Евгений Вайс был родом из Калининграда, и в его жилах текла кровь прусских завоевателей. В юности он был вспыльчив и горяч, но это не помешало ему стать чемпионом Европы по боксу среди юниоров в первом полусреднем весе. После, во время службы в армии, он продолжил заниматься боксом. Его зачислили в спорт-роту и, благодаря достигнутым успехам, он даже попал в олимпийский резерв. Но пока до Олимпиады было ещё далеко, он усердно тренировался и выступал на многочисленных турнирах, большинство из которых выигрывал. Он был стремителен и несокрушим, и хотя часто уступал своим соперникам в техничности, на что ему постоянно указывали тренеры, всё же благодаря своей настырности и неуступчивости, пьедесталы почёта один за другим покорялись ему. Но финальный поединок на Чемпионате Мира среди любителей, до которого Евгений дошёл, одержав несколько ярких побед, стал для него последним – на этом его спортивная карьера закончилась. Со времени своей победы на Чемпионате Европы, он успел набрать вес и перешагнуть в следующую весовую категорию. Тяжесть ударов в этой категории всё ещё невелика, но иногда нокауты случаются. Соперником Евгения был пуэрториканец, такой же настырный и неуступчивый, как и он сам. Этот боксёр был известен, как панчер, то есть нокаутёр.
Поединок выдался очень зрелищным, трибуны ревели так, что спортсмены иногда не слышали команд, отдаваемых рефери. Первые два раунда судьи отдали Евгению, а это означало, что его соперник сможет победить, лишь досрочно завершив схватку. В третьем раунде началась настоящая рубка, соперники по очереди осыпали друг друга сериями ударов, иногда переходя в контратаки с риском пропустить встречный удар. На последней минуте пуэрториканец взвинтил темп и стал прижимать своего соперника к канатам. Пропустив несколько достаточно сильных ударов, Евгений бросился в контратаку, но нарвался на прямой встречный удар, сразу после которого пропустил сильнейший боковой удар в область левого виска. Он упал и неподвижно лежал, пока не увидел склонившегося над ним рефери, который что-то показывал ему на пальцах. В голове стоял невыносимый шум, мысли путались, но он смог понять, что рефери ведёт отсчёт времени. Тогда он собрал всю волю в кулак и встал, всем своим видом показывая, что с ним всё в порядке. Им двигала одна цель – выстоять. До конца боя оставалось чуть более 20 секунд, когда рефери дал команду к возобновлению поединка. Почуяв, что зверь ранен и его осталось только добить, пуэрториканец обрушился градом ударов, прижимая его к канатам и постепенно загоняя в угол. Евгений понял намерения своего соперника и решил выскользнуть, попытавшись войти в клинч и развернуть своего оппонента. В этот момент в его защите на долю секунды образовался проём, в который умелой рукой тотчас же был послан мощный апперкот. От удара, пришедшегося в подбородок, ноги Евгения подкосились, а он сам весь обмяк и «поплыл». Следующий удар оказался последним. Он снова пришёлся в левый висок и был настолько сокрушительным, что даже шлем не смог уберечь от травмы. Евгений упал и потерял сознание. Очнулся он только через три дня. Затем последовала долгая и кропотливая реабилитация, многим вещам пришлось учиться заново. О боксе пришлось забыть...
Несмотря на заключения врачей, инвалидом Евгений Петрович так и не стал, и очень этим гордился. Он хранил инвалидную коляску, на которой передвигался в первые два года после травмы, как реликвию. Она стояла в углу его «кабинета», в качестве которого использовалась пристройка к автомастерской. Это был, по сути, небольшой спортивный зал, пол которого был устелен матами. К крюку в центре потолка была подвешена боксёрская груша, а у дальней стены стояло пару тренажёров. Там же лежали гантели, гири, штанги и различный спортивный инвентарь. Рядом с коляской стоял широкий стеклянный стеллаж, в котором хранились многочисленные медали и кубки, на стенде висели грамоты и фотографии. По другую сторону от коляски разместился старый кожаный диван, а рядом с ним – письменный стол и придвинутый к нему стул. На тумбочке справа от двери стоял старый, но исправно работающий японский телевизор.
