас фрагменты барельефов показывают сцены жертвоприношения и доказывают, что убранство было таким же, как и в общественных залах мастаба. Собственно пирамида содержит только коридоры и погребальную пещеру. Самый древний, чьи тексты удостоверяют нам существование, к северу от Абидоса, - это Снофру; самые современные принадлежат князьям XII династии. Таким образом, строительство этих памятников в течение тринадцати-четырнадцати веков было обычной операцией, запланированной администрацией. Гранит, алебастр, Базальт, предназначенные для саркофага и некоторые детали, были единственными материалами, использование и количество которых не было заранее оговорено и которые пришлось искать вдалеке. Чтобы заполучить их, каждый царь отправлял одного из главных придворных деятелей в миссии в каменоломни Верхнего Египта, и быстрота, с которой сообщались блоки, была могущественным титулом в пользу государя. Остальное не требовало такой платы. Если большая работа была кирпичной, кирпич лепили на месте, вместе с землей, взятой на равнине у подножия холма. Если он был каменным, то соседние части плато в изобилии снабжали марнистым известняком. Обычно для строительства камер и облицовки оставляли известняк туры, который даже не удосужились привезти специально на другую сторону Нила. В Мемфисе всегда были полные склады, где постоянно копили для общественных зданий, а следовательно, и для царской гробницы. Глыбы, взятые из этих запасов и привезенные на лодке под гору, поднимались к месту, выбранному архитектором, ПО мягко наклонным тротуарам. Внутренняя планировка, длина коридоров, высота очень различны ; пирамида Хеопса возвышалась примерно на 145 метров над землей, самая маленькая не достигала 10 метров. Поскольку сегодня трудно представить, какие мотивы определили фараонов выбирать такие разные пропорции, считалось, что построенная масса находится в прямой пропорции к времени, затраченному на ее строительство, то есть к продолжительности каждого царствования. Как только принц взошел на трон, он поспешно воздвиг пирамиду, достаточно обширную, чтобы вместить основные части гробницы ; потом из года в год добавлялись новые слои вокруг первобытного ядра, пока смерть навсегда не остановила рост памятника. Факты не оправдывают этого предположения. Малейшая из пирамид Саккара принадлежит Оунасу, который правил тридцать лет ; но две возвышающиеся пирамиды в Гизе были воздвигнуты Хеопсом и Хефреном, которые правили Египтом один двадцать четыре, другой двадцать три года. Миринри, который умер очень молодым, имеет пирамиду, такую же большую, как Пепи II, которая продлила свою жизнь до девяноста лет. План каждой пирамиды был раз и навсегда составлен архитектором в соответствии с полученными от него указаниями и предоставленными в его распоряжение ресурсами. После того, как они были введены в эксплуатацию, их выполнение продолжалось до полного завершения работ, не расширяясь и не ограничиваясь.
Пирамиды должны были иметь грани в четырех кардинальных точках, как у мастабов; но, то ли неуклюже, то ли небрежно, большинство не ориентировано точно, а некоторые заметно отклоняются от истинного Севера. Не говоря уже о развалинах Абу-Роаша и Завиет-эль-Арьяна, которые еще не изучены достаточно внимательно, они, естественно, разделяются на шесть групп, распределенных с севера на юг по краю плато Ливии, от Гизы до Фаюма, через Абусир, Саккара, Дахшур и лишт. В Гизе их девять, а в числе-Хеопс, Хефрен и Микеринос, которых древность причисляла к числу чудес света. Земля, на которой покоился Хеопс, к моменту постройки была довольно неровной. Небольшая землянка, возвышавшаяся над ним, была грубо обтесана и вделана в каменную кладку, остальные были сглажены и выложены большими плитами, некоторые из которых еще сохранились.
Сама пирамида имела высоту в сто сорок пять метров и основание в двести тридцать три, что по наущению времени сократилось соответственно до ста тридцати семи и двухсот двадцати семи. До арабского завоевания она хранила облицовку из разноцветных камней, столь искусно собранных, что от подножия до верха выглядела бы единым блоком. Работа по обшивке начиналась сверху : верх ставили первым, а затем сидения покрывали с близкого расстояния, пока не заработали нижние. Внутри все было рассчитано таким образом, чтобы скрыть точное место саркофага и отговаривать искателей, которых случайность или их настойчивость поставили бы на верный путь. Первым пунктом для них было обнаружить вход под прикрытием, скрывавшим его. Она находилась примерно посередине северной стороны, но на уровне восемнадцатого сидения, примерно в сорока пяти футах над землей. Перекрыв ее, мы вошли в наклонный коридор, высотой 1 М 06,см. шириной 1 м 22см, выполненный частично в живой скале.
Он спускается по пространству на девяносто семь метров, пересекает недостроенную камеру и заканчивается восемнадцатью метрами дальше в тупик. Это было первое разочарование. Если все же не дать себе опомниться и хорошенько осмотреть проход, то в потолке, метрах в девятнадцати от двери, различили гранитную глыбу, прорезавшую окружающий известняк. Он был настолько тяжел, что исследователи, тщетно потрудившись сломать его или расшатать, принялись пробираться сквозь части кладки, построенные из более мягкого камня. Повернув препятствие, они вышли в восходящий коридор, который соединялся с первым под углом 120 градусов и делился на две ветви. Одна опускается горизонтально к центру пирамиды и теряется в гранитной камере с остроконечной крышей, которую без уважительной причины называют спальней царицы. Другой, продолжая подниматься, меняет форму и облик. Теперь это галерея длиной 45 метров, высотой 8 м 50см. построенная из красивого камня Мокатам, настолько отполированного и тонко спаренного, что между стыками едва просунулась « игла или даже волосок ». Нижние сидения расположены отвесно друг на друге, следующие семь выдвигаются наискосок, так что последние отделяются от потолка только интервалом 0,60м. В конце стояло новое препятствие. Коридор, ведущий в камеру саркофага, был огорожен одной гранитной плитой ; далее шел небольшой тамбур, разрезанный на равные промежутки четырьмя боронами, тоже сделанными из гранита, который нужно было разбить. Королевская пещера - гранитная камера с плоской крышей, высотой 5 м 81см. длиной 10 м 43см. шириной 5 м 20см. на ней не видно ни фигур, ни надписей, только изуродованный гранитный саркофаг без крышки. Таковы были меры предосторожности, принятые против людей: событие доказало, что они эффективны, поскольку пирамида хранила свое хранилище более четырех тысяч лет. Но сам вес материалов представлял для нее более серьезную опасность. Подземелье было разрушено стометровыми камнями, которые его защищали, сохранив над ним пять частей свалки, низких и двухъярусных. Последняя укрыта остроконечной крышей, образованной из двух огромных плит, прислоненных сверху друг к другу. Благодаря этому фейерверку центральное давление было отброшено почти целиком на боковые грани, и пещера была соблюдена. Ни один из камней, покрывавших его, не был раздавлен, ни один не уступал ни строчки с того дня, как рабочие запечатали его на своем месте.
Пирамиды Хефрена и Микериноса были построены внутри на другом плане, чем Хеопс. У Хефрена есть два выхода, оба повернутые на север, один на эспланаде, другой на высоте 15 метров над землей. Микеринос до сих пор владеет обломками своего розового гранитного покрытия. Входной коридор спускается под углом 26°, 2 ' и быстро входит в скалу. Первый зал, через который он проходит, украшен вырезанными в камне панелями и закрыт на выход тремя гранитными боронами. Вторая комната казалась недостроенной, но это была всего лишь уловка, призванная обмануть обыскивающих : врытый в пол и тщательно замаскированный коридор давал доступ в пещеру. Там покоилась мумия в резном базальтовом саркофаге, еще нетронутом в начале века : похищенный визе, он затонул на побережье Испании вместе с кораблем, доставившим его в Англию. Та же разновидность расположения преобладает в группе Абусира и в части группы Саккара. Великая пирамида Саккара не ориентирована точно : северная сторона отклоняется на 4°,от истинного Севера. В основе ее лежит не идеальный квадрат, а прямоугольник, вытянутый с востока на Запад, размером 120 М 60см. на 107 м 30см. в сторону. Она высотой 59 м 68см. и состоит из шести наклонных кубов, отступающих друг от друга примерно на 2 метра : самый близкий к Земле имеет высоту 11 м 48см. самый дальний-8 м 89см.
Он построен полностью из окружающего горного известняка. Материалы небольшие и плохо подстриженные, сидячие кровати вогнутые, по методу, который применялся также при строительстве доков и крепостей. Когда мы исследуем бреши в кладке, мы узнаем, что внешняя сторона каждого яруса как бы одета двумя оболочками, каждая из которых имеет свой регулярный сайдинг. Масса полная, камеры выдолблены в скале под пирамидой. Главный из четырех входов выходит на север, и коридоры образуют настоящий лабиринт, в середине которого опасно рисковать : колонный портик, галереи, комнаты, все ведет к своеобразному колодцу, на дне которого был тайник, предназначенный, возможно, для хранения самых ценных предметов погребальной мебели. Пирамиды, окружающие этот необыкновенный памятник, были почти все воздвигнуты по единому образцу и отличаются лишь пропорциями. Дверь открывается чуть ниже первого сидения, к середине северной стороны, и коридор спускается, довольно пологим уклоном, между известняковыми стенами.Он забит на всем его протяжении большими блоками, которые мы должны разбить, прежде чем мы доберемся до зала ожидания. Выйдя из этого зала, он некоторое время еще ходит по известняку, затем проходит между четырьмя стенами из полированного Сиенского гранита, после чего известняк снова возвращается, и мы выходим в вестибюль. Построенная из гранита часть трижды, на расстоянии 60 или 80 сантиметров, прерывается тремя огромными гранитными боронами. Над каждой из них располагалась пустота, в которой ее поддерживали опоры, оставлявшие проход свободным.
Когда мумия была введена, рабочие, отступая, снимали с себя одежду, а три бороны, падая на место, перехватывали всякую связь с внешним миром. Вестибюль с восточной стороны был обнесен плоской крышей сердабом, разделенным на три ниши и заваленным каменными осколками, спешно сметенными рабами, когда убирали комнаты для приема мумии. Пирамида Оунас сохранила их всех троих. В тети и в Миринри разделительные стены были тщательно убраны еще в древности и не оставили никаких следов, кроме привязки и более белого оттенка стены, в тех местах, которые они примитивно покрывали. Пещера простиралась к западу от вестибюля : саркофаг лежал там вдоль западной стены, пирамиды Гизы принадлежали фараонам IV династии, а пирамиды Абусира-фараонам V. Пять пирамид Саккары, плоскость которых однородна, принадлежат Оунасу и четырем первым царям династической жизни, тети, Пепи I, Миринри, Пепи II, и являются современными мастабами с расписными пещерами, о которых я упоминал выше. Поэтому не удивишься, встретив там надписи и орнаменты. Повсюду потолки нагружены звездами, чтобы показать ночное небо. Остальная часть украшения очень проста. В пирамиде Оунас, где она играет наибольшую роль, она занимает только дно погребальной камеры ; соседняя с саркофагом часть была облицована алебастром и украшена на кончиках большими монументальными дверями, через которые мертвец должен был войти в свои провизионные хранилища. На нем не изображены фигуры людей и животных, сцены из повседневной жизни, детали жертвоприношения и не было бы на их месте в этом месте. Они были прослежены в местах, где двойник вел свою общественную жизнь и где посетители действительно исполняли обряды жертвоприношения ; коридоры и пещера, где душа была одна, не могли получить никакого другого украшения, Кроме того, которое имело отношение к жизни души. Тексты бывают двух видов. Меньше всего они относятся к еде двойника и представляют собой буквальную транскрипцию формул, с помощью которых священник обеспечивал ему передачу каждого предмета за пределы этого мира : это был для него высший ресурс, на случай, если были повешены настоящие жертвы, а магические картины часовни были уничтожены. Большая часть надписей относилась к душе и оберегала ее от опасностей, которые она подстерегала на небе и на земле. Они открывали ему суверенные заклинания против укусов змей и ядовитых животных, пароли, позволявшие ему войти в компанию добрых богов, экзорцизмы, отменявшие влияние злых богов. Подобно тому, как предназначение двойника состояло в том, чтобы продолжать вести тень земной жизни и исполняться в часовне, предназначение души состояло в том, чтобы следовать за Солнцем по небу и зависело от указаний, которые она читала на стенах пещеры. Именно благодаря их добродетели поглощение умершего в Осирисе стало полным, и теперь он пользовался всеми естественными иммунитетами к божественному состоянию. Там, наверху, в часовне, он был человеком и вел себя, как люди ; здесь он был богом и вел себя, как Бог. Рядом с Пепи II возвышается огромный прямоугольный массив, который арабы называют Мастабат-Эль-Фараун, штаб-квартира фараона.
Здесь хотели увидеть, то недостроенную пирамиду, то гробницу, увенчанную обелиском ; это царский мастаба, внутри которого изображено таинство пирамиды. Мариетта считала, что Оунас похоронен там, но раскопки последних времен сделали эту атрибуцию невозможной. С другой стороны, они, похоже, показывают, что Южная пирамида Дахшура принадлежит Снофру. Если факт подтвердится последующими исследованиями, есть вероятность, что вся группа является самой древней из всех и восходит к III династии. Он дает любопытный вариант обычного типа. Одна из каменных пирамид имеет нижнюю половину, наклоненную на 54° на горизонте, а с середины высоты наклон резко меняется и составляет 42°,; выглядит как мастаба, увенчанная гигантской мансардой. В Лиште прежняя империя покинула фиванские династии, и структура снова изменилась : наклонный коридор вел к перпендикулярному колодцу, на дне которого располагались комнаты, заросшие ныне нильскими просачиваниями. Вся Фаюмская группа принадлежит к XII династии, но пирамиды в Биахму почти полностью разрушены ; Иллахунская так и не была исследована, а Мейдумская, нарушенная до века Рамессидов, пуста. Она состоит из трех квадратных башен, слегка наклоненных и опирающихся друг на друга.
Вход на север, примерно в шестнадцати метрах над песком. Через двадцать метров коридор спускается в скалу ; на пятьдесят три он выпрямляется, останавливается на двенадцать метров дальше, поднимается перпендикулярно к поверхности и вонзается в пол пещеры, на шесть с половиной метров выше.
Прибор из балок и веревок, все еще установленный над отверстием, показывает, что воры вытащили саркофаг из камеры еще в древности. Использование пирамид не прекратилось с XII династией : они известны в Манфалут, в Гекалли, к югу от Абидоса, в Мохаммерии, к югу от Эснея. До римских времен полудикие варварские правители Эфиопии имели честь придавать своим гробницам пирамидальную форму. Самая древняя из них-Нури, где спят фараоны Напата, по счету напоминают пирамиды Саккары ; самые современные, те, что в Мерауи, имеют новые черты. Они более высокие, чем широкие, небольшого устройства и иногда отделаны углами с квадратными или закругленными границами. Восточная сторона снабжена ложным просветом, увенчанным карнизом и окруженным часовней, которая предшествует пилону. Все они не были безмолвны : как и на стенах обычных гробниц, там прослеживались сцены, заимствованные из ритуала похорон или превратностей заморской жизни.
3. гробницы фиванской империи; гипогеи.
Последние известные мастабы принадлежат к XII династии, до сих пор они сосредоточены в песчаной равнине Мейдума и никогда не были завершены. Две системы заменили им весь Египет. Первый сохраняет часовню, построенную над землей, и сочетает пирамиду с мастабой. Второй выкапывает всю гробницу в скале, часовню, как и остальные.
Окрестности некрополя Абидоса, где были похоронены поколения древней фиванской империи, дают нам самые древние примеры первой системы. Могилы сделаны из большого сырого кирпича, черного, без примеси соломы или гравия. Нижний этаж представляет собой мастабу с квадратным или прямоугольным основанием, самая длинная сторона которого иногда достигает двенадцати или пятнадцати метров ; стены перпендикулярны и редко достаточно высоки, чтобы человек мог стоять внутри. На этом пьедестале возвышалась остроконечная пирамида, высота которой колебалась от четырех до десяти метров, а грани которой были покрыты сплошным слоем ПиС, выкрашенным в белый цвет. Плохое качество почвы помешало раскопать там погребальный зал , поэтому мы смирились с тем, что спрятали его в кладке. В центре была устроена какая-то камера или, вернее, печь, арочно сводчатая, и в ней часто помещалась мумия ; еще чаще пещера практиковалась наполовину в мастабе, наполовину в фундаменте, а верхний вакуум там служил только расчисткой.
Во многих случаях никакой внешней часовни не было ; стела, поставленная на днище или обрамленная внешне с лицевой стороны, отмечала место жертвоприношения. В другом месте был построен квадратный вестибюль, где собирались родители.
Довольно редко стена ограждения, построенная на опорной высоте, огибает памятник и очерчивает принадлежавшую ему местность. Эта смешанная форма по-прежнему широко используется на кладбищах Фив, начиная с первых лет средней империи. Несколько царей XI династии и великие деятели их двора воздвигли в Драх-Абуль-Негге гробницы, похожие на гробницы в Абидосе.
В течение последующих столетий относительные пропорции мастаба и пирамиды менялись ; мастаба, часто являвшаяся лишь незначительным днищем, постепенно возвращалась к своей первобытной высоте, а пирамида опускалась и в конце концов становилась не более чем неважной пирамидой.
Все из этих гробниц, украшавших фиванские некрополи во времена Рамессидов, погибли, но современные картины сообщают нам о многих их разновидностях, и часовня одного из Аписов, умерших при Аменхотпу III, все еще существует, чтобы доказать, что мода распространилась на Мемфис. От пирамидиона едва сохранились некоторые следы ; но мастаба цела. Это массив из известняка, квадратный, установленный на днище, подпертый четырьмя колоннами по углам и окаймленный расклешенным карнизом ; лестница из пяти ступеней ведет во внутреннюю камеру.
Древнейшие образцы второго рода, те, что мы видим в Гизе среди мастабов IV династии, не являются ни большими, ни очень богато украшенными. Казнь началась при жизни династии и в отдаленных местах-в Бершехе, Шеих-Саиде, Каср-Эс-Саяде, Неггаде. Гипогей достиг своего полного развития лишь несколько позже, в течение веков, отделявших последних мемфитских царей от первых фиванских царей.
Здесь встречаются различные части мастаба. Архитектор предпочитал видные известняковые жилы, расположенные достаточно высоко в горах, чтобы им не угрожало постепенное увеличение почвы, достаточно низко, чтобы похоронная процессия могла легко подняться на нее, и рыла там могилы. Самые красивые принадлежат к основным феодальным семействам, разделявшим Египет: князья Миниха покоятся в Бени-Хасане, князья Хмуну в Бершехе, князья Сиут и Элефантина в самом Сиуте и напротив Асуана. Иногда, как в Сиуте, в Бершехе, в Фивах, они разбросаны по разным этажам горы ; иногда, как в Сиене и блаженном Хасане, они следуют ряби нити и выстраиваются примерно прямой линией.
Лестница, сооруженная из наполовину необработанных камней, вела с равнины ко входу в гробницу : она разрушена или погребена под песками в Бени-Хасане и Фивах, но недавние раскопки выявили одну из гробниц Асуана. Похоронная процессия, медленно подъехав к нему, на мгновение остановилась у входа в часовню. План не обязательно был единообразным в одной группе. Некоторые из гробниц Блаженного Хасана имеют портик, все части которого, столбы, основания, были взяты в скале ; для Амони и для Хноумхотпу он состоит из двух многоугольных столбцов.
В Сьене узкий проем, выходящий в скальную стену, прорезан, примерно на треть его высоты, прямоугольной перемычкой, которая резервирует дверь в самые ворота.
В Сиуте гипогее Хапидзуфи предшествовало настоящее крыльцо высотой около 7 метров, закругленное сводом, расписанное и любовно вырезанное. Чаще всего мы довольствовались расчисткой и возведением горного пана на более или менее значительном пространстве, в зависимости от размеров, которые, как утверждалось, придавали могиле. Эта операция имела двойное преимущество в создании на передней части небольшой платформы, закрытой с трех сторон, и в разработке на фасаде примерно вертикальной поверхности, которую украшали, или не украшали, по прихоти мастера. Дверь, выполненная в середине, иногда не имела рамы, иногда была обрамлена двумя слегка выступающими стойками и перемычкой. Надписи, когда они у нее были, были очень просты. В верхней части одна или несколько горизонтальных линий. Справа и слева одна или две вертикальные линии, сопровождаемые сидящей или стоящей человеческой фигурой : это были, с молитвой, имя, титулы и родство умершего. Часовня, как правило, имеет только одну квадратную или продолговатую камеру с плоским или слегка сводчатым потолком, без каких-либо других дверей. Иногда столбы, высеченные из камня во время раскопок, придают ему вид небольшого гипостильного зала. У амони и Хнумхотпу в Бени-Хасане было по четыре таких столпа; у других-по шесть или восемь, и они нерегулярны.
Гипогей № 7 сначала представлял собой простой зал с закругленным потолком, из шести колонн в три ряда. Позже он был расширен вправо, а новая часть образовала своего рода портик с плоским потолком, поддерживаемый четырьмя колоннами.
Спрятать сердаб в живой скале было почти невозможно, а, с другой стороны, подвергать подвижные статуи воровству или увечью было равносильно тому, что оставлять их в комнате, доступной любому пришедшему. Сердаб был преобразован и сочетался со стелой древних мастабов. Фальшивая дверь в прежние времена превратилась в нишу в нижней стене, почти всегда напротив настоящей двери. Там покоятся статуи мертвеца и его жены, высеченные из живого камня. Стены украшены сценами приношения, и все украшение гипогеи сходится к ней, как у мастаба сходится к стеле. Это все тот же, по большому счету, ряд картин, но с заметными добавлениями. Марш погребальной процессии, захват усыпальницы двойником, которые едва обозначены в прежние времена, демонстративно раскинулись на стенах фиванского Гипогея.
Обоз идет со своими плакальщиками, дружинниками, носильщиками подношений, барками, катафалком, запряженным волами. Он подходит к двери ; мумия, стоя на ногах, принимает прощание семьи и проходит последние церемонии, которые должны ввести ее в загробную жизнь.
Жертвоприношение и прелюдия, о которых он говорит, пахота, посев, жатва, растление скота, ручные ремесла, вырезаны или расписаны, как и прежде, в изобилии красок. Без сомнения, в ней много деталей, которых не встречалось при первых династиях, или отсутствуют, которых никогда не хватает в окрестностях пирамид ; шли века, и двадцать веков многое меняют обычаи повседневной жизни даже в несокрушимом Египте. Там почти напрасно искали стада частных Газелей, так как при Рамзесах эти животные содержались только в виде исключения из домашнего состояния. С другой стороны, конь вторгся в долину Нила и пятачился на стены, туда, где паслись Газели. Ремесла более многочисленны и сложны, инструменты более совершенны, действия мертвеца более разнообразны и более личны. Идея будущего воздаяния не существовала, или существовала мало, в то время, когда решалось украшение гробниц. То, что человек делал здесь, на земле, не имело никакого влияния на судьбу, ожидавшую его в смерти ; хорошо или плохо, когда над ним совершались обряды и читались молитвы, он был богат и счастлив. Поэтому для установления его личности достаточно было указать его имя, титулы, происхождение ; оставалось только описать его прошлое по меню. Однако, когда в умах преобладала вера в награды или наказания, считалось, что каждому полезно гарантировать заслуги за свои конкретные действия, и прилагалась точная биографическая справка, которой до этого было достаточно. Несколько слов сначала, а затем, к жизни династии, реальные страницы истории, где министр, Оуни, рассказывает об услугах, которые он оказал при четырех царях ; затем, к началу новой империи, рисунки и картины, которые сговорились с почерком увековечить действия мастера. Хнумхотпу де Блажен-Хасан подробно излагает происхождение и величие своих предков.
Хити раскидывает по стенам перипетии военной жизни : солдатские упражнения, боевые танцы, осады крепостей, кровопролитные сражения. XVIII династия продолжает в этом, как и во всем, традицию предшествующих веков. Ай в своем прекрасном гипогее Телль-эль-Амарна прослеживает эпизоды своего брака с дочерью Хуньятона. Нофирхотпу из Фив получил от Хармхаби украшение золотого ожерелья ; он самодовольно воспроизводит малейшие обстоятельства инаугурации, речь царя, год, день, когда ему была присуждена высшая награда. Другой, работавший в кадастре, появляется в сопровождении землемеров, тащащих цепь, и председательствует на регистрации человеческого населения, как некогда ти председательствовал на подсчете своих волов. Сама стела является частью нового стиля отделки стен. Она провозглашает, помимо обычных молитв, панегирик умершего, краткое изложение его жизни, слишком редко его cursus honorum(с лат. — «путь чести») — последовательность военных и политических магистратур, через которые проходила карьера древнеримских политиков сенаторского ранга. Развал этого института начался в последние полвека существования республик.)
Когда позволяло пространство, пещера опускалась прямо под часовней. В углу одной из комнат находился колодец, а за дверью-колодец. В больших некрополях, например в Фивах или Мемфисе, наложение трех частей не всегда было возможно ; желая придать колодцу нормальную глубину, можно было обрушить гробницы, расположенные на нижнем этаже горы. Эту опасность можно было устранить, либо сильно отодвинув в сторону коридор, в конце которого бурили скважину, либо расположив в одной горизонтальной или умеренно наклонной плоскости помещения, которые мастаба размещала на одной вертикальной плоскости. Затем коридор пробивается в середине нижней стены; средняя длина его колеблется от 6 до 40 метров. Пещера почти всегда маленькая и без орнамента, как и коридор. Душа при фиванских династиях обходилась как украшением, так и мемфитскими династиями ; но когда решался отделать стены, фигуры и надписи относились к его жизни и мало-помалу к жизни двойника. В усыпальнице Хархотпу, то есть во времена Усиртасенов, и в гипогеях того же рода стены, что и ворота, разделены на два регистра. Верхний принадлежит двойнику и несет вместе со столом подношений изображение тех же предметов домашнего обихода, которые мы видим в некоторых мастабах династической жизни : ткани, драгоценности, оружие, духи, которые нужны были Хархотпу, чтобы обеспечить его членам вечную молодость. Нижний был двойником и душой, и читались фрагменты нескольких богослужебных книг, Книги мертвых, ритуала бальзамирования, ритуала похорон, магические добродетели которых оберегали душу и поддерживали двойника. Каменный саркофаг и сам гроб черны от письменности. Подобно тому как стела была как бы сводом всей часовни, саркофаг и гроб были сводом пещеры и образовывали как бы погребальную камеру в погребальной камере. Тексты, картины, все, что в них видно, связано с жизнью души и ее безопасностью в потустороннем мире.
