Кстати говоря,
Я часто думаю о жизни!
А может быть и зря...
Но если б было зря,
Тогда кому твои косые линии?
Кому твои нетроганные пальцы?
И дым чего-то там в груди,
И может линии четыре-три
Давно уже забытых книг,
Забытых, но зудящих в понимании.
Я словно книга без заметок,
Лишенная закладок и обложек.
Всю жизнь лежала, чтобы где-то
Ты отыскал меня средь бесконечных полок,
Среди металла непроглядной пелены,
Во мраке европейских барахолок.
Я словно бы нема,
Но удивительно нетроганные пальцы
Молчат, болтая много молча.
Я знаю им известен мой язык.
Они связующая нить,
Они струна,
Струна меж миром правды и осколок.
Я вижу человека! Он смотрит на меня,
Он водит пальцем,
Он трогает меня,
Он видит много букв и строк.
Они слагаются в слова - слова в стихи...
Стихи в меня!
Но ты меня не видишь...
И любви,
Которой не бывает!
Совсем не чувствуешь!
И, подчеркнув строку,
Закрыв меня,
Меня НЕ закрываешь!
И не закроешь? Как закрыть?
А как же про «ответ и прирученье»?
Как мог ты, человек, не замечать,
Когда я в диком увлеченье,
Открыв свои страницы без смущенья,
Лежала на твоих коленях...
Лежала!
И была готова умирать.
Я умирала каждый раз!
И не во имя слова умирала,
Во имя, чтобы бы просто умереть!
Закрыв совсем последнюю (двести тридцатую)
Главу моей души.
Взгляну совсем украдкою
В твои...
Совсем...
Отставшие часы.
А может,
Не надолго
Взгляну в твои глаза...
Они такие умные,
И в них ЭМ ЦЭ квадрат!