Девушка и ворон.
Далеко ли, близко ли,
В городе, в деревне ли,
Средь дубов тенистых
Притаился терем.
То ли терем, то ли дом
О двенадцати окон,
Ставни, златом расписные,
Подоконники резные,
Занавески - чистый шелк,
Видно, в этом знали толк.
И сидит там у окна
И красива и умна
Красна девица, жар-птица,
То ль крестьянка, то ль царица.
На ней шитый сарафан,
Сверху расписной кафтан,
Распрекрасны сини очи.
Грусть-тоска девицу точит-
Минуло ей двадцать лет,
А сватов все нет и нет.
Как-то раз из дальних стран
Мимо ворон пролетал-
Видит девицу в окне,
Одиноко, видно, ей.
Он девицу пожалел,
Подлетел, на ставень сел.
Тихо с ней заговорил,
Между прочим, он спросил:
«Что ты, девица-краса,
Золотистая коса,
Не танцуешь, не поешь,
Хороводы не ведешь?
Что на сердце за кручина?
А в ответ ему дивчина:
«Я красива и мила!
И умом и всем взяла!
Я бы пела и плясала,
Но беда меня застала.
Милый ворон-два крыла,
Голова, как смоль, черна,
Мои ноженьки болят,
В пляс пуститься не хотят,
Мои рученьки слабеют
Все сильнее и сильнее.
Видно, час уж пробит мой
Собираться в мир иной.
Покидают меня силы,
Не спасенья, ворон милый!»
Черный ворон тут воскликнул:
«Кто ж тебе беду накликал?»
Девушка, не пряча глаз,
Начала такой рассказ:
«Там, в лесу густом и темном,
Средь болот и бурелома
Ветхая изба стоит,
Пес избу ту сторожит.
Нет к избушке той тропинки,
Всякий путь в тупик ведет-
Там, где бродят невидимки,
Нечисть всякая живет.
Если путник запоздалый
В этот лес вдруг забредет,
Тут уж леший разудалый
Мигом верх над ним возьмет!
Заведет в тайгу глухую,
Где и света не видать,
Где и птицы не толкуют.
И оставит погибать.
В том краю, среди болот,
Ведьма старая живет.
Зависть, злоба и коварство
Из нее лавиной прет.
Всем завидует она,
Нет покоя ей и сна.
Вот меня заколдовала-
Страшную болезнь наслала.
Чтобы ведьму победить,
Надо злую погубить.
Многие уже пытались,
Да без головы остались.
Добровольцев больше нет.
Ох, не мил мне белый свет!»
Ворон молвил: «Не беда!
Я не зря летел сюда.
Я ведь тоже был когда-то
Сильным, молодым, богатым!
Все мне было нипочем,
А остался ни при чем.
Бал велел отец созвать,
Чтоб невесту мне сыскать,
Бал не просто-маскарад!
Вдруг, почуя злобный взгляд,
Обернулся я, и вот-
Птицей взмыл в небесный свод.
С той поры один летаю
Я от края и до края.
Но тебя вот повстречал
И надеждой воспылал!
Вместе чары мы разрубим
И колдунью вмиг погубим!»
Что же, так тому и быть!
Зло не может победить.
Для любви же нет преград!
Тот, кто любит-тот богат!
Тот, кто верит-тот здоров!
Ну, а зло не стоит слов.
(Антон Гапоник в 13 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Новый год в соцзащите для детей-инвалидов.
В соцзащите обычай живет:
Детям сказку дарить в Новый год.
Я приду! Я, конечно же, рад
Оказаться, как год назад,
Средь улыбок, сияющих глаз!
Я теплом был согрет там не раз.
И опять этот сказочный зал
Красотой еще больше сиял!
Не увидишь такое во сне!
Он всегда очень нравился мне!
В середине волшебного зала
Раскрасавица-елка сверкала!
Все, что нас окружало вокруг -
Было делом заботливых рук.
Все дышало надеждой и лаской.
И ждала нас чудесная сказка...
Раз решил Кощей жениться
И навеки породниться
С хитрой Бабою Ягой.
Дале был раклад такой:
Бабка дочку снарядила,
К жениху сопроводила:
- Вот, Кощей, тебе жена!
И мила, и весела,
И красива, и пригожа!
На меня, как есть, похожа!
Краше, верь, невесты нет!
Хоть пиши с нее портрет!
Но, Кощей-то не дурак:
- Что-то, Бабка, тут не так.
Говоришь - она красива?
Как не так! Не тут-то было!
Это что же - нос, аль крюк?
Хоть подвешивай сюртук.
Волосы, вон, растрепались,
Будто с гребнем не встречались.
Да, и больно уж стара -
Не невеста, а хандра.
Тут Яга ему в ответ:
-Ты, Кощей, совсем, аль нет?
Отвергаешь дочь мою?
Что ж, тебя утоплю!
И Кощей, как в том кино,
Топором пошел на дно.
В это время царь морской
Был охвачен злой тоской:
- Ох, тоска, кругом тоска,
От хвоста до волоска!
Скучно спать и скучно есть,
Скучно встать и скучно сесть!
Ох, не справиться с тоской!
Хоть утопленник какой
В мое царство б угодил,
Да меня б развеселил...
- Эй, вы, слуги всех мастей!
Гляньте: нет ли там гостей?
Слуги квакнули в ответ:
- Нет гостей, ква-ква, квак нет!
- Ну, куда же то годится?
Перестал народ топиться!
Скучно,- стонет Водяной,-
Ох, не мил мне свет морской!
Тут уж слуги по порядку:
- Может, сделать кВам зарядку?
Может, бурю напустить
Или воду замутить?
Иль русалочек послушать,
Отвести морскую душу?
Но, капризно царь вскричал:
- Не хочу! Тоска! Устал!
Надоело! Сколько можно?
Каждый день одно и то же!
Тут Кощей и появился...
Ох, уж царь развеселился:
-Ты откуда к нам такой?
Шибко длинный, да худой,
Словно рыба та - игла,
Вишь, что мимо проплыла?
Вот потеха, так потеха!
Ой, помру сейчас от смеха!
А обиженный Кощей
Посинел аж до ушей:
- Я не длинный, не худой!
Просто стройный я такой!
Просто хрупкий, как тростинка!
И, как месяц, молодой!
Было, думал я жениться,
Да невеста не годится.
И мамаша, ух, строга!
Разве теща то? - Яга!
Мне отказа не простили
Вместе с дочкой. Утопили.
Отпусти меня домой,
Разлюбезный царь морской!
Вопрошает царь: - Не мало?
Ты потешь меня сначала!
Что-то сильно я грущу.
Может, после отпущу.
Говорит Кощей: - Годится!
Есть полезная вещица!
Вам, мутнейшему царю,
Я шкатулку подарю,
Что танцует и поет!
Веселись, морской народ!
- Что ж, - воскликнул Водяной, -
Отпущу тебя домой!
Ты тоску мою прогнал...
- Эй, вы, слуги! - закричал -
Лифт подайте-ка скорей,
Уж заждался вас Кощей!
Знать, Бессмертный был лихим,
Коль вышел из воды сухим...
Только, ведь, еще не вечер.
Тут разбойники навстречу:
- Это кто еще такой?
Шибко длинный, да худой,
Ну, ходячий склад мощей!
Тот, с досадой: - Я - Кощей!
Вот, жениться дал обет,
Да невесты нужной нет.
- Ха, да разве то беда?
Слушай-ка, Кощей, сюда!
Атаман совсем не прочь
Замуж выдать свою дочь.
Умница, красавица!
Тебе она понравится!
Оглядел Кощей подругу,
Да и обмер от испуга:
- Нет! Да, разве то жена?
Мне бандитка не нужна!
Вся она - такая,
Из себя - крутая.
Нет, уж лучше я пойду-
Поскромней себе найду.
Тут навстречу Дед Мороз:
- Что, Кощей, повесил нос?
Слышал новость? - Новый год
Скоро в гости в нам придет!
Ты желанье загадай!
Он исполнит, так и знай!
Что ж, Мороз, мне веселиться?
Вот, задумал я жениться,
Да невесты нет такой,
Чтоб любил ее душой.
- Как же нет? - Да, вот она!
