Серый волчок так ни разу и не пришёл.
Бок уцелел. Наверное, Бог был рядом,
детские сны охраняя. Скрипучий пол
часто Его выдавал, только знать ли чаду
в тёмной ночи о защите, покуда мал.
Спрячется "мелкий" в стёганом одеяле,
глазки закроет и думает: всё – попал!
…век его был недолгим, конец – печален…
Куколка в клетчатом коконе. Подожмёт
тощие ножки к пузу, себя обнимет,
волку бочок подставляя, а дальше вброд
к светлому дню пробивается на экстриме
через оборванность снов по кромешной тьме.
Утром, вздохнув спокойно /бока на месте/,
не проронив ни словечка – не вызвав смех,
будет молчать о кошмарах ночного квеста.
Не понимая, зачем же пускают в дом
серых волчков, ещё и с приходом ночи,
ножик кладёт под подушку, забыв о том,
что перед сном кто-то близкий зайти захочет.
Мама, к примеру, ну, чтобы поцеловать.
Бабушка та же.
Нет, папа примчится позже.
…Как объяснить, что на волка похожа мать
в комнате тёмной? И бабушка, впрочем, тоже.
…Кружится, кружится, кружится голова.
Бабушка, мама, серый волчок и стены,
дяденьки, тетеньки в белом, ремни, кровать…
Горечь таблетная в горле, иголки в венах.
Лечащий врач, наблюдающий за душой,
смотрит, как вечерами в постельный кокон
кутаясь, прячется мальчик – уже большой.
Не доверяя решёткам в казённых окнах.