Как в Фивах, так и в Мемфисе, именно гробницы царей следует рассматривать, если судить о той степени совершенства, которой могло достичь убранство коридоров и пещер. От древнейших, которые располагались на равнине или на южном склоне горы, сегодня ничего не сохранилось. Мумии Аменхотпу I и Тутмоса III, Сокнунри и Хархотпу сохранились в каменной оболочке, которая должна была их защищать. Но к середине XVIII династии все хорошие места были взяты, и пришлось искать в другом месте свободную землю, где можно было бы основать новое царское кладбище. Сначала мы отошли довольно далеко, вглубь долины, ведущей к Драх-абу'л-Негге ; Аменхотпу III, Ай и другие, возможно, были похоронены там; затем мы подумали о том, чтобы приблизиться к городу живых. За холмом, граничащим на север с фиванской равниной, когда-то пролегал своеобразный водоем, закрытый со всех сторон и не имеющий иного общения с остальным миром, кроме гиблых троп. Он делится на две ветви, скрещенные почти в углах: одна смотрит на юго-восток, а другая тянется к юго-западу и делится на второстепенные ветви. На востоке возвышается гора, крупа которой гигантскими пропорциями напоминает профиль градусной пирамиды Саккары. Инженеры заметили, что эта долина отделена от оврага Аменхотпу III простым порогом толщиной около 500 локтей. Это не было чем-то пугающим шахтеров, столь же натренированных, как египтяне. Они вырубили в живой скале траншею, глубиной в 50-60 локтей, в конце которой в долину ведет душный проход, похожий на ворота. Был ли при Хармхаби, был ли при Рамсесе I предпринят этот гигантский труд ? Рамзес I - старейший царь, гробницу которого нашли в этом месте. Рядом с ним поселились его сын Сети I, затем внук Рамзес II, затем Рамзес один за другим ; Хрихор, возможно, был последним и замкнул ряд. Эти гробницы, собранные вместе, принесли долине имя Долины Царей, которое она сохранила до наших дней.
Гробница здесь не вся. Часовня находится далеко на равнине, в Гурне, в Рамессеуме, в Мединет-хабу, и мы ее уже описали. Как и мемфитская пирамида, фиванская гора содержит только коридоры и пещеру. Днем чистой душе не грозила серьезная опасность ; но вечером, когда вечные воды, катящиеся по своду небес, падали на Запад широкими водопадами и захлестывали недра земли, она вместе с лодкой солнца и шествием Светлых Богов проникала в мир, изобилующий опасностями и опасностями. Двенадцать часов Божественная эскадра бродила по длинным темным коридорам, где гении, то враждебные, то благожелательные, то старались остановить ее, то помогали ей преодолеть трудности путешествия. Из пространства в пространство перед ней открывалась дверь, защищенная гигантской змеей, и она открывала доступ в огромный зал, наполненный пламенем и дымом, чудовищами с отвратительными фигурами и палачами, пытающими проклятых ; затем коридоры снова становились узкими и темными, и слепой бег во тьме, и борьба со злыми гениями, и радостный прием благовоспитанных богов.
С середины ночи мы поднимались на поверхность Земли. К утру Солнце достигло крайнего предела хмурого края и выходило на восток, чтобы осветить Новый День. Гробницы царей строились по образцу адского мира. У них были свои коридоры, двери, сводчатые залы, уходящие вглубь горы. Распределение в долине не определялось никакими соображениями династии или престолонаследия. Каждый правитель нападал на скалу в том месте, где надеялся встретить подходящую каменную жилу, и с таким беспокойством о предшественниках, что рабочим иногда приходилось менять направление, чтобы не вторгнуться в соседний Гипогей. Сметы архитектора были всего лишь простым проектом, который мы редактировали по своему желанию и не стремились добросовестно выполнять ; поэтому фактические измерения и распределение гробницы Рамзеса IV расходятся с размерами и расположением плана, которые сохранил нам папирус туринского музея.
Все же ничто не было проще, чем общая планировка : квадратная дверь, очень сдержанная орнаментом, коридор, который ведет в более или менее обширную комнату, в глубине которой открывается второй коридор, который ведет во вторую спальню, а оттуда иногда и в другие комнаты, в последней из которых стоял гроб. В нескольких могилах все одноэтажно, а пологий склон, едва перерезанный двумя-тремя низкими ступеньками, ведет от входа к нижней стене. В других частях расположены этажом друг за другом. Длинная и крутая лестница и наклонный коридор ведут у Сети I к первой квартире , состоящей из небольшой прихожей и двух комнат с колоннами.
Вторая лестница , открытая в полу прихожей, ведет во вторую квартиру , более обширную, чем первая, и в которой находился саркофаг. Гробнице не суждено было на этом остановиться.
В глубине главного зала вела третья лестница, которая, несомненно, должна была привести к новому комплекту комнат : смерть короля остановила только рабочих. Варианты плана не очень значительны, если перейти от одного Гипогея к другому. У Рамзеса III входная галерея окружена восемью небольшими боковыми ячейками. Почти везде мы замечаем различия только в степени завершенности картин и большей или меньшей протяженности коридоров. Самый маленький из Гипогей останавливается на высоте 16 метров, самый длинный из них опускается до более чем 150 метров и не достроен. Те же хитрости, которые служили инженерам пирамид, служили для фиванских сирингов, чтобы отслеживать поиски злоумышленников, поддельные колодцы, предназначенные для запутывания посторонних, расписные и резные стены, построенные по коридорам ; погребение было завершено, вход был забит скальными кварталами и восстановлен, насколько это было возможно, естественный склон горы.
Сети I завещал нам наиболее полный тип, которым мы обладали такого рода захоронения; фигуры и иероглифы в нем являются подлинными образцами рисунка и изящной скульптуры. Гипогея Рамзеса III уже ниже. Большая часть из них окрашена довольно отрывочно : желтые в изобилии, синие и красные напоминают тоны, которые дети выбирают для своих первых мазков. Позже воцарилась посредственность, рисунок смягчился, цвета стали все более кричащими, и последние гробницы стали не более чем мрачной карикатурой на Сети I и Рамзеса III. Украшение везде одно и то же, и везде исходит из одного и того же принципа, который руководил украшением пирамид. Как в Фивах, так и в Мемфисе речь шла о том, чтобы обеспечить двойнику свободное пользование своим новым домом, ввести душу в среду божеств солнечного цикла и осирийского цикла, провести ее через лабиринт адских областей ; но фиванские жрецы умели сделать чутким к глазам рисунком то, что мемфиты доверили Писанию памяти умершего, и дали ему увидеть то, что он когда-то обязан был читать на стенах своей гробницы. Там, где в текстах Оунаса говорится, что Оунас, отождествляемый с Солнцем, плывет по водам свыше или проникает в Елисейские поля, сцены сет I показывают сети в солнечной лодке, а сцены Рамсеса III-Рамсеса III в Елисейских полях.
Там, где стены Оунас дают только молитвы, читаемые над мумией, чтобы открыть ей рот, заставить ее использовать конечности, одеть ее, благоухать, накормить ее, в Сети I изображена сама мумия, а также статуи, держащие двойника в руках священников, которые открывают им рот, одевают их, благоухают ими, подают им различные блюда погребальной трапезы. Звездные потолки пирамид воспроизводят фигуру неба, но без указания душе названия звезд ; на потолках нескольких сирингов начертаны созвездия каждое со своим изображением, астрономические таблицы дают пятнадцатидневное состояние неба за пятнадцать дней в месяцы египетского года, и душе оставалось только поднять глаза, чтобы узнать,в какую часть небосвода ее каждую ночь ведет бег. Все это похоже на иллюстрированный рассказ о путешествиях солнца, и, как следствие души, через двадцать четыре часа дня. Каждый час изображался и его поместье, которое было разделено на меньшие округа, ворота которых охранял гигантский змей, лицо огня, око пламени, сглаз. Третий час дня был тем, когда решалась судьба душ : Бог Туму взвешивал их и назначал им пребывание по показаниям весов. Виновная душа доставлялась циноцефалам-заседателям суда, которые охотились за ней жезлом, превращая ее в свиноматку или какое-нибудь нечистое животное. ; невинная, она проводила в пятом часу, когда ее собратья возделывали поля, косили колосья Небесной жатвы и, проделав работу, развлекались под присмотром доброжелательных гениев. К пятому часу моря небесные стали просто обширным полем битвы : Светлые Боги преследовали, увлекали, цепляли змея Апопи и в двенадцатом часу задушили его. Их триумф был недолгим. Солнце, едва победив, уносилось потоком в царство ночных часов, и с самого входа его, как Вергилия и Данте у врат ада, осаждали ужасные шумы и лязг. У каждого круга был свой голос, который нельзя было спутать с голосом других : один доносился, как громкое жужжание ос, другой-как плач женщин и самок, когда они оплакивают мужей и самцов, третий-как грохот грома. Сам саркофаг был нагружен этими радостными или зловещими картинами. Обычно он был сделан из розового или черного гранита, и настолько широк, что часто не мог войти в долину через Царские ворота. Мы должны были с большим трудом поднять его на вершину холма Деир-эль-Бахари, а оттуда спуститься к месту назначения. Поскольку он был последним предметом погребальной мебели, о котором мы заботились, у нас не всегда было свободное время, чтобы закончить его. Когда он был закончен, сцены и тексты, охватывающие его, составляли сводку всего Гипогея. Мертвец вновь обретал там образ своих сверхчеловеческих судеб и познал в них блаженство богов. Частные гробницы редко получали столь полное убранство ; однако две гипогеи XXVII династии, одна Петаменофис в Фивах и одна Бокенранф в Мемфисе, могут соперничать в этом отношении с царскими сирингами. Первая содержит полное издание Книги мертвых, вторая-длинные выдержки из той же книги и формулы, заполняющие пирамиды.Каждая часть гробницы, как и ее убранство, имела свою особую мебель. От часовни осталось мало следов : стол для подношений, который был сделан из камня, - это, как правило, все, что от него осталось. Предметы, лежащие в сердабе, в коридорах, в пещере, лучше всего выдерживали хаос времени и людей. При древней империи статуи всегда были прикованы к сердабу. Кроме саркофага, в комнате не было ничего, кроме тумбочек из известняка и алебастра, каменных гусей, редко поддонов писца, очень часто вазы различной формы из терракоты, диорита, гранита, алебастра, компактного известняка, наконец, продовольственных запасов семян и костей жертв, принесенных в жертву в день погребения. При фиванских династиях хозяйство умершего становилось полнее и богаче. Статуи слуг и семьи, некогда сопровождавшие в сердабе статуи мертвеца, отнесены к пещере и уменьшаются в размерах. С другой стороны, многие предметы, которые когда-то были просто изображены на стене, отделились от него : погребальные лодки с их экипажем, мумии, плакальщицы, священники, друзья, приношения, глиняные хлебы, штампованные от имени хозяина, и неправильно называемые погребальные шишки, гроздья винограда и известняковые мидии, с помощью которых умерший должен был сделать себе волов, птиц, рыб из теста, которые вместо него были животными во плоти. Мебель, кухонная и туалетная утварь, оружие, музыкальные инструменты изобиловали, большинство из которых были разбиты во время погребения ; их убивали так, чтобы их души отправлялись служить душе человека в потусторонний мир. Маленькие статуэтки из камня, дерева, голубой, белой или зеленой эмали бросаются сотнями и даже тысячами посреди скопления мебели и провизии. Это, собственно говоря, сокращения статуй сердаба, предназначенных, как они, служить телом двойнику, а затем и душе ; затем их одевают так, как одевался человек, чье имя они носят при жизни. Позже их роль уменьшилась, и их функции ограничились ответом за хозяина и исполнением вместо него трудов и хлопот на небесных полях, когда он был вызван туда богами. Затем их называют ушбити (Ушбити), надевают на кулак орудия пахоты и почти всегда придают им вид мумифицированного тела, руки и лицо которого были бы очищены от полосок. Канопы, с их головами отщепенцев, киноцефалов, шакалов и людей, были зарезервированы еще в XI династии для внутренностей, которые были вынуждены извлекать из груди и живота во время бальзамирования. Сама мумия все больше заряжается картонными коробками, папирусами, амулетами, которые делают ее похожей на магическую броню, каждая часть которой сохраняет конечности и оживляющую их душу от разрушения.
Теоретически каждый египтянин имел право на вечный дом, возведенный по плану, о преобразованиях которого я только что сказал ; но маленькие люди обходились без всего, что требовалось для условно умерших. Их хоронили там, где площадь стоила меньше всего, в старых, разрушенных и заброшенных могилах, в естественных горных трещинах, в колодцах или могилах. В Фивах, во времена Рамессидов, большие окопы, вырытые в песке, ждали трупов. Совершая обряды, могильщики слегка покрывали дневные мумии, иногда изолированные, иногда связанные двумя-тремя, иногда сложенные, не стремясь уложить их регулярными слоями. Некоторые из них имели защиту только бинтами, другие были обмотаны пальмовыми ветвями, связанными на манер бурьяна. У самых аккуратных-плохо сколоченный деревянный ящик, без надписей и красок. Многие из них обшарпаны старыми подержанными гробами, которые не удосужились подогнать под размер нового владельца, или брошены в ящик, изготовленный из обломков двух-трех разбитых ящиков. О погребальной мебели не могло быть и речи для таких мародеров ; в лучшем случае они имеют с собой пару кожаных Башмаков, сандалии из крашеного картона или плетеной плетенки, дорожный посох для небесных путей, кольца из эмалированной земли, браслеты или ожерелья из одной нити из маленьких синих бусин, фигурки Фтах, Осириса, Анубиса, Хатхора, Бастита, мистические глаза, скарабеев, особенно веревки, обмотанные вокруг руки, шеи, ноги, талии и предназначенные для защиты трупа от магических воздействий.
Глава IV. Живопись и скульптура
Барельефы и статуи, украшавшие храмы или гробницы, были расписаны по большей части. Гранит, базальт, диорит, серпантин, алебастр, цветные камни, естественно, иногда избегали этого закона полихромии : песчаник, известняк, дерево подвергались строгому подчинению, и, если встречались некоторые памятники этих материалов, которые не были иллюминированы, цвет исчезал случайно, или комната была недостроена. Поэтому художник и скульптор были почти неотделимы друг от друга. Первый едва закончил свою работу, как второй ухватился за нее, и часто тот же ремесленник ухитрялся орудовать кистью так же хорошо, как и наконечником.
1. Рисунок и состав.
Мы не знаем методов, которые применяли египтяне при обучении рисованию. Практика научила их определять общие пропорции тела и устанавливать постоянные отношения между частями, из которых он состоит, но они никогда не заботились о том, чтобы зашифровать эти пропорции и свести их все в общую меру. Ничто в том, что осталось от их произведений, не позволяет нам поверить, что они когда-либо владели пушкой, установленной на длину пальца или человеческой ноги. Их преподавание было рутинным, а не теоретическим. У них были модели, которые мастер сочинял сам, а ученики неустанно копировали, пока им не удавалось воспроизвести их в точности. Они также изучали природу, о чем свидетельствует легкость, с которой они улавливали сходство характеров и характер или движение, свойственные каждому виду животных. Они бросали свои первые очерки на грубо сколоченные осколки известняка, на дощечку, покрытую красной или белой штукатуркой, на оборотную сторону старых никчемных рукописей : новый папирус стоил слишком дорого, чтобы его растратили на школьную мазню. У них не было ни карандашей, ни грифеля, а жезлы, кончик которых, смоченный в воде, делился на тонкие волокна и образовывал более или менее тонкую кисть, в зависимости от размера стебля. Тонкий деревянный поддон, продолговатый, прямоугольный, был снабжен в нижней части вертикальным пазом для затяжки каламбура, а в верхней части выдолблен двумя или более полостями, каждая из которых содержала сухую чернильную лепешку : черная и красная были наиболее использованными. Небольшая Ступка и пестик для измельчения цветов, ведро, полное воды для увлажнения и мытья кистей, дополняли связку ключей подмастерья.
Сидя на корточках перед своей моделью, сжав ее в кулак, он упражнялся в воспроизведении ее в черном, с поднятыми руками и без поддержки. Мастер пересматривал свою работу и исправлял недостатки красными чернилами.
Редкие рисунки, которые остались у нас, нанесены на куски известняка, в довольно плохом состоянии по большей части. В Британском музее есть две или три красные линии, которые, возможно, служили картонными коробками декоратору фиванской гробницы двадцатой династии. Фрагмент музея Булака содержит исследования гусей или уток с черными чернилами. В Турине изображен набросок женской фигуры, обнаженной в тесных трусах и откидывающейся назад, чтобы совершить кульбит: черта гибкая, движение грациозное, узор нежный. Художника не смущала, как это бывает у нас, жесткость орудия, которым он владел. Кисть перпендикулярно нападала на поверхность, дробила линию или смягчала ее по своему желанию, удлиняла, останавливала, свободно отводила. Такой податливый инструмент чудесным образом поддавался юмористическим или смехотворным сторонам повседневной жизни. Египтяне, обладавшие от природы веселым и едким умом, рано практиковали искусство карикатуры. Туринский папирус повествует в миниатюрах уверенного и распутного рисунка о любовных подвигах лысого священника и певицы Амона. На оборотной стороне животные с комической серьезностью разыгрывают сцены из человеческой жизни. Осел, лев, крокодил, обезьяна дают друг другу концерт инструментальной и вокальной музыки. Лев и Газель играют в шахматы. Фараон всех крыс, верхом на колеснице, запряженной собаками, бежит на штурм форта, защищенного кошками. Одна кошка мира, увитая цветком, затеяла ссору с гусем : наступили удары, и несчастная летучая мышь, не чувствующая сил бороться, кувыркается от испуга. Кошки, кстати, были любимыми животными египетских карикатуристов. Один остракон из Нью-Йоркского музея показывает нам двух: породистую кошку, сидящую в кресле в большом туалете, и жалкого Мату, который подает ей еду, жалобно поджав хвост между ног.
Перечисление известных рисунков коротко, как видно : обилие виньеток, которыми было принято украшать некоторые произведения, компенсирует нашу бедность в этом жанре. Это почти всегда экземпляры книги мертвых и книги знания, что есть в аду. Их копировали сотнями, по типовым рукописям, хранящимся в храмах или в семьях, наследственно посвященных культу мертвых. Таким образом, у рисовальщика не было никаких усилий воображения. Его задача состояла только в том, чтобы подражать модели, которые ему давали, со всем мастерством, на которое он был способен. Свитки книги о том, что есть в аду, дошедшие до нас не ранее двадцатой династии.
Делать это всегда довольно плохо, и фигуры чаще всего просто быстро прорисованные и плохо соразмерные. Количество экземпляров Книги мертвых настолько велико, что можно было бы, только с их помощью, начать историю миниатюры в Египте : одни действительно восходят к XVIII династии, другие-современники первых кесарей. Самые старые, как правило, замечательного исполнения. Каждая глава сопровождается миниатюрой, изображающей Бога, человека или зверя, Божественную эмблему, мертвого в поклонении божеству. Эти маленькие узоры иногда расположены в одну строку над текущим текстом, иногда разбросаны по страницам, как заглавные буквы, украшенные нашими рукописями.
Из пространства в пространство большие картины занимают всю высоту листа, погребение в начале, суд души в середине, прибытие мертвого на поля Иалу к концу работы. Художник имел там прекрасную игру, чтобы развернуть свой талант и дать нам меру своих сил. Мумия Хунофира стоит перед стелой и гробницей ; женщины семьи плачут над ней, а мужчины и священник приносят ей подношение.
Папирусы принцев и принцесс из рода Пинотму, которые находятся в Музее Булака, показывают, что добрые традиции школы сохранились у фиванцев вплоть до двадцать первой династии. Декаданс быстро наступил при последующих царствованиях, и на протяжении веков мы находим только грубые и бесполезные рисунки. Падение персидского владычества произвело возрождение. Гробницы греческой эпохи вернули нам папирусы с аккуратными виньетками, в сухом и тщательном стиле, который особенно контрастирует с широкой и смелой манерой более ранних времен. Кисть с широким наконечником была заменена кистью с тонким наконечником. Писцы соперничали с тем, к кому ведут самые развязные линии, и черты, которыми они упивались, перегружая реквизит их фигур, бороды, волосы, складки одежды, иногда были настолько тусклыми, что их едва можно было различить без лупы. Какими бы ценными ни были эти документы, их было бы недостаточно, чтобы мы оценили ценность и методы работы египетских художников ; именно к стенам храмов или гробниц мы должны обратиться, если хотим узнать их композиционные привычки.
Условности их рисунка существенно отличаются от наших. Человек или зверь, предмет никогда не был просто силуэтом, высеченным на окружающем фоне. Таким образом, мы стремились разгадать среди фигур только те, которые имеют акцентированный профиль, и которые простая черта могла схватить и вывести на ровную поверхность. Для животных проблема не представляла ничего сложного : шея и живот, голова и шея, вытянутые параллельно земле, вырисовываются одним заходом, лапы хорошо отделены от тела. Поэтому животные ловятся на живом, с аллюром, жестом, изгибом конечностей, свойственном каждому виду. Медленная, размеренная ходьба вола, короткий шаг, медитативное ухо, ироничный рот осла, мелкая, отрывистая рысь коз, почечный стук борзой на охоте-все это делается с неизменным счастьем линии и выражения. И если от домашних животных переходить к дикарям, совершенства не меньше. Никогда еще не выражались лучше, чем в Египте, спокойная сила покоящегося Льва, коварная, сонная походка леопарда, гримаса обезьян, немного грациозная грация Газели и антилопы. Не так-то просто было спроецировать всего человека на одну плоскость, не отклоняясь от природы. Человек не позволяет себе легко воспроизвести линию в одиночку, и фигура удаляет слишком большую часть его лица. Падение лба и носа, разрез губ, стройность уха, исчезают, когда голова нарисована спереди. Наоборот, бюст должен быть поставлен спереди, чтобы линия плеч развивалась во весь рост, и чтобы обе руки были видны справа и слева от тела. Контуры живота лучше всего моделируются, когда вы видите их на три четверти, и ноги, когда вы отводите их в сторону. Египтяне не стеснялись сочетать в одной и той же фигуре противоречивые взгляды, которые порождают облик лица и облик профиля. Голова, почти всегда снабженная передним глазом, почти всегда насажена в профиль на лицевой бюст, бюст преодолевает туловище на три четверти, а туловище опирается на ножки профиля. Дело не в том, что мы достаточно часто встречаемся с устоявшимися фигурами, или мало кто из них, согласно правилам нашей перспективы. Большинство второстепенных персонажей в гробнице Хноумхотпу пытались уклониться от закона порока ; они имеют профиль бюста, как голова и ноги, но они носят вперед то один, то другой плечи, чтобы хорошо показать обе руки.
Эффект не самый счастливый, но посмотрите на крестьянина, который гуся, и особенно на того, кто висит на шее газели, чтобы заставить ее приседать : действие рук и почек осуществляется точно, бег спины является регулярным, плечи, движимые назад движением рук, выпячивают грудь без преувеличения, верхняя часть тела хорошо поворачивается на бедрах. Борцы Блаженного Хасана нападают и обнимают друг друга, танцовщицы и служанки фиванских гипогеев движутся с совершенной свободой.
Это были исключения ; в других местах традиция была сильнее природы, и египетские мастера до конца продолжали искажать человеческую фигуру. Поэтому их мужчины и женщины-настоящие монстры для анатома, и, тем не менее, они не так уродливы и не так смешны, как полагают, изучая злосчастные копии, которые наши художники часто делали из них. Неполноценные члены союзны с правильными с настолько адресом, что они кажутся спаянными как естественно. Точные линии и вымышленные следуют друг за другом и дополняют друг друга настолько изобретательно, что, кажется, обязательно выводят друг друга. После признания и признания конвенции нельзя слишком восхищаться техническим мастерством, о котором свидетельствуют многие памятники. Черта резкая, твердая, начатая решительно и долго проводимая. Десяти или двенадцати мазков достаточно, чтобы составить фигуру естественной величины. Одна черта обвивала голову от затылка до зарождения шеи, одна отмечала пожатие плеч и падение рук. Две волнистые черты о очерчивали внешний контур, от впадины подмышки до цыпочек, две останавливали ноги, две руки. Детали костюма и украшения, вначале показанные отрывочно, подбирались один за другим и тщательно завершались : можно было почти пересчитать косы волос, складки одежды, эмали на поясе или браслетах. Эта смесь наивной науки и желанной левости, быстрого исполнения и терпеливой ретуши не исключает ни изящества форм, ни изящества и истинности установок, ни правильности движений. Персонажи странные, но они живут, и, кто хочет дать себе труд взглянуть на них без предубеждения, сама их странность придает им такое очарование, какого не имеют более поздние и более созвучные истине произведения.
Поэтому египтяне умели рисовать. Разве они, как часто говорят, игнорировали искусство составления целого ? Возьмите случайную сцену в одной из фиванских Гипогей, которая изображает погребальную трапезу, предложенную принцу Хармхаби людьми его семьи.