Уж готовая жена!-
Дочка Бабушки Яги!
- Да, постой ты! Не беги!
В Новый год ведь все возможно!
Посмотри: она пригожа!
Красотой тебе под стать!
Лучше в мире не сыскать!
Поглядел Кощей - и точно:
Как красива стала дочка
У Бабуси у Яги!
Да, такую не любить
Может, разве что, глупец!
Тут и сказочки конец...
А мораль ей такова:
Что притихла детвора,
Затаив дыхание,
Забыв про боль, страдания.
Взрослые и малыши -
Все смеялись от души!
(Антон Гапоник в 13 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
2002г.
***
Правда и ложь.
Жили-были два слова-
Правда и Ложь.
Говорила Лжи Правда:
-Коль меня не поймешь,
Коль меня не познаешь-
Годы прожиты зря!
Ключ к воротам от Рая-
Это я! Это я!
Засмеялась тут ложь:
-Что тебя понимать?
Продается за грош
Твоя истина-мать!
Оглянись же вокруг-
Миром правит обман.
Чем сильней люди лгут,
Тем богаче карман!
Кошельки набиваю,
Людям правду даря.
Ключ к воротам от Рая-
Это я! Это я!
-Ах!-воскликнула Правда.
-Что за чушь ты несешь?
Это только бравада-
Твоя наглая ложь!
Разве счастье в валюте?
В том, что совести нет?
Если б лгали все люди,
Ложью б стал белый свет!
И народная мудрость
Ведь не зря говорит:
Выше золота правда
В этом мире стоит!
Мой закон уважая,
Мир спасает себя!
Ключ к воротам от Рая-
Это правда моя!
Захихикала Ложь:
-Вот наивность святая!
Ну ты, Правда, даешь!
«Ключ к воротам от Рая…»
Да какой же душе
Ты нужна? Бог с тобою!
Помолчала б уже
Со своей правотою!
Ты мне лучше скажи:
Что с тебя, Правды, толку?
Если честно прожить,
Значит, «зубы на полку»?
Значит, ты не хозяин,
А лишь только слуга?
Чем же ты, дорогая,
Людям то дорога?
Возмущенная Правда
Лжи упрямой в ответ:
-Для людей я-награда!
Ты лишь застишь им свет!
Я даю им покой
И возможность прожить
Лишь достойной судьбой,
Не увязнув во лжи!
Что ж, тебе я скажу,
Ты ведь правды желаешь?
Я людей возношу,
Ты же их унижаешь!
Лучше с правдой прожить
Бедно, но не таясь,
Чем с тобою дружить-
Богатея, боясь!
P.S. Ах, да что говорить-
В мире много дорог.
В праве нас рассудить
Только сам Господь-Бог!
Говорю не бравадой,
Богу ты не солжешь!
Для него лучше правда,
Чем сладкая ложь!
(Антон Гапоник в 13 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Волчонок.
На полянке как-то раз
Волчья стая собралась.
Кто постарше, кто помлаже-
Каждый злобен, горд, отважен,
Острый клык, горящий взгляд-
Съесть готовы всех подряд.
Тут пришел хромой волчонок,
Средь мастистых звонок, тонок,
Неказист, плюгав, убог…
Как он смел? Да, как он мог
Своим видом осквернить
Волчий нрав, да волчью прыть?
Посмотрите, как он скроен!
Разве нас такой достоин?
Да еще, поднявши нос,
Нагло задает вопрос!
Нет за то ему прощенья!
Тут один от возмущенья,
Глазом пламенным кося,
Нервным лаем залился:
-Это что же за урод
Смеет тявкать на господ?
Да еще, присвоив власть,
Открывать без спроса пасть?
Эй, там, что разводишь толки?
Пред тобой здесь, что не волки?
Стая тут же воет: «Месть!»
Решено волчонка съесть.
Приключился спор, возня:
«Первый я!», «Нет, я!», «Нет, я!»
Ох, свиреп волков оскал!
А волчонок, хоть и мал,
Все ж себе он цену знает.
Только стая не пускает
«Мелочь» в царство вожака.
Ну ему тычка, пинка.
Прежде чем его душить-
Жертву надо сокрушить.
Взрыкла старая волчица:
-Что с гаденышем рядиться?-
Закусила удила-
Мы решаем тут дела!
Он же вовсе не у дел!
К вожаку, вишь, захотел!
У волчонка сердце рвется,
От обиды весь трясется.
Так унижен, оскорблен,
В волчьи души бьется он.
Но взбесившаяся стая
Только злобу изрыгает.
Очумев совсем от рыка,
Не сдается горемыка.
К вожаку прорвался все-ж,
Тут шакал: «Куда ты прешь?»-
Тонкогласо запищал,
Обнажая свой оскал.
Встал у жертвы на пути,
Ни проехать, ни пройти.
До волчонка не дорос,
А туда ж, молокосос.
На загривке дыбом шерсть,
А в глазах лишь только-съесть!
«Че толкаешься, ты слышь?»
Стая воет: «Так, малыш!
Так его!-несется вслед-
Здесь убогим места нет!»
Нагло скалится шакал,
Мол, волчонка обскакал,
Перед стаей он герой…
Но упрям волчонок мой!
Коль родился в стае сей,
Жизнь отстаивать умей,
Чтоб не разорвали в клочья.
Жить с волками, выть по-волчьи.
Взвыл сквозь слезы: «Я же свой!
Да за что вы так со мной?»
-За невинный твой вопрос,
И за то, что не дорос,
Что свое имеешь мненье,
Что плохое настроенье
Стало нынче у волков,
Что так много дураков
До безумья раздражают,
Что еда все дорожает,
Что кругом полно обмана,
Что нора не по карману,
Что живем мы не богато,
И за малую зарплату,
За судьбы несправедливость,
За небесную немилость,
Неуспех и непокой,
За заботы день-деньской,
И за то, и за другое,
И еще за все такое…»
Но, волчонок мой удал.
Все-ж в беду себя не дал.
Все-ж отбился. Повезло.
Жаль, не меньшим стало зло.
(Антон Гапоник в 13 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Немного о Жанне ДАрк.
Росла девчонка в средние века,
Тянулась к жизни гибкою лозою.
Быстра, сильна, вынослива, крепка,
То горяча, то холодна, порою.
Неграмотна, но словом не бедна,
Наделена умом и силой воли.
И безгранично верила она,
Что слово Божье для неё - святое.
Росла среди крестьянской бедноты,
Несправедливость видя с детских лет,
Разруху, голод, "праздник нищеты"
И бесконечный список прочих бед.
Она любила Родину свою,
Ту, где народ страдал под вражьим гнётом,
И верила, что в праведном бою
Она добудет для неё свободу.
Ей Божий голос слышался из Рая:
"Иди на бой, спаси же свой народ!
Ты - избранная! Слышишь? - Ты - святая!
Твоя судьба - вести его вперёд!"
Росла девчонка в средние века,
Мечтавшая о счастье, о свободе.
Но, знал ли кто, что это - Жанна Д"арк?
"Святою Девой" назовут её в народе.
Ну, а пока, покинув отчий дом,
Преодолев преграды и лишенья,
Она стремиться на борьбу с врагом,
В себе лишь видя Франции спасенье.
Увидев в девушке недюжинную силу,
Король пожаловал ей рыцарей в отряд,
Ремесленники форму тут же сшили
И выковали ей стальной наряд.
Без страха на тропу войны вступая,
Они идёт по Божьему пути.
Народ восторжен:"Жанна Д"Арк - святая!
Она лишь только сможет нас спасти!
Не забываем славный подвиг Жанны!
Достойный был для рыцарей пример:
Она в бою от страха не дрожала,
Рубя врагов на рыцарский манер.
Изгнав врагов в Великом Орлеане,
Освобождая прочие края,
Была достойна веры и признанья
Французского, теперь уж, короля.
Но, девушка, чей дух над миром властен,
(Сам Бог ей помогает сильной быть)
Вселила зависть, страз придворной знати.
И было решено её сгубить.
Решенье есть, предателей немало-
Лишь заронить сомненье в короле
И...Жанну Д"Арк преследует опала,
И нет ей веры, и поддержки нет.
