Но нам нужно вернуться к трагическим событиям, которые во многом определили дальнейшую судьбу участников этого рассказа.
Когда на следующий день после аварии Евгений Петрович подъехал на штраф-стоянку и увидел обломки своего любимого Мерседеса, в нём что-то надломилось. Чтобы этот автомобиль получил новую путёвку в жизнь, было отдано столько времени, ресурсов и сил! Да он душу свою вложил в этот автомобиль! И это всё для того, чтобы его непутёвый сын разом всё перечеркнул?! Он был в этот момент разорван, как и его кабриолет, пополам. Его предали, над ним надругались, нагадили ему в душу. В нём поднялась волна ненависти к сыну. Он долго стоял, прощаясь, рядом со своим железным другом, разговаривал с ним, гладил его по капоту и ветровому стеклу. Потом он вернулся в мастерскую, отпустил Мишу домой, заперся, достал бутылку водки, налил себе пол стакана и махом выпил...
А в душе Аркаши в это время творилось нечто ужасное. Он не мог избавиться он страшной картины, представшей его взору прошлой ночью. Он снова и снова видел, как в чёрный мешок погружают то, что осталось от Максима. Как увозят в реанимобиле Юлю. Но чаще всего он видел лицо Коли. От удара его далеко выбросило из машины прямо в чей-то огород. Он был покрыт с головы до ног толстым слоем пыли, когда его нашли. Лежал и еле слышно хрипел. А когда попытался поднять голову, слой пыли на его лице вдруг начал набухать, пузыриться и намокать, после чего сквозь него просочились первые капли, которые стали увеличиваться, а потом и вовсе прорвали этот пыльный барьер и хлынули ручьями бурого цвета. Правая глазница также была набита пылью, разбухшей от крови и слизи. Второй глаз выражал страдальческую боль и одновременно немой укор. Как обжёг этот взгляд Аркадия! В самое сердце! Словно током ударило. О, этот взгляд! Долго ещё потом он будет всплывать из чуланов памяти, всякий раз приводя к отчаянию...
***
Суд приговорил Аркадия к семи с половиной годам колонии общего режима. Напрасно Мария Львовна обивала пороги родителей погибших ребят, те ни в какую не желали мириться и прощать Аркашу. Вдобавок к этому Коля получил инвалидность, лишившись глаза, а на лице его остались некрасивые шрамы. Поэтому из запрашиваемых прокурором девяти лет, суд, несмотря на красноречивое выступление защитника, посчитал возможным скинуть только полтора года, учитывая возраст, отсутствие судимостей и хорошие характеристики, которые удалось получить в колледже, где Аркаша восстановился и продолжил обучение.
С момента аварии Аркаша заметно повзрослел, хотя с физиологической точки зрения правильнее было бы сказать – постарел. Погрузившись в пучину отчаяния и беспросветного самокопания, Аркаша плохо ел и плохо спал, в результате чего осунулся и заработал на нервной почве мигрень. Да, мышление его, точно так же, как и мировосприятие, существенно изменились. Но какой ценой!? Ему пришлось пройти через тяжелейшие испытания, основательно его встряхнувшие. Встреча с родителями погибших ребят, тяжёлый разговор с ними и попытка попросить прощение, несмотря на агрессивный настрой с их стороны, были только началом. Не менее тяжело было встречаться с мамой Николая, которая одна тянула на себе не только Колю, но также и его младшую сестрёнку.
Но труднее всего Аркаше было набраться смелости и пойти проведать самого Колю. Снова увидеть его горящий огнём глаз было невыносимо мучительно. Он долго стоял, потупив взор, и не знал с чего начать. А когда, собравшись с духом начал, Коля его сразу перебил и выпалил всё, что у него к Аркаше накопилось. Он не стал ни кричать на него, ни оскорблять, как возможно сделал бы кто-то другой на его месте. Он просто высказал всё, что о нём думал. Строго и справедливо. И именно поэтому – эффективно. Каждое слово било по Аркашиному самолюбию пощёчиной и вызывало обиду, но одновременно с этим находило отклик где-то в глубине души. И отклик этот говорил, что Николай – прав. От стыда Аркаша не знал, куда деться, ему хотелось, уйти, спрятаться, сквозь землю провалиться.
Выговорившись, Коля спросил:
– Какие прогнозы по Юле?
– Плохие. Вероятней всего она не выживет. У неё серьёзное повреждение головного мозга, да и внутренние органы тоже вроде бы повреждены.
– М-да... Ты хоть понимаешь, что тебя посадят?
Аркаша в ответ лишь кивнул, продолжая разглядывать пол.
– Это конечно справедливо, если учесть, что ты сделал. Но я всё-таки не желаю тебе этого. Я боюсь за тебя. Слишком часто лагерь делает из людей уголовников. С тебя и армии достаточно. Но так как тебя, скорее всего, посадят, я хочу дать тебе один совет.
– Какой совет?
– А такой. Удержись от того, чтобы слиться с толпой. Иначе – станешь её частью, станешь таким же, как все. В своих действиях старайся руководствоваться не тем, чтобы получить сиюминутную выгоду или заработать в глазах других вес, а тем, чтобы сохранить своё лицо и быть самим собой. Если справишься, значит, срок пойдёт тебе на пользу, а нет – пропадёшь! ...
От Коли Аркаша вышел удивлённым и одновременно с этим ещё более подавленным. Он был удивлён открывшейся ему силе характера, которую раньше у Николая не замечал. Невольно сравнивая себя с ним, он впервые испытал к себе отвращение.
Продолжение следует...