Это наполовину идеальный, наполовину реальный предмет. Умерший и те из его людей, которые уже из его мира, находятся рядом с живыми, видимыми, но не смешанными ; они больше посещают, чем принимают участие в банкете. Поэтому хармхаби сидит на складном, слева от зрителя. У него на коленях маленькая принцесса, дочь Аменхотпу III, чьим отцом он был и которая умерла до него. Его мать, Сонит, восседает справа от него, отступая, на большом кресле, а левой рукой обнимает его, другой протягивает ему цветок лотоса ; к одной из ножек кресла привязана симпатичная Газель, возможно, погребенная у нее, как газель, обнаруженная рядом с царицей Исимхеб в колодце Деир-эль-Бахари. Эта сверхъестественная группа героических размеров. Сидя, Хармхаби и его мать вровень с женщинами, стоящими перед ними ; ведь боги всегда были выше мужчин, цари-выше своих подданных, хозяева гробницы-выше живых. Родственники и друзья выстроились в одну линию, лицом к предкам, и, кажется, беседуют между собой. Служба началась. Кувшины с вином и пивом, поставленные в очередь на их деревянные табуреты, уже открыты. Двое молодых рабов, благодарно черпая алебастровую вазу, натирают живьем пахучие эссенции. Две женщины в парадном туалете преподносят покойникам металлические кубки, наполненные цветами, зернами и духами, которые они по мере сил ставят на квадратный стол ; еще трое сопровождают своей музыкой и танцами дань уважения премьерам. Поскольку здесь усыпальница-зал пиршества, на доске нет другого фона, кроме покрытой иероглифами стены, к которой приносили гостей во время церемонии. В других местах театр действия четко обозначается пучками травы или деревьями, если идет по проселочной полосе, красным песком, если идет по пустыне, зарослями камышей и лотосов, если идет по болотам. Добрая женщина возвращается домой.
Одна из ее дочерей, изнемогая от жажды, выпивает длинную очередь воды из одного гуллеха ; двое голых детей, мальчик и девочка с бритыми головами, подбегают к матери к двери на улицу и получают из рук служанки игрушечные игрушки, которые им принесли снаружи. На втором плане вырастают трельяж, увитый виноградными лозами, деревья, нагруженные плодами : мы в саду, но хозяйка и две ее старшие дочери прошли через него, не останавливаясь, и вошли в дом. Фасад, наполовину поднятый, позволяет видеть, что они делают : три служанки подают им прохладительные напитки. Картина не плохо составлена и может быть переписана на холсте современником, не требуя слишком больших изменений ; только та же неловкость или предубеждение, которые заставляли египтянина насадить голову профиля на лицевой бюст, помешали ему выложить свои планы, бегущие друг за другом, и заставили его изобретать более или менее гениальные методы, чтобы исправить почти полное отсутствие перспективы.
Во-первых, большинство персонажей, которые участвуют в одном действии, были сложены на одной плоскости, изолированы, насколько это возможно, чтобы силуэт одного не перекрывал силуэт другого ; в противном случае они накладывались на плоскость, как будто у них было только два, но все ноги опирались на один скат земли, и линия, которую они рисуют, не следует, как она должна, движению других линий.
Такой способ представления не редкость в фиванские времена. Его предпочтительно принимали, когда хотели включить в состав войск людей или животных, расположенных в одном ряду и обученных одному и тому же акту одного и того же импульса ; но у него был серьезный недостаток, который в глазах египтян почти полностью удалял тела персонажей, первый за исключением, и оставлял в них лишь недостаточный контур. Когда мы не могли вернуть все фигуры на переднюю часть картины, не рискуя скрыть их часть, мы разбивали целое на несколько групп, каждая из которых представляла собой эпизод, и распределяли одну над другой в одной вертикальной плоскости. Высота каждого из них зависит отнюдь не от того места, которое они занимали в обычной перспективе, а от количества двухъярусных этажей, которые, по мнению художника, необходимы для полного приведения его мысли в порядок. Обычно она равнялась половине основного регистра, если он довольствовался двумя этажами, треть, если он хотел три, и так далее. Однако, когда дело доходит до простых аксессуаров, регистр, который содержит их, может быть ниже, чем другие ; таким образом, на похоронном пиршестве Хармхаби амфоры переполнены в меньшем пространстве, чем то, где сидят посетители. Вторичные сцены чаще всего разделялись горизонтальной полосой, но делительная черта не была необходимой, и, особенно когда приходилось изображать глубокие массы людей, выстроенных последовательно, вертикальные плоскости, так сказать, переплетались друг с другом в различных пропорциях по прихоти рисовальщика. В битве при Кудшоу очереди египетской фаланги последовательно возвышались со всей высоты бюста, а очереди хеттских батальонов едва возвышались над головами.
И искажения, которым подвергаются группы людей и животных, не являются одними из самых сильных, какие только можно себе позволить в Египте : дома, земли, деревья, воды были изуродованы, как в свое удовольствие. Прямоугольник, проложенный полем по одной из длинных сторон и полосатый волнистыми лентами, представляет собой канал; если вы сомневаетесь в этом, рыбы и крокодилы стоят там как вывеска, чтобы хорошо показать, что вы должны видеть воду, а не что-то другое. Лодки балансируют на верхнем берегу, стада, погруженные до брюха, переходят брод, рыболов отмечает место, где кончается Нил и начинается берег. В другом месте прямоугольник словно подвешен к полу ствола пяти или шести пальм ; сразу видно, что вода течет между двумя рядами деревьев.
Еще в другом месте, у гробницы Рехмири, деревья аккуратно лежат вдоль всех четырех берегов, а профиль лодки и мертвеца, увешанные профилями рабов, наивно прогуливаются над видневшимся впереди прудом.
Фиванские гипогеи времен Рамессидов легко приводят несколько примеров новых хитросплетений, и, когда мы их подняли, мы в конечном итоге не знаем, чем мы должны восхищаться больше: упрямством египтян, которые не находят естественных законов перспективы, или плодовитостью духа, которую они продемонстрировали, чтобы изобрести так много ложных отношений между объектами.
Применяемые к огромным пространствам, их композиционные процессы шокируют меньше, чем они делают с предметами небольших размеров. Инстинктом чувствуется, что самый искусный художник не смог бы удержаться от обмана с перспективой, если бы ему пришлось покрыть огромные поверхности пилонов, и это делает глаз более снисходительным. Как бы то ни было, мотивы, которые давались для решения в столь широких рамках, никогда не дают строгого единства. Если люди увековечили победную память о Фараоне, Фараон обязательно играет у них главную роль ; но вместо того, чтобы выбирать из его вершин доминирующий эпизод, наиболее подходящий для того, чтобы подчеркнуть его величие, они с удовольствием сопоставляли все последовательные моменты его походов. Ночная атака египетского лагеря бандой азиатов, отправка Хитским князем шпионов, призванных рассказать о его намерениях, военный дом Царя, застигнутый врасплох хеттскими повозками, битва при Кудшоу и ее перипетии, пилоны Луксора и Рамессеума несут в качестве иллюстрированного бюллетеня кампанию Рамсеса II против сирийцев в V году его правления : так художники первых итальянских школ разворачивали в одной и той же среде, не прерываясь, эпизоды одной и той же истории. Сцены разбросаны по стенам нерегулярно, без материального разделения, и иногда, как и на барельефах Траянской колонны, искажаются группы и размываются персонажи. Этот способ действий зарезервирован почти исключительно для официального искусства. Внутри храмов и в гробницах различные части одной и той же таблицы распределяются в регистры, которые поднимаются и поднимаются от днища до карниза. Это еще одна трудность, которая мешает нам понять намерения и манеру египетских рисовальщиков ; мы часто воображаем, что видим отдельные предметы, когда перед глазами стоят непересекающиеся члены того, что было для них всего лишь одной композицией. Возьмите одну из стен гробницы Фтаххотпу в Саккарах.
Если вы хотите понять, как ее части связаны, сравните ее с памятником греко-римской эпохи, мозаикой Палестрины, которая представляет примерно те же сцены, но сгруппированы более в соответствии с нашими привычками глаз и ума.
Нил омывает нижнюю часть доски и простирается до подножия гор. Из воды торчат города, обелиски, фермы, башни в греко-итальянском стиле, больше похожие на помпейские пейзажи, чем на памятники фараонов ; только большой храм, расположенный на втором плане справа, к которому направляются два путешественника, предшествует пилону, к которому прислонены четыре осирийских Колосса, и напоминает общее таинство египетской архитектуры. Слева охотники, несущиеся на большой лодке, преследуют бегемота и крокодила гарпунами. Справа рота легионеров, толпившаяся перед храмом и предшествовавшая священнику, словно поприветствовала галеру, идущую на всех веслах вдоль берега. В центре полуобнаженные мужчины и женщины поют и пьют, укрывшись от колыбели, под которой течет рука Нила. Папирусные шлюпки смонтированы из одного человека, шлюпки различной формы заполняют пустоты состава. Пустыня начинается за линией зданий, и вода образует широкие лужи, которые возвышаются над крутыми холмами. Настоящие или фантастические животные, преследуемые шайками бритоголовых лучников, занимают верхнюю часть картины. Подобно римскому мозаику, древнеегипетский художник поместил себя на Ниле и воспроизвел все, что происходило между ним и крайним горизонтом. У самой стены река течет вовсю, лодки приходят и уходят,матросы обмениваются ударами. Выше-берег и прилегающие к реке участки: кучка рабов, спрятавшись в травах, охотится на птицу. Сверху еще делают шлюпки, оплетают веревку, вскрывают и пачкают рыбу. Наконец, под карнизом голые холмы и волнистые равнины пустыни, где борзые заставляют Газель, где коротко одетые охотники утомляют дичь. Каждый регистр отвечает одному из планов пейзажа; только художник, вместо того чтобы положить планы в перспективу, разделил их и наложил. Повсюду в гробницах одинаковое расположение: сцены наводнения и гражданской жизни в нижней части стен, в верхней, горной и охотничьей. Иногда рисовальщик проставлял между двумя пастухами, пахарями, ремесленниками ; иногда он резко сменил область Песков на область вод и подавлял посредника. Таким образом, Палестринская мозаика и стены гробниц фараонов воспроизводят один и тот же набор тем, которые рассматриваются в соответствии с конвенциями и процессами двух разных искусств. Подобно мозаике, стены гробниц образуют не последовательность самостоятельных сцен, а настроенную композицию, единство которой легко разгадывают те, кто умеет читать художественный язык того времени.
Технические процессы.
Подготовка поверхностей для покрытия требовала много времени и большой осторожности. Поскольку несовершенство строительных процессов не позволяло архитектору точно парировать внешнюю облицовку стен храма или пилонов, декоратору приходилось приспосабливаться к слегка выпуклой или угнетенной местами поверхности. По крайней мере, она была образована примерно однородными блоками : известняковые нити, где копали гипогеи, почти всегда содержали кремневые почки, окаменелости, четки окаменевших раковин. Эти дефекты устранялись различными способами, в зависимости от того, нужно ли было окрашивать или резать украшение. В первом случае, после того, как стена была обтесана, на все еще шершавую поверхность наносили треск из черной глины и мелко нарезанной соломы, похожий на смесь, с которой делали кирпич. Во втором по возможности устраивались так, чтобы избежать неровностей камня. Когда они попадали в поле фигур, но не оказывали слишком большого сопротивления зубилу, их оставляли в покое, иначе убирали и заделывали отверстие беловатым цементом или пригнанными кусками известняка. Это не было мелким делом, и упоминается такая могильная комната, где каждая стена инкрустирована на четверть плитами. Эта предварительная работа была завершена, на весь набор был нанесен тонкий слой тонкой штукатурки, испорченной яичным белком, который скрывал штукатурку или рапиру, и образовал гладкое, отполированное поле, по которому кисть рисовальщика могла свободно скользить.
Повсюду, вплоть до каменоломни, можно встретить комнаты или части недостроенных камер, которые до сих пор хранят наброски барельефов красными или черными чернилами, которыми они должны были быть покрыты. Модель, выполненная в малом размере, ставилась на плитку и переносилась на стену в больших масштабах помощниками и учениками. В некоторых местах предмет обозначается двумя или тремя поспешными каламбурными ударами : так обстоит дело с некоторыми сценами фиванских гробниц, которые Присс тщательно поднял.
В другом месте черта полностью закончена, и фигуры уже не ждут на шпалере прихода скульптора. Некоторые практиканты довольствовались тем, что определяли положение плеч и отвес тел по горизонтальным и вертикальным линиям, на которых отмечали высоту колена, бедер и конечностей.
Другие, более уверенные в собственных силах, подходили к картине вплотную и ставили своих персонажей без всякой помощи ; так, художники, украшавшие Сирингию Сети I и южные залы храма Абидоса. Их черта настолько остра и легкость исполнения настолько удивительна, что их заподозрили в том, что они использовали заранее вырезанные понцифы. Это мнение, к которому мы возвращаемся очень быстро, когда внимательно изучаем их фигуры и утруждаем себя измерением их компасом. Талия у одних тоньше, контуры груди более подчеркнуты у других или ноги менее широко расставлены. Мастер мало что исправлял в работе этих людей. Он то и дело выпрямлял голову, подчеркивал или смягчал выступ колена, изменял деталь подгонки. Однажды, однако, в Ком-Омбо, в портике греко-римской эпохи, несколько божеств на потолке были плохо ориентированы и ставили ноги там, где должны были быть руки : он поставил их на ту же плитку, не стерев примитивный эскиз. Там, по крайней мере, он вовремя заметил ошибку : в Карнаке, на северной стене гипостильного зала, и в Мединет-хабу он узнал ее только после того, как скульптор завершил свою работу. Фигуры Сетия I и Рамзеса III слишком откинулись назад и, казалось, готовы были потерять равновесие : он насыпал их цементом или штукатуркой, а затем снова заставил обтесать. Сегодня цемент отвалился, и снова стали видны следы первого долота. Сетий I и Рамзес III имеют два профиля, один едва обозначенный, другой откровенно поднятый над поверхностью камня.
Египетские скульпторы были не так хорошо оснащены, как наши. Один из коленопреклоненных писцов из известняка в Музее Булака был вырезан долотом ; на его эпидермисе видны ровные борозды, оставленные инструментом. На сероватой серпантиновой статуе из того же музея сохранились два разных инструмента : тело все пятнисто от ударов наконечников, голова еще бесформенная, но блок, заключающий их, был разбит на мелкие осколки мартелином. Из других выводов того же рода и изучения памятников мы узнали, что также использовались скрипка, трибуна, гуж ; но долго шли споры о том, сделаны ли те из их инструментов, которые были металлическими, железными или бронзовыми.
Железо, говорили, считалось нечистым. Никто не смог бы использовать его даже в самых гнусных целях жизни, не заразившись пагубной скверной душой в этом мире и в другом. Но примеси предмета никогда не было достаточно, чтобы помешать его использованию. Свиньи тоже были нечисты. Однако их разводили и в довольно значительном количестве, по крайней мере в некоторых кантонах, чтобы добрый Геродот мог рассказать, что их отпускали на поля, после посева, чтобы похоронить зерно. К тому же железо, как и многое в Египте, было чистым или нечистым в зависимости от обстоятельств. Если некоторые предания называли его костью Тифона и держали его за утешение, то другие, столь же древние, утверждали, что он был самой материей небосвода, и у них было достаточно власти, чтобы его обычно называли Банипитом, небесным металлом. Некоторые инструменты, фрагменты которых были найдены в кладке пирамид, сделаны из железа, а не из бронзы, и если Древние железные предметы сегодня так редки по сравнению с бронзовыми предметами, то это объясняется тем, что железо не защищено от разрушения своим оксидом, как бронза-своим. Ржавчина пожирает его за короткое время, и только благодаря довольно труднообъяснимому стечению обстоятельств он остается нетронутым. Однако, хотя египтяне знали и использовали железо, не менее очевидно, что они никогда не владели сталью, и поэтому задается вопросом, как они делали это для того, чтобы по своему усмотрению формировать самые твердые породы, те самые, которые мы почти боимся атаковать сегодня, - диорит, базальт, гранит Сиена. Те немногие производители антиквариата, которые до сих пор лепят гранит для путешественников, решили проблему очень просто. У них всегда рядом с собой около двадцати ножниц или наконечников из плохого железа, которые малое количество ударов выводит из строя. Первое притупляется; они переходят к другому, и так до тех пор, пока не кончится запас, после чего идут в кузницу и заставляют все восстанавливать. Процесс не такой долгий и утомительный, как можно было бы подумать. Один из лучших фальсификаторов Луксора менее чем за пятнадцать дней вытащил из осколка черного гранита, перечеркнутого красным, человеческую голову природного величия, которая находится в музее Булака. Не сомневаюсь, что древние действовали точно так же : они торжествовали над твердыми камнями, используя на них железо. После того, как они были обнаружены, привычка научила их самым благоприятным трюкам рук, чтобы облегчить работу и получить от своих инструментов такое же тонкое и регулярное мастерство, как и то, что мы получаем от наших. Как только ученик умел обращаться с наконечником и молотком, мастер ставил его перед градуированными моделями, которые представляли последовательные состояния животного, части человеческого тела, всего человеческого тела, от чернового до идеального завершения.
Их ежегодно собирают в достаточно большом количестве, чтобы составить прогрессивные ряды: пятнадцать из тех, кто в Булаке,-из Саккара, сорок один из Таниса, дюжина из Фив и Мединет-Эль-Фаюма, не говоря уже об отдельных монетах, которые собирают повсюду. Они предназначались частью для изучения барельефа, частью для изучения собственно скульптуры, и знакомили нас с их процессами.
Египтяне относились к барельефу тремя основными способами: или это была простая гравировка на кончике, или они обрубали дно вокруг фигуры и лепили ее на стене, или они оставляли поле и поднимали рельефный узор в углублении. Преимущество первого процесса заключается в том, что он идет быстро, а недостаток-в том, что он не является декоративным. Рамзес III пользовался им в нескольких местах, в Мединет-хабу ; но его предпочитали применять к стелам и небольшим памятникам. Последний уменьшал шансы на разрушение работы и наказание рабочего: он фактически убирал днище, что было реальной экономией времени, и не оставлял никаких выступов на поверхности облицовки, что защищало Изображение от случайных ударов. Промежуточный процесс был наиболее использованным, и, по-видимому, его учили в школах предпочтительнее других. Модели были небольшими квадратными или прямоугольными плитами, сетчатыми, чтобы ученик мог увеличивать или уменьшать свой предмет, ничего не меняя в традиционных пропорциях. Некоторые из них сделаны на обоих блюдах ; большинство из них имеют резьбу только с одной стороны. Тогда это вол, голова киноцефала, баран, Лев, божество ; время от времени один и тот же мотив повторяется в нем дважды, едва вывернутый на левую сторону, отделанный справа до мельчайших подробностей. Ни в коем случае фигура не очень высоко над дном : она никогда не превышает пяти миллиметров и обычно держится ниже. Дело не в том, что египтяне иногда не умели глубоко копать камень. Украшение достигает до шестнадцати сантиметров выступа, в Мединете-хабу и Карнаке, на граните и песчанике, в высоких частях храма и в тех, которые выставлены прямо при дневном свете ; если бы оно было меньше, картины были бы словно поглощены светом, распространяемым на них, и предлагали бы массу запутанных линий зрителю. Модели, посвященные изучению круглого горба, еще более поучительны, чем предыдущие. Многие из тех, что у нас есть, - это гипсовые слепки известных в школе работ. Голова, руки, ноги, туловище, каждая часть тела отливалась отдельно. Нужна ли полная фигура ? собирали куски и, в зависимости от случая, изображали статую мужчины или женщины, стоя на коленях или стоя, сидя на сиденье или приседая на пятки, вытянув руки вперед или отдыхая вдоль бюста. Эта любопытная коллекция была обнаружена в Танисе и, вероятно, датируется временем Птолемеев. Модели эпохи фараонов сделаны из мягкого известняка и почти все изображают портрет правящего правителя. Это были настоящие кубики с прямоугольным основанием, высотой в среднем двадцать пять сантиметров. Сначала на одной из граней устанавливалась сеть пересекающихся под прямым углом линий, которые регулировали относительное положение черт лица, а затем атаковали противоположную грань, ориентируясь по шкале, вписанной на оборотной стороне. На первом блоке отчетливо прорисован только овал: один выступ посередине, два выступа справа и слева смутно указывают на положение носа и глаз. Форма загибается по мере перехода от одного блока к другому, и лицо постепенно вылезает из массы, в которой оно было заключено. Художник ограничивает контуры, используя размеры, проводимые параллельно сверху вниз, затем опускает углы размеров и косит их таким образом, чтобы уточнить рисунок : линеаменты появляются, глаз полыхает, нос точится, рот расцветает. В последнем блоке не осталось ничего незавершенного, кроме ураэуса и детали прически. У нас нет гранита или базальта ; но египтяне, как и наши кладбищенские мраморщики, всегда держали в магазине твердокаменные статуи, наполовину готовые, которые они могли легко закончить за несколько часов. Руки, ноги, бюст уже не ждут последнего штриха, но голова едва оторвана, а платье только наброшено ; полдня хватило бы, чтобы превратить маску в портрет покупателя и надеть юбку по новой моде. Две или три статуи такого рода показывают нам процесс так ясно, как это могли бы сделать теоретические модели. Регулярный и непрерывный размер известняка не подходил для вулканических пород, только верхушка умудрялась смягчать их и торжествовать над их сопротивлением. Когда с помощью терпения и времени она довела работу до нужной точки, если там еще оставались какие-то шероховатости, несколько ядер разнородных веществ, которые никто не осмеливался решительно атаковать, опасаясь забрать с собой окружающие части, то прибегали к новому инструменту. Художник прижимал к лишнему участку острие топористой гальки, а второй округлый галька, заменявший молоток, размеренно стучал по этой грубой штуковине : обработанная таким образом точка разбилась под ударом и разлетелась в пыль. Исправлены мелкие дефекты, памятник по-прежнему имел обветренный и унылый вид. Его нужно было отполировать, чтобы стереть шрамы от наконечника и молота. Операция была из самых деликатных, неудачный трюк, отвлекающий момент, и работа долгих недель была испорчена без возврата. Ловкость практикантов делала случайность довольно редкой. Осмотрите Булакский Совкумсауф, осмотрите колоссальный Рамзес II Луксорский. Игры света сначала мешают глазу хорошо уловить лакомства; но если расположиться в благоприятный день, то деталь колена и груди, плеча и лица не менее тонко выражена на граните, чем на известняке. Запредельная вежливость не больше портила египетские статуи, чем это делали итальянские скульпторы эпохи Возрождения.
Из рук скульптора произведение попадало между рук живописца. Ее сочли бы несовершенной, если бы ей оставили оттенок камня, в котором она была высечена. Статуи были расписаны с ног до головы. В барельефах дно оставалось голым, фигуры были иллюминированы. Египтяне имели в своем распоряжении больше цветов, чем принято им одалживать. Самые старые из их поддонов – и известно, кто из V династии-имеют отдельные отсеки для желтого, красного, синего, коричневого, белого, черного и зеленого. Другие, в XVIII династии, насчитывают три разновидности желтого, три коричневого, два красного и синего, два зеленого, всего четырнадцать или шестнадцать разных тонов. Мы получали черный цвет, прокаляя кости животных. Другие материалы, используемые для покраски, естественно, существуют в стране. Белый-штукатурка, смешанная с альбумином или медом, желтый-охра или сульфид мышьяка, золото наших художников, красный-охра, киноварь или киноварь, синий-Ляпис или медный купорос. Если вещество было редким или дорогим, его заменяли продукты местной промышленности. Ляпис-лазурь заменяли стеклом, окрашенным в голубой цвет медным купоросом, и превращали в непроницаемую пыль. Цвет, хранившийся в пакетиках, по мере надобности выветривался с водой, слегка добавленной адрагантной камедью. Его намазывали каламом или кистью из более или менее крупного конского волоса. Хорошо подготовленная, она отличалась замечательной прочностью и едва видоизменялась за столетия. Красные потемнели, зеленые потускнели, синие позеленели или посерели, но это только на поверхности ; как только мы снимаем внешний слой, нижние выглядят блестящими и неизменными. До фиванских времен не принималось никаких мер предосторожности для защиты живописи от действия воздуха и света. Примерно в двадцатой династии распространился обычай покрывать ее прозрачным, водорастворимым лаком, вероятно, камедью какой-то акации. Работа не везде была одинаковой : одни художники также распространяли ее по всей картине, другие довольствовались украшениями и аксессуарами, не прикасаясь ни к обнаженным, ни к одежде. Он треснул под влиянием времени или почернел до такой степени, что испортил то, что должен был защитить. Египтяне, несомненно, сознавали дурные последствия, которые он производил, так как с двадцатой династии его больше не встречали.
Большие плоские, ровные, сопоставленные, но не расплавленные оттенки : освещали, не рисовали в том смысле, в каком мы принимаем это слово. Точно так же, как при рисовании суммируются линии и почти удаляются внутренние узоры, помещая цвет, упрощается и сводится к единому, не нарушенному оттенку, все разновидности тонов, которые естественным образом существуют на объекте или порождают в нем игры тени и света. Она никогда не бывает ни полностью истинной, ни полностью ложной. Она максимально приближается к природе, но, не претендуя на добросовестное подражание ей, то смягчает ее, то преувеличивает и подменяет идеал, условность видимой реальностью. Вода всегда сплошного синего цвета или полосатая черными зигзагами. Палевые и голубоватые отблески стервятника отдаются ярко-красным и откровенным синим. У всех мужчин коричневая ню, у всех женщин светло-желтая. В мастерских учили цвету, подходящему для каждого существа или предмета, и рецепт, будучи составленным, без изменений передавался из поколения в поколение. Время от времени несколько художников, более смелых, чем обычные, рисковали нарушить традицию. Вы найдете мужчин с желтым цветом лица, как и у женщин, в Саккарах при V династии, в Ибсамбуле при XIX, и фигуры с розовыми чашами, в гробницах Фив и Абидоса, примерно во времена Тутмоса IV и Хармхаби. Эти новинки длились недолго, самое большее столетие, и школа вновь возвращалась в свои прежние скитания. Не думайте, однако, что набор, производимый этим фиктивным цветом, является ярким или резким. Даже в небольших книгах, рукописях Книги Мертвых, украшениях гробов или погребальных гробов, он имеет приятность и мягкость. Самые яркие тона сопоставляются в них с крайней смелостью, но с полным знанием отношений, которые устанавливаются между ними, и явлений, которые обязательно возникают в результате этих отношений. Они не сталкиваются друг с другом, не раздражаются и не угасают ; они естественно спорят друг с другом и рождают через сближение полутонов, которые их настраивают. Переходите от мала к велику, от листка папируса или деревянной доски сикоморы к стенам гробниц и храмов, искусное использование плоских оттенков, отнюдь не ранит глаз, льстит и ласкает его. Каждая стена рассматривается как единое целое, и гармония цветов продолжается в ней через накладывающиеся регистры : иногда они распределяются с ритмом или симметрией, от этажа к этажу и уравновешиваются друг с другом, иногда одна из них преобладает и определяет общую тональность, которой подчинены остальные. Интенсивность набора всегда пропорциональна качеству и количеству света, который должна была получить картина. В совершенно темных залах колорит отодвинут как можно дальше ; менее сильный, его едва можно было разглядеть в мерцающем сиянии ламп и факелов. На стенах и на гранях пилонов он достигал такой же мощи, как и на дне Гипогей ; так жестоко, что Солнце приглушало его сияние. Он мягок и незаметен в комнатах, куда проникает лишь полдня, под портиком храмов и в прихожей гробниц. Живопись в Египте была лишь скромным служителем архитектуры и скульптуры. Сравнивать ее с нашей или даже с Греческой, не приходится; но если взять ее за то, что она в отведенной ей второстепенной роли, то нельзя не признать за ней необычных достоинств. Она преуспела в монументальном декоре, и если мы когда-нибудь вернемся к окрашиванию фасадов наших домов и общественных зданий, мы ничего не потеряем, изучая ее формулы или исследуя ее процессы.