А преданных осталось так немного,
Отряд разбит, и снова пораженье.
Пришла к итогу славная дорога-
Попала Жанна в вражье окруженье.
Уж, в крепость больше нет тех сил пробиться,
Закрыты ворота и мост подняли.
Схватили Жанну злобные бургундцы
И англичанам в плен её продали.
Тюрьма, тюрьма - зимой, весной и летом,
И цепи тяжкие на шее и руках,
Глаза устали от зловонной клетки.
Но, бог с тобою, Жанна, а не страх.
Король, которого когда-то ты спасала,
Был равнодушен к участи твоей,
Но, ты крепка, и духом ты не пала!
Тебя боялись даже на суде.
Ты отвечала кратко и умело,
Чем удивляла судей и врагов.
Вела себя уверенно и смело,
Хотя, до казни несколько шагов...
Её сожгли на площади в Руане,
Представив обвинение в колдовстве.
Но, до сих пор сказания о Жанне
Звучат, как миф о чудном божестве!
(Антон Гапоник в 13 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Сказание про Куликовскую битву.
Как сбирался Мамай, да войною
На Русь истерзанную,
Чтоб отмстить русичам за непокорность
Орде Золотой.
И задумал Мамай войском несметным
Пронестись по земле русской
И оставить после себя лишь камни голые
Да пустошь безликую,
Да обречь народ русский
На страдания безмерные,
Чтоб впредь неповадно было ему
Противиться воле ордынской,
Непоколебимой.
Но могуч и умён был владыка московский –
Князь Дмитрий Иванович.
Не хотел он повиноваться хану ордынскому
Да платить ему дань непомерную,
А хотел он возвеличить Русь гордую
Да приумножить богатства её,
Да избавиться от монгольского ига
На веки вечные.
И бросил князь Дмитрий
Клич в русские земли:
«Эй, вы, русичи-молодцы!
Выходите на битву великую,
Битву великую, кровопролитную!
Сбросим с себя оковы тяжкие,
Защитим землю нашу
От Мамаева нашествия!
Хватит нам жити униженными
Да оскорблёнными,
Хватит нам уж терпеть неволю рабскую!
Добудем себе свободу
В решающей схватке!»
И услышали русичи,
И пошли за князем московским.
И было войско русское
Не меньше Мамаевой рати,
И писали летописцы того времени:
«От начала не бывало.
Такой силы русской».
И стал Дмитрий быстрее ветра
Продвигаться к Дону глубокому
Да навстречу Мамаеву войску.
И решил он переправиться
Через Дон-реку
И принять бой на поле Куликовом,
Да чтоб под натиском врага
Отступать было некуда,
А только сражаться до последнего
Или принять смерть в праведном бою.
И спросил князь Дмитрий
Божьего благословения
В Троице-Сергиевом монастыре,
И, переодевшись в доспехи ратные,
Встал он во главе большого войска.
И развернулось на Куликовом поле
Жестокое сражение,
А началось оно с поединка монаха Пересвета
И ордынского богатыря Челубея.
И разогнали коней горячих богатыри,
И сшиблись они в смертельной схватке,
Но не успели копья их
Сверкнуть в солнечном луче,
Как упали воины замертво.
Ринулась тут монгольская рать
На передовые полки русские,
Но стойко бились воины
И не отступили они
Перед силой злобной.
И шли враги стеной, и стонала земля,
Взрытая лошадиными копытами
И пропитанная людской кровью,
И метался Мамай посередь
Войска русского,
И гнал он воинов вперёд и вперёд,
И стали, наконец,
Теснить монголы русичей,
И поверили они в победу скорую.
Но не знали враги про засадный полк,
Что огненным пламенем
Обрушился на их головы.
И бежали они в страхе и панике,
И преследовала их русская конница
Ещё пятьдесят вёрст с лишком.
И в честь победы славной
Назвал народ князя Дмитрия Донским,
А битва Куликовская
Вошла в историю навечно
И ещё раз доказала,
Что русский народ непобедим.
(Антон Гапоник в 13 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Рыцарский замок.
Безмолвен замок в предрассветный час,
Когда на необъятном небосклоне
Луна - как запоздалая свеча,
Чей робкий свет на грани ночи тонет.
Таинственен и мрачен исполин
С холма взирает гордо:"Не тревожь!"
Густой туман, вползающий с низин,
Не может скрыть его стальную мощь.
Могуч и крепок каменный остов,
Стоит он на отвесном берегу,
Вокруг него водой наполнен ров-
Не подступиться злобному врагу.
А, к стенам, будто, намертво прирос,
Прикованный чугунными цепями,
Огромный, как скала, подъемный мост,
Горя остроконечными зубцами.
Зияя темнотой слепых глазниц,
Средневековый замок украшает.
Кто там живет? Не благородный ль принц?
А, может, демон ночи обитает?
Вот, яркий луч прорезал небеса,
Край неба затянулся позолотой,
Послышались людские голоса,
Проснулся замок, занявшись работой.
Засуетилась ранняя прислуга,
Пастух и повар, плотник и кузнец,
И прочая хозяйская обслуга.
Собачий лай и блеянье овец.
Из замка доносились беспрестанно
Звон, топот, брань - обычные дела,
Лишь бдительная стража неустанно
С высоких башен свой дозор несла.
А, вот и рыцарь - горд и величав,
Одетый в серебро и позолоту,
Коня-красавца тот час оседлав,
Он с челядью желает на охоту.
Полдня провёл в немыслимой погоне,
Кипела кровь, в азарте рвался дух.
И, вот теперь, весёлый и довольный,
Назад, домой он держит славный путь.
В семь лет его отдали в услуженье
Во двор, где жил богатый феодал,
Он выполнял приказы, порученья,
Когда подрос - оруженосцем стал.
Теперь он - рыцарь, храбр и благороден,
На радостях закатывает пир,
Свой буйный нрав он тешит на охоте,
Соседа вызывает на турнир...
На пир народу собралось немало,
Знать, дело их - не только воевать.
Князья, бароны, графы и вассалы
Любили от души попировать.
Наполнены вином златые кубки,
От яств заморских ломятся столы,
Баранина, лещи, фазаны, утки-
Хозяин наш достоин похвалы!
Да, было время славное, когда-то!
Мужскую честь признал богатый мир.
Любили рыцари походы и награды,
Любили дамы рыцарский турнир.
Под звуки труб склонялись копья разом,
Вонзались шпоры в лошадиный бок,
Неслись навстречу кони безотказно,
Переходя в неистовый галоп.
Сшибались рыцари стремительно и смело,
Сверкали копья в солнечном луче,
Кипели страсти, публика ревела,
Мелькали сбруи, шлемы и мечи...
Да, было время славное, когда-то!
Мужскую честь признал богатый мир.
Любили рыцари походы и награды,
Любили дамы рыцарский турнир.
(Антон Гапоник в 14 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Сцена рождения Богородицы.
Иоаким:
Мою молитву, Господи, услышь!
Твою любовь я сердцем восхвалю!
Ты всемогущ! И чудо Ты вершишь!
Даруй же нам дитя!- О том молю!
О, лишь о том молю и день, и ночь!
К Тебе с молитвой обращаюсь вновь-
Пошли нам, Боже, сына или дочь!
Да, обретет дитя Твою любовь!
Анна:
О, наш Господь, мы каемся тебе!
Прощенья просим, коль свершили грех!
Благослови! Мы искренни в мольбе!
Позволь же нам услышать детский смех!
Позволь же нам, Господь благословенный,
Иметь дитя, и в нежности растить!
О, осчастливь детей своих смиренных!
Дитя Тебе мы обещаем посвятить!
Бог:
Я слышу вас. И вам хочу помочь.
Вам, покаянным, будет Божья Воля.
Возрадуйтесь! У вас родится дочь.
И будет благодатная ей доля.
В служеньи мне свой путь начнет она.
С усердною молитвой в Храм войдет.
Послушна, и покорна, и скромна,
Мою защиту в Храме том найдет.
Иоаким и Анна вместе:
О, наш Господь, в молитве пред Тобой
Мы счастливы колени преклонить!
В Тебе есть все - и милость, и любовь!
И нам в Тебе так благодатно жить!
