Ты помнишь, старая красавица Европа,
Как в прошлом веке ты под фюрера легла,
Смолчав, с поспешностью покорного холопа
И честь свою ему позорно отдала?
Ты фюреру, юля, всечасно угождала,
Работала в полях, стояла у станков,
Хлеб выпекала, обувала, обшивала
За мазохистскую нацистскую любовь.
Ты говоришь теперь, – боялась коммунизма,
Тебе внушал тогда он непомерный страх,
Но армии твои ждала за Бугом тризна,
Народ страдал, горел в концлагерных печах.
Европа, помнишь, как встречала в сорок пятом
Тех коммунистов, Красной Армии солдат
И плакала от радости в сырой помятый,
Пропахший потом, кровью, порохом бушлат?
Как тем освободителям ты жала руки,
Несла им молоко и хлеб, чтоб угостить,
Твердила: «Дорогие! Наши дети, внуки
Вас не забудут, будут век благодарить!»?
Длинна коса у девки, память же корОтка,
Недолго дамой ты приличною была:
Для барина заокеанского находкой
Ты стала, под него кокетливо легла.
Чтоб он не отобрал твоё добро-кубышку,
Ты годы вертишься под ним и так и сяк,
Поддакиваешь, дышишь тихонько в подмышку,
Кричишь «Россия – зло, агрессор, миру враг!»
Желанья барина исправно выполняешь,
Какой-то похвалы, какой-то ласки ждёшь,
Рот по его указке строгой открываешь,
Чтоб тут же подхватить против России ложь.
Но устыдившись, видно, своего паденья
Внушаешь правнукам обманчиво скорбя,
Что ты была слаба, и, улучив мгновенье,
Злой Сталин жёстко изнасиловал тебя.
Давно нет Сталина, Советского Союза,
Но за освобожденье ты России мстишь,
Ведь для тебя оно, как видно, и не нужно
И всё, что связано с Россией, ты громишь.
И собираешь под её границы плотно
Оружие всех видов, разные войска,
Мол, никогда не будешь ты свободной
Пока Россия есть и «Путина рука».
Не помнишь… эх! Выдумываешь байки-сказки…
Мы помним,– и сейчас по нашим деревням
Используют тобой оставленные каски
Для чистки выгребных в местах отхожих ям.
Ты поняла намёк, Европа-красотуля?
На этот раз твои испортит каски пуля!
(24 ф21)