Произведения
Самая древняя статуя, найденная до сего дня, - колосс, Сфинкс из Гизы. Он существовал уже со времен Хеопса, и, возможно, не сильно ошибется, если рискнет признать в нем творчество поколений, предшествовавших мини, тех, кого священнические хроники называли слугами хора. Высеченный посреди скалы, на крайнем выступе ливийского плато, он, кажется, поднял голову, чтобы первым обнаружить над долиной Восход своего отца солнца.
Пески веками держали его погребенным до подбородка, не спасая от разорения. Его изможденное тело имеет не больше льва, чем общую форму. Лапы и грудь, починенные при Птолемеях и при цезарях, удерживают лишь часть мощения, которым они были обтянуты в те времена, чтобы скрыть опустошения времени. Нижняя часть прически упала, а истонченная шея кажется слишком слабой, чтобы поддержать вес головы. Нос и борода были разбиты фанатиками, красный оттенок, сглаживавший черты, стерт почти повсеместно. И все же целое сохраняет до своей беды суверенное выражение силы и величия. Глаза смотрят вдаль перед собой, с интенсивностью глубокой мысли, рот по-прежнему улыбается, все лицо дышит спокойствием и силой. Искусство, которое спроектировало и высекло эту потрясающую статую посреди горы, было искусством полным, мастерским для себя, уверенным в своих эффектах. Сколько веков ему не потребовалось, чтобы достичь такой степени зрелости и совершенства ? По ошибке нам показалось, что мы видим в нескольких кусках, принадлежащих нашим музеям, статуи Сапи и его жены в Лувре, барельефы гробницы Хабиусокари в Булаке, суровость и щупальца людей, которые пытаются себя заставить. Жесткость жестов и позы, преувеличенная фигура плеч, полоса зеленого румянца, размазанная под глазами, иероглифы, которые они предлагают и дают, как знаки древности, появляются на некоторых памятниках V и династической жизни. Не все скульпторы одного века были одинаково искусны, хотя многие умели делать хорошо, большинство были всего лишь маневрами, и мы должны не принимать за архаичную левшость то, что является у них неуклюжестью или недостаточной выучкой. Произведения первобытных династий до сих пор спят под двадцатью метрами песка у подножия Сфинкса ; произведения исторических династий каждый день поднимаются со дна гробниц. Они вернули нам не все египетское искусство, а одну из его школ, мемфит основывает гробницы.
Дельта, Гермополис, Абидос, окрестности Фив, Асуан начинают раскрываться только к династической жизни ; все-таки это небольшое количество давно изнасилованных и раздетых гипогеев. Возможно, ущерб не очень велик. Мемфис был тогда столицей, и присутствие фараонов должно было привлечь туда все, что имело талант в вассальных княжествах. Только благодаря произведению раскопок в его некрополях мы можем определить характеры скульптуры и живописи во времена Снофру и его преемников так же точно, как если бы у нас уже были в руках все памятники, которые вся долина держит в резерве для тех, кто будет исследовать ее после нас. Народное меню художников превосходило в обращении с кистью и стамеской, а картины, которые он рисовал тысячами, свидетельствовали о необычном мастерстве. Рельеф от него легкий, трезвый цвет, хорошо слышная композиция. Архитектуры, деревья, растительность, полевые аварии указаны отрывочно, и только там, где они необходимы для интеллекта изображаемой сцены. Напротив, к человеку и животным относятся с обилием деталей, правдивостью походок, а иногда и с энергией рендеринга, которую поздние школы редко имеют в одинаковой степени. Шесть деревянных панелей на гробнице Хоси в музее Булака - это, пожалуй, лучшее, что у нас есть в этом роде. Мариетта относила их к III династии, и, возможно, он прав в этом : я все же склонюсь поставить казнь под V в. Данные таблицы-ничто : Хоси, стоя или сидя, а над головой четыре или пять столбиков иероглифов.
Но какая твердость черты, какое взаимопонимание узора, какая гибкость исполнения ! Никогда еще не резали дерево более твердой рукой и более тонким долотом.
Статуи не демонстрируют того разнообразия жестов и взглядов, которыми восхищаются на картинах. Плакальщик, женщина, раздавливающая зерно домочадца, пекарь, варящий тесто, так же редки в круглых горбушках, как они часты в барельефах. Большинство персонажей иногда стоят и ходят, нога вперед, иногда стоят, но неподвижны и обе ноги вместе, иногда сидят на сиденье или на каменной кости, иногда на коленях, чаще сидят на корточках с прямым бюстом и ногами на полу, как сегодняшние феллахи. Это однообразие было бы мало объяснимо, если бы не было известно об использовании, для которого предназначались эти изображения. Они изображали мертвеца, для которого была вырыта гробница, его родителей, работников, рабов, людей его семьи. Хозяин всегда сидел или стоял, и другого положения у него вряд ли могло быть. Гробница действительно является домом, где он покоится от жизни, как он когда-то делал в своем земном доме, и сцены, нарисованные на стенах, показывают нам деяния, которые он совершал там официально. Здесь он посещает предварительные работы по приношению, которое его кормит, сеет и собирает урожай, разводит скот, ловит рыбу, охотится, обрабатывает ремесла и следит за всеми делами, которые совершаются для вечной обители : тогда он стоит с высоко поднятой головой, свесив руки или вооружившись командирскими палками. В другом месте ему приносят одну за другой различные части подношения, и тогда он садится в кресло. Эти две позы у него на картинах, он хранит их в статуях. Стоя, он должен получать дань от вассалов ; усевшись, он принимает свою долю семейной трапезы. У таких, как он, отношение, соответствующее их рангу и профессии. Жена стоит, сидит на том же или изолированном сиденье, присев у ног жениха, как при жизни. У сына есть костюм детства, если статую заказывали, когда он был еще ребенком, жест и атрибут его заряда, если он в мужском возрасте. Рабы перемалывают зерно, целлеры разносят амфору, плачущие плачут и рвут на себе волосы. Социальная иерархия следила за египтянином в гробнице и регулировала позу после, как устанавливала ее перед смертью. И здесь не прекращалось то влияние, которое религиозный замысел души оказывал на искусство скульптора. Поскольку статуя является опорой для двойника, первое условие, которое необходимо выполнить, чтобы он мог легко поместиться в своем каменном теле, заключается в том, что он воспроизводит, по крайней мере, в отрывке, пропорции и особенности тела плоти. Так что голова-верный портрет. Тело, напротив, является, так сказать, средним телом, которое показывает характер в лучшем его развитии, и позволяет ему осуществлять среди богов полноту своих физических функций : мужчины всегда в силе возраста, женщины всегда имеют твердую грудь и стройные девичьи бедра. Только в случае слишком сильной уродливости мы отходили от этого идеала. Статуе гнома придавалось все уродство тела гнома, и это должно было быть так. Если бы в гробницу положили обычную статую, то двойник, привыкший за время земной жизни к уродству своих конечностей, не смог бы опереться на это выпрямленное тело и не был бы в тех условиях, чтобы теперь жить хорошо. Художник был волен лишь варьировать детали и распоряжаться аксессуарами по своему усмотрению ; он не мог ничего изменить в общем отношении и сходстве, не упустив назначения своего произведения. Упрямое повторение одних и тех же мотивов производит на зрителя настоящее однообразие, и впечатление, которое он ощущает, еще больше усиливается тем особым видом, который держится под рукой скульптора. Статуи в основном опираются на какую-то прямоугольную спинку, которая поднимается прямо за ними, и иногда заканчивается прямо на уровне мозжечка, иногда заканчивается пирамидой, кончик которой теряется среди волос, иногда закругляется наверху и кажется над головой персонажа. Руки редко отделяются от тела ; во многих случаях они прилипают к ребрам и бедрам. Ножки, выступающие вперед, часто соединяются со спинкой, по всей ее длине, срезом камня. Причиной тому, говорят, было несовершенство инструментов : скульптор не стал бы отрывать лишние толщи материи, чтобы не сломать встречным ударом моделируемую им конечность. Объяснение должно было быть действительным в начале ; ее уже не было со времен IV династии, потому что у нас больше одного куска, даже гранита, где все члены свободны, либо их освободили долотом, либо освободили скрипкой. Если употребление держав сохранялось до конца, то это была не беспомощность, а рутина или преувеличенное уважение к учениям прошлого.
Большинство музеев бедны статуями мемфитской школы. Во Франции и Египте, среди многих посредственных, есть около двадцати, которые достаточно, чтобы обеспечить ему почетное место в истории искусства: писец на корточках, Шкемка, Пахурнофри, в Лувре, Шейх-эль-белед и его жена, Хафри, Ранофир, коленопреклоненный писец, в Булаке. Подлинник писца на корточках не был красив, но его портрет правдив и энергичен, что в значительной степени компенсирует то, чего не хватает в идеальной красоте.
Ноги, сложенные под ним и поставленные плашмя, в одной из тех позиций, знакомых восточникам, но почти невозможных для европейца, прямой и хорошо отвесный бюст на бедрах, голова поднята, рука вооружена каламом и уже на месте на расстеленном листе папируса, он все еще ждет, на расстоянии шести тысяч лет, когда мастер захочет возобновить прерванный диктант. Фигура почти квадратная, резко подчеркнутые черты указывают на мужчину в силе возраста. Рот, длинный и увенчанный тонкими губами, немного приподнимается к углам и почти исчезает в выступе обрамляющих его мышц ; щеки довольно костлявые и твердые, уши, отделенные от головы, толстые и тяжелые, низкий лоб увенчан седой, подстриженной шевелюрой. Глаз, большой и хорошо открытый, обязан особой живостью гениальному мошенничеству древнего ремесленника.
Каменная глазница, сковавшая его, была выдолблена, а пустота заполнена сборкой белой и черной эмали ; бронзовая оправа обвивает выступ век, а маленький серебряный гвоздь, помещенный в нижней части сливы, получает свет и, возвращая его, имитирует вспышку истинного взгляда. Стулья немного мягкие и висячие, как и подобает мужчине определенного возраста, которого его занятия лишают всяких насильственных занятий. Руки и спина хороши; руки, костлявые и сухие, имеют более чем обычную длину пальцев, колено тщательно обыскано. Все тело приводится в движение, так сказать, движением фигуры и под влиянием того же чувства ожидания, которое господствует в физиономии; мышцы руки, бюста и плеча находятся в полузабытьи, готовые снова приступить к работе. Забота о профессиональном отношении и характерном жесте обнаруживается с одинаковой очевидностью на всех статуях, которые мне довелось изучить. Хафри-царь.
Он сидит прямо на сиденье с достоинством, руки на коленях, бюст твердый, начальник высокий, взгляд уверенный. Надпись, сообщающая нам его имя, была бы уничтожена, а отметины его звания удалены, о чем мы догадались бы фараону на его руднике : все в нем предает человека, привыкшего с детства чувствовать себя облеченным суверенной властью. Ранофир принадлежит к одной из крупных феодальных семей того времени. Он стоит, прижав руки к телу, вытянув вперед левую ногу, в позе принца, наблюдающего, как его вассалы маршируют перед ним. Маска надменная, походка дерзкая, но в ней уже не чувствуется спокойствия и сверхчеловеческой уверенности, как в хафрийских статуях. С Шейх-эль-беледом мы спускаемся на несколько ступеней вниз по социальной лестнице. Рамке был суперинтендантом работ, вероятно, одним из поваров, строивших Великие пирамиды, и принадлежал к среднему классу.
Он весь полон буржуазного довольства и самодовольства. Видно, он наблюдал за ее маневрами, стоя с палкой акации в руке. Ноги были гнилые, но ему подавали новые. Тело тяжелое и мясистое, шея толстая, голова не лишена энергии в своей пошлости, глаза подведены, как у присевшего на корточки писца. По особой случайности он напоминал Шейха-Эль-Беледа или мэра Саккара в момент открытия. Феллахи, всегда быстро уловив приятную сторону вещей, тотчас же назвали его Шейх-эль-белед, и имя это осталось у него. Образ жены, которую он похоронил рядом со своей, К сожалению, сильно изуродован: это уже не что иное, как туловище без рук и ног.
Не оставалось ничего другого, как признать в нем хорошего типа египетских дам посредственного состояния, с общими чертами, с приподнятым настроением. Коленопреклоненный писец Булак принадлежал к самым низшим чинам мелкой буржуазии, какой она существует и поныне ; если бы он не умер шесть тысяч лет назад, я бы поклялся, что видел его полгода назад в одном из маленьких городков Саида.
Он только что принес на экспертизу своему шефу свиток папируса или дощечку, нагруженную Священным Писанием. Стоя на коленях согласно приказу, скрестив руки, округлив спину, слегка наклонив голову, он ждал, когда мы закончим чтение. Думает ли он ? Писцы не испытывали тайных опасений, когда предстали перед начальством.
Палка играла большую роль в административных отношениях: ошибка сложения, орфографическая опечатка, неправильно понятая инструкция, приказ выполнялся слабо, и удары шли своим чередом. Скульптор уловил не лучшее выражение смирившейся неуверенности и кротости, которые привычка целой жизни, проведенной на службе, придавала его модели. Рот улыбается, потому что так хочет этикет, но в улыбке нет ничего радостного. Нос и щеки вздрагивают в унисон рту. Два больших эмалевых глаза имеют неподвижный взгляд человека, который ждет, не желая останавливать свой взгляд и концентрировать свою мысль на определенном объекте. Лицу не хватало интеллекта и живости ; ведь ремесло не требовало большой ловкости ума. Хафри - из диорита, рамке и его жена - из дерева,остальные-из известняка . Голова писца и барельеф Лувра, на котором изображены Фараон Менкоухор, карлик Хноумхотпу и рабы, готовящие подношение булакскому музею, ни в чем не уступают ему ни присевшему на корточки писцу, ни Шейх-эль-беледу. Пекарь, заваривающий тесто, весь в своей работе ; нет ничего естественнее, чем полусогибание его хвостовиков и усилие, с которым он наклоняется над месилом.
У гнома голова большая, вытянутая, с двумя огромными ушами.
Фигура ничтожная, глаза приоткрыты плотно и закатаны к вискам, рот плохо приоткрыт. Грудь крепкая и хорошо развитая, но торс не в пропорции с остальным телом. Артистка с удовольствием прикрыла нижнюю часть под красивой белой юбкой, чувствуя, что она слишком длинна и для рук, и для ног. Живот проецируется на острие, а бедра отступают, чтобы сделать противовес животу. Бедра едва ли существуют только в зачаточном состоянии, и весь индивид, надетый на маленькие фальшивые ножки, кажется из апломба и готовым упасть лицом вниз. Вряд ли можно было найти в другом месте произведение, более духовно воспроизводящее, без преувеличения, характеры, свойственные гному.
Скульптура первой фиванской империи напрямую связана с империей мемфитов. Материальные процессы, рисунок, композиция она заимствовала у него все, кроме пропорций, которые она придает человеческому телу ; начиная с XI династии ноги длиннее и стройнее, бедра стройнее, талия и шея стройнее. Большинство произведений, которые она завещала нам, не сравнимы с тем, что в предыдущие века производило лучшее. Картины Сиута, Бершеха, Блаженного Хасана, Мейдума, Асуана не стоят картин Мастабов Саккары и Гизы ; самые аккуратные статуи уступают Шейх-эль-беледу и сидящему на корточках писцу. Двое, правда, очень хорошие, генерал Рахотпу и его жена Нофрит. Рахотпу, несмотря на свое высокое звание, был мелкой добычи ; солидный и хорошо развязный, в физиономии у него было что-то скромное.
Нофрит, напротив, была принцессой крови ; не знаю, что властного и решительного разлилось по всей ее персоне, которую скульптор очень искусно сделал.
Она затянута в распахнутое на груди платье; плечи, груди, живот, бедра вылеплены из-под ткани с грацией и целомудрием, которого нельзя слишком восхвалять. Фигура, круглая и пухлая, обрамлена между массами тонких косичек, удерживаемых богато украшенной повязкой. Оба мужа из известняка и расписаны, муж-в красно-коричневый, жена-в желтый Зубр. Другие статуи частных лиц, которые я видел, в основном из Фив, явно плохи, грубы в работе и вульгарны в выражении. Королевские особы, почти все из черного или серого гранита, были частично узурпированы королями более позднего периода, Усиртасен III, чьи головы и ноги находятся в Лувре, Аменхотпу III, сфинксы Лувра, колоссы Булака Рамсеса II, и более чем в одном музее есть так называемые изображения фараонов Рамессидов, которые при внимательном рассмотрении мы вынуждены вернуть в XIII или XIV династии. Те, чье происхождение не вызывает сомнений, Совхот III Лувра, Мермашау Таниса, Совкумсауф Булака, колоссы острова Арго-очень искусное искусство, но без энергичности и оригинальности ; похоже, скульпторы старались свести их всех к одному банальному и улыбчивому типу. Контраст только больше, когда мы переходим от этих гигантских кукол к сфинксам из черного гранита, которые Мариетта обнаружила в Танисе в 1861 году и чью эрекцию он приписал гиксосам. Там уже не хватает энергии. Нервное Львиное тело, подобранное на себя, короче, чем у обычных сфинксов. Голова, вместо того чтобы быть убранной из развевающегося белья, покрыта мощной гривой, обрамляющей лицо. Маленькие глазки, аквилиновый нос, раздавленный кончиком, выступающие скулы, чуть выдвинутая нижняя губа, вся физиономия так мало гармонировала с тем, что мы привыкли встречать в Египте, что в ней признавалось доказательство азиатского происхождения.
Наши сфинксы, конечно, предшествуют XVIII династии, ибо один из царей Авариса, Апопи, выгравировал свое имя на их плече ; но из этого обстоятельства слишком быстро сделали вывод, что они были временами этого князя. При ближайшем рассмотрении их становится видно, что они были посвящены фараону одной из предыдущих династий, и Апопи их только себе подобает. Нет никаких доказательств того, что этот фараон был после азиатского нашествия : его памятники, возможно, являются произведением местной школы, происхождение которой было независимым и традиции которой отличались от традиций мемфитских мастерских. Провинциальное искусство Египта так мало известно нам за пределами Абидоса, Эль-Каба, Асуана и еще двух-трех мест, что я не осмеливаюсь переоценивать это предположение. Независимо от происхождения танитской школы, она продолжала существовать еще долгое время после изгнания пастырей, потому что одна из ее лучших работ, группа, представляющая двух Нилов, Северную и Южную, принося свои скрижали, нагруженные цветами и рыбой, была освящена Psousennes XXI династии(Псусеннес II (Тетхеперра Сетепенра Псусеннес II, Хор Псебханен II) — последний фараон XXI династии Древнего Египта, обычно отождествляемый с верховным жрецом Амона Псусеннесом III.) Только первые три династии новой империи поставляют больше памятников, чем все остальные вместе взятые : расписные барельефы, картины, статуи царей и особ, колоссы, сфинксы-их насчитывают сотни от четвертой катаракты до устьев Нила. Древние священнические города, Мемфис, Фивы, Абидос, естественно, являются самыми богатыми ; но деятельность настолько велика, что утраченные бургунды, Ибсамбул, Радезиех, Мешейх, имеют свои шедевры, как и крупные города. Официальные портреты Аменхотпу I в Турине, Тутмоса I и Тутмоса III в Британском музее, Карнаке, Турине, Булаке по-прежнему выполнены в духе XII и XIII династий и не имеют особой оригинальности ; но барельефы гробниц и храмов знаменуют значительный прогресс по сравнению с барельефами более ранних веков. Выступ больше акцентирован, моделируется лучше ощущается, персонажи в большем количестве и лучше сгруппированы, перспектива исследована с большей осторожностью и любопытством ; картины в храме Деир-эль-Бахари, гробницы Рехмири, Анны, Кхамхи, еще двадцать в Фивах-неожиданное богатство, блеск, разнообразие. Инстинкт живописности пробуждается, и рисовальщики вводят в композицию архитектурные детали, рельефы почвы, экзотические растения, все детали, которыми когда-то пренебрегали или просто указывали отрывочно. Вкус колоссального, немного притупившийся со времен Великого Сфинкса, возрождается и снова развивается. Аменхотпу III уже не довольствуется статуями высотой в пять-шесть метров, которых хватало его предкам. Те, что он воздвигает перед своей погребальной часовней на левом берегу Нила в Фивах, и одна из которых-Мемнон греков, имеют шестнадцать метров; они сделаны из гранита, из одного блока и вылеплены с такой тщательностью, как если бы они были обычного размера. Проспекты Сфинкса, которые он бросает вперед храмов, в Луксоре и Карнаке, не останавливаются в нескольких футах от ворот, они тянутся на расстоянии ; здесь-Лев с человеческой головой, там-коленопреклоненный баран. Его преемник, революционер Хуньятон, далеко не остановив это движение, сделал все, что мог, чтобы ускорить его. Нигде, пожалуй, скульпторы не имели больше свободы, чем у него, в Телль-Амарне. Парадные марши войск, прогулки на колесницах, народные праздники, торжественные приемы и раздачи наград от государя, дворцы, виллы, сады-темы, которые он позволял им затрагивать, настолько отличались от традиционных мотивов, что они могли без принуждения отдаться своей фантазии и природному гению. Они не отказывали себе в том, чтобы делать это с такой напористостью и напористостью, о которой нельзя было бы и подозревать, пока не увидели их работы в Телль-Амарне. Некоторые из их барельефов имеют почти регулярную перспективу ; все они делают жизнь и движение народных масс безупречной правильностью. Политическая и религиозная реакция, последовавшая за этим необычным правлением, остановила эволюцию и вернула художников к соблюдению античных правил ; но их личное влияние и учение продлили что-то в их манере при Хармхаби, при Сети I, при Рамсесе II. Если египетское искусство еще не одно столетие было мягким, свободным и тонким, то именно им оно и обязано. Возможно, он не произвел ничего более совершенного, чем барельефы храма в Абидосе или гробницы Сети I : голова завоевателя, всегда с любовью нарисованная, - чудо трогательной и сдержанной грации.
Рамзес II, сражающийся с Ибсамбулом, почти так же красив в другом жанре, как и портрет Сети I ; движение, с помощью которого он поднимает копье, имеет что-то угловатое, но чувство триумфа и силы, которое оживляет все тело, отчаянное и смиренное отношение побежденного, в значительной степени искупает этот недостаток. Группа Хармхаби и бога Амона, которую мы видим в музее в Турине, немного суховата.
Фигура Бога и царя лишены выражения, тело тяжелое и плохо сбалансированное. Красивые колоссы из розового гранита, которые Хармхаби прислонил к косякам внутренней двери своего первого пилона в Карнаке, барельефы его спеоса в Силсилисе, его портрет и портрет одной из женщин его семьи, принадлежащей музею Булака, так сказать, незапятнанны и неприкаянны. У королевы остроумная, одухотворенная физиономия, большие глаза почти в цветочек, широкий, но хорошо соразмерный рот ; она вырезана из компактного известняка, молочный оттенок которого смягчает злобность ее взгляда и улыбки.
Король-из черного гранита, чей мрачный тон на первый взгляд тревожит и смущает зрителя.
Лицо его, молодое, отпечаталось меланхолией, довольно редкой у фараонов великой эпохи. Нос прямой, тонкий, плотно прилегающий ко лбу, глаз длинный. Широкие, мясистые губы, чуть сжавшиеся в судорогах, острыми краями рассечены. Подбородок едва отягощен седой бородой. Каждая деталь обрабатывается с таким же мастерством, как если бы скульптор имел под рукой нежный камень, а не мятущуюся материю с зубилом ; безопасность исполнения задвигается так далеко, что мы забываем о трудностях работы, чтобы думать только о ценности работы. Досадно, что египетские художники так и не подписали свое имя, ибо тот, кто сделал портрет Хармхаби, заслуживал того, чтобы его знали.
Как и Восемнадцатая династия, девятнадцатая имела свои колоссы: Рамсес II в Луксоре был ростом от пяти до шести метров, Рамессеум-шестнадцать, Танис-около восемнадцати ; Ибсамбул, не доходя до таких грозных размеров, представлял на реке внушительный фронт битвы.
Сегодня почти общим местом является то, что упадок египетского искусства начался при Рамзесе II. Однако ничто не менее верно, чем эта своеобразная аксиома. Без сомнения, многие из статуй и барельефов, выполненных в свое время, являются уродливыми и грубыми, которые трудно представить ; но их можно найти в основном в провинциальных городах, где школы не процветали, а художники не имели ничего, что могло бы помочь им в их работе. В Фивах, Мемфисе, Абидосе, Танисе и в местностях дельты, где обычно проживал двор, даже в Ибсамбуле и Бейт-Эль-Уалли скульпторы Рамсеса II ни в чем не уступали Сети I и Хармхаби. Декаданс начался только после Менефтаха. Когда гражданские войны и чужеземные нашествия довели Египет до двух пальцев его потери, искусство страдало, как и все остальное, и быстро падало. Живопись и резьба по камню шли первыми: нет ничего печальнее, чем следить за ходом их упадка под Рамессидами, в картинах царских гробниц, на рельефах Храма Хонсу, на колоннах гипостильного зала в Карнаке. Скульптура по дереву сохранилась еще некоторое время ; замечательные статуэтки священников и детей в музее Турина относятся к двадцатой династии. Появление Шешонка и распри номов между ними закончились разорением Фив, и школа, производившая столько шедевров, плачевно погасла.