Бог:
Идите ж с миром, созданные мной.
Живите вы счастливо и достойно.
Молитесь, и да будет вам покой.
Молитесь, и да будет мне спокойно.
Пауза.
Анна:
Я чувствую, во мне дитя живет!
По Божьей милости оно благословенно!
И скоро, скоро этот миг придет-
Родится дочь на радость, непременно!
Иоаким:
Я счастлив, Анна! Я внимаю счастью!...
Но, как ее, скажи, мы назовем?
Анна:
Как назовем?...Марией! Божьей Властью
Потом ее во Храм мы приведем!
Эпилог:
Свершилось! Богом данное дитя
Пройдет свой путь от Бога и до Бога,
Любовь и святость в сердце обретя!...
Пусть будет праведной ее дорога!
Ей предстоит исполнить Божье Назначенье
И Сына Господа на свет произвести,
Чтоб мог Иисус заблудшим нам спасенье
Через свои страданья принести.
(Антон Гапоник в 14 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Сцена введения Богородицы во Храм.
Дом Анны и Иоакима. Родители стоят у кроватки.
С нежностью смотрят на дочь, которая сладко спит.
Анна:
Растет малышка! Нам на счастье!
Скажи, мой муж, ну разве то не чудо?
Уж мы совсем отчаялись иметь дитя.
И вот оно пред нами. Бога славить
За доброту вовек не перестану!
Иоаким:
Ах, Анна, разве мог я думать,
что в старости познать отцовства радость
мне предстоит, и что малышку буду я
баюкать, и тихий сон ее оберегать?
Всевышнего за дар такой бесценный
я возношу, с усердием молясь.
Мария просыпается и радостно тянет
ручки к Анне. Анна берет ее на руки.
Анна:
Проснулась доченька! Так дивно весела!
И светел взгляд - безоблачно небесный!
А смех! Как ручеек журчит среди камней -
так он журчанием мою покоит душу!
О, Всемогущий Боже,
в делах своих великодушен Ты!
Иоаким:
Шестой уж месяц минул, Анна,
как наша жизнь по Божьей воле,
вдруг, настоящий праздник обрела!
Казалось, ране жили мы без толку,
творя молитву, искренность забыв.
И, вот, теперь, Мария - наша доча,
как Свет Звезды, нам путь
земной укажет средь тьмы,
творящей подлые дела!...
С волнением:
Не пора ль пойти ей?
Анна:
Что ж, пора. Поставлю-ка ее на землю.
Ставит. Мария неуверенно делает
несколько шагов и возвращается к Анне.
Анна:
Ах, что же это? Видно не ходить ей по земле,
пока во Храм Господень не войдет моя Мария,
и к Господу не кинется в молитве. Но, нет.
Мала еще. Еще не время.
Иоаким:
Что ж, подождем. Всему есть свой черед.
Прошло полгода. Дом Анны и
Иоакима. Иоаким стоит на крыльце и
призывает народ.
Иоаким:
Уж год исполнился моей дочурке милой!
Уж год, как благодатию отмечен наш дом,
по Божьей Воле - вечной и священной!
Пожалуйте на пир ко мне сегодня!
Святой и смертный, к вам я обращаюсь!
Порадуйтесь за малое дитя!
И радость приумножьте в ваших душах!
И сердце милосердию откройте!
Я жду вас всех! Входите же! Входите!
Народ входит в дом.
Первосвященник:
О, Анна! Иоаким! Поистине, дитя
благословенно ваше!
С младенчества отмеченное Богом,
пример смиренья нам оно покажет!
Придет тот день, и Солнце Правды
так ярко засияет из него, и нам дарует
Вечность во спасенье! И смерть погубит!
И отдвинет тьму!
Анна:
Я Бога восхвалять не устаю! И день и ночь
молюсь и прославляю Всевышнего
в Его Благих Деяньях, за кои он
лишь только людской молитвы жаждет,
и любви! И боле ничего...
Иоаким:
Пируй же, мир честной! И Бога славь!
Проходит еще год. Дом Анны и Иоакима.
Родители сидят за столом. Горит лучина.
Мария спит.
Иоаким:
Уж год за годом канул незаметно.
Мария выросла, а все не ходит. И
грустит...как будто. Уж, не пора
ли в Храм ее ввести? Обет,что Богу дан,
пора ль исполнить?
Анна:
Ах, нет. Мала еще Мария наша! Скучать,
вдруг, станет? Плакать по родным?
И говорить-то только научилась.
Один лишь год еще дай сроку ей!
А там Господь Наставником пребудет
и святостью ее своей наполнит!
Еще лишь год!
Проходит еще год. Дом Анны и Иоакима.
Мария:
О, мама! Папа! Вас люблю безмерно!
И вашею любовью дорожу! Но, в Храм
меня ввести вы обещали. В Господень
Храм! Лишь там я буду счастлива в молитвах!
Лишь там исполнится душа моя
Познания Божественных вершин, что
недоступны здесь, среди людей.
Здесь тесно мне! Я задыхаюсь!
А в Боге так вольготно и светло!
Иоаким:
Что ж, час настал! Нельзя уж медлить боле!
Погибнет дочь средь суеты мирской.
Храм Божий - вот ее священная обитель!
Всевышнему завещана она!
Анна:
Пусть будет так. С тобою я согласна.
Пришла пора обет исполнит наш, и дочь
во Храм ввести не оскверненный!
Так обрядимся в лучшие одежды!
И свечи в знак смирения зажжем!
Идёмте же! Не будем больше медлить!
Шествие подходит к Храму. Навстречу с пением
выходят священники. Анна ставит на ступень
Храма.
Анна:
Иди, Мария! Бог тебя хранит! Да будут дни
твои благословенны! Молись за нас!
Молитвою твоей единство в вере люди обретут!
Мария легко входит по ступеням Храма.
Окружающие удивляются.
Иоаким:
О, Боже! Девочка моя пошла! Великое
Знамение свершилось! Вот чудо, что
достойно изумленья! Господь Великий,
кланяюсь Тебе! Лишь ты вершишь своей
могучей Властью такие чудеса!
Мария:
Прощайте, матушка! И, батюшка, прощайте!
Отныне Господу служить я буду вечно!
И долю эту с радостью приму!
Первосвященник:
Иди за мной, Мария! Вот твой дом!
Тебя я поведу в глубины Храма,
куда входить я сам раз в год лишь смею,
неся с собою жертвенную кровь.
И только ты молиться здесь достойна,
даря пример духовности и силы,
и чистоты, вовеки непорочной! Здесь
уготовано тебе Познанье Божье! Так пусть
душа исполнится его! И станешь ты
Заступницею нашей! И мудрый разум твой
наш разум превзойдет стократ! Учи же нас
достойными делами!
Все уходят. Конец
(Антон Гапоник в 14 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Древний город. От лица путника.
Я много исходил земли,
Хотите - верьте иль не верьте.
Немало башмаков разбил
И был не раз в когтях у смерти.
И вот, по утренней заре
Опять иду дорогой пыльной,
И мне так хочется скорей
Найти приют и стол обильный.
Вдруг, вырос город золотой,
Стеной могучей окружённый,
В далекой дымке голубой...
И я стою - заворожённый.
Не видел я такой красы,
Такой могучей, гордой стати:
Там, на холме, среди росы,
В средине каменных объятий,
Сверкали златом купола
И высились стальные шпили,
А, звучные колокола
К молитве утренней звонили.
А, у подножья серебром
Искрилась речка под лучами,
Вдали, за кованным мостом-
Причал с богатыми судами.
Любуюсь каменной стеной,
Надёжен панцирь, что тут скажешь,
Кивают пушки головой,
Мелькает то и дело стража.
Забит людьми подъёмный мост,
Как соты молодым нектаром:
Крестьяне в поле гонят скот,
Купцы наехали с товаром.
Кругом возня и суета,
Перемешались люди, кони,
Кажись, снесли бы ворота,
Не будь они из крепкой брони.
Хочу войти, но стража:"Стой!
Куда идешь? Откуда будешь?"
"Да, вот, хотел бы на постой
Я попроситься к добрым людям.
Земли я много исходил,
Я видел города, деревни,
И, вот теперь, бреду без сил,
Болят усталые колени."
