Груз ответственности -- на плечи,
Голос -- сталь, в руке -- пистолет.
Время наших отцов не лечит,
Им в атаку сквозь смертный бред.
Когда приближается 23 февраля, много дум передумаешь, отдавая дань памяти и благодарности нашим защитникам Отечества. Но первая мысль, конечно, об отце-фронтовике. Он прожил всего 50 лет, но так много успел сделать!
Папа, Антон Сергеевич Вожаков, 1913 года рождения, был сельским учителем, в армию был призван в мае 1940 года. 21 июня 1941 года в звании младшего лейтенанта закончил военное училище в городе Кусары Азербайджанской ССР. А завтра, как говорится, была война...
По учительской привычке всё записывать, папа отправлял домой письма при первой возможности, а дома оставались жена, двое детей, родители. 130 писем армейско-фронтового периода незамысловато рассказывают не только о любви моих родителей, но и о событиях того времени.
Я ребёнок послевоенный, меня назвали в честь сестры Нины, которую я никогда не видела. Она утонула в 1947 году, и боль этой утраты подкосила здоровье мамы и папы. Уже в зрелом возрасте, когда родителям было за 40, они "слепили Снегурочку", меня. Наверное, я для чего-то живу на этом свете. Может быть, чтобы продолжить учительскую династию, начало которой положили мои родители. Может быть, для того, чтобы я хранила переписку тех лет и в канун памятного для нашей семьи февраля напечатала фрагменты папиных писем о событиях февраля 1942 года.
Первое письмо адресовано тестю Григорию Кондратьевичу, на конверте, где указан обратный адрес, сначала написано "Елец, обл.", затем зачёркнуто и после штампика "Просмотрено военной цензурой 20" указан новый адрес: "гор. Ефремов Тульской обл."
"13.02.42.
Здравствуй, папаша!
Ну, папаша, я сейчас нахожусь опять на новом месте. С прежнего места на днях выбыл. Сейчас нахожусь километрах в 18 от фронта. Сегодня ночью идём на фронт. Сейчас пока отдыхаем.
Жене Шуре передайте, чтобы дурного обо мне ничего не думала. Я думал ей написать, но точно не знаю её адрес, может быть, она живёт где-нибудь в другом месте. Я ведь от неё писем не получал больше полгода.
Живы ли Ниночка и Юрочка. Шура, наверное, нуждается в деньгах. Но небольшая неприятность, что денег я не получал уже 2 месяца, получить вот причитается больше 2 тысяч. Как получу и если будет можно, то вышлю.
От меня Шуре и ребятам передайте по привету. Привет мамаше!
С приветом! Ваш А. Вожаков.
Как остановлюсь на определённом месте, сообщу свой адрес."
Второе письмо с пометкой "Тамбов, Красноармейское НКО. Просмотрено военной цензурой 504" пришло в Молотовскую область в конце марта.
"9 марта 1942 г.
Здравствуй, моя Шурочка!
Здравствуйте, детки Ниночка и Юрочка!
Здравствуйте, дорогие папаша и мамаша!
Ну, дорогие, вот я и навоевался. Сейчас лежу в госпитале в городе Тамбове. Ранен я 24 февраля. Какой-то фриц, сукин сын, запустил мне в бедро правой ноги разрывную пулю, и всю кость разнесло. Сейчас эти обломки сложены, и я лежу до груди загипсован. Думаю, что месяца через два срастётся.
Вчера меня осматривал доктор и был восхищён тем, что у меня нет температуры и аппетит хороший. Что, дескать, это будет способствовать быстрому выздоравливанию.
На фронте я был комиссаром батальона, служил в гвардейской дивизии. Дело шло не плохо, но плохо то, что этих разбойников пришлось мало полупить.
После выздоравливания возможно, что мне дадут отпуск, а может быть, и признают совсем негодным к воинской службе, тогда увидаемся и обо всём поговорим.
Ну, до свидания, дорогие! Крепко целую вас. Не обижайте Нину и Юру. Пишите по адресу: город Тамбов, Главпочтамт, аб. ящик № 231, Вожакову А.С.
С приветом, ваш А.В."
Мои внуки, как и я, имеют отчество Антоновичи, ведь сына я назвала именем моего отца, и это, может быть, единственное, что я могла сделать в память о папе.
А дочь Татьяна, названная так в честь бабушки ("мамаши"), замужем за Сергеем, и внуки -- Сергеевичи. Так что и это имя сохранилось в детях.
Имена из семьи не ушли...
23.02.2021.
На фото - папа в день окончания училища 21.06.1941 года.