Ренессанс возвестил о себе лишь три столетия спустя, к концу эфиопской династии. Слишком хваленая статуя царицы Амениритис уже обладает замечательными качествами.
Формы, несколько длинные и седые, целомудренны и нежны ; но голова, перегруженная париком богинь, угрюма на вид. Псамитик I, закрепившийся на престоле своими победами, активно занимался возведением храмов. Долина Нила под его руководством стала похожей на обширную мастерскую скульптуры и живописи. Гравировка иероглифов достигла восхитительной утонченности, прекрасные статуи и барельефы множились, образовывалась новая школа. Она характеризуется несколько суховатой элегантностью, пониманием деталей, замечательным мастерством в том, как смягчить камень. Мемфиты предпочитали известняк, фиванцы-розовый или серый гранит, сайты предпочитали Базальт, бреши, серпантин и извлекали чудесную партию из этих мелкозернистых и почти везде однородных материалов. Восторг от восторга перед трудностью часто заставлял их искать ее, и мы видели, как заслуженные художники проводили годы и годы, вырезая крышки саркофага и вырезая статуэтки из самых твердых блоков. Туерис и четыре памятника в усыпальнице Псамитика в музее Булака до сих пор являются самыми замечательными экспонатами, которыми мы обладали в такого рода работах. Туэрис имела привилегию защищать беременных женщин и председательствовать при родах.
Его портрет был обнаружен в Фивах, посреди древнего города, феллахами в поисках удобрения для своих земель. Она стояла в маленькой часовне из белого известняка, которую посвятил ей священник Пибиси, во имя царицы Нитокрис, дочери Псамитика I. Этот обаятельный бегемот с округлым животом и дряблым женским выменем-прекрасный пример побежденной беды ; но я не знаю других его достоинств. Группа Псамитика имеет, по крайней мере, некоторую художественную ценность. Он состоит из четырех комнат из зеленого базальта, стола для подношений, статуи Осириса, еще одного Нефтиса и коровы Хатхор, к которой прислонен мертвец ; все немного размыто, немного искусственно, но физиономия божеств и мертвецов не лишена мягкости, корова хорошего движения, маленькая фигура, в которой она находится, хорошо сочетается с ней.Другие, менее известные части, тем не менее, намного превосходят эти. Стиль легко распознается. Это уже не широкое и ученое делание первой мемфитской школы, не грандиозная и часто грубая манера Великой фиванской школы ; пропорции тела истончаются и удлиняются, конечности теряют в силе то, что они обретают в изяществе. При этом отмечается заметное изменение в выборе установок. У восточных людей есть такие позы, которые были бы для нас самыми утомительными. Они проводят целые часы на коленях или сидят, как портные, скрестив ноги и прислонившись к земле ; или они встают на корточки, согнув колени, и прикладывают жир икры к лацкану бедра, не касаясь земли, кроме подошв ног; или они сидят на земле, согнув ноги, скрестив руки на коленях. Эти четыре позы были в употреблении в народе еще в древней империи: барельефы достаточно доказывают это. Но мемфитские скульпторы отстранили от статуи двух последних, которые они сочли неприглядными, и почти никогда ими не пользовались. По виду сидящего на корточках писца Лувра и коленопреклоненного писца понятно, какую партию они умели извлечь из первых двух. Третья была упущена, по тем же причинам, вероятно, фиванскими скульпторами. В XVIII династии стали практиковаться четвертые обычными способами. Возможно, раньше она не была модой среди богатых классов, которые в одиночку были достаточно богаты, чтобы заказывать статуи ; возможно, также художникам не нравилась позиция, делавшая их модели похожими на кубические пакеты, увенчанные человеческой головой. Скульпторы эпохи сайтов не испытывали такого же отвращения к использованию, как и их предшественники. По крайней мере, они объединили действие конечностей таким образом, что оно не слишком шокирует наши глаза и почти перестает быть неприглядным. Головы - это совершенство, которое искупает многие недостатки. Некоторые из них, очевидно, идеализированы: у Педишаси есть выражение молодости и душевной мягкости, которые не привыкли встречать под долотом египтянина.
Другие же, наоборот, - с жестокой искренностью. Морщины на лбу, гусиная лапка, складки у рта, шишки черепа-все это со скрупулезным самодовольством упрекают в маленькой книжной головке, которую недавно купил Лувр, и в той, что принадлежит принцу Ибрагиму в Каире.
Саитская школа, действительно, была поделена между двумя разными партиями. Одна из них искала свои образцы в прошлом и стремилась обновить искусство амолли своего времени, вернувшись к процессам древнейших мемфитских школ : она преуспела в этом, и так хорошо, что иногда ее работы путались с тончайшими произведениями IV и V династий. Другой, не слишком открыто отклоняясь от традиции, предпочтительно изучал живое и приближался к природе больше, чем было до этого. Возможно, он бы и увлек его, если бы македонское завоевание и продолжительный контакт греков не отвлекли египетское искусство на новые пути. Сначала движение было медленным. Скульпторы одели преемников Александра в египетское и превратили их в фараонов, как делали до них гиксосы и персы. Монеты, которые можно отнести к царствованию первых Птолемеев, почти не отличаются от монет доброй саитской эпохи, и это едва ли можно заметить, что и там, и там следы греческого влияния : так, колосс Александра II в Булаке украшен развевающейся тканью, из которой выбиваются кудрявые кудри.
Вскоре, однако, вид шедевров Греции определил египтян Александрии, Мемфиса и крупных городов дельты, чтобы изменить свой путь. Возникла смешанная школа, которая объединила некоторые элементы туземного искусства с другими элементами, заимствованными из эллинского искусства. У Александрийской Исиды из музея Булака все еще есть костюм фараоновой Исиды : она больше не имеет стройности и изящного удержания. Изуродованное чучело принца Сиута, который тоже в Булаке, едва ли не могло сойти за плохую греческую статую. Некий хор, чей портрет был обнаружен в 1881 году у подножия Комед-Дамаска, недалеко от места захоронения Александра, оставил нам самое сильное произведение такого рода.
Голова-хороший кусок, от работы немного сухой. Тонкий и длинный нос, близко посаженные глаза, маленький, поджатый в уголках рот, квадратный подбородок, все черты лица придавали фигуре характер твердости и упрямства. Волосы подстрижены, однако недостаточно, чтобы они естественным образом не разделились на небольшие толстые пряди. Тело, облаченное в хламиду, довольно слабо подстрижено и слишком узко для головы. Одна из рук свисает, другая откинута на живот ; ног не хватает. Все эти памятники вышли из недавних раскопок. Не сомневаюсь, что Александрийская почва не принесла бы нам много подобного, если бы мы могли методично исследовать ее. Производившая их школа все ближе и ближе подходила к стилю греческих школ, и скованность, которой она никогда не лишалась полностью, не считалась для нее пороком в то время, когда некоторые скульпторы, служившие Риму, кололись архаизмом. Я не удивился бы, если бы ему приписали статуи жрецов и жриц, облаченных в божественные значки, которыми Адриан украшал египетские части своей виллы в Тибуре. За пределами дельты туземные школы, отданные на собственные ресурсы, постепенно томились и угасали. Дело не в том, что модели, и даже греческие художники, полностью не хватает. Я обнаружил или купил в Фиваиде, Фаюме, Сиене статуэтки и статуи в эллинском стиле, правильной и аккуратной работы. Одна из них, происходящая из Коптоса, по-видимому, является маленькой копией Венеры, аналогичной Венере Милосской. Но скульпторы страны, слишком невежественные или слишком невежественные, не могут извлечь из этих моделей ту партию, которую александрийцы извлекли из своих. Когда они захотели придать своим фигурам гибкость и полноту греческих форм, им удалось лишь утратить сухую, но ученую точность, которую приобрели их мастера. Вместо тонкого, нежного, невысокого рельефа они приняли рельеф, очень выступающий над низом, но с мягкой округлостью и безжизненным узором. Глаза лукаво улыбаются, крыло носа приподнимается ; губы, подбородок, все черты лица вытянуты и, кажется, хотят сходиться в одной центральной точке, которая расположена посередине уха. Две школы, независимые друг от друга, завещали нам свои произведения. Менее известная процветала в Эфиопии, при дворе полуцивилизованных царей, проживавших в Мероэ. Группа, прибывшая из Наги в 1882 году и сохранившаяся в Булаке, показывает нам, где она была в 1 веке нашей эры.
Бог и царица, стоя бок о бок, вжимаются в серую гранитную глыбу. Работа крутая, тяжелая, но не лишенная гордости и энергии. Школа, создавшая ее, изолированная и как бы затерянная среди диких народов, быстро впала в варварство и, вероятно, поддалась к концу века Антонинов. Египтянка еще некоторое время защищалась от римского владычества. Цезари, не менее мудрые, чем Птолемеи, знали, что, льстя религиозным чувствам своих египетских подданных, они обеспечивают свое господство над долиной Нила. Они за большие деньги восстановили или восстановили храмы национальных богов, по замыслам и в духе былых времен. Фивы были разрушены землетрясением 22 года до нашей эры и стали для них не более чем местом паломничества, куда преданные приходили послушать голос Мемнона на рассвете. Но Тиберий и Клавдий завершили оформление Дендера и Омбоса, Калигула работал в Коптосе, Антонины-в филе и Эсне. Маневренные отряды, которые использовались от их имени, еще знали достаточно, чтобы по старинным правилам нарисовать тысячи барельефов. То, что они делали, мягко, неприглядно, нелепо ; рутина одна руководила их долотом : это была древняя традиция, ослабленная и вырожденная, если угодно, но еще живая и способная к этому обновлению. Волнения, вспыхнувшие в середине III века, набеги варваров, прогресс и торжество христианства привели к приостановке последних работ и рассеянию последних рабочих : то, что осталось от национального искусства, умерло вместе с ними.
Глава V. промышленное искусство
Я вкратце рассказал, что такое благородные искусства ; мне остается рассказать о промышленных искусствах. Вкус к прекрасному и любовь к роскоши рано проникли во все сословия общества. Живой или мертвый, египтянин любил иметь вокруг себя и на себе драгоценности и призовые амулеты, аккуратную мебель, изящную утварь. Он хотел, чтобы все предметы для его использования имели если не богатство материи, то, по крайней мере, чистоту формы, а земля, камень, металлы, дерево, изделия из далеких стран или краев использовались для удовлетворения его требований.
Камень, земля и стекло
Мы не можем бродить по египетской галерее, не удивляясь огромному количеству мелких фигур из тонкого камня, дошедших до нас. Там еще не видно ни бриллианта, ни Рубина, ни сапфира ; но, к тому же, область лапидара была столь же обширна, как и сегодня, и включала аметист, изумруд, гранат, аквамарин, горный хрусталь, празу, тысячу разновидностей Агата и яшмы, лазурит, полевой шпат, обсидиан, такие породы, как гранит, серпантин, порфир, окаменелости, такие как желтый янтарь и некоторые виды бирюзы, остатки выделений животных, такие как коралл, перламутр, перламутр и другие.жемчуг, такие оксиды металлов, как гематит, Восточная бирюза и Малахит. Наибольшее количество этих веществ было вырезано из круглых, квадратных, овальных бусин, вытянутых в веретено, грушу, ромб. Нанизанные и расставленные в несколько рядов, из них делали ожерелья, и мириадами собирали их из песка некрополей в Мемфисе, в Эрменте, близ Ахима и Абидоса. Совершенство, с которым многие из них откалиброваны, острота пронзения, красота полировки делают честь рабочим ; но на этом не останавливалась их наука. Не имея другого инструмента, кроме наконечника, они формировали их в тысячи разнообразных форм, сердец, человеческих пальцев, змей, животных, изображений божеств. Это были такие же амулеты, и их ценили не столько за приятность работы, сколько за те сверхъестественные достоинства, которые им приписывали. Сердоликовая пряжка ремня была кровью Исиды и смывала грехи ее хозяина.
Лягушка напоминала идею возрождения; колонна в зеленом полевом шпате-о божественном омоложении. Мистический глаз, УзА, связанный на запястье или руке шнуром, защищал от сглаза, от слов зависти или гнева, от укуса змей.
Торговля распространяла эти предметы по регионам древнего мира, и многие из них, в основном изображавшие священного скарабея, подражали финикийцам, сирийцам, Греции, Малой Азии, Этрурии, Сардинии. Насекомое называлось по-египетски хопирру, и название его произошло, как полагали, от корня хопири, стать. Благодаря легкому для понимания каламбуру он стал эмблемой земного существования и последовательных становлений человека в потустороннем мире. Таким образом, амулет в форме жука является символом текущей или будущей продолжительности ; держать его при себе было гарантией от смерти.
Тысяча мистических смыслов отделилась от этого первого смысла. Каждая из них была тонко привязана к одному из деяний или обычаев повседневной жизни, и скарабеи множились до бесконечности. Они из всех материй и величия, с головами отщепенцев, Овнов, людей, быков, одни с любопытством разглядывают животы и спины, другие плоские и Соединенные снизу, третьи, наконец, едва удерживающие смутные очертания насекомого и называемого жуком. Они просверливались, по длине, из отверстия, через которое проходил тонкий деревянный стержень, бронзовая или серебряная проволока, шнур для их подвешивания. Самые большие были похожи на изображение сердца. На груди мумий были наклеены распростертые крылья, и молитва, начертанная на блюде, призывала сердце не свидетельствовать против умершего в Судный день. Для большей эффективности к формуле были присоединены несколько сцен поклонения : диск Луны, приветствуемый двумя киноцефалами на кирасе, два Аммона, сидящих на корточках на надкрыльях, солнечная лодка, а под лодкой Осирис-мумия, сидящий на корточках между Исидой и Нефтиками, обвивающими ее своими крыльями. Маленькие скарабеи, служившие филактерией, в конце концов оказались не более чем драгоценностями, не имеющими религиозной ценности, как кресты, которые наши женщины носят на шее в качестве дополнения к своему туалету. Из них делались котята с перстнями, подвески с ожерелья или сережки, бусы с браслета. Блюдо часто голое, чаще украшенное выдолбленными в массу рисунками, без узора какого-либо рода ; собственно рельеф, рельеф камеи, был неизвестен египетским лапидарам до греческой эпохи. Темы еще не были классифицированы или даже собраны полностью. Это были простые комбинации линий, обмотки, переплетения, не имеющие точного значения, символы, которым хозяин придавал таинственный смысл и которых никто, кроме него, не мог понять, имя и титулы человека, королевские патроны с историческим интересом, пожелания счастья, благочестивые эякуляции, магические заклятия. Несколько обсидиановых и хрустальных скарабеев восходят к династической жизни. Другие, довольно грубые и без письменности, сделаны из аметиста, изумруда и даже граната ; они принадлежат к началам первой фиванской империи. Начиная с XVIII династии, они исчисляются тысячами, и их работа является законченной, соразмерной большей или меньшей твердости камня. Это, между прочим, относится ко всем видам амулетов. Головы гиппопотама, души с человеческим лицом, сердца, которые мы подобрали в Тауде, к югу от Фив, были едва заготовлены ; аметист и зеленый полевой шпат, из которого их выдавали, представляли на переднем крае сопротивление, почти непобедимое. Наоборот, ременные пряжки, угольники, тумбочки из красной яшмы, сердолика и гематита были выточены до мельчайших деталей ; камни были из тех, на которые без труда нападает посредственный инструмент. Лазурит нежный, ломкий ; он плохо держит свои края и, кажется, не изгибается ни до какой тонкости. Египтяне создали там портреты богинь, Исиды, Нефтитов, нит, Сохит, которые являются подлинными чудесами деликатности. Рельефы тела вдавлены в него с такой же уверенностью, как если бы их щадили в менее капризной материи, а черты лица, ничего не теряющие для изучения в лупу. В большинстве случаев мы применяли другой метод. Вместо детализации рельефа его сокращали, насколько это было возможно, и обеспечивали широкими расстроенными планами, жертвуя рендерингом каждой части ради эффекта целого. Выступы и впадины лица сильно подчеркнуты. Преувеличены толщина шеи, разрез горла и плеча, узость талии, расклешенность бедер, округлость живота. Почти острый край рисует линию бедра и голени. Ноги и руки слегка увеличены. Все это-продукт смелого и мудрого расчета. Математически точное сокращение модели не так приятно, как можно было бы подумать, когда дело доходит до лепки в миниатюре. Голова теряет характер, шея кажется слишком слабой, бюст-лишь неровно помятый цилиндр, концы уже не кажутся достаточно прочными, чтобы поддержать вес тела, основные линии больше не распутываются из хаоса второстепенных. Удалив большинство реквизитных форм и развив те, которые способствуют выражению, египтяне избежали опасности сделать лишь незначительные фигурки. Глаз заслоняет от себя то, что слишком много в том, что он видит, и предполагает остальное. Благодаря этому искусному обману, такая статуэтка божества, размером всего в три сантиметра, имеет почти величину и тяжесть колосса.
Мебель богов и покойников в значительной степени была сделана из прочного и прочного камня. В другом месте я указывал на небольшие погребальные обелиски, взятые из могил древней империи, алтарные основания, стелы, столы для приношений. Во времена пирамид было принято делать столы из алебастра или известняка, гранита или красного песчаника при фиванских царях, базальта или серпантина, начиная с XXVII династии ; но в моде не было ничего обязательного, и любой камень можно было найти во все эпохи. Некоторые из них-просто плоские диски или слегка выдолбленные в унитазе. Другие прямоугольные и раскидывают сверху хлебы, вазы, четвертинки говядины и Газели, рельефно резные фрукты. В ситу возлияние, вместо того чтобы вытекать наружу, собиралось в квадратный бассейн, разделенный на этажи, чтобы показать высоту воды Нила в водохранилищах Мемфиса в разные времена года, двадцать пять локтей летом во время наводнения, двадцать три осенью и в начале зимы, двадцать два в конце зимы и весной. Эти разнообразные формы мало придают красивому; однако одна из таблиц Саккара является подлинным произведением искусства. Она из алебастра. Два льва, стоя, склонившись, поддерживают прямоугольную дощечку, наклоненную пологим ; смех ведет возлияние в сосуде, поставленном между хвостами двух зверей. Алебастровые гуси Лишта также не лишены заслуг ; они разрезаны вдоль середины и должным образом выдолблены на манер коробки. Те, что я видел в других местах, да и вообще все фигуры подношений, хлебы, лепешки, головы быка или Газели, гроздья черного винограда из раскрашенного известняка, - сомнительного вкуса и неуклюжей руки. Они, кстати, встречаются не очень часто, и я почти не встречал их за пределами могил V и XII династий. Канопы, напротив, всегда были очень аккуратной работы. Для их изготовления использовались только два вида камня-известняк и алебастр ; но головы, увенчанные ими, часто были сделаны из окрашенного дерева. Канопы Пепи I сделаны из алебастра ; из алебастра также сделаны человеческие головы канопов, которые принадлежали королю, похороненному в Южной пирамиде Лишта. Одна из них даже отличается изяществом исполнения, которое можно сравнить только со статуей Хафри. Самые старые погребальные статуэтки, которые у нас есть до сих пор, те из XI династии, сделаны из алебастра, как и канопы ; но, начиная с XIII, их вырезали из тонкого известняка. Работа от нее очень неравномерная. Некоторые из них являются настоящими шедеврами и делают нам физиономию мертвеца так же точно, как могла бы сделать статуя. Вазы с духами дополняли мебель храмов и гробниц. Номенклатура далека от закрепления, и большинство специальных терминов, которыми снабжают нас тексты, до сих пор остаются для нас несравненными. Огромное количество было из алебастра, вывернутог.о и отполированного : одни-неприглядные и тяжелые ; другие-с изяществом и разнообразием стройности, что делаДе. честь изобретательному уму рабочих.
Они веретенообразные и заостренные снизу, или закругленные от паз, узкие у горла, плоские у основания.
У них нет украшений, если не считать иногда двух лотосных пуговиц в виде ручки, двух Львиных муфелей, маленькой женской головы, выступающей при рождении горлышка.
Самые маленькие предназначались не для хранения жидкостей, а для мазей, целебных мазей, медовых макарон. Одна из самых важных серий включает в себя пузатые флаконы, украшенные на шее легким цилиндрическим выступом и плоской крышкой.
Египтяне положили туда сурьму, которой они чернили брови и глаза. Этот кохольский футляр был одним из самых распространенных предметов туалета, единственным, пожалуй, общим для всех классов общества. Фантазия смешивалась с ней, ей придавались всевозможные формы, заимствованные у человека, растений, животных. Это открытый Лотос, еж, меченосец, обезьяна, прижимающая колонну к груди или поднимающаяся по кувшину, гротескная фигура Бога Бису, коленопреклоненная женщина, чье выдолбленное тело содержало порошок, молодая девушка, несущая амфору. Воображение художников, когда-то вышедших на этот путь, уже не знало границ, и все им было хорошо: гранит, диорит, бреш и розоватый нефрит, алебастр, потом нежный известняк, зерно которого лучше поддавалось их капризам, потом еще более самодовольная и податливая субстанция, окрашенная и эмалированная земля. Если искусство лепить и варить землю не развилось в Египте так полно, как это было сделано в Греции, то это не из-за недостатка сырья. Долина Нила в изобилии поставляла тонкую и пластичную глину, из которой можно было бы извлечь наибольшую пользу, если бы потрудились тщательно ее приготовить ; но металлы и твердый камень всегда предпочитали предметам роскоши, а Гончар довольствовался самыми общими потребностями домашнего хозяйства или быта. Земля бралась без выбора, на том самом месте, где сейчас стоял рабочий, плохо вымытая, плохо замешанная, а потом вылепленная на пальце, на самом примитивном деревянном токарном станке, который маневрировали рукой.
Приготовление пищи было сильно неровным. Некоторые части были едва подвержены воздействию пламени и плавятся при контакте с водой ; другие имеют твердость плитки. Гробницы древней империи содержат несколько ваз желтой или красной пасты, часто смешанной, например, с кирпичами, соломой или мелко нарезанной травой. Это большие кувшины, без ножки или ручки, с яйцевидным панцирем, низким горлышком, широко открытым отверстием, окаймленным сковородкой, кастрюли и горшки, в которых хранились припасы мертвеца, более или менее глубокие порезы, тарелки с плоским дном, похожие на те, которыми пользуются сегодня феллахи, иногда даже миниатюрные столовые или кухонные услуги, предназначенные для замены услуг естественного размера, которые слишком дороги для бедных людей. Поверхность редко лакируется, редко полируется и блестит, чаще всего покрывается ровным слоем беловатой краски, которая не получала выстрела и отслаивается при малейшем ударе. Ни рисунка на кончике, ни полыхающего или рельефного орнамента, ни надписей, а вокруг воротника следы четырех или пяти черных, красных или желтых параллельных сетей. Керамика первых фиванских династий, собранная мною в Эль-Хозаме и Гевелеине, более аккуратна по исполнению, чем керамика мемфитских династий. Они делятся на два класса. Первая включает в себя гладкие, голые вазы, черные снизу, темно-красные сверху. Изучение разрывов показывает, что цвет смешивался с тестом во время заваривания : две области, подготовленные отдельно, затем сваривались довольно неровно, а затем равномерно застеклялись. Второй класс содержит вазы самых разнообразных, часто причудливых форм, тускло-красной или желтой земли, большие цилиндры, закрытые одним концом, плоские, продолговатые, напоминающие срез лодки, бюретки, сопряженные, два к двум, но не сообщающиеся друг с другом.
Орнамент распространен по всей поверхности и обычно состоит из прямых линий, нарисованных параллельно друг другу или между ними, волнистых линий, рядов точек или небольших крестов в сочетании с линиями, все белое, когда фон красный, коричнево-красный, когда желтый или беловатый. Время от времени среди геометрических комбинаций мелькают фигуры людей или животных. Рисунок у него грубый, почти детский, и это едва ли можно распознать в нем стада антилоп или сцены охоты на Газель. Однако маневры, производившие эти грубые наброски, были современниками художников, украшавших пещеры Бени-Хасана. В период великих завоеваний фиванские гробницы снабдили нас полными музеями керамики, к сожалению, довольно мало интересной. Сначала погребальные фигурки, быстро лепившиеся вручную в вытянутых глиняных пирожках. Немного земли, зажатой между пальцами, и нос торчит из массы ; две лепешки и два пня, добавленные после удара, представляют глаза и руки. Самые аккуратные были вылеплены из терракотовых формочек, из которых мы имеем множество образцов. Обычно они отливались из одного куска, затем слегка подправлялись, выпекались, окрашивались, вынимаясь из духовки, в красный, желтый и белый цвета, наконец, загружались иероглифами на кончике или кистью. Некоторые из них очень тонкого фасона и почти соответствуют статуэткам из известняка : сохранившиеся в музее Булака фигурки писца Хори имеют высоту около сорока сантиметров и показывают, что могли бы сделать египтяне, если бы захотели этим заниматься. Погребальные шишки были предметами чистой преданности, которые самое непревзойденное искусство не сумело бы сделать изящными. Представьте себе коническую, вытянутую в длину массу Земли, скрепленную печатью, на которой были напечатаны имя, происхождение, титулы обладателя, и покрытую до кончика слоем беловатого цвета : это были симулякры хлебов приношений, предназначенных для кормления мертвого навечно. Многие из ваз, которые опускали в гробницу, окрашены в имитацию алебастра, гранита, базальта, бронзы или даже золота, и являются дешевой подделкой ваз из драгоценных материалов, которые богачи давали мумиям. Среди тех, которые использовались для хранения воды и цветов, некоторые из них покрыты красными и черными линиями, концентрическими кругами и лентами, извилинами, религиозными эмблемами, перекрестными линиями, имитирующими узкие сетки, шнурами цветов или пуговиц, стеблями с листьями, которые спускаются от горловины к горловине или поднимаются от горловины к горловине.или эмали.