"Входи же, добрый человек,
Взгляни на наш прекрасный город
И не забудь его вовек,
Такой увидишь ты не скоро!"
И тут, подхваченный толпой,
Несусь на рыночную площадь
По пыльной, тесной мостовой,
Меж тёмных, маленьких окошек.
В глазах мелькают барельефы:
Сапог, подкова, кренделя,
Чреда божественных рельефов,
Рисунки, фрески так дивят!
И, вдруг, глазам простор открылся.
Что это? - Рынок городской.
Источник жизни в центре бился-
Фонтан с прозрачною водой.
Здесь жизнь кипит: кричат торговцы,
Снуют заморские купцы,
Мычат коровы, блеют овцы,
Несётся брань во все концы.
А, в стороне, неподалёку,
Венчая каменный простор,
Прекрасен и подобен Богу,
Белеет царственный Собор.
Но, что за запах, смрадный дух
Разит из бедного квартала?
По тесной улочке иду,
Где всяких нечистот немало.
Помои льются из окна,
И под ногами грязь и жижа,
Сомкнулись старые дома,
Текут соломенные крыши.
Богатство, роскошь, нищета
Слились навечно воедино.
Убожество и красота-
Да, разве это справедливо?
(Антон Гапоник в 14 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Образ Руси в слове О полку Игореве.
Ой, ты, русская Земля-Страдалица.
Ой, да стонешь ты от плена половецкого,
Да исходишь кровушкой от копий вражеских,
Да слезами маешься, сынов хоронючи.
Ой, ты, русская Земля-Печаль Сердечная.
Некогда леса зеленые-чернью сеяны,
Да поля-цветы изрыты, да истоптаны.
Утопаешь ты во тьме греха-неверия.
То ли волки рыщут по степям твоим,
То ль стервятники крылами небо застили.
Только, скрылось солнышко за тучей черною,
Нет ни радости тебе, ни спасения.
Ночи грозами твою душеньку терзают,
Ветер взвился, взбесился, играючи
И смертями и жизнями властвует,
Всюду пепел, да кости, да черепы.
Всюду плач вдов-молодушек слышится.
Ой, ты, русская Земля-Княгинюшка.
Утереть твои слезоньки некому ль?
Да красу возвернуть, да величие?
Полно зори кровавые, да бесовские
Созерцать над твоими просторами вольными,
Полно стрелам летать (змеям-молниям),
Полно водам мутиться людской кровушкой,
Травам жить от жалости и ужаса,
Полно пыли по дорогам вихрами кружевать,
Полно трупам землицу твою делить,
А воронам икаться сытостью,
Полно спорить князьям твоим, рядовать.
Ой, ты русская Земля-Доля Милая,
Да скучаешь ты по удали пахарской,
Да печалишься по косарям-песенникам,
Да скорбишь ты по смеху детскому,
Да по женской молитве безгоречной.
Ой, ты, русская Земля-Победительница,
Кликни ты князей, да князя Игоря,
Помири их гордыню-тщеславие,
Обрати всех, да в силу единую!
Соберут князья дружину(злато русское)
Полетят они соколами, да небушку,
Да взнуздают скакунов своих ретивых,
И понесутся по земле родной вихрями,
Да навстречу поганым половцам,
И добудут в боях тебе величие,
Тебе-величие, а себе славы-вечности.
Да будет трава ковром мягким под ноги им слаться,
Да туманы теплыми одеялами укрывать.
И станут ветры мужей-воинов лелеять,
Да дерева под сенью своей их прохладою встречать,
Да обнимут дружинников просторы твои бескрайние,
Да схоронят их от врагов-недругов.
И тогда, нежданно-негаданно,
Нападут дружины на станы вражеские,
Разобьют их войско многочисленное,
Да избавят Землицу от нечисти.
Выйдут в поля раздольные пахари,
Косари встретят солнышко песнею,
Да зальется-зазвенит смех ребяческий,
Да молитвы женские будут радостны.
Ой, ты, русская Земля-Владычица!
Расцветешь ты могучею силою!
Будут селы-деревни достойны веселия,
Будут грады-столицы дивны праздником,
Будет солнце светить златом-жемчугом,
А девицы(косы русые) тебе гимн спевать станут!
Слава Земле Русской-Богородице!
Здравы будьте князья и дружина(злато русское)!
Верны будьте христиане в вере праведной!
Крепок и един будь, народ русский!
(Антон Гапоник в 14 лет) (07.12.1989-27.09.2013)
***
Сочинение по мотивам истории русов.
О, Русь! Тобой я восхищаюсь!
На образа твои молюсь!
О, Русь! Волшебная, святая!
Тебе я низко поклонюсь!
Твоя история трудилась,
Творила светлые дела,
С тобою вместе возродилась,
С тобою вместе расцвела.
Сплетя события и жизни,
И время превратив в века,
Она явилась центром мысли.
Ложилась за строкой строка,
Сменялись чередой ученья,
Прогресса ускорялся бег,
И вот, на двадцать первый век
Бог дал тебе благословенье.
Но, чтоб характер твой понять,
Постичь культуры суть и быта,
За годом год перебирать
Начнем мы с древности забытой.
О, Русь! Судьбы твоей начало
В туманной давности времен-
Где от Карпат и до Байкала
Остался след людских племен.
Где человек учился жизни,
Учился пищу добывать,
Работать и, посредством мысли,
Творить, любить и понимать.
Где нарастал подъем культуры,
И восхищают до сих пор
Иконы, живопись, скульптуры.
И завораживают взор.
Века сменяются веками,
Воюет, мирится народ,
Кто умывается грехами,
Кто волей Божию живет.
Но, вот к явлениям природы
Прогресс не находил слова,
А потому, бесспорно верили народы
В языческие божества.
Все племя духам поклонялось,
Нося на шее амулет,
В те давние века считалось,
Что охраняет он от бед.
А, если боги, все ж, гневИлись,
Тяжелый небосвод тряся-
Задобрить люди их стремились,
В подарок жертву принеся.
Небесное страшило царство.
Но, все же, в древние века
ПринЯли люди христианство.
Но, это после. А пока...
О, Русь! Пристанище святое!
Славян восточных колыбель!
Как велики твои покои!
Как дивны щедрости земель!
И небеса чисты, как слезы
Святых, взирающих с икон!
О. Русь! Волнующие грезы!
Непобедима испокон!
Где в Днепр Рось-река впадала,
Там находилось племя рус,
Оттуда ль ты взяла начало?-
Сказать о том я не берусь.
Да только стАтны были русы,
Красивы, высоки, умны,
Горды, могучи, и не трУсы,
Любви, решимости полны.
Их вольный дух, как вольный ветер
Не знал ни клеток, ни оков,
И не родился тот на свете,
Кто победить их был готов.
Про богатырские дружины
Легенды ходят с давних дней,
Могучи были исполины
И силой славились своей.
"Один бы с тыщью мог сразиться,
А если два, тогда и с тьмой!"
За Русь, за Киев-град, столицу
Стояли рыцари стеной.
О, Русь! Мир храмов и соборов!
Высок твоей культуры пик!
Невольно привлекает взоры
Христоса освященный лик.
Невольно шепчется молитва
И, вдруг, покатится слеза.
Господней святостью увиты
Твои святые образа.
Крещенная в десятом веке
И божьим заповедям вняв,
Ты зародила в человеке
Глубокий христианский нрав.
(Антон Гапоник в 14лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
О Евпатии Коловрате.
Издавна ходили по Руси легенды о бесстрашных богатырях. Сказано было в этих легендах, что нет тем богатырям равных в силе и храбрости, мужестве и отваге. А еще любили они Русь-матушку больше жизни своей., свято верили в непоколебимость народа русского. Оттого и защищал Родину богатыри-великаны самоотверженно, не боясь предательства со стороны русичей и нещадно наказывая захватчиков за зло их. Оттого и сражались они, как герои, за землю свою до последнего вздоха, что была эта земля родным домом, венцом чести богатырской.. Оттого и бросались богатыри в самое пекло вражеской своры, давя натиск народа силой своей недюжинной. И разбивались злодей о грудь богатырскую, как о стену стальную, и бежали в испуге прочь, дивясь непобедимости вольного духа русского народа. И страшились недруги бороться с русскими воинами один на один, потому-что заранее знали, что потерпят неудачу, что не перешибить им гордой любви к земле русской, нападая по-одному. А, вот, ежели ордой, тогда другое дело.