Когда во время работы в автомастерской Евгений Петрович хотел сделать перерыв, то через смежную дверь проходил в свой «кабинет», включал телевизор и, удобно расположившись на диванчике, пил чай. Или разглядывал свои трофеи, невольно погружаясь в воспоминания давно минувших дней. А это было, справедливости ради надо заметить, одним из его излюбленных занятий, особенно когда работы было мало. Редким гостям, время от времени переступавшим порог этого мавзолея, в котором витал дух несостоявшегося олимпийского чемпиона, приходилось выслушивать трогательные истории о талантливом спортсмене, отдавшем всего себя без остатка боксу, и которому, несомненно, спортивный Олимп покорился бы, если бы не... И когда рассказчик заканчивал свой рассказ, а слушатели уже подумывали, как им улизнуть, и начинали было откланиваться, рассказчик начинал новую историю о том, как искалеченному, но не сломленному параличом чемпиону пришлось заново учиться управлять своими конечностями. Говорил он об этом с ещё большим пафосом и увлечением, а его слова «И всё-таки я смог победить свой недуг!» были ярким свидетельством того, что свой собственный Олимп Евгений Петрович всё же покорил.
***
Автомастерская располагалась в большом гаражном боксе, рассчитанном на два автомобиля. При желании, конечно, туда можно было загнать и третью машину, поместив её между автомобильными ямами, но для этого нужен был больший поток клиентов. Над двумя автомобилями одновременно работа велась редко, а так чтобы на ремонт встали сразу три машины, было только однажды. Тогда у Евгения Петровича работало два помощника, и он подумывал над тем, чтобы взять для расширения бизнеса и третьего. Но так как он привык контролировать процесс ремонта, то ему приходилось постоянно отвлекаться от работы, ведь он не мог физически присутствовать сразу в нескольких местах. Новому помощнику не понравилось, что хозяин постоянно его контролирует, так что сработаться не получилось. Расширения бизнеса не последовало, третья машина простояла намного дольше обговоренного срока, и клиент остался крайне неудовлетворённым.
Основным помощником, проработавшим с Евгением Петровичем более двенадцати лет, был Миша – простой открытый парень, лет на десять старше хозяйского сына. Он был покладист и без лишних слов исполнял хозяйские указания, так что с ним у Евгения Петровича проблем не возникало. Аркаша, будучи ещё ребёнком, быстро привязался к нему и, возможно, именно эта их связь послужила толчком к тому, что Аркаша так сильно полюбил автомобили. Именно Миша, а не отец, терпеливо отвечал на многочисленные Аркашины вопросы и объяснял каждое своё действие. Мария Львовна его также полюбила и всегда была к нему внимательной и ласковой. Пользуясь Мишиной скромностью и идя на поводу собственной скупости, Евгений Петрович недоплачивал Мише за его работу, и поэтому Мария Львовна всячески старалась это компенсировать своей заботой и добротой. Когда обед был готов, она приходила в мастерскую и звала:
– Женя, обед готов. Мальчики, мойте руки и приходите обедать.
А когда ближе к вечеру работа заканчивалась, она не отпускала Мишу, пока тот не соглашался взять с собой пирожков, яблок или чего-нибудь ещё вкусненького.
***
Ещё одной гордостью Евгения Петровича был Мерседес, который он сам кропотливо собирал в течение нескольких лет. В начале 80-х, когда двери автомобильного рынка Советского Союза приоткрылись для зарубежного автопрома, этот железный конь был полулегально приобретён директором местной овощной базы. Желание пощеголять на диковинном четырёхколёсном друге оказалось сильнее предусмотрительной осторожности, и несчастный автовладелец попал в поле зрения сотрудников ОБХСС. Испугавшись, он тотчас же сбагрил Мерседес через своего подручного одному из криминальных авторитетов, поэтому дальнейшая история автомобиля неизвестна.
Спустя несколько лет, случайно оказавшись на автосвалке, Евгений Петрович с удивлением заметил кузов необычной формы. Автомобиль был сильно искорёжен, но шасси оказалось целёхоньким. Двигателя и ходовой части на нём, конечно, не оказалось, а сама машина была со следами пожара. Но узнав благодаря журналу «За рулём» легендарную модель одного из самых известных автопроизводителей, Евгений Петрович не колебался. Вручив довольному сторожу символический четвертной (тот самый – с профилем вождя пролетариата в левой части), он перевёз кузов к себе в автомастерскую. К тому времени он уже занимался ремонтом автомобилей и надо сказать, что во многом именно эта кропотливая работа позволила ему окончательно разработать свои руки так, что он мог пользоваться ими как здоровый человек. Евгений Петрович заказывал необходимые для восстановления Мерседеса детали через одного знакомого моряка, платил за это большие деньги и потом долгое время работал, чтобы накопить на новую партию запчастей. Когда, наконец, кузов был собран и покрашен, салон приведён в порядок, а ходовая часть полностью укомплектована, дело оставалось за главным – не хватало двигателя. Это требовало больших средств, так что пришлось залезать в долги. К тому времени железный занавес окончательно пал, и граждане страны получили доступ к выезду за рубеж. Так что за двигателем Евгений Петрович поехал уже сам...
Продолжение следует...