Терракотовые канопы, редкие в XVII династии, становятся все более распространенными по мере обеднения Фив. Головы, покрывающие их, обычно красивы стрижкой и выражением, особенно человеческая голова. Ручной работы, выдолбленные, чтобы уменьшить вес, а затем долго готовили, каждый из них был покрыт цветами, характерными для гениальности, которую они представляли. К XX династии установился обычай заключать в них тела священных животных. Те, что находятся вблизи Ахмима, содержали шакалов и меченосцев ; у Саккара-змей, забальзамированных крыс, яиц; у Абидоса-ибисов. Последние из многих самых красивых. Богиня-защитница Хауит расправляет крылья над пансом, а хор и Зот демонстрируют полоску и вазу с мазью : все это в синем и красном цветах на белом фоне. Начиная с греческих времен, когда нищета все возрастала, производство распространилось от канопов до гробов. Суэцкий перешеек, Ахнас-Эль-Мединех, Фаюм, Асуан, Нубия имеют целые некрополи или встречаются только терракотовые саркофаги. Несколько имеют вид продолговатых ящиков, закругленных на обоих концах,с ослиной крышкой. Те, что еще имеют человеческую форму, - варварский стиль. Голова увенчана каким-то бугорком, имитирующим древнеегипетскую прическу, черты лица обозначены в два-три толчка или наброска : два небольших пучка, слабо приложенные к груди, отмечают женский гроб. Даже в последнее время египетской цивилизации самые грубые куски-единственные, которые сохраняют естественный оттенок земли. Там, как и в других местах, она почти всегда скрывалась под слоем цвета или богато окрашенной эмали.
Стекло было известно в Египте со всей древности. Его изготовление изображено в нескольких гробницах, за несколько тысяч лет до нашей эры.
Рабочий, сидевший перед очагом, собирал кончиком своей трости небольшое количество расплавленной материи и осторожно дул на нее, заботясь о том, чтобы она не затвердела во время операции. Химический анализ показывает, что египетское стекло имело примерно тот же состав, что и наше ; но в нем, помимо кремнезема, извести, глинозема, соды, содержалось относительно значительное количество инородных веществ-меди, оксида железа и марганца, от которых не знали, как избавиться. Поэтому он почти никогда не бывает очень чистого оттенка ; он имеет неопределенный оттенок, который тянет на желтый или на зеленый. Некоторые детали, плохо сделанные, разлагались во всю свою толщину и при малейшем давлении падали в ламели или радужную пыль. Другие не слишком пострадали от погоды или влаги, но они исчерчены и полны пузырьков. Другие, наконец, но немногие, отличаются совершенной однородностью и прозрачностью. Мода не прилагалась, как у нас, к бесцветным стеклам ; она была к цветным стеклам, непрозрачным или прозрачным. Они были окрашены путем смешивания оксидов металлов с обычными ингредиентами, меди и кобальта для синих, меди для зеленых, марганца для фиолетовых и коричневых, железа для желтых, свинца или олова для белых. Сорт красной фасоли содержит тридцать процентов бронзы и под воздействием влаги окутывается слоем зелено-серого. Вся эта химия была эмпирической и чистой интуицией. Рабочие находили вокруг себя необходимые предметы или получали их извне и пользовались ими как есть, не будучи всегда уверенными в том, что они добиваются того эффекта, к которому стремились : многие из их наиболее гармоничных сочетаний были вызваны случайностью, и они не могли воспроизвести их по своему желанию. Массы, получаемые ими таким образом, иногда достигали значительных размеров : классические авторы рассказывают нам о стелах, гробах, цельных колоннах. Обычно стекло использовалось только для изготовления мелких предметов, особенно для подделки тонких камней. Такие недорогие, как египетские рынки, были доступны далеко не всем. Стекольщики подражали изумруду, яшме, лазуриту, сердолику, и это с таким совершенством, что нам сегодня часто неловко отличать настоящие камни от фальшивых. Их отливали в каменных или известняковых формочках в нужной форме, жемчугах, дисках, кольцах, подвесках ожерелья, тесемках и жезлах, тарелках, нагруженных людьми или животными, изображениях богов и богинь. Из них делали глаза и брови для лица каменных или бронзовых статуй, браслеты для запястий, втискивали их в впадину иероглифов, вырезали иероглифы, составляли целые надписи, которые обрамляли в дереве, камне или металле. Два ящика, в которых покоилась мумия Нотемита, матери фараона Хрихора-Сиамона, украшены таким образом. Сусальное золото покрывает их целиком, за исключением прически и некоторых деталей : тексты и основные части орнамента образованы эмалями, яркие оттенки которых выделяются матовым тоном золота. Мумии Фаюма были покрыты штукатуркой или штукатуркой, где были инкрустированы сцены и легенды, которые можно было рисовать повсюду. Самые большие из них состояли из нескольких кусков стекла, отточенных и отточенных долотом в имитацию барельефа. Так, у богини Маит обнаженные, лицо, руки, ноги-в бирюзово-голубом, прическа-в очень темном синем, перо-в попеременно синих и желтых сетках, платье-в красном. На чашеобразном наосе, недавно обнаруженном в окрестностях Дафны, и на фрагменте гроба из Туринского музея прямо на темном фоне дерева выделялись иероглифы из разноцветного стекла. Все это образует набор едва мыслимого блеска и богатства. Филигранные стекла, гравированные и резные стекла, сварные стекла, стекла, имитирующие дерево, солому, веревку, египтяне ничего не игнорировали. В руках у меня была квадратная линейка, сложенная из разноцветных жезлов, срез которых позволял читать патрон одного из Аменемхатов : узор расширялся в массу, и, где-то на высоте, которую мы срезали, патрон снова появлялся. Миниатюрные бокалы почти в одиночку заполняют целую витрину Булакского музея. Вот она-четвероногая обезьяна, обнюхивающая большой плод, лежащий на земле. Там портрет женщины, нарисованный спереди, на белом или зеленом фоне воды в обрамлении красного. На большинстве пластин изображены только розетки, звезды, одинокие или замужние цветы в букете. Один из самых маленьких носит быка Аписа, в бело-черном халате, стоит, ходит: работа у него такая тонкая, что ничего не теряет, чтобы рассмотреть в лупу. Большинство объектов этого рода не предшествовали первой династии сайтов ; но раскопки, проведенные в Фивах, доказали, что еще в X веке до нашей эры вкус и, как следствие, изготовление разноцветных стекол были обычным делом в Египте. В Гурнете-Муррае и Шеих-Абд-Эль-Гурне были собраны не только амулеты для умерших, колоннеты, сердца, мистические глаза, бегемоты, стоящие на задних лапах, спаренные утки, в синих, красных, желтых, смешанных пастях, но и сосуды типа тех, которые принято считать финикийскими и киприотскими работами. Вот, например, небольшое энохо из полупрозрачного светло-голубого стекла: надпись на имя Тутмоса III, овы горлышка и ласты Панса начертаны желтым цветом.Вот еще линзовидная луковица, высотой в восемь сантиметров, с синим фоном восхитительной интенсивности и чистоты, на которой сеянец листьев папоротника убирается в желтый цвет, тонким и жестким штрихом ; две маленькие светло-зеленые ручки прикрепляются к горлышку и желтая сетка бежит по краю горлышка.
Амфора такого же размера-глубокий оливково-зеленый и полупрозрачный.
Пояс из синих и желтых елочек, зажатый между четырьмя желтыми линиями, затягивает его Пансу в самом широком месте; ручки светло-зеленые, а сетка нежно-голубая. У принцессы Нсихонсу рядом с ней, в тайнике Деир-эль-Бахари, стояли стаканчики аналогичной работы, семь из светло-зеленого, желтого, голубого однотонного теста, четыре из черного теста в крапинку белого, только один, обернутый разноцветными листьями папоротника, расставленными в два ряда.
Таким образом, мануфактуры были в полном объеме еще во времена великих фиванских династий. В Рамессеуме, в Эль-Кабе, на Телле Ашмунейна, на площади, где горели их печи, все еще горели груды шлака, смешанного с отбросами приготовления пищи. Египтяне эмалировали камень. По меньшей мере половина Жуков, цилиндров и амулетов, хранящихся в наших музеях, сделаны из известняка, сланца, лигнита, покрыты цветной глазурью. Обычная глина, несомненно, не казалась им подходящей для такого украшения. Они заменили ее несколькими видами Земли, одна белая и песчаная, другая зубчатая и тонкая, полученная путем распыления специального известняка, который в изобилии встречается в окрестностях Кенея, Луксора и Асуана, третья красноватая и смешанная с порошковым песчаником и толченым кирпичом. Эти различные вещества хорошо известны под одинаково неточными названиями египетского фарфора или фаянса. Самые древние, едва поблескивающие, покрыты чрезмерно тонкой штукатуркой, за исключением впадины иероглифов и фигур, где скопившаяся стекловидная материя по своему блестящему виду переливается матовым тоном окружающих частей. Зеленый цвет во многом был самым распространенным цветом при древних династиях ; но желтый, красный, коричневый, фиолетовый, синий не брезговали. Синий цвет преобладал на фиванских мануфактурах еще в первые годы средней империи. Это, по обыкновению, яркий и мягкий синий цвет, имитирующий бирюзу или лазурит. Музей Булака когда-то принадлежал трем гиппопотамам этого оттенка, обнаруженным в Драх-Абуль-Негге, в гробнице Энтуфа.
Один лежал, двое других стояли на болоте, и Гончар чертил на их телах черными чернилами заросли камыша и лотоса, среди которых порхали птицы и бабочки.
Это был способ показать зверя в его естественной среде. Синева в ней глубокая, искрящаяся, и нужно спуститься на двадцать веков, чтобы найти такую чистую, среди погребальных статуэток, которые родом из Деир-эль-Бахари. Зеленый цвет вновь появился при саитских династиях, более бледный, чем в прежние эпохи. Он доминирует на севере Египта, в Мемфисе, Бубасте, Саисе, но без полного устранения синего. Остальные нюансы были общеприняты лишь в течение четырех или пяти веков, от Ахмоса I до Рамессидов. Именно тогда, но только тогда, мы видим размножение белых или красных лаков, цветков лотоса и желтых, красных и фиолетовых розеток, кохольских коробок. Гончары времен Аменхотпу III обладали особым вкусом к серым и фиолетовым тонам. Оливки на имя этого фараона и принцесс его семьи носят иероглифы светло-голубого цвета на лиловом фоне самых нежных. Вазаа царицы Тии в музее в Булаке-серая, смешанная с синим; вокруг горлышка-орнаменты и надписи в двух цветах. Производство разноцветных эмалей, по-видимому, достигло наибольшего развития при Хуньятоне : по крайней мере, в Телль-Амарне я нашел самые тонкие и легкие модели: желтые, зеленые, фиолетовые кольца, белые или синие цветочки, рыбки, лютни, гранаты, виноградные гроздья. Такая фигурка хора имеет синее тело и красное лицо ; такой котенок кольца носит на светло-голубой поверхности имя короля, выделенное фиолетовым цветом. Как бы ни было ограничено пространство, разнообразные тона были уложены с такой уверенностью руки, что они никогда не путаются, а остро режут один на другой. Ваза для сурьмы, выточенная и установленная на одной ноге, залита коричнево-красным.
Еще один, имеющий форму митрийского меченосца, - синий, испещренный черными пятнами; когда-то он принадлежал царю Ахмосу I. Третий, вкопанный в ежа доброй воли, мерцал зеленым.
Голова фараона, матово-голубая, носит полосатую прическу темно-синего цвета. Как бы ни были красивы эти произведения, шедевром серии является статуэтка Первого пророка Амона Птахмоса в Булаке. Иероглифы и детали погребального костюма были выгравированы рельефно, на белом фоне восхищенного равенства, а затем заполнены эмалью. Лицо и руки бирюзово-голубые, прическа желтая с фиолетовыми полосками, фиолетовые тоже являются иероглифами надписи и стервятником, расправляющим крылья на груди. Все гармонично, блестяще, светло : никакие заусенцы не притупляют чистоту очертаний или резкость черт. Глазурованная керамика была распространена во все времена. Ножные чашки, голубые чаши, округленные со дна и украшенные мистическими глазами, лотосами, рыбами, ластами с черными чернилами, - это вообще Восемнадцатая, девятнадцатая или двадцатая династия.
Линзовидные луковицы с зеленоватым лаком, украшенные рядами жемчуга или овса на срезе, ожерелья на Пансе, и в окружении двух приземистых обезьян в качестве ручонок, все принадлежат, или немного, царствованию Априеса и Амасиса.
Рукава сестрицы, кубки, питьевые вазы в форме полуразвалившегося лотоса, блюда, столовые сервизы-египтяне любили эту свежую на ощупь посуду, приятную для глаз и легкую в чистоте. Они чувствовали вкус эмали, пока не покрыли ею сами стены своих домов ? Ничто не может утверждать или отрицать это с уверенностью, и те немногие примеры, которые мы имеем в этом способе украшения, все взяты из королевских зданий. Имя и знамя Пепи I читается на желтом кирпиче, имена Рамзеса III-на зеленом, имена Сети I и Шешонка-на красных и белых фрагментах. Одна из камер пирамиды в Саккарах до начала века сохранила свое фаянсовое украшение.
Она была покрыта на три четверти зелеными пластинами, продолговатыми, слегка выпуклыми снаружи, но плоскими с внутренней стороны ; квадратный выступ, прорезанный дырой, служил для их соединения сзади, на одной горизонтальной линии, с помощью деревянной палочки.
Три полосы, обрамлявшие нижнюю дверь, исторически связаны с титулами неказистого фараона первых мемфитских династий. Иероглифы обрываются синим, красным, зеленым, желтым, серным тоном. Двадцать веков спустя Рамзес III попробовал новый род в Телль-эль-Яхуди. На этот раз речь идет не об одной комнате, а о целом храме. Ядро здания было из известняка и алебастра ; но картины, вместо того чтобы быть вырезанными, как обычно, представляли собой своего рода мозаику, где резной камень и глазурованная земля сочетались в почти равных частях. Наиболее часто повторяемый элемент-шайба из песчаной жижи, покрытая синей или серой штукатуркой, на которой выделяются кремовым оттенком простые розетки, или обрамленные геометрическими рисунками, паутина, открытые цветы.
Центральная кнопка выбита, листы и решетки инкрустированы в массу. Эти шайбы, диаметр которых варьировался от одного до десяти сантиметров, крепились к стенке при помощи очень тонкого цемента. Их использовали для рисования самых разнообразных орнаментов, обмоток, полосканий, параллельных сетей, таких, как они видны на подножии алтаря и на основании колонны, сохранившихся в Булаке. Патроны были, как правило, цельные, как и фигуры : детали, выкопанные или смоделированные на земле перед обжигом, затем покрывались каждый в свойственном ему тоне. Лотосы и листва, бегавшие по днищу или по карнизам, напротив, образовывали самостоятельные куски : каждый цвет-кусок, вырезанный таким образом, чтобы точно соответствовать соседним кускам.
Храм эксплуатировался в начале века, а в Лувре со времен Шампольона находились фигуры заключенных, которые из него происходили. То, что от него осталось, было снесено несколько лет назад торговцами антиквариатом, и обломки разбросаны повсюду. Мариетта с большим трудом собрала наиболее важные фрагменты-имя Рамзеса III, которое дает нам дату постройки, бордюры из лотосов и птиц в человеческих руках, головы рабов-негров или азиатов.
Разрушение этого памятника тем более досадно, что египтянам не пришлось воздвигать много подобного. Эмалированный кирпич, плитка, эмалированная мозаика легко портились : это был порок для народа, любящего силу и вечность.
Дерево, слоновая кость, кожа и текстиль
Слоновая кость, кость, рог довольно редки в музеях : это не повод полагать, что египтяне не воспользовались ими. Рог едва держится : некоторые насекомые очень любят его и уничтожают за очень короткое время. Кость и слоновая кость легко теряют консистенцию и становятся рассыпчатыми. Египтяне знали слонов со всей древности ; возможно, они даже встречали их в Фиваиде, в то время, когда они там поселились, ибо название острова Элефантина написано с изображением одного из этих животных, еще в V династии. Слоновая кость доставлялась им из районов Верхнего Нила по зубам и ползункам. Они окрашивали его по желанию в зеленый или красный цвет, но чаще всего оставляли его естественный оттенок и много использовали его в столярных работах, для инкрустации стульев, кроватей и шкафов ; они также изготавливали игральные кости, гребни, заколки, туалетные принадлежности, ложки тонкой работы, футляры для глаз, выдолбленные в колонне, увенчанной капителем, кадильницы, выполненные рукой, поддерживающей бронзовый ковш, в котором горят духи, покрытые бумерангами с божествами и фантастическими животными.
Некоторые из этих предметов являются настоящими произведениями искусства : например, в Булаке рукоять кинжала, изображающая Льва, рельефы, нанесенные на игровом ящике Туаи, жившего в конце XVII династии, фигурка V династии, к сожалению, изуродованная, но все еще хранящая следы розового цвета, и миниатюрная статуя Аби, которая умерла в XIII. Она величественно возвышается над колонной в Кампане. Персонаж смотрит прямо перед собой, величественно, что его уши, широко расставленные над головой, делают его слишком комичным. Прикосновение широкое и остроумное. Кусок можно было бы сравнить без особого недостатка с хорошими итальянскими ивуары эпохи Возрождения, шпильки, туалетные принадлежности, ложки тонкой работы, футляры для глаз, выдолбленные в колонне, увенчанной капителем, кадильницы, сформированные рукой, которая поддерживает бронзовый ковш, где горят духи, бумеранги, покрытые чертой божеств и фантастических животных.
Некоторые из этих предметов являются настоящими произведениями искусства : например, в Булаке рукоять кинжала, изображающая Льва, рельефы, нанесенные на игровом ящике Туаи, жившего в конце XVII династии, фигурка V династии, к сожалению, изуродованная, но все еще хранящая следы розового цвета, и миниатюрная статуя Аби, которая умерла в XIII. Она величественно возвышается над колонной в Кампане. Персонаж смотрит прямо перед собой, величественно, что его уши, широко расставленные над головой, делают его слишком комичным. Прикосновение широкое и остроумное. Пьесу можно было без особого недостатка сравнить с добрыми итальянскими ивуарами эпохи Возрождения.
Египет не питает много деревьев, все же большинство из тех, которые он производит, непригодны для резьбы. Два наиболее распространенных вида, Пальма и дум, имеют грубое волокно и слишком неравномерно. Некоторые сорта сикоморы и акации имеют только одно тело, мягкое и тонкое зерно которого поддается работе стамески. Тем не менее дерево было любимым материалом скульпторов, которые хотели сделать это быстро и дешево. Иногда они выбирали его для работ такого важного значения, как опоры двойника, и мы судим по Шеих-Эль-беледу, с какой смелостью и размахом они умели обращаться с ним. Но плахи или балки, которыми они располагались, редко имели длину и ширину, достаточную для того, чтобы из них можно было вытянуть цельменную статую. Сам Шеих-Эль-белед, который, однако, не является естественной величиной, представляет собой сборку кусков, удерживаемых квадратными колышками. Таким образом, мы привыкли сводить предметы, которые хотели сделать из дерева, до таких размеров, что можно было вырезать их целиком в одном блоке ; при фиванских династиях древние статуи стали статуэтками. Искусство ничего не потеряло при этом распаде, и не одна из этих фигурок сравнима с прекраснейшими произведениями древней империи. Возможно, лучший из них находится в музее в Турине и принадлежит двадцатой династии. На ней была изображена девочка без одежды, которую узкий пояс провел по чреслам. Она еще в том нерешительном возрасте, когда секс не развит и формы держатся как у мальчика, так и у женщины. На лице кроткое, мутное выражение : это, на расстоянии тридцати столетий, портрет тех изящных Элефантинских девушек, которые разгуливают нагишом под взглядами незнакомцев, без стеснения и без наглости. Трое маленьких человечков из Музея Булака, вероятно, современники туринской фигурки. Они облачены в парадный костюм, и это только справедливость, потому что один из них был фаворитом короля Хори по прозвищу Ра. Они идут прямо, спокойным, размеренным шагом, точно вычищенный бюст, высоко поднятая голова : выражение их физиономий лукавое и хитрое. Офицер, вышедший на пенсию в Лувр, в полушубке военного костюма времен Аменхотпу III и его преемников : легкий парик, липкий саррау с короткими рукавами, набедренная повязка на бедре, спускающаяся едва до середины бедра и украшенная спереди куском пышной ткани, рельефной по длине.
Рядом с ним сидел священник, одетый в длинную юбку, ниспадающую до середины ноги, и вымазанный в какой-то плиссированный фартук.
Он обеими руками поддерживает божественный значок, состоящий из головы Овна, увенчанной солнечным диском, и все это закреплено на конце прочной деревяшки. Офицер и священник выкрашены в красно-коричневый цвет, за исключением волос, которые черные, роговица глаз, которая белая, и божественный значок, который желтый. Любопытно, что их товарищи по витрине, маленькая леди Наи, окрашены, как и они, в красный цвет, а не в желтый, что является нормативным цветом женщин в Египте.
Она облачена в липкий халат, отделанный сверху донизу вышивкой из белой нити. На шее у нее трехрядное золотое ожерелье, а на запястьях золотые браслеты, на голове парик, косы которого спускаются до самого горла. Правая рука свисала вдоль тела, а рука держала какой-то предмет, вероятно, металлическое зеркало, которое исчезло : левая сложена на груди, а рука сжимает стебель лотоса, пуговица которого указывает между грудей. Тело гибкое и молодцеватое, горло молодое, прямое и неразвитое, лицо широкое и улыбающееся с выражением мягкости и пошлости. Художник не сумел избежать тяжести в расположении прически, но бюст смоделирован с целомудренной элегантностью, платье рисует фигуры, не выставляя их слишком нескромно, жест, которым молодая женщина возвращает цветок на грудь, сделан изящно и естественно. Это портреты, и, поскольку модели были не очень высокого порядка, можно предположить, что они не обращались за ними к известным создателям : они использовали простеньких рабочих, но наука о форме и безопасность исполнения вполне могут доказать, насколько сильно влияние Великой скульптурной школы, которая процветала тогда в Фивах, оказывалось даже на профессиональных людей.
Она еще более чувствительна при изучении туалетной принадлежности и собственно мебели. Это было бы не маленькое дело, если бы вы просмотрели все меню женской утвари, которым фантазия художников придавала гениальную и остроумную форму. Зеркальные рукава чаще всего представляют собой стебель лотоса или папируса, увенчанный распустившимся цветком, из которого торчит диск полированного металла ; иногда обнаженная или одетая в узкую рубашку девушка держит его в равновесии на голове. Заколки оканчиваются в змею, в морду шакала, в собачью, в клюв. Пелена, в которую они насажены, - это ежик или черепаха, панцирь которой пробит отверстиями по регулярному рисунку. Тумбочки, на которые опиралась голова для сна, были украшены рельефами, заимствованными из мифов Бизу и Сохита : вздрагивающая голова Бога раскинулась по низким бокам или по основанию. Но именно в исполнении духовых ложек или футляров для глаз блещет изобретательный гений рабочих. Ложками мы пользовались, не слишком пачкая себя, то эссенциями, то мазями, то румянами разных цветов, которыми окрашивали щеки, губы, край и нижнюю часть глаз, ногти, ладони. Мотивы заимствованы обычно из Нильской фауны или флоры. Один из футляров Булака имеет фигуру лежащего теленка, выкопанного для того, чтобы служить ящиком : голова и спина животного снимаются и закрываются. На ложке из того же музея изображена собака, которая спасается, унося в пасти огромную рыбу : тело рыбы-чаша ложки.
Другой-патрон, который хлещет из цветущего лотоса, плод лотоса, лежащий на букете цветов, или простой треугольный сосуд, окруженный двумя бутонами.
Наиболее аккуратные сочетают с этими данными человеческую фигуру. Голая девушка, если не считать ремня, стягивающего ее бедра, плывет, высоко держа голову из воды ; обе ее вытянутые руки выталкивают утку, вырытую в ящике, и оба крыла которой, расправившись на волю, держат вместо крышки.
В Лувре она еще молодая девушка, но заблудилась в лотосах и достала пуговицу.
Сапог из стеблей, из которого вырываются два распустившихся цветка, соединяет рукоять с чашей ложки, овал которой поворачивает свою круглую часть снаружи, кончик внутрь. В другом месте девушка в рамке между двумя цветущими стеблями и ходит, играя на гитаре с длинной ручкой. В другом месте музыкантша стоит на лодке или заменяется носителем подношений. Иногда, наконец, это идет раб, сгибающийся под тяжестью огромного мешка. Все эти персонажи имеют свою физиономию и возраст, характеризующие их отчетливо. Сборщица лотоса хорошо родилась, о чем свидетельствует ее тщательно зачесанная шевелюра и плиссированная юбка, в которую она одета. Фиванские дамы были одеты в длинную одежду, и та только топталась высоко, чтобы можно было ходить по камышам, не промокая одежды. Напротив, и музыкантша, и пловчиха-низшего или подневольного состояния. У двух из них только пояс, у третьей небрежно завязана короткая нижняя юбка. Носительница подношений причесана в длинную свисающую косу, из которой выглядывали дети.
Она была одной из тех стройных и пушистых девушек-подростков, каких немало еще встречалось у феллахов с берегов Нила, и ее нагота не мешала ей быть от рождения неграмотной ; благородные дети начинали брать костюм своего пола только в половом возрасте. Наконец раб, с толстыми губами, плоским носом, тяжелой, звериной челюстью, унылым лбом, голой сахарной башкой, - очевидно, карикатура на чужого пленника.