Хотя, опять же, победить можно, а вот сломить русский дух богатырей, даже поверженных - никогда! Непозволительно было русичам покрывать позором совесть свою, Родину свою, землю свою. Потому и осыпали вечной славою они Русь великую, потому и не оставляли захватчикам надежду на победу и спасение, потому и не забыть их подвиги народом русским. Пройдя века, прокатившись по городам и селам, воспевая бесстрашные подвиги былинных героев, дошли легенды и до наших дней. И сегодня народ не забывает богатырей русских с их исполинской силой и самоотверженной любовью к Родине. А, может, в них живет, как образ одного человека, так и всего русского народа?
Наряду с былинами о подвигах Ильи Муромца, Алеши Поповича и других легендарных героев дошла до нашего времени и былина о мужественном воине-богатыре Евпатии Коловрате, о его славном подвиге, о его несокрушимой любви к родной земле, о его чувствах и непоколебимом вольном духе, о его стремлении к свободе, о гордости за отмщённую непобедимую Русь. Даже враги восхищались бесстрашием Евпатия Коловрата. А дело было так.
Напал как-то на Рязанскую землю злой и властолюбивый царь Батый. Узнав об этом, рязанский вельможа Евпатий Коловрат, не тратя времени, собрал малую дружину и помчался на защиту града Рязани. Но, увидел на том месте только разруху, да пепелище. Увидел множество зверски убитых стариков, женщин и детей. Холодно стало у Евпатия на сердце, защемило оно болью, и боль та прошибала слезы в его глазах. Почернела душа воина от горя и скорби, восстала она ненавистью к врагам и просила отмщения. В порыве гнева быстро нагнал Коловрат войско Батыево. Не щадя сил, бил он полки татарские. Испугались татары натиска Евпатия до безумия, до бреда, до бесчувствия. Но, рязанский богатырь сёк опустошителей татарских без устали так, что искры летели от ударов мечей и отражались в его глазах. И столько ненависти, решимости и, вместе с тем, скорби было во взгляде воина, что татары боялись не только карающего меча богатыря, но и его, жгущего до глубины души, взгляда. Даже сам царь Батый устрашился такого натиска. И не уставал он дивиться верности и мудрости дружины Евпатьевой. И не знал он, как победить непобедимого, сокрушить несокрушимого, отнять любовь у любящего. И ничего не придумал царь, как только обрушить на богатыря рязанского полки сильные, да многочисленные. Хотел взять он в плен Коловрата, да посмотреть на диво дивное, да на это диво дивное, да сломить стальной дух рязанского воина.
Но, не тут-то было! Обступили Евпатия бесчисленные полки татарские. Да, ни один богатырь войска Батыева не смог помериться силою с исполином рязанским. Разрубал их Коловрат до седла. Забоялись его татары. Не взять в плен вольного, не отобрать свободы у свободного, не испугать не боящегося! Тогда навели враги бесчисленные орудия на широкую грудь богатыря и стали бить изо всех сил, да насилу убили. И только тело принесли к царю Батыю. И не переставали дивиться мужеству этого воина. Боролся он один с тысячью недругов. И не знали татары другого такого и не слыхивали. И не понимали они самопожертвования Евпатия оттого, что не любили так, как любил он волю и землю свою. И тогда подумал царь Батый:"Да, ежели б, такой служил у меня, я бы держал его у самого сердца!" Велел царь отдать тело Коловрата воинам дружины его, чтоб похоронили те богатыря с почестью, со славою в родной земле, за которую отдал он жизнь, не жалея.
Но, не может умереть вечно живущий, как и не может забыть вечно помнящий! А, потому, в сердцах русских людей, в памяти всегда будут жить богатыри русские, сильные и храбрые, гордые и свободолюбивые. Такие, как и народ русский"
(Антон Гапоник в 14 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
О Полтавской битве.
"О, воины! Услышьте мое слово!
Настал тот час, решающий судьбу -
Нет, не мою! Отечества родного!
За славу русскую вставайте на борьбу!
Не за меня сражаться нам, отныне -
За государство, врученное мне,
За то, чтоб Русь была венцом гордыни
В сегодняшнем и в предстоящем дне!
За веру православную! За бога!
Отвагой дань России отдадим!
Сегодня нам нужна одна дорога -
Не отступать, пока не победим!
Да не смутит вас вражеская слава:
"Непобедимы!" - мы ведь побеждали!
На силу посильнее есть управа!
Не раз победами мы это доказали!
С молитвой в бой пойдем и живы будем!
А, коль сразит картечью наповал -
Нас, безымянных все же вспомнят люди -
Всех тех, кто жизнь за правду отдавал!
А о себе скажу одну лишь малость:
Мне жизнь моя ничуть не дорога.
Лишь только бы Россия возвышалась,
Затмив красой чужие берега!"
Ты речь Петра вросла в века навечно,
Для многих став надеждой и судьбой.
А время неподкупно, быстротечно...
И вскоре грянул бой. Полтавский бой.
Редуты, пушки меж собой смешались
И наводили ужас на врага.
Холодным страхом в их сердца вонзались
Таинственной России берега.
Но, неприятель был не из пугливых,
И опыт все ж имелся кой - какой,
Взнуздав коней горячих и ретивых,
Шел на редуты, скрытый темнотой.
И, может, удался б его поход:
Атака вражья все могла решить.
Да, только не родился еще тот,
Кто мог бы русских в схватке победить!
Пересекались ядра и огонь,
Взрывали пули выжатую землю.
Проклятый швед, Россию ты не тронь!
Такую наглость русский не приемлет.
Но, враг не унимался. На прорыв
Стремился сквозь заслоны и редуты.
Блуждала смерть средь мертвых и живых,
Смертельные плетя повсюду путы.
Отбито наступление. Потери
Растерянным врагам не сосчитать.
Захлопнулись в Полтаву шведу двери.
Но, Карл не собирался отступать.
"Там, впереди, еще одно сраженье.
Оно покажет: быть или не быть.
Фортуна будет с нами, без сомненья! -
Так думал Карл - Меня не победить!".
Уж наступило утро. Снова в бой.
Звучит сигнал, и русские в атаку!
Косили шведа мощью огневой,
Казалось, дробью небосвод заплакал.
Казалось, ядрами плевались облака,
И звуки резали ушную перепонку,
До крови терлись лошадиные бока,
Стирались в пыль ружейные обломки.
Сошлись два лагеря на рукопашный бой.
Драгуны, казака, артиллеристы
Смешались с неприятельской толпой
И заметались в поле, словно свисты.
Тут дрогнул Новгородский батальон
Под натиском гвардейцев короля.
Но, Петр Алексеич был умен!
Пришпорив разудалого коня,
Повел в атаку запасные части.
"Дадим же, братцы, шведу прикурить!
Нет, не бывать в Полтаве вражьей власти,
Покуда будем Родину любить!"
А пули свищут бойко, ошалело,
Да, видят - не страшны они Петру.
Рубя врагов направо и налево,
Пришелся Петр им не по нутру.
Одна пробила шляпу, а другая
В седле застряла, будто навсегда.
В горячке Петр, их не замечая,
Кричал:"Что пули? - Это ерунда!
Пускай, как осы, надо мной роятся!
Но, все ж, Петра обходят стороной!
Не я - они должны меня бояться!
Нет пули более, чем я, шальной!"
Бежали шведы в панике и страхе.
Напрасно Карл взывал: "На смерть!" Со славой!"
Рассыпались мечтанья о размахе
И превратились в пепел под Полтавой.
Завеса пыли солнца свет затмила,
Что веяла из-под копыт столбом,
И плавал дым над полем, и уныло
Летали грифы в небе голубом.
Все кончилось. Противник отступил.
Подсчитаны потери. И во славу
Немой курган в себе похоронил,
Навеки павших в битве за Полтаву.
(Антон Гапоник в 14 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Сказание о Ледовом побоище.
