Ленинград, улица Чайковского, дом 26.
Санкт Петербург, улица Чайковского, дом 26. Доходный дом В. А. Абаза, 1873 года постройки. Город, в котором я родилась, улица моего раннего детства. Я в снова в этом городе, стою напротив своего дома…
Крупные, редкие капли дождя бойко отстукивают победный марш на моём зонте, попадая в унисон с моим взволнованным сердцем, будоражат воспоминания. В памяти начинают кружиться их маленькие обрывки, словно яркие лоскутки : красные резиновые сапожки, золотые кленовые листья, дырка на коленке, рисунок на окне, мама и море....Они заполняют собой мои мысли и складываются в одну общую историю.
Мне пять. Я держусь за мамину руку и смело иду по паребрику. В моей руке пышный букет из кленовых листьев, карманы курточки полны желудей.
- Повтори, - снова строго просит мама.
- Город Ленинград, улица Чайковского, дом 26, квартира...
Ма-а-ам, а зачем надо запоминать свой адрес?
-Затем, чтобы не потеряться!
- Мамочка, я не потеряюсь! Я же не перчатка и не зонтик!
Я спрыгиваю с паребрика и тяну маму к арке.
Арка отзывается гулким эхом, охотно откликаясь на мой топот и стук маминых каблучков.
--А-а-а, а-а-а! - выкрикиваю я.
-Надежда! - строгий мамин голос, звучит как раскат грома.
Я отпускаю мамину руку и, смеясь, бегу к нашей парадной. Вцепившись в ручку двумя руками и раздувая щёки, из всех сил тяну на себя большую деревянную дверь. Дверь поддаётся с трудом, и я чувствую, как всё сильнее болит разбитая коленка. Дверь резким хлопком снова закрывается.
- Кто-то ест мало каши! - мама открывает тяжёлую дверь, и мы заходим в подъезд. . Я обещаю себе побольше есть каши, ну хотя бы на пару ложечек, и начинаю подниматься по широким ступеням:
- Один, два, три,..... шесть, ..... восемь.... На последнюю я ловко запрыгиваю двумя ногами и, поворачиваясь к маме, машу ей руками:
- Я первая! Кто мало каши ел?
Из оттопыренных карманов, словно мячики, выпрыгивают жёлуди и быстро скачут по ступенькам до самого низа, звонко стукаясь о стены и каменные ступени.
-Ой! - я испуганно смотрю на маму.
- Горе ты моё луковое...Спускайся, будем собирать, а то нам не только "ой" но и "о-ё-ёй" будет!
Собрав все желуди, мы поднимаемся на наш этаж и заходим в квартиру. Пройдя по очень длинному и слабо освещенному коридору, заставленному всяким, как говорил дедушка "хламом", мы упираемся в дверь кухни. Дверь неожиданно распахивается.
-А-а-а, вот и она! Ха-ха, проглоти всех кашалот! - весело кричит и подскакивает к нам наш сосед по квартире, старый моряк. Он ловко подхватывает меня и я, визжа от восторга, лечу к самому потолку.
-Николай Петрович, перестаньте её баловать! - доносится до меня недовольный мамин голос.
-Да ладно вам, Татьяна! Не лишайте радости старика! В понедельник уходим в море. Давайте все вместе поужинаем?
- Давайте, - мама улыбнулась,- только, чур, ужин будет морской!
На кухне просторно, светло и тепло. У стены выстроились в ряд 5 плит и три раковины, над ними много шкафчиков и полочек, заполненных кухонной посудой. Деревянный пол весело скрипит под ногами. Большущая кастрюля тихо шипит, позвякивая подпрыгивающей крышкой. Вкусный аромат становится всё крепче и ярче. Соседей, заглядывающих на кухню, Николай Петрович и мама приглашают присоединиться к ним. В моём животе громко заурчало. В ожидании обеда я сидела на широком подоконнике окна нашей комнаты и рисовала на запотевшем стекле смешные мордашки и цветочки. Наша комната была единственной из десяти комнат квартиры соединена с кухней, а не с коридором. В полумраке комнаты, словно на экране кинотеатра, через широко открытую дверь, мне было хорошо видно и слышно, что происходит на кухне.
Дождь усилился. Несколько холодных капель брызнули мне на щёки. Вытирая их, я внимательно посмотрела на окна дома своего детства. Только на нашем этаже окна, выходившие на улицу, были полуовальными. Я попыталась вспомнить, какое окно было нашим, моим....
Четыре стола дружно сдвинуты и заставлены продуктами: хлебом, соленьями, салом, яблоками - как говорится " Кто чем богат!". В самом центре в большой кастрюле – вкуснейшие макароны "по-флотски". Я подцепила вилкой кусочек сочного фарша и подтолкнула брата локтем:
-Са-а-аш, Саша, а Николай Петрович мне сказал, что раньше – давным- давно, в нашей квартире жила только одна семья. Одна!
-Столько комнат и одна? - Сашка недоверчиво хмыкнул и, пододвинувшись ко мне, тихо сказал:
-Одно из двух: он или что-то путает, или подшучивает над тобой.
За ужином, глядя как смеётся мама, как доволен дедушка, и как Николай Петрович уминает за обе щеки макароны, так что уши подпрыгивают, громко рассказывая о морских буднях, я для себя твёрдо решила - он точно что-то путает!
Услышав гулкое урчание в животе, я улыбнулась и произнесла:
- Ну здравствуй улица Чайковского, дом 26, давно не виделись!
Возвращаясь домой, к маме, я решила, что ужин сегодня будет "морским" и неплохо было бы позвать соседей.