Тупая мина, с которой он уходит, изгибаясь под фауксом, была хорошо схвачена, а угловатые выступы тела, тип головы, расположение различных частей напоминают общий вид гротескных вареных земель Малой Азии. Все детали природы, сгруппированные вокруг основного предмета и обрамляющие его, форма цветов и листьев, вид птиц, визуализируются с большой любовью к точности и с определенным умом. Из трех уток, которых несущая подношения связала за лапы и оставила висеть у нее на руке, две смирились со своей участью и лежат там болтаясь, вытянув шеи, открыв глаза ; третья поднимает голову и бьет крылом в знак протеста. Две водяные птицы, сидящие на лотосах, слушают, отдыхая и клювом на жабо, играющую на лютне. Опыт научил их, что не стоит утруждать себя песнями и что девушку можно опасаться только при условии, что она вооружена. Вид лука и стрелы заставляет их бежать в барельефы, как в наши дни вид ружья заставляет стайку сороек улететь. Египтяне прекрасно знали повадки животных и с удовольствием воспроизводили их в точности. Наблюдение за всеми сделанными мелочами становилось у них инстинктивным и придавало малейшим произведениям их рук тот характер реальности, которым мы поражены сегодня.
Мебели в Древнем Египте было не больше, чем в нынешнем. У бедняков несколько циновок и глиняных хижин. У людей среднего класса шкатулки для белья и стремянки. У богатых одни кровати, кресла, диваны, столы : шкафы, буфеты, гардеробные, комоды, большинство комнат, составляющих нашу мебель, были незнакомы. Тем не менее искусство столяра было доведено до высокой степени совершенства еще в древние династии. Аисы, выстланные горностаем, обшитые, склеенные, собранные дюбелями из твердого дерева или шипами акации, никогда металлическими гвоздями, отполировались, а затем покрылись краской. Сундуки обычно стоят на четырех прямых ногах, иногда довольно высоких. Крышка плоская или закругленная по особому изгибу, который египтяне любили во все времена, редко подрезанная острием, как крыша наших домов.
Он чаще всего снимается целиком, часто крутится вокруг колышка, вбитого в толщу одного из стоек, иногда, наконец, катится на деревянных вертушках, похожих на наши шкафы.
Панели, большая площадь которых удивительно поддавалась художественному оформлению, увенчаны картинами, инкрустированными слоновой костью, серебром, эмалевыми пластинами, драгоценным деревом. Возможно, сегодня мы не в состоянии судить о мастерстве, которое египтяне развертывали по случаю, и о разнообразии форм, которые они изобретали в каждую эпоху. Почти вся мебель, которая у нас осталась, была из гробниц и была либо дешевыми имитациями драгоценной мебели, предназначенной для хранения в пещере с мертвецами, либо мебелью особого характера, предназначенной исключительно для мумий.
Мумии были, действительно, самыми определенными клиентами Столяров. Везде человек уносил за пределы жизни лишь небольшое количество предметов: в Египте он не довольствовался разве что полной мебелью. Сам по себе гроб был настоящим памятником, сооружение которого занимал отряд рабочих.
Мода на них варьировалась в зависимости от эпох. Во времена мемфитской и первой фиванской империи встречались лишь большие прямоугольные ящики из сикоморского дерева с плоскими крышками и днищами, состоящие из нескольких частей, собранных при помощи также деревянных колышков. Модель не является элегантной, но украшение из них является самым любопытным. Крышка не имеет карниза. Длинная полоса иероглифов занимает середину снаружи ; иногда просто начертанная чернилами или цветом, иногда вырезанная из дерева, а затем заполненная голубоватой пастой, она содержит только имя и титул умершего, иногда короткую молитвенную формулу в его пользу. Внутренняя поверхность покрыта толстым слоем штукатурки или побелена известковым молоком : на ней обычно помещалась глава XVII Книги Мертвых красными и черными чернилами и красивыми скорописными иероглифами. Резервуар состоит из восьми вертикальных досок, расположенных по двое для стенок, и трех горизонтальных досок для дна. Она иногда украшена снаружи большими призматическими бороздами, завершенными в межкрещенных листьях лотоса, наподобие тех, что встречаются на каменных саркофагах. Чаще всего ее украшают, слева, два широко раскрытых глаза и две монументальные двери, справа-три двери, во всем похожие на те, что мы видим в современных гипогеях. Гроб действительно является чистым домом мертвеца, и, как таковой, он должен представить на своих лицах краткое изложение молитв и картин, которые были расставлены по стенам всей могилы. Необходимые формулы и представления написаны и проиллюстрированы внутри, почти в том же порядке, в каком мы находим их на дне мастабов. Каждая стена разделена на три регистра, и в каждом регистре есть либо посвящение на имя умершего, либо фигуры предметов, принадлежащих ему, либо тексты ритуала, который читали для него. Все искусно устроенное, на фоне, довольно точно имитирующем драгоценную древесину, образует картину смелого Штриха и гармоничного цвета. У столяра была только малейшая доля в работе, а длинные ящики, в которые запирали самых древних покойников, не требовали от него большого мастерства. Не сразу стало ясно, что гробу придали общий вид человеческого тела. Тогда в присутствии двух типов. В самом древнем мумия служит образцом для его конверта. Ноги и ноги сошлись воедино. Выступы колена, округлости икры, бедра и живота, показаны отрывочно и смутно моделируются под деревом. Голова, единственная живая на этом инертном теле, очищена полностью. Мертвец заточен в некое подобие статуи самого себя, достаточно хорошо сбалансированной, чтобы иногда можно было поднять ее на ноги, как на основание. В другом месте он лежит на своей могиле, и его фигура, вырезанная из круглого горба, служит крышкой для его мумии. На голову надет парик с молотками, почти прозрачная белая батистовая казака наполовину обтягивает бюст, нижняя юбка прикрывает ноги тугими складками. Ноги обуты в изящные сандалии, руки вытянуты или сложены на груди, руки держат различные эмблемы, ансийский крест, пряжку ремня, ТАТ, или, как жена Сеннотму в Булаке, гирлянду из плюща. Этот вид мумиформных ножен редко встречается при менафитских династиях; Менкаури, Микеринос греков, дал нам незабываемый пример. Очень часто в XI династии она бывает лишь выдолбленным стволом дерева, где грубо вырезаны человеческая голова и ноги. Маска пестрит яркими цветами, желтым, красным, зеленым ; волосы и прическа полосаты черным или синим. На груди помпезно распростерлось ожерелье. Остальная часть гроба либо окутана длинными золотыми крыльями Исиды и Нефтитов, либо покрыта ровным желтым или белым тоном и скупо изображена синими и черными фигурами или полосами иероглифов. Самые аккуратные среди гробов царей XVIII династии, которые я откопал в Деир-эль-Бахари, принадлежат к этому типу и свидетельствуют лишь о законченности работы и поистине необыкновенном совершенстве, с которым рабочий воспроизвел черты государя. Маска Ахмоса I, Маска Аменхотпу I, Маска Тутмоса II-настоящие шедевры в своем роде. У Рамзеса II нет никаких следов краски, кроме черной полосы, чтобы подчеркнуть разрез глаза ; вероятно, образ фараона Хрихора, восстановившего похоронный аппарат своего могучего предшественника ; он почти сравним с лучшими произведениями современных скульптур.
Два гроба, те, что были у королевы Нофритари и ее дочери Аххотпу II, имеют гигантские размеры и имеют высоту более 3 метров. Похоже, увидев их стоящими, одна из кариатид, украшающих двор Мединет-хабу, но поменьше.
Тело окутано пеленой и теперь имеет лишь нерешительный облик человеческого тела. Плечи и бюст покрыты рельефной сетью, каждая сетка которой выделяется синим цветом на желтом фоне ансамбля. Руки вырвались из этого вида каминной доски и скрестились на груди, сжимая крест ансея, символ жизни. Голова-портрет: широкое круглое лицо, большие глаза, мягкое, бессмысленное выражение, тяжелый парик, увенчанный прической и длинными перьями Амона или Мута. Интересно, какой мотив побудил египтян изготовить эти необыкновенные монеты. Обе королевы были небольшого роста, и их мумия была как бы затеряна в полости ; их пришлось обмотать большим подкреплением тряпок, чтобы они не вздулись и не испортились. Величие в стороне, простота-это характер этих двух гробов, как и другие царские или частные гробы той эпохи, дошедшие до нас. К середине XIX династии мода изменилась. Больше не хватало только одного трезво украшенного ящика : хотелось иметь два, три, даже четыре, вложенные друг в друга и покрытые картинами или надписями. Часто тогда внешняя оболочка представляет собой саркофаг с квадратными ушанками, с ослиной крышкой, днища которого, выкрашенные в белый цвет, нагружены фигурами мертвеца, поклоняющегося богам Осирийской группы. Когда она имеет человеческий облик, она все еще сохраняет что-то от первобытной наготы : лицо раскрашено, воротник покрывает грудь, полоса иероглифов спускается к ногам ; остальное однотонное, черное, коричневое или темно-желтое. Внутренние ящики были почти экстравагантной роскошью, лица и руки красные, розовые, золотые, украшения расписаны и иногда имитированы с помощью кусочков эмали, инкрустированных деревом, разноцветные сцены и подписи, все покрыто тем желтым лаком, о котором я говорил выше. Разительный контраст между обилием украшений, которые мы замечаем в эти эпохи, и трезвостью более ранних эпох : для того, чтобы понять причину этого, нужно отправиться в самые Фивы, к месту погребения. Частные лица и цари династий-завоевателей использовали то, что у них было ресурсов и энергии, чтобы выкопать себе гипогеи. Стены из него были резными или расписными, саркофаг был вырезан из огромной глыбы гранита или мелко обработанного алебастра ; не имело значения, что дерево, где спала мумия, было просто украшено. Египтяне упадка и их хозяева уже не имели, как и предшествовавшие им поколения, возможности бесконечно черпать сокровища Египта и соседних стран. Они были бедны, и скудость их бюджета не позволяла им заниматься долгими трудами : они отказывались, или, по крайней мере, почти все, готовить себе монументальные гробницы и тратили все, что у них оставалось денег, на изготовление красивых деревянных ящиков сикомор. Роскошь их гробов-это, в общем - то, еще одно доказательство, которое следует приложить к уже имеющимся у нас многочисленным доказательствам их слабости и бедности. Когда саитские князья на несколько столетий восстановили дела страны, каменные саркофаги снова появились, а деревянная обертка вновь обрела нечто от простоты прекрасных времен ; но это возрождение не продолжалось, и македонское завоевание принесло в погребальный режим ту же революцию, что и когда-то падение Рамессидов. Мы вернулись к использованию двойных и тройных ящиков, избыткам краски, кричащей позолоте ; мастерство греко-римских маневров, которые одевали мертвых Ахмима в свое последнее жилище, ничуть не уступает их дурному вкусу фиванских гробовщиков, живших при последних Рамзесах.Остальная похоронная мебель давала столярам не меньше работы, чем мумии. Нужны были сундуки разного размера для связки ключей мертвеца, для его кишок, для его погребальных фигурок, столы для его трапез, стулья, табуреты, кровати, где лежал труп, сани, чтобы доставить его в могилу, даже военные или прогулочные колесницы. Шкатулки, в которых были заключены канопы, погребальные статуэтки, вазы для возлияний, разделены на несколько отсеков : присевший на корточки шакал иногда кладется сверху и служит ручкой для подъема крышки. Каждый из них был оснащен маленькими санями, чтобы их можно было тащить по земле во время церемоний погребения. Кровати не редкость. Многие из них идентичны ангаребам нынешних нубийцев, простые деревянные рамы, на которые были натянуты большие ткани или кожаные ремешки между крестами. Большинство из них едва ли больше полутора метров в длину ; спящий не мог вытянуться в ней, но лежал на ней, прижавшись к себе. Богато украшенные кровати были той же длины, что и наши, или примерно. Створки чаще всего были горизонтальными, иногда слегка наклоненными с головы до ног. Он часто довольно высоко поднимался над землей, и поднимался по нему с помощью скамейки или даже небольшой переносной лестницы.
Подробности вряд ли были бы известны нам только по фигурным памятникам, если бы в 1884 и 1885 годах я не обнаружил два полных из них: один в Фивах, в гробнице XIII династии, другой в Ахмиме, в греко-римском некрополе. Два льва доброй воли вытянули свое тело в виде створки, голова у постели, хвост свернулся у ног спящего. Над ним возвышался своеобразный балдахин, служивший при выставке мумий. Рейнд уже сообщил об одном, который сегодня украшает Эдинбургский музей.
Это храм, округлая крыша которого подпирается изящными колоннами из расписного дерева. Дверь, охраняемая двумя знакомыми змеями, должна была дать доступ внутрь. Три крылатых диска, все больше и больше, украшали двухъярусные карнизы над воротами, а в венчании здания возвышался ряд сверкающих Ураев. Балдахин кровати XIII династии намного проще, своего рода деревянные перила, вырезанные и иллюминированные, в имитацию Пучков тростника, украшающих верхнюю часть храмовых стен, все увенчанные обыкновенным карнизом. В ложе греческой эпохи балясины сменяются по бокам фигурами богини Маит, резными и расписными, сидящими на корточках и с пером на коленях.
У головы и ног Исида и Нефтис стоят и раскинув руки, окаймленные крыльями. Свод обновлен : над мумией парят стервятники, а над ней плачут две статуэтки Изиды и коленопреклоненных Нефтитов. Сани, которые вели покойников к могиле, тоже были украшены своеобразным балдахином, но совсем другого вида. Это еще НАОС, но с полными панелями, вроде тех, что я обнаружил в 1886 году в комнате Сеннотму в Гурнете-Мурраи. Когда мы практиковались там несколько дней, это были квадратные окна, через которые была видна голова мумии : Уилкинсон описал один из таких, по картинам фиванской гробницы.
Во всех случаях панели были подвижными. Мертвеца положили на доску саней, и каждый из них встал на свое место ; изогнутая, обшитая карнизом крыша лежала на всем и образовывала крышку. Несколько кресел в Лувре и Британском музее были изготовлены в XI династии. Это были не наименее красивые, и одна из них сохранила необыкновенную живость красок.
Рама, некогда украшенная решеткой из веревок, покоится на четырех Львиных ногах. Спинка украшена двумя цветами и линией ромбов из инкрустации черного дерева и слоновой кости, выделяющимися на Красном поле. Табуреты подобной работы и складные, ножки которых образованы приплюснутыми гусьими головами, встречаются во всех музеях.
Фараоны и высшие чиновники искали более сложные модели. Их места иногда были сильно высокими. У них в руках были два обычных льва, или для опоры военнопленных, связанных спина к спине.
Стремянка, поставленная спереди, служила подножкой для подъема на нее, или точкой опоры для сидящей фигуры. До сих пор у нас нет такой мебели. Картины показывают, что мы исправляли твердость рифленых или решетчатых днищ, покрывая их богато обработанными матрасами и подушками. Подушки и матрасы исчезли, и предполагалось, что они обтянуты гобеленом. Несомненно, гобелен был известен в Египте, и барельеф Блаженного Хасана рассказывает нам, как его делали.
Ремесло, хотя и очень простое, напоминает тот, которым пользуются и сегодня Ткачи Ахмима. Он горизонтальный и состоит из двух тонких цилиндров, вернее, двух палочек, разделенных пространством метра пятьдесят, и каждый из них связан двумя большими колышками, воткнутыми в землю на расстоянии восьмидесяти сантиметров друг от друга или около того. Гладкие цепи крепились надежно, а затем раскатывались вокруг головного цилиндра до подходящего натяжения. Крест-накрест палочки, расположенные от пространства к пространству, облегчают введение штифтов, нагруженных проводами. Работа начиналась снизу, так же как и у гоблинов. Ткань была утрамбована и выровнена с помощью грубого гребня, а затем намотана по ходу на нижний цилиндр. Таким образом, были сделаны драпировки и ковры, украшенные одной фигурой, другой-геометрическими, зигзагообразными или клетчатыми рисунками ; однако внимательное изучение памятников показало мне, что большинство предметов, где можно было распознать примеры гобеленов, сделаны из кожи, окрашенной и вырезанной.
Кожевенная промышленность была очень процветающей. Мало кто из музеев владеет хотя бы парой сандалий или этими мумийными погонами, концы которых сделаны из тисненой кожи, и на них изображена фигура Бога или фараона, иероглифическая надпись, розетка, иногда все вместе взятое. Эти небольшие памятники восходят едва ли не выше времен первосвященников Аммона или первых Бубаститов. Именно в это же время должен быть выделен огромный навес Булакского музея. Катафалк, на котором покоилась мумия, во время транспортировки из покойного дома в усыпальницу часто обтягивался одеялом из ткани или мягкой кожи. Иногда бока опускались прямо, иногда их поднимали, как занавески, поцелуями и позволяли разглядеть гроб. Даис Деир-эль-Бахари был приготовлен для принцессы Исимхеб, дочери первосвященника Масахирти, жены первосвященника Менхопирри, матери первосвященника Пинотму III. Центральная часть, более длинная, чем широкая, делилась на три полосы небесно-голубой кожи, перешедшей в жемчужно-серый цвет. Обе стороны усеяны желтыми звездами: на той, что посередине, сидят стервятники, чьи распростертые крылья защищают мертвеца. Четыре комнаты, образованные зелеными и красными квадратами, расположенными в шахматном порядке, соединяются со всеми четырьмя сторонами. Те, что висят на длинных боках, соединены с центральной каймой орнаментов. Справа жуки с распростертыми крыльями чередуются с патронами короля Пинотму II, под фризом копья. Слева рисунок сложнее.
Пучок лотоса, окруженный королевскими эмблемами, занимает центр; затем идут две коленопреклоненные антилопы, каждая на корзине, затем два пучка папируса, наконец два жука, похожие на те, что на другой границе. Над ним бежит фризе с копьями. Техника этого объекта очень любопытна. Иероглифы и фигуры были вырезаны из широких кожаных листов, как мы делаем наши цифры и Буквы в медных пластинах. Затем под заготовленные таким образом пустоты шили кожаными ремешками того цвета, который хотели придать украшениям или иероглифам, а для маскировки шили сзади длинные куски белой или светло-желтой кожи. Несмотря на трудности, с которыми сталкивается эта работа, полученный результат является наиболее выдающимся. Силуэт Газелей, Жуков и цветов столь же четкий и изящный, как если бы он был нарисован кистью на стене или на листе папируса. Выбор узоров радует, гармоничный и яркий цвет одновременно. Рабочие, проектировавшие и выполнявшие навес Исимхеба, имели долгую практику этой системы отделки и того вида рисунка, который она имела. Между тем я не сомневаюсь, что подушки королевских кресел и кушеток, паруса погребальных или божественных Барков, на которых грузили мумии и статуи богов, чаще всего были из кожи. Клетчатый Парус одного из Барков, расписанных у гробницы Рамзеса III, напоминает в нем шахматные доски навеса.
Стервятники и фантастические птицы из другой лодки не более странны и не более трудны для получения кожи, чем стервятники и Газели из Исимхеба.
Древние свидетельства позволяют утверждать, что древние египтяне вышивали так же хорошо, как и в Средние века. Две кирасы, которые дал Амасис, одну-лакедемонянам, другую-храму Афины в Линдосе, были из льна, но украшены фигурками животных из золотой и пурпурной нитей : каждая нить состояла из трехсот шестидесяти пяти отдельных нитей. Если мы поднимемся выше, мы увидим, по фигурным памятникам, что фараоны имели одежду, нагруженную гобеленами или вышивкой, выполненную или выполненную по тому же материалу. Простейшие из них состоят из одной или нескольких полос темного оттенка, идущих параллельно кромке. В других местах видны пальметты или серии дисков и точек, листва, извилины и даже, то и дело, фигуры людей, божеств или животных, нарисованные, вероятно, иглой. Ни одна из тканей, найденных до сих пор на царских мумиях, не украшена таким образом и не позволяет нам судить о качестве и технике этой работы. Только однажды я обнаружил на теле одной из принцесс Деир-эль-Бахари патрон, вышитый бледно-розовой нитью. Египтяне того времени, по-видимому, особенно ценили объединенные ткани, особенно белые. Они изготовляли их с замечательным мастерством, на ремесле, во всех отношениях идентичном тому, которое они изобрели для гобелена. Части савана, которые обвивают руки и руки Тутмоса III, такие же тонкие, как тончайший шифон Индии, и заслуживают имени сотканного воздуха, как, по крайней мере, Марли Cos. Это, однако, чистый вопрос ремесла, где искусство не имеет ничего требовать. Использование вышивки и гобелена широко распространилось в Египте только к концу персидского владычества и началу греческого владычества, под влиянием первых Лагидов. Александрия была частично заселена финикийскими, сирийскими, иудейскими колонистами, которые привезли с собой использовавшиеся в их стране производственные процессы и основали там скоро процветающие мануфактуры. Плиний приписывает александрийцам изобретение плетения из нескольких гладких тканей, которые называются парчовыми ; и во времена первых кесарей это был признанный факт, что « Вавилонская игла ныне побеждена гребнем Нила". Александрийские гобелены не были украшены почти исключительно геометрическими рисунками, как древние египетские гобелены: на них, по свидетельству древних, виднелись фигуры животных и даже людей. От шедевров, наполнявших дворец Птолемеев, ничего не осталось, но в Египте были обнаружены фрагменты, которые можно отнести к нижней имперской эпохе, младенец-гусь, описанный Уилкинсоном, морскими божествами из монеты, которую я купил в Коптосе. Многие из вышитых и украшенных гобеленами саванов, которые недавно были обнаружены в Фаюме и близ Ахмима, почти все из коптских гробниц и, следовательно, относятся к византийскому искусству больше, чем к египетскому.
Металлы
Металлы делились на две группы, разделенные упоминанием некоторых видов драгоценных камней, таких как лазурит и Малахит : благородные металлы, золото, Электрум, серебро ; мерзкие металлы, медь, железо, свинец, к которым позже присоединилось олово.
Железо предназначалось для оружия и инструментов от усталости, ножниц скульптора и каменщика, острейших топоров или Горностаев, лезвий ножей или пил. Свинец почти не служил. Иногда из них инкрустировали створки дверей храмов, шкатулки, мебель, а из них делали маленькие статуи божеств, особенно Осирисов или анубисов. Чистая медь была слишком мягкой, чтобы выдержать обычное использование : бронза была любимым металлом египтян. Неправда, что им удалось, как часто говорили, добиться путем закалки твердости железа или стали, но они сумели получить от нее самые разные качества, варьируя элементы и пропорции сплава. Большинство предметов, рассмотренных до сих пор, дали количество меди и олова, которое сегодня используется для изготовления общей бронзы. Те, что исследовал Воклен, в 1825 году содержали 84 на 100 меди, 14 олова, 1 железа и других материалов. Долото, привезенное из Египта Уилкинсоном, содержало всего 5,9 на 100 олова, 0,1 железа и 94 меди. Обломки статуэток и зеркал, проанализированные совсем недавно, вернули заметное количество золота или серебра, и соответствуют эйрам Коринфа. Другие имеют оттенок и состав латуни. Многие из самых аккуратных удивительно устойчивы к влаге и очень трудно окисляются ; их натирали еще теплым смолистым лаком, который заполнял поры и оставлял на поверхности неизменную патину. У каждого вида было свое занятие: обычная бронза для оружия и для обычных амулетов, латунные сплавы для домашней утвари, золотые и серебряные бронзы для зеркал, призовое оружие, роскошные статуэтки. Ни одна из картин, которые я видел в могилах, не изображает чугуна и работы бронзы, но изучение самих предметов подсказывает этот недостаток фигурных памятников. Инструменты, оружие, кольца, дешевые вазы были частью выкованы, частью отлиты одним махом в формы из огнеупорной земли или камня. Все, что было произведением искусства, отливалось в одну или несколько частей, в зависимости от обстоятельств, а затем подгонялось, припаивалось и подправлялось долотом. Наиболее часто применялся процесс выплавки в картоне : в форму подавалось ядро из песка или земли, смешанное с толченым углем, а смоделированное снаружи грубо повторялось внутри. Слой металла часто был настолько тонким, что он поддался бы немного сильному давлению, если бы мы не приняли меры предосторожности, чтобы закрепить его, оставив ядро на месте, чтобы служить ему опорой.
Большая часть домашней утвари и мелких бытовых инструментов была из бронзы. Их тысячи в оригинале встречаются в наших музеях, на картинах и барельефах. Искусство и ремесло не были несовместимы в Египте, и сам котелник старался придать своим самым скромным произведениям изящную форму и со вкусом украшенные украшения. Котел, где повар Рамзеса III сочинял свои шедевры, поддерживается львиными ногами. Такой чайник вроде бы ничем не отличается от современного чайника, но присмотритесь к нему повнимательнее : бухта-это распустившийся цветок папируса, лепестки которого, наклоняясь к стеблю, упираются в выступ горлышка.
Рукоять ножей или ложек-почти всегда изогнутая утиная или гусиная шея ; чаша-иногда животное, связанная газель, как звери, принесенные в жертву.
Маленький шакал присел на рукоять сабли. У одной из ножниц из Музея Булака на главной ветке стоял пленник-азиат со связанными за спиной руками. Такое зеркало-вырезанный лист лотоса: хвост служит ручкой. Такая коробка духов-рыба, такая другая птица, такая другая гротескный Бог. Особое место в уважении знатоков заслуживают сосуды с люстральной водой, которые жрецы и жрицы носили в руках, чтобы окропить верующих или площадку, по которой шли процессии. Они заострены или яйцевидны концом и украшены линиями или рельефными картинами. Иногда это изображения богов, каждый в рамке ; иногда это сцена поклонения. Работа, как правило, очень тонкая.
Статуэтка рано завладела бронзой : к сожалению, ни одного из тех идолов, которые наполняли храмы древней империи, у нас не сохранилось. Что бы там ни говорили, у нас нет бронзовых статуэток, предшествовавших изгнанию гиксосов. Некоторые из фигур, происходящих из Фив, безусловно, относятся к XVIII и XIX династиям : высеченная Львиная голова с драгоценностями царицы Аххотпу, Гарпократ Булак, носящий имя Камос и имя Ахмос I, несколько Аммон из того же музея, которые, как говорят, были обнаружены в Мединет-хабу и Шеихе Абд-Эль-Гурнах. Наиболее значимые монеты принадлежат XXII династии, или же являются ее последователями и современниками Саитских фараонов; многие из них восходят не выше первых Птолемеев. Фрагмент, который находится во владении графа Строганова и который был собран в развалинах Таниса, был частью обетной статуи короля Петухану. Она была исполнена не менее чем на две трети естественного величия, и это самый значительный кусок, который у нас есть до сих пор. Портрет дамы Такушит, подаренный г-ном Деметрио в Афинском музее, четыре фигуры из коллекции позно, ныне в Лувре, коленопреклоненный гений Булака, родом из Бубастиса и датируются, вероятно, годами, предшествовавшими появлению Псамитика I. Леди Такушит стоит, выставив вперед ногу, правая рука свисает, левая согнута и прижата к груди.