Как напали вороги на Русь святую,
Да сжигали они города и селения,
Уводили в полон людей русских,
Да грабежами и разгромами
Терзали землю Новгородскую.
Но, некому было защитить
Златый Новгород,
Некому было дать отпор
Злым захватчикам.
А в ту пору лихую правил князь
Александр Невский.
О смелости его легенды народ слагал,
И боялись его - как вороги иноземные,
Так и бояре русские.
И заставили бояре Александра
Покинуть любимый Новгород,
Но, поняли они ошибку свою
И падали в ноги к Александру,
И просили вернуться и спасти
Великий Новгород.
И шел Александр к Новгороду,
Освобождая русские земли.
В страхе бежали вороги от его дружины.
И решил он заманить ворогов
На лед Чудского озера,
Чтобы не было им ни движения,
Ни спасения.
Но, не ведали, не гадали этого
Враги - захватчики,
Облачились они в доспехи стопудовые,
Чтоб ни одна стрела русская
Не поразила их.
И гордились они
Своей тяжелой конницей,
Что сметала все на своем пути.
И пришел час войны,
Час великой кровавой сечи,
И выстроились вороги на Чудском озере,
Ожидая удара Александра Ярославовича.
Но, знал князь удалой повадки
Врага заклятого,
И усилил он фланги дружины русской
Легкокрылой конницей,
И поставил посередь войска
Народ многострадальный -
Крестьян да ремесленников.
И началось сражение за Русь святую,
Да за Великий Новгород.
Наступали вороги на ополченцев,
Предвкушая свою победу,
Но, не знали они о своей участи
И не думали о позоре.
И повел Александр свою легкую конницу
На врага злейшего,
И вздымался лед до небес,
И выбивались искры из-под копыт,
И летали стрелы градом,
И скрежетали копья о рыцарскую броню,
И лилась кровь за землю русскую,
Землю русскую, многострадальную.
Стон и крики слышались отовсюду.
И дрогнуло вражье войско,
И бежало в панике,
Но, не выдержал лед
Тяжести рыцарских доспехов -
Стал он трескаться, да ломаться,
Разверзая под собой пучину мутную,
И ушла вражья конница
Под воду мутную.
Так закончилось Ледовое побоище,
Так узнали вороги силу русскую,
Силу храбрую, да волю твердую!
И сказал Александр на века:
"А кто с мечом к нам на Русь придет-
От меча и погибнет!"
(Антон Гапоник в 14 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Русские характеры в Капитанской дочке.
И в те, далекие века,
И в настоящий бег столетий
Жизнь русского - всегда река
Нелепостей и междометий.
Ах, дивна ж русская душа!
Ух, хорошо же ей живется!
Ой, народ без крыши, без гроша?
Ай, ведь не барин, обойдется!
Ох, тяжело с дикарским сбродом!
Уж, обнаглел, будь он неволен!
Эх, разве назовешь народом
Того, кто вечно недоволен?
Отрепье, холуи, невежи!
А требуют, смотри, как много!
Сидели бы в своих "коттеджах",
Да уповали бы на Бога!
Но, нет! Такой затеют бунт,
Что вся Россия всколохнется!
То мало платят им за труд!
То хлеба им не достается!
То изнуряют их работой!
То вовсе гонят со двора!
Лишь благодетелю заботу
Вершат с утра и до утра.
В оковы всех! Скорей! Скорей!
Кто "за" и тех, кто супротив!
На виселицу бунтарей!
На каторгу, кто говорлив!
Заткнуть всем рты! Иль всех на плаху!
Что чикаться - то с нищетой!...
Да, как бы тут не дать бы маху-
Народ, он до поры, простой.
А, коль затронешь неумело,
Всклокочет русская душа!
И вмиг из робкой станет смелой,
Все на пути своем круша...
Ах, русский дух, бунтарский дух!
Взращенный волей окаянной!
Ты равен нраву сотни двух
Коней отчаянных, буланых!
Ты то безумен невпопад,
То оголтел, до неприличья,
То забурлишь, как водопад,
То примешь кротости обличье.
То любишь волю и простор,
То предан дружбе без остатка,
То, в буйстве, сеешь ты раздор,
А в благости ты нежишь сладко.
То покоряешься судьбе,
А то взнуздаешь всех ретивых...
О, русский дух, пою тебе
"Души прекрасные мотивы!"
Ну, что ж, все это отступленье,
Чтобы простор явился в слове.
Теперь поговорим отдельно
О Пугачеве и Гриневе.
Да, были, были времена!
Не приведи Господь, какие!
Горела, плавилась страна,
Страдала, плакала Россия.
Всему ж виной был Пугачев,
Ах, самозванец хитроумный!
Он, вишь, Петром себя почел
И ну мутить в народе думы.
И ну увещевать народ-
Мол, хватит жить, терпя нужду!
Я сделаю из вас господ,
Когда на царский трон взойду!
Эй, вы, давайте же за мной,
Пока историю листаю!
Я - царь, отверженный судьбой,
Теперь же вызов ей бросаю!
Я щедро вас озолочу,
Раздам чины и благородья!
И буду делать, что хочу!
Я - человек, а не отродье!
Захватим же Господню власть
Своими крепкими руками!
И будем веселиться власть
Не с господами! С мужиками!...
И шел доверчивый народ,
Уж натерпевшийся до боли:
Эй, Пугачев нам чин дает!
И много денег, много воли!
А уж молва вперед бежит-
Мол, дескать дьявол к нам несется!
И там, где путь его лежит-
Все в прах тот час же обернется.
Расправит два своих крыла
И ну клевать все, без умолку!
Да у него полет орла!
И глаз, горящий, как у волка!
И сам собой здоров, как бык!
И есть и пить - куда с добром!
К гуляньям, праздности привык!
Ему печали нипочем!
"Он, как и парус, жаждет бури!"
В разгаре солнечного дня!
Он счастлив погудеть до дури!
В нем кровь из жара и огня!
Он разотрет все стены в пыль,
Сравняет крепости с землею!
О, этот пугачевский пыл,
Как "меч дамоклов". Над страною
Не милость Божию несет,
Не Крест Господень освящает,
А силой дьявольской трясет!
А...духом крепким восхищает!
Такого не было вовек!
Безумен он или отважен?
Волк - Пугачев или человек?
Да, кто ж чужую душу скажет?
Как зверь - свирепствует и рыщет,
Казнит и милует - как царь,
Как смерть - свою добычу ищет,
Как жертва - жаждет свой алтарь,
Как душегуб - жесток и мерзок,
Как воин - и уме, и смел,
Как варвар - беспощаден, дерзок,
Как человек - ценить умел.
Чужих он жизней не держался,
Да и своей не дорожил.
Как самозванец - жил, сражался,
За то и голову сложил.
Да, разные ходили толки-
Мол, волчий - пугачевский род...
Ответьте мне, а те не волки,
Кто загрызает свой народ?
Кто не дает ему пощады
И душит, режет, как овец?
В сравненьи с этакими гадами
Кто Пугачев? - Он лишь юнец.
Что ж, нет бандиту оправданья.
Но, и не будет тем покоя,
Кто, целясь в русские страданья,
Стрелял не дрогнувшей рукою...
Теперь немного о Гриневе.
Что ж, личность, не в пример другим-
Есть вес и ценность в каждом слове,
А в чувствах - океан любви.
Характер русского размаха-
Горяч, нетерпелив, порой,
Коль уж воюет, так без страха,
Коль любит - "в омут с головой"
Военной честью не торгует,
От пуль не прячется в овраг,
В любую порушку лихую
Надежный друг и грозный враг.
Не признает отвратной лести
Иль бесполезной суеты,
В бою он тверд, в любви он честен,
Романтик, строящий мечты.
"Он, как и парус, ищет бури"
В печальные, немые дни.
Коль Пугачев безумел в дури,
То он безумел от любви.
Любовь - волнующее чувство!
Сердец взаимное свеченье!
Ах, не великое ль искусство-
Любить до самоотреченья!
О ней - единственной и милой,
Молиться каждую минуту,
И находить, сквозь слабость, силы,
И разрывать любые путы,
Чтоб только рядом с нею быть
И никогда не расставаться,
И нежный взгляд ее ловить,
И наслаждаться! Наслаждаться
Вершиной счастья своего
И миг, и день, и год, и вечность!
Любовь прекраснее всего !
Она есть Бог и человечность!
А, Маша - хрупкое созданье,
Душевных тонкостей полна!
Ах, разве страшных испытаний
Достойна ли была она?
Спасти! Скорей! Любой ценой!
Ее, уставшую от слез,
И увести вслед за собой
В страну блаженствующих грез!-
Гринев так бредил в пылкой страсти.
Он видел в сладких снах своих,
Что позади уж все напасти,
И только счастье на двоих!
Но...оставим излиянья снова,
Желая вот что обсудить -
Меж Пугачевым и Гриневым
Была ль связующая нить?
Что привлекало Пугачева
В парнишке юном, но упорном?
Иль честно сказанное слово?
Иль то, что был непокорным?
Иль то, что долгу он служил
Так преданно и беззаветно,
Солдатской честью дорожил,
А не пускал ее по ветру?
Оно, сказать - и то, и то,
И, может, многое другое.
Мятежник, прозванный скотом,
Способен был и на святое.
Он за добро платил добром,
Душевной щедростью природной.
Он мог быть другом иль отцом,
Мог мерзким быть иль благородным.
Он вешал всех, кто против был.
Но, почему жалел Гринева?
Ведь непокорный юный пыл
Мог в ярость привести любого...
В Гриневе тоже, коль приметить,
Происходило чувств броженье:
Ведь Пугачев - машина смерти,
Он не достоин сожаленья.
Так почему же жалость, жалость
В душе гринёвской бьет ключом?
И сердце так бесстыдно сжалось,
Что самозванец обречен.
Да, офицерское ли дело-
Жалеть безумного врага?
Тот, кто играет с чертом смело -
Все ж, попадется на рога.
Что миловал - за то спасибо!
Что помогал - за то поклон!
Но, кто дал право рвать Россию,
Что нас кормила испокон?
О, русский дух, мятежный дух,
Многострадальный и могучий!
Спаси Россию от разрух!
И разгони над нею тучи!
О, русский дух, в твоей все власти!
Умножь величие страны!
Россия нам дана для счастья!
А не для бунта и войны.
(Антон Гапоник в 15 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Думы о Мцыри.
Однажды "Мцыри" прочитав,
Тоской мучительной тонимый,
Я думал: вот он - вольный нрав,
Людским сознанием гонимый.
"Не отрекаются, любя..."
Мятежный дух, презрев страданья,
По воле сладостной скорбя -
Он рвется в центр мирозданья.
И плен ему постыл и мерзок.
Громя преграды на пути,
Неутомим, могуч и дерзок,
Он жаждет волю обрести.
Живым огнем в груди сгорая,
Лелея пламенную страсть,
Он жизнь отдаст за каплю рая
И будет счастлив смерть принять...
...Так думал я, страдая с Мцыри,
В пучину мыслей погружен.
В нем, как во мне, мечты убили,
Я пленником, как он, рожден.
И видел я в бреду тревожном
Его величество Кавказ.
Седою дымкой запорошен,
Он в песнях был воспет не раз.
Его волнующие дали -
Приют истерзанной души.
Как много тайн они скрывали...
Там некогда наш Мцыри жил.
Среди объятий грозных скал,
Среди потоков шумных вод,
Где дух земли его ласкал,
Где счастлив был его народ,
Где блеск кинжала тешил взор,
Где звон кольчуги был желан,
И гордый нрав отца, сестер
Был не способен на обман -
Там жил малыш, и предков кровь
Его сознанье горячила,
И воспитала в нем любовь,
И жить без жалоб научила.
Он, унижения не зная,
Привыкший с малых лет к борьбе,
Вдруг вырван был из чрева рая
И брошен в плен к своей судьбе.
Он умирал среди чужих
В земле неведомой, немилой,
Как ночь - он темен был и тих,
Как лик свечи - терял он силы.
Но, мысль его еще жила
И на простор она стремилась,
Там, где магнолия увела,
Где божий сад, как божья милость,
Явился б пышною красой
И чудной прелестью цветенья,
И виноградною лозой,
И птичьим переливным пеньем,
И тихим шорохом ручья,
И терпким запахом природы...
О, непокорный дух кричал!
И рвался, рвался на свободу!
Мой Мцыри, мучимый тоской,
Бежал из тягостного плена.
И чувства хлынули рекой
И разошлись огнем по венам.
Он, окунувшись в благодать,
Вдруг стал стремителен, уверен.
Его пружинистая стать
Напоминала тело зверя.
Кто ж после долгих лет тюрьмы,
Мечтая выбраться на волю
Из царства неуютной тьмы
Не рад бы был тому раздолью,
Что видел Мцыри все ясней?
Пусть буря злилась, не шутя,
Он счастлив был сразиться с ней,
От счастья плача, как дитя.
А утром, в столь блаженный час,
Его видение посетило:
Там, где вода стрелой неслась,
Грузинка к берегу сходила.
Стройна, легка и весела,
Гибка и сказочно красива -
Она не шла, она плыла
И юношу с ума сводила.
Когда очнулся он, лишь ночь
Над ним свои раскрыла крылья,
Гоня желанный образ прочь,
Чернела, словно холм могильный.
И он шагнул, как в пустоту,
В дремучий лес - за ним Кавказ.
Быть может, беглеца там ждут?
Костер, быть может, не погас?
Вдруг, рев округу оглушил,
И ярость в юноше зажглась.
Он молод, ловок, полон сил!
Ну, что ему свирепый барс?
Сразился с хищником беглец
И страха в битве не познал.
Он барсу свой предрек конец
И клич победный прокричал.
И снова рвался сквозь кусты,
Разгоряченный жарким пылом.
Луна светила с высоты,
Но, свет ему не проторила...
С дороги сбился бедный Мцыри.
Побег вновь пленом обернулся.
А облака, как птицы, плыли
Туда, куда он не вернулся.
О, юности волшебный миг!
Зачем ты омрачен неволей?
Есть страсть - нет торжества любви,
Нет битвы - есть лишь только горе.
Как я - невольник обречен.
Как я - он сердцем жил и мыслью.
Меж нами разница лишь в том:
Он ощутил дыханье жизни...
(Антон Гапоник в 14 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
О Наполеоне.
Он коронован был недаром,
Его судьбу вершили боги.
И это стало лишь началом
Великой жизненной дороги.
Завоеватель и герой,
Он чтил свершенья праотцов,
Блестящий ум его стрелой
Пронзал почище мудрецов.
Солдат, политик, генерал,
постиг вершины лучшей славы,
Легендой назван был по праву.
Военный дух его ковал.
Презрев наивные мечтанья,
Желал занять всемирный трон
И стать владыкой мирозданья.
Таков уж был Наполеон.
Таков он - баловень фортуны,
Любитель власти и похвал,
Вкусив воинственный накал,
Нашел в душе иные струны.
Отнюдь не властвовал покой
В бунтарском сердце. Кладезь страсти
Куда дороже женской сласти.
Кумир солдата - вечный бой
Лишь там, не зная оплеух,
Идет солдат победной славой,
И расширяется держава,
И тешит благость властный дух.
Что ж наш герой? - Ему неймется.
Вступая в оголтелый бой,
Уверено к победе рвется
Наполеон - ведь он такой!
Что там по плану? Ах, австрийцы!
Прибрав их города к рукам,
Он на коне! Он веселится!
Нося на сердце новый план.
Уж пала Пруссия. Талантлив
Должно быть, истинный француз!
Поверг Испанию галантно,
Создав вокруг себя союз.
Излишним было бы трудом
Вам объяснять его деянья.
Он не искал в них оправданья -
Таков уж был Наполеон.
"Венец твоей могучей силы -
Твердил ему имперский нрав -
Уничиженье всех держав,
Господство Франции над миром!"
О, да, не терпят суеты
Законы, слава и решенья.
Чем выше пик - сильней паденье,
И тем разбитее мечты...
...Уж, позади все восхищенья.
Погрязла Франция в войне,
Как знать французская в вине.
И невтерпёж порабощенье,
И ненавистен ряд реформ,
