Путь паромщика не длинный, –
дождь шумит, палит ли зной,
жми то к берегу с калиной,
то к заросшему лозой.
Если ж нет прямого дела,
так корзину доплетай;
молодость, что улетела,
с тихой грустью вспоминай;
да поглядывай от скуки
в омута, где до зимы
по малькам стреляют щуки,
ходят чёрные сомы.
Но сегодня дядя Ваня
к тросу будто бы прирос,
а паром с рассвета занят
звонким смехом,
звоном кос.
– Дядя Ваня, хоть бы раз ты
вдоль по речке нас провёз!
– Я тебя, дружок горластый,
в море б свез –
привязан воз.
– Ты б влюбился, дядя Ваня!
– Я и так уже люблю.
– Скоро ль свадьба, дядя Ваня?
– Как Десну перепилю.
– Неужели перепилишь?
– Безусловно. Потерпи лишь.
– А терпеть–то сколько дней?
– Ровно столько,
через сколько
станешь, Колька,
поумней.
Дядя Ваня много за день
отобьёт таких атак,
победит, но не злораден, –
просто весел весельчак.
А поскольку и девчата
любят дяди Вани флот,
это тоже отпечаток
на паромщика кладёт.
Даже меньше стал хромать он,
будто и не инвалид,
вечно выбрит, аккуратен,
вообще – гвардейский вид.
Занят он своей работой –
перехватывает трос
капитан речного флота,
одновременно – матрос.
А стемнеет –
спит сердечный,
наш матрос и капитан,
и ему в тиши приречной
снится дальний океан.