Она одета в короткое платье, расшитое религиозными сценами, а на руках и руках браслеты. Парик с квадратными прядями, неуклонно ступавшими вверх, плотно прилегал к ее голове. Детали тканей и украшений нарисованы впадиной, линией, на поверхности бронзы, и приподняты серебряной нитью. Лицо-портрет и, кажется, указывает на женщину средних лет. Тело-это, по традиции египетских школ, девичье тело, стройное, твердое и гибкое. Медь сильно смешивается с золотом и имеет мягкие блики, которые самым счастливым образом сочетаются с богатым декором вышивки. Насколько тонка и гармонична внешность, настолько груб и поражен коленопреклоненный гений Булака. Он с головой эпервье и поклоняется восходящему солнцу, как и положено гениям Гелиополиса ; его правая рука поднята в воздух, левая прижата к груди. Стиль набора сухой, и зернистость эпидермиса еще больше увеличивает впечатление твердости ; но движение справедливое, энергичное, и маска птицы приспосабливается к бюсту человека с удивительной безопасностью. Те же качества и недостатки встречаются и на хоре коллекции позно.
Стоя, вытянув вперед руки, на высоте головы, он поднимает вазу с возлияниями и выливает из нее содержимое на некогда поставленного перед ним царя. Грубость менее чувствительна в трех других фигурах, особенно в той, которая носит имя Мосу, выгравированное острием на груди, в месте сердца.
Она стоит, как и Хорь, левой ногой вперед, левая рука опускается у бедра. Правая рука, поднятая на высоту груди, держала командирский посох. Торс голый, почки опоясаны полосатой набедренной повязкой, кончик которой опускается прямо между двумя бедрами. На голове короткий парик, с мелкими тонкими прядями, вложенными одна в другую. Ухо круглое и большое. Глаза, широко раскрытые, были украшены серебром и украдены каким-то феллахом.
Черты имеют замечательное выражение высоты и твердости. Что же сказать после этого о тысячах Осирисов, Исиды, Нефтитов, хора, Нофиртума, которых вытащили из песка и щебня в Саккарах, Бубасте и во всех городах дельты ? Многие, без сомнения, являются очаровательными кусочками витрины и рекомендуются себе совершенством чугуна или деликатностью работы ; но большинство-предметы торговли, веками изготовленные по одним и тем же образцам, а может быть, и в одних и тех же формах, для назидания преданных и паломников. Они мягкие, вульгарные, лишенные оригинальности, и отличаются друг от друга лишь тысячами раскрашенных фигурок, которыми наши торговцы предметами святости загромождают свои витрины. Только изображения животных, особенно Баранов, сфинксов, Львов, сохранили до конца печать индивидуальности самых ярко выраженных. У египтян было особое пристрастие к кошкам : они изображали Льва во всех отношениях, охотящегося на антилопу, набрасывающегося на охотников, раненного и поворачивающегося, чтобы укусить свою рану, лежащего и лежащего с пренебрежительным спокойствием, и ни один народ не верил ему с таким знанием его привычек и с такой интенсивностью жизни. Многие боги и богини-шоу, Анхури, Бастикт, Сохит, Тафнут-имели форму льва или кошки, а поскольку культ был более популярен в дельте, чем где-либо еще, вряд ли когда-либо можно было выкопать среди руин Бубастиса, Таниса, Мендеса или какого-либо менее известного города настоящие склады, где тысячи статуэток льва или львицы, женщин или мужчин с львиными и кошачьими головами. Бубастые кошки и Львы Телль-эс-Себа заполняют наши музеи. Горбаитские Львы могут считаться шедеврами египетской скульптуры. Имя Априес вписано на самом большом из них, но этого точного свидетельства нам не хватило бы, что иероглифы пьесы непобедимо возвратили бы нас в саитскую эпоху.
Он входил в число комнат, составлявших орнамент двери храма или наоса, а задняя сторона его занималась стеной или деревянным помещением. Он либо в ловушке, либо лежит в продолговатой клетке, из которой торчат только голова и передние лапы. Линии тела простые и мощные, выражение лица спокойное и сильное. Он почти равен по величине и величию прекрасным известняковым Львам Аменхотпу III.
Идея нанесения золота и благородных металлов на бронзу, на камень или на дерево была уже Древней в Египте, во времена Хеопса. Золото очень часто смешивается с серебром в естественном состоянии ; когда оно содержало 20 на 100, оно меняло свое название и называлось Electrum (asimou). Электрум имеет красивый светло-желтый оттенок. Он бледнеет по мере увеличения пропорции : до 60 на 100 он почти белый. Серебро в основном поступало из Азии в кольцах, пластинах или брикетах определенного веса. Золото и электричество поступали частью из Сирии, кирпичами и кольцами, частью из Судана, самородками или порохом. Рафинирование и плавка изображены на памятниках древних династий. Один барельеф из Саккара показывает нам взвешивание золота, вверенного работнику, который должен его работать ; другой, из блаженного Хасана, промывание и поджигание руды ; другой, из Фив, ювелир, сидящий перед своим тиглем, с факелом во рту, чтобы разжечь пламя, и щипцы в правой руке, готовые схватить слиток.
Египтяне не чеканили ни монет, ни медалей. При этом они тянули такую же партию драгоценных металлов, как и мы. По мере того как мы позолоним кресты и купола церквей, они покрывали золотом двери храмов, основание стен, барельефы, пирамиды обелисков, целые обелиски. Те, что были у царицы Хатшепситу в Карнаке, были опоясаны электримом. "Их было видно с обоих берегов Нила, и они заливали обоих египтян своими ослепительными бликами, когда солнце вставало между ними, как встает на горизонте небо. "Это были клинки, выкованные большими ударами молота по наковальне. Для мелких предметов использовались перхоти, втиснутые между двумя кусками пергамента. В Лувре есть настоящий буклет позолоты, и листы в нем такие же тонкие, как у немецких ювелиров в прошлом веке. Их закрепляли на бронзе при помощи аммиачного мордоворота. Если это была какая-нибудь деревянная статуэтка, то сначала наклеивали тонкое полотно или накладывали тонкий слой штукатурки, а поверх этой первой штукатурки наносили золото или серебро. Речь идет о позолоченных деревянных статуях Тота, хора, Нофиртума, еще во времена Хеопса. Единственный храм Исиды, повелительницы пирамиды, содержал дюжину, и это был не один из самых больших в мемфитском некрополе. Храмы в Фивах, похоже, владели сотнями, по крайней мере при завоевательных династиях новой империи, а птолемейские святилища в этом не уступали фиванам.
Бронзы и позолоченного дерева не всегда хватало богам : им требовалось массивное золото, и их давали как можно больше. Короли древней и средней империи уже посвящали им статуи, вырезанные прямо из драгоценных металлов. Фараоны XVIII и XIX династий, почти по собственному желанию добывавшие сокровища Азии, возомнили о том, что делали их предшественники. Даже когда наступил упадок, простые феодалы продолжали традицию великих царствований и, подобно Монтомхикту, князю Фив, заменяли золотые и серебряные изображения, которые полководцы Ашшурбанипала похитили в Карнаке во время ассирийских нашествий. Количество металла, таким образом, посвященного служению божеству, было немалым. Если там было много фигур высотой всего в несколько сантиметров, то нашлось немало и таких, которые были ростом в три локтя и выше. Они были из одного металла, золота или серебра ; были такие, которые частью из золота, частью из серебра ; были, наконец, такие, которые приближались к хризелефантиновой статуе греков, и где золото сочеталось с резной слоновой костью, с эбеновым деревом, с драгоценными камнями. Что они были, мы знаем совершенно точно, и по представлениям, которые существуют повсюду, в Карнаке, Мединет-хабу, Дендере, в гробницах, и по статуям из известняка и дерева : материя менялась, стиль не менялся. Нет ничего более скоропортящегося, чем подобные произведения ; само значение материалов, из которых они состоят, несомненно, обрекает их на уничтожение. То, что пощадили гражданские войны, иноземные нашествия, хищничество фараонов и римских Наместников, стало добычей христиан. До нас дошло несколько симпатичных статуэток, надетых на мумии в качестве амулетов, несколько фигур, которым поклонялись как домашним божествам и заблудились в развалинах домов, несколько бывших вото, забытых в темном углу храма. Фтах и Аммон царицы Аххотпу, еще один Золотой Аммон Булака и серебряный стервятник, обнаруженный в Мединет-хабу около 1885 года, являются единственными монетами такого рода, безусловно, приписываемыми великой эпохе. Остальные-Саит или Птолемей и не рекомендуют себя по совершенству работы. Посуда, которую хранили храмы и дома, была не лучше статуй. В начале века Лувр приобрел кубки с плоским дном, которые Тутмос III подарил одному из своих полководцев, Тутию, в награду за храбрость. Серебряная чаша сильно изуродована,золотая чаша цела и красива.
Боковые стенки украшены иероглифической надписью. На дне высечен камыш, вокруг которого кружат шесть рыб. Граница цветов лотоса, Соединенных изогнутой линией, вращается вокруг основного предмета. Пять ваз Тмуи, хранящихся в Булаке, - серебряные. Они были частью Священной мебели и были погребены в тайнике, где и оставались до наших дней. Ничто не указывает на их возраст ; но, будь они греческой или фиванской эпохи, счет чисто египетский. От одного из них не осталось ничего, кроме крышки с ручкой, образованной из двух цветов, соединенных стеблем. Остальные нетронуты и украшены бутонами цветущих лотосов и лотосов.
Изящный и простой строй, сдержанная и легкая орнаментация, очень тонкий рельеф ; один из них, тем не менее, окружен поясом из довольно сильных овес, выступ которых немного изменяет очертания Панса.
Это интересные произведения; но их число настолько ограничено, что мы получили бы весьма неполное представление о египетском ювелирном деле, если бы на помощь нам не пришли образные представления. Фараоны не имели такого ресурса, как мы, чтобы бросать в обращение, в виде валюты, золото и серебро, которые они получали от побежденных народов. У богов не было другой альтернативы, кроме как расплавить в слитки или поменять на посуду и драгоценности то, что досталось им из добычи. Что же касается королей, то они были еще более особыми, и, по крайней мере, в течение шести или восьми веков, начиная с Ахмоса I, вкус серебра был доведен до экстравагантности. Во всех домах имелось не только то, что нужно для сервировки стола, яств, ножных ножек, кубков, кубков, корзин, на которых были выгравированы фигуры фантастических животных, но и большие декоративные вазы, которые наполнялись цветами или которые в торжественные дни выставлялись перед глазами посетителей.Некоторые из них были необычайного богатства. Здесь-чаша, ручки которой - две пуговицы папируса, а ножка-цветущий папирус ; два раба-азиата или, что красовались на глазах собравшихся в торжественные дни. Некоторые из них были необычайного богатства. Вот это чаша, ручки которой-две пуговицы папируса, а ножка-цветущий папирус ; два азиатских раба, вытянувшись, стоят среди деревьев. Очевидно, рабочие, которые выполняли эту работу, меньше ценили элегантность и красоту, чем богатство и эффект. Они мало заботились о том, чтобы набор был тяжелым и дурно пахнущим, при условии, что восхищались их мастерством и количеством металла, которое им удалось использовать. Другие, особенно в том же роде, представленные Рамзесу II в храме Ипсамбула, заменяют жирафов буйволами, бегущими по пальмам.
Это были настоящие ювелирные изделия, аналогичные тем, которые византийские императоры IX века имели в своем Магнаурском дворце, и они выкладывали дни приема, чтобы дать пришельцам высокое представление об их могуществе и богатстве. Они шли вместе с пленными в триумфальном шествии фараона, когда он возвращался победителем из своих далеких войн. Вазы повседневного пользования были легче и менее нагружены неудобными украшениями. Два леопарда, которые служат ручкой для кратера времени Тутмоса III, не хорошо соразмерны и плохо сочетаются с округлостями Панса, но срезы и острие имеют счастливое таинство и довольно чистый контур.
Эти вазы из чеканного золота и серебра, выполненные на заказ, в некоторых из которых изображены сцены охоты или войны, расположенные по зонам, были имитированы в Финикии, а подделки, отправленные в Малую Азию, Грецию, Италию, перенесли туда многие формы и мотивы египетского ювелира. Страсть к драгоценным металлам была так далеко отодвинута под Рамессидами, что их уже не просто использовали для сервировки стола. У Рамзеса II и Рамзеса III были золотые троны, не позолоченные на дереве, как у их предшественников, а массивные и украшенные каменьями. Все это имело слишком большую цену, чтобы продлиться и исчезло при первой же возможности ; художественная ценность не отвечала, впрочем, и венерической ценности, и утрата не из тех, которыми нельзя утешиться.Восточники, мужчины и женщины, большие любители украшений. Египтяне не были исключением. Не довольствуясь этим при жизни, они загружали его руками, пальцами, шеей, ушами, лбом, лодыжками своих мертвецов. Количество, которое они таким образом закапывали в гробницы, было столь велико, что после тридцати веков активных раскопок до сих пор время от времени обнаруживаются мумии, которые, так сказать, украшены золотом. Многие из этих погребальных украшений были всего лишь парадными украшениями, изготовленными к дню похорон, и исполнение которых ощущалось по назначению, для которого они предназначались. Тем не менее мы не отказывали себе в удовольствии похоронить вместе с покойниками любимые при жизни драгоценности, и к ним относились с такой тщательностью, которая не оставляет желать лучшего. Кольца и цепи поступали к нам в очень большом количестве, и это было не чем иным, как естественным. Действительно, кольцо было, как у нас, не простым украшением, а предметом первой необходимости ; официальные документы были опечатаны, а не подписаны, и печать верила в справедливость. Поэтому у каждого египтянина было свое, которое он постоянно носил с собой, чтобы в случае необходимости воспользоваться им. Для бедных это было Простое медное или серебряное кольцо, для богатых-более или менее замысловатое узорное украшение, нагруженное чеканками и рельефными украшениями. Подвижный котенок крутился на повороте. Его часто инкрустировали камнем с девизом или эмблемой, выбранной владельцем, - Скорпионом, Львом, меченосцем, киноцефалом.
Цепи были для египтянки тем, что кольцо было для ее мужа, квинтэссенцией орнамента. Я увидел серебряную, длиной более метра пятидесяти. У других, наоборот, едва пять-шесть сантиметров. Есть из всех модулей, с двойной или тройной оплеткой, с большими кольцами, с маленькими кольцами, одни массивные и увесистые, другие такие же легкие и гибкие, как тончайшая жасерон Венеции. Малейшая крестьянка могла иметь свое, как дамы высшего ранга ; но женщина должна была быть очень бедной, в чьей шкатулке не было ничего другого. Браслеты, диадемы, ожерелья, рога, знаки отличия, ни одно перечисление не является достаточно полным, чтобы дать представление о количестве и разнообразии известных нам украшений либо по образному изображению, либо по оригиналу. Берлин украшает эфиопская Кэндис, Лувр, принц Псар, Булак, королева Аххотпу, самая полная Из всех. Аххотпу была женой Камоса, царя XVII династии и, возможно, матерью Ахмоса I. Его мумию похитила одна из разбойничьих банд, эксплуатировавших фиванский некрополь, в конце двадцатой династии. Погребенные ими, ожидая, пока они успеют раздеть ее в целости и сохранности, вполне вероятно, что они были схвачены и преданы смерти, прежде чем смогли исполнить этот прекрасный замысел. Тайна их тайника погибла вместе с ними и была обнаружена только в 1860 году арабскими раскопщиками. Большинство вещей, которые королева унесла в потусторонний мир, - женские украшения, ручка с золотым ламинированным веером, зеркало из позолоченной бронзы с ручкой из черного дерева, увенчанное точеным золотым лотосом.
Браслеты относятся к нескольким различным типам. Одни предназначались для украшения лодыжки и верхней части руки и представляли собой простые золотые кольца, массивные или полые, подшитые цепочками из плетеных золотых нитей, имитирующих филигрань. Остальные носят на запястьях, как браслеты наших женщин, и состоят из золотых бусин, лазурита, сердолика, зеленого полевого шпата, закрепленных на золотых нитях и расположенных в квадрате, каждая половинка которого имеет разный цвет. Затвор состоит из двух золотых клинков, Соединенных также золотым острием : патроны Ахмоса I на нем слегка выгравированы на кончике. Также фараону Ахмосу I принадлежал красивый браслет из лука, чей счет немного напоминает процессы, используемые при изготовлении перегородчатой эмали.
Ахмос преклонил колени перед Богом Сибу и его помощниками, гениями Соп и Хону. Фигуры и иероглифы подняты прямо на золотой пластине ; и аккуратно выточены зубилом. Поле заполнено искусно вырезанными кусочками синего теста и лазурита. На запястье королевы был надет браслет более сложной, но менее тонкой работы.
Он изготовлен из твердого золота и состоит из трех параллельных полос, отделанных бирюзой. На фронте стервятник расправляет крылья, перья которых состоят из зеленых эмалей, лазурита и сердолика, закованных в золотые перегородки. Волосы занимала массивная золотая диадема, едва ли не такая широкая, как браслет. Имя Ахмоса инкрустировано синей пастой на продолговатой пластине, прилепившейся к кругу: два маленьких рельефных Сфинкса, уложенные по обе стороны, словно присматривались к нему.
Вокруг шеи была обмотана большая гибкая золотая цепь: она заканчивалась двумя загнутыми гусиными головами, которые связывали при помощи бечевки, когда хотели застегнуть ошейник. Жук, который служит ему в качестве пенделока, имеет кирасу и надкрылья из голубой стеклянной пасты, полосатой золотом, пасты и тело из массивного золота. Украшением груди дополнялось широкое ожерелье из тех,что назывались Уош.
На нем были зажимы из двух золотых головок, детали которых были покрыты синей эмалью. Ряды состоят из веревок, свернутых, четырехлепестковых цветов в Крестах, антилоп, преследуемых тиграми, приземистых шакалов, стервятников, стервятников и крылатых Ураев, все из отбитого золота и сшитого на саван с помощью небольшого кольца, приваренного за каждой фигурой. Под ним висела на груди одна из тех квадратных фигур, что называют нагрудником.
Общая форма-НАОС. Ахмос, стоя в лодке между Аммоном и Ра, получает на голову и тело воду, которая должна очистить его. Справа и слева от царя над богами парили два мечника. Силуэты фигур прорисованы золотыми перегородками ; корпус был сделан подушечками из камня и эмали, многие из которых упали. Кусок немного тяжелый, и использование вряд ли поймет, если изолировать его от остальной части украшения. Чтобы здраво судить о производимом им эффекте, нужно вспомнить, что такое одежда египетских женщин: этакие полупрозрачные ножны из ткани, которые останавливались ниже грудей и позволяли им свободно выпячиваться. Верхняя часть груди и спины, плечи, шея были непокрыты, если не считать пары узких лямок, удерживавших ножны и не позволявших им соскользнуть. Богатые женщины одевали эту наготу драгоценностями. Воротник наполовину скрывал плечи и верхнюю часть груди. Грудная клетка скрывала борозду, прорезавшуюся между грудей. Сами груди иногда заключались каждая в некое подобие эмалированного или расписного Золотого кубка, точно обтягивающего ее очертания. Рядом с этими украшениями громоздились оружие и амулеты : три больших массивных золотых мухи, подвешенных на тонкой цепочке, девять маленьких топоров, три золотых, шесть серебряных, золотая Львиная голова кропотливой работы, скипетр из черного дерева, обмотанный золотом, кольца для ног, кинжалы. У одного из них, заключенного в золотые ножны, была деревянная ручка, украшенная треугольниками из сердолика, лазурита, полевого шпата и золота.
За рукою-четыре отбитые золотые женские головы ; опрокинутая бычья голова из золота скрывает припой клинка к рукояти. Острие клинка - из массивного золота, тело-из черной, дамаскиновой бронзы. На верхней стороне, ниже имени Ахмос, Лев преследует быка, в присутствии четырех больших кузнечиков, выстроившихся в ряд; на нижней-имя Ахмос и пятнадцать распустившихся цветов, которые выходят один из другого и теряются в направлении острия. Кинжал, обнаруженный в Микенах г-ном Шлиманом, имеет аналогичную систему украшения ; финикийцы, усердно копировавшие египетские модели, вероятно, перевезли его в Грецию. Второй кинжал царицы имеет форму, которую не редкость встретить даже сегодня в Персии и Индии.
Это очень тяжелый желтовато-бронзовый клинок с серебряным диском. Чтобы использовать его, в углубление руки вставляли линзовидную рукоятку, а клинок проводили между указательным и средним пальцами. Интересно, какая нужда у женщины, да и у мертвой женщины, было столько оружия. Потусторонний мир был населен врагами, с которыми приходилось неустанно бороться, тифлисскими гениями, змеями, гигантскими Скорпионами, черепахами, чудовищами разного рода. Кинжалы, которые лежали в гробу вместе с мумией, помогали душе защищаться, а так как они пригодились только для рукопашного боя, то к ним добавилось несколько метательных орудий, Луки, бумеранги из твердого дерева и боевой топор. Ручка изготовлена из кедрового дерева, покрытого золотой фольгой.
Легенда об Ахмосе написана на нем иероглифами из лазурита, сердолика, бирюзы и зеленого полевого шпата. Острие ухватывается за выемку дерева и удерживается на месте решеткой из золотых нитей. Он сделан из черной бронзы и был позолочен. На одной из двух сторон изображены лотосы на золотом фоне, на другой Ахмос бьет наполовину опрокинутого варвара, которого он держит за волосы. Под ним Бог войны Монту Фиванский изображен грифоном с орлиной головой. Две серебряные и золотые Барки имитировали барку, на которой мумия переправлялась через реку, чтобы добраться до своего последнего жилища и плыть вслед за богами по Западному морю. Серебряную лодку поставили на бронзовую четырехколесную деревянную тележку ; так как она была в довольно плохом состоянии, ее разобрали и заменили на золотую.
Корпус легкий и удлиненный: пути спереди и сзади приподняты и заканчиваются изящно изогнутыми букетами папируса. На носу и на корме возвышались два помоста, обнесенные сплошными панельными перилами, наподобие крепких замков. Передний пилот стоит в первом, рулевой стоит перед вторым и орудует широким веслом, заполнявшим кабинет нашего штурвала. Двенадцать массивных серебряных гребцов плыли под командованием этих двух офицеров. В центре сидит Камос, с топором и скипетром в руке. Вот что было на одной-единственной мумии ; еще я перечислил только самые примечательные предметы. Техника в этом безупречна, а безопасность вкуса у рабочего не меньше, чем ловкость руки. Искусство ювелира, достигшее той степени совершенства, о которой свидетельствует шкатулка Аххотпу, продолжалось там недолго. Изменились моды, отяжелела форма украшений. Перстень Рамзеса II в Лувре, с его лошадьми, уложенными стоя на котенке, браслет принца Псара, с его грифонами и лотосами из перегородчатой эмали-менее счастливого рисунка, чем браслеты Ахмоса.
Тот, кто их казнил, был, бесспорно, столь же искусен, как и ювелиры королевы Аххотпу ; но у него был менее тонкий вкус и менее изобретательный ум. Рамзес II был обречен то ли никогда не носить кольцо, то ли видеть, как маленькие кони, украшавшие его, разбиваются и падают при малейшем ударе. Декаданс, уже чувствительный при XIX династии, усиливается по мере приближения к христианской эпохе. Серьги Рамзеса IX, в музее Булака, представляют собой неприглядное соединение дисков, заряженных филигранью, цепочками, оборванными uraeus (множественное число Uraei или Uraeuses ; от греческого ;;;; ou;;, oura;os, «на его хвосте»; от египетского j;rt (iaret), «вздыбленная кобра») - стилизованная вертикальная форма египетской кобры , используемая в качестве символа суверенитета , королевская власть , божество и божественная власть в Древнем Египте )поскольку ни одно человеческое ухо не могло нести на себе вес, не удлинившись и не оторвавшись, их вешали на парик по обе стороны головы.
Браслеты первосвященника Пинотму III, собранные на его мумии, представляют собой простые золотые кольца, круглые, инкрустированные цветным стеклом и сердоликом, похожие на те, которые до сих пор изготавливают среди чернокожих в Судане. Нашествие греков сначала изменило процессы египетского ювелира, а затем постепенно заменило его виды на туземные. В шкатулке эфиопской королевы, которую Ферлини продал берлинскому музею, наряду с драгоценностями, которые можно было без труда приписать эпохе фараонов, были драгоценности смешанного стиля, в которых отчетливо узнавалось эллинское влияние. Сокровища, обнаруженные в 1878 году в Загазиге, в 1881 году в Кенехе, в 1882 году в Даманхуре, были сплошь из предметов, в которых не осталось ничего египетского: заколки для волос, увенчанные статуэткой Венеры, пряжки для ремней, скобы для пепла, кольца и браслеты, украшенные камеями, шкатулки, окруженные по четырем углам ионическими колоннами. Старые модели по-прежнему искали в сельской местности, и деревенские ювелиры так плохо сохранили древнюю традицию : городские ювелиры умели только сильно копировать греческие и римские модели.
Этот краткий обзор того, что производило промышленное искусство, имеет много недостатков. Мне пришлось ограничиться цитатой из самых известных коллекций ; чего бы не найти, если бы можно было на досуге посетить наши провинциальные музеи и собрать то, что случайность продаж разбросала по конкретным коллекциям ! Разнообразие мелких памятников египетской промышленности бесконечно, и методическое исследование еще предстоит сделать : оно сулит не один сюрприз тому, кто захочет его соблазнить.
Материалы взяты из открытых источников,перевод с французкого.