СВЕРШИЛОСЬ! БЕСТСЕЛЛЕР 2020 ГОДА "ИЛЬМЕНИТОВАЯ ЧАША"
ЕДЕТ К СВОИМ АВТОРАМ - В ГОРОД МИАСС!
Много труда - авторского, библиотекарского, издательского,
типографского и управленческого - вложено в эту книгу!
Но час пробил - и она готова!
Прямо сейчас она едет в Миасс, к своим авторам,
ведь это сборник произведений участников
ЛИТО "Ильменит" г. Миасса, посвященный
90-летнему юбилею их литературного объединения!
Скромно заметим - издал книгу ИЦ "Павлин"...
Так пишет Олег Николаевич Павлов,
председатель Челябинского отделения
Союза Писателей России.
Я очень рада, что в сборник вошли мои стихи и рассказы для детей!
Книжка получилась великолепная!
Несколько рассказов и стихотворений публикую:
ЧИТАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК
Однажды мы с папой зашли в книжный магазин. Когда мы туда вошли, на стенде я увидела картонку с буквами. Это была азбука, а я только что выучила с мамой все буквы алфавита.
– Папа, папа! – Заорала я, – давай я тебе все буквы назову. Я все знаю, правда, все-все. Послушай, папа!
Папа уткнулся в книгу и, молча, согласился. Я стала торопливо называть буквы:
– А, бэ, вэ, гэ, дэ, е, ё, жэ, зэ, и, и краткое, кэ, лэ…
– Ка, эль, – перебил меня папа, - и уткнулся в толстую книгу чёрного цвета.
– Ну, ладно, я снова, - сказала я.
– А, бэ, вэ, гэ, дэ, е, ё, жэ, зэ, – продолжала я.
Папа уткнулся во вторую книгу коричневого цвета, но я так громко называла буквы, что он меня хорошо слышал. В магазине, из покупателей были только мы с папой, а три тётеньки, консультанты и кассирша, очень боялись, чтобы мы не унесли книги из магазина бесплатно.
– И, ка, эль, эм, эн, о, пэ, рэ, – не унималась я, но папа вновь меня поправил, листая третью книгу оранжевого цвета:
– Не рэ, а эр, будь внимательнее, и я начала всё сначала:
– А, бэ, вэ, гэ, дэ, е, ё, жэ, зэ, – на весь магазин звенел мой голос. Консультантша не выдержала и сделала мне замечание:
– Девочка, потише, здесь не базар.
– Ну и что, подумала я, – на базаре тоже книги продают, и немного тише продолжила:
– А, бэ, вэ, гэ, дэ, е, ё, жэ, зэ, и краткое, ка, эль, эм, эн, о, пэ, эр, эс, – очень старалась я, – но опять ошиблась и пропустила букву цэ.
Папа вновь поправил меня, просматривая следующую, наверное, десятую по счёту книгу, теперь уже серого цвета, и я начала всё сначала:
– А, бэ, вэ, гэ, дэ, е, ё, жэ, зэ, и, и краткое, кэ, лэ, – хриплым голосом тянула я, – но почему-то снова неправильно назвала букву эль.
Я хотела исправить ошибку, но папа сердито перебил меня снова:
– Я же сказал: «Не лэ, а эль!»
Чуть не плача, я вновь начала повторять всю азбуку с самого начала, но противные буквы мелькали перед глазами и всё время путались. А папа, наконец, выбрал нужную книжку и сказал:
– Послушай, Света, ты когда-нибудь назовёшь все буквы без ошибок?
– Назову! – Буркнула я, – только не тебе, а маме. Подумаешь, учитель нашёлся, сам бы попробовал без ошибочки все буковки назвать!
Папа заулыбался и протянул мне новую книжку с картинками: «Стихи и сказки русских писателей». Книжка была такая новая и красивая, что у меня голова закружилась.
– Папа, папа, я же читать могу. Слушай!
– Жи-ли бы-ли дэ-ва бра-та, дэ-ва кэ-ра-си-вых и у-мэ-ных бэ-ра-та. Это так у меня получалось при чтении. Но папа всё понял и ни разу не поправил меня. Соловушкин старший понял, что его дочь не какая-то малявка-козявка, а читающий человек, которому, как воздух нужны книги.
КАКОЙ ОН СЧАСТЛИВЫЙ!
Я очень не люблю вместе с мамой и папой ходить в гости к Петровым. Когда мы к ним приходим, дядя Валера Петров хватает меня и подбрасывает под потолок. Меня кормят на кухне, а когда все садятся за стол, я начинаю слоняться по квартире. Мне разрешают всё, только бы я не слушала взрослые разговоры. Но я почему-то слышу всё. Тётя Оля жалуется моей маме на дядю Валеру и это правильно, а мама ругает моего папу и жалуется на него тёте Оле. Это совсем не правильно. Узнав всё самое интересное, я ухожу в спальню. Сначала я крашу губы всеми тёти Олиными помадами, потом примеряю все её кофточки и туфли, а после включаю и выключаю торшер. Это светильник такой. Тогда в глазах моих кружатся разноцветные зайчики. Затем я залезаю на подоконник и разглядываю заоконный мир. Там едут разные машины, а ближе к домам идут всякие прохожие: толстые, тоненькие, одетые красиво и не очень.
Вот я вижу мальчика. Он идёт рядом с тётенькой и дяденькой и весело
подпрыгивает. Какой он счастливый! Наверное, он идёт из гостей.
ПАПА ПРИЕХАЛ
Мама мне говорила, что у меня очень хороший папа. Он сильный, смелый, красивый и на меня похож. Зовут папу Василием, но я его не помнил. Папа где-то далеко солдатом работал. А недавно мы с мамой открыли двери, а на пороге стоял военный дяденька. Он схватил меня и поднял под самый потолок. Я не успел испугаться, а мама как закричит:
– Вася, Васенька, родной мой!
Тут Вася, который держал меня на руках, поставил меня на место и стал обнимать и крепко целовать маму. Прибежала бабушка и начала почему-то плакать и тоже целовать этого Васю. Потом все пошли на кухню, а про меня забыли. Я надел свитер и вышел на улицу. Тётя Маша, соседка, сказала:
– Что это ты, Лёнька, так плохо оделся, даже ботинок на тебе нет, и свитер наизнанку надет, отец-то тебя не узнает!
И вдруг я понял, что военный, которого Василием зовут – это папка мой родной. Волосы мои дыбом встали, а в горле комок застрял. Я стоял, как вкопанный, и сердце моё стучало, как ходики. Вдруг чьи-то сильные руки подняли меня и прижали к груди так, что во мне что-то треснуло.
– Папа, папочка, – еле слышно прошептал я, и горячие слёзы потекли из моих глаз.
ГОСТИ
Бабушка пожарила котлеты и пошла ненадолго к соседке. Я уселся рисовать тигра. У меня не получалась правая лапа, и тут позвонили в дверь. На пороге стояли Лена, Наташа и Димка, а с ними чёрный лохматый пёс. Через минуту вся компашка влетела в коридор. Пёс наклонил голову и всей своей собачьей мордой опустился на лапы. Тут я вспомнил про котлеты. Сначала я принёс ему половину котлеты, и он вежливо взял её из моих рук, потом он продвинулся на пузе поближе к кухне и стал жалобно смотреть мне в глаза.
Я принёс ему ещё целую котлету. Пёс с благодарностью мигом сожрал её сразу и опять стал продвигаться к кухне. Я подумал, что пёс всё-таки не наелся и решил дать гостю ещё немного котлет. На кухне я заглянул в сковородку, но сковородка была пуста.
Лена, Наташа и Димка трескали котлеты и запивали их компотом. Мне было грустно, потому что мой желудок был пуст, как наш аквариум, в котором давно не было рыб.
РАДОСТЬ ЛЮБВИ
Она ходит в 3 «А», её Леной зовут. Такая маленькая, худенькая, рыжая, но в ней что-то есть. Улыбнётся – и смеяться хочется, а обидит кто, она ни за что не захнычет. Слёзы в ней что ли не водятся?
Вчера я понял, что я в Лену влюбился, и такая тоска меня взяла. Говорят, что любовь – это счастье, а мне жизнь стала немилой. Подойти к ней боюсь, на улицу выходить не хочу: её увижу. А недавно иду я из школы, а Лена навстречу идёт, одна.
– Где это ты, Лёха, пропадал? – спрашивает. Мне показалось, что у меня плавники выросли и жабры появились, и я замолк, как рыбина, и иду ко дну. Тут у меня живот как заболит!
Ну, всё, – думаю, – это аппендицит. А Лена стоит, как ни в чем не бывало и протягивает мне конфету. Я молча беру конфету, а есть её не могу. Говорить не могу и есть не могу. Даже с места сдвинуться не могу. А тут два велосипедиста под ухом как заорут: «С дороги-и-и!» Лену куда-то ветром сдуло, а я закрыл глаза и умирать приготовился. Вода из лужи впиталась в меня, как в губку. Я стою грязный, с мокрой конфетой, а напротив Димка с Ромкой и сама Лена умирают от смеха, как от щекотки.
Вот оно счастье, вот она радость любви!
РАЗНЫЕ ПЯТЁРКИ
В понедельник уроки тянулись особенно долго. На последнем из них Марина Николаевна говорила, что Пушкин – солнце в русской литературе.
– Интересно, – думал я, – Пушкин знал, что он солнце или нет? Я сидел рядом с Кукольниковым Мишкой и как всегда, рассматривал его дневник.
Интересный человек этот Мишка. Он всегда перевыполнял домашнее задание. Если в классе задавали выучить одно стихотворение, Кукольников почему-то учил два. Из Мишкиного дневника прямо на меня глядели пятёрки, и я в который раз с интересом их рассматривал.
Историчка всегда ставила в дневник пятёрочки маленькие-премаленькие. Жалко ей было что ли ставить большие в дневник? Зато Лев Иванович, учитель по труду, совсем не жалел Мишкин дневник, и его пятёрки не влезали в положенную клетку.
И хвосты у пятёрок тоже были разные. Биологичка, то есть учительница по биологии, всегда рисовала пятёрку с длинным хвостом. Наверное, она думала, что это ящерица или змея. А у Нины Павловны по геометрии пятёркин хвост получался, как диагональ в круге. И всё-таки, какие они красивые эти пятёрочки, – думал я, – вот у меня в дневнике пятёрки все одинаковые, их ставит только Лев Иванович по труду. По остальным предметам только тройки и четвёрки. А Мишка – молоток! Тут Марина Николаевна вызвала меня отвечать.
– Алексей Соловушкин, пожалуйста, скажи, кто такие классики?
– Классики? Классики – это игра какая-то у девчонок, – хотел сказать я, но Лисичкина с задней парты громко прошептала: «Это писатели разные».
– Значит, классики, – сообразил я, – это писатели, которых изучают в классе.
Ребята засмеялись, а Марина Николаевна поставила двойку прямо в Мишкин дневник, который лежал у меня на парте. В конце урока я незаметно вернул дневник Кукольникову, и все пошли по домам.
А на следующий день Мишка не пришёл в школу. Я подумал, что его наказали за двойку, и он от обиды умер.
А вдруг Мишка убежал на Северный полюс? А может, его перевели в другую школу от несправедливой учительницы? – переживал за друга я и решил начать учиться за себя и за него. За себя мне учиться было легко, а вот за Мишку пришлось попотеть. Ведь вместо одной задачки надо было решать две. Целую неделю я учился за двоих, а в понедельник Мишка, как ни в чём не бывало, явился в класс, и на последнем уроке я снова взял его дневник. В это время Марина Николаевна вызвала меня к доске, и вывела в Мишкином дневнике сразу две красные пятёрки. «Молодец, Соловушкин, – сказала она, а Мишка думал о чём-то своём и даже не смотрел в мою сторону.
– А как же двойка? – не выдержал я
– Какая? – недоумевал мой сосед.
Ну та, которую тебе поставили в дневник вместо меня, – прошептал я
Двойка, как двойка, – ответил Мишка, – стоит на том же месте.
– И тебе здорово досталось?
– Что? Да нет же, наоборот. Когда папа увидел в дневнике двойку, то он так обрадовался, что взял меня с собой в командировку в Москву, потому что он поспорил с мамой на всю её зарплату, что я обязательно когда-нибудь получу двойку. А мама в это не верила и проспорила. В Москве у папы было совсем немного дел, и мы целыми днями гуляли по городу.
Я слушал эту историю, и у меня из-под ног куда-то уплывал пол.
А я думал, что ты умер ,– прошептал я, – и засмотрелся на две миленькие красные пятёрочки, которые Марина Николаевна поставила в Мишкин дневник.
Везёт же некоторым, – подумал я. Но почему-то на сердце у меня стало легко и спокойно.
В книгу попали многие другие рассказы, которые опубликую на стиххи ру.
С Т И Х И:
ЛОСИПЕД
Летел с горы велосипед
И мне принёс немало бед.
Летел с горы и вдруг БА-БАХ!
Я в ссадинах стою, в слезах!
Под ёлкой — ВЕ,
А в ямке — ЛО,
На кочке — СИ,
А рядом — ПЕД.
Не мил теперь мне белый свет.
Но разглядеть я смог в траве
Оставшийся ПЕД-
СИ-
ЛО-
ВЕ:
Сломалось ВЕ, скривилось ЛО,
Но мне с дедулей повезло:
Подумаешь, чего-то нет! —
Мы с ним собрали ЛО-СИ-ПЕД!
ПРО ШАРОВАРЫ
– Кто такие шаровары?
Молоды они иль стары?
Варят яркие шары
Для весёлой детворы?
– Нет, ребята, шаровары
Нынче детям не нужны!
Потому, что шаровары –
ШИРОЧЕННЫЕ ШТАНЫ!
СМЕЛЫЕ ОДУВАНЧИКИ
Снова лето,
и солнце в зените.
С неба льётся то злато,
то медь.
Одуванчики
тонкие нити
Рвут с землёю,
чтоб в небо
взлететь,
Чтоб подняться
над лесом и полем
И кружить высоко
и легко
И от дома,
почувствовав волю,
Улететь далеко,
далеко.
ЧТО ИМЕЮТ, НЕ ХРАНЯТ
Возмущалось молоко:
– Жить мне очень нелегко.
До кипенья довели,
Убежать мне помогли.
Что имеют, не хранят,
А теперь меня бранят.
И другие мои стихи напечатали в этой книжке.
Благодарю всех, кто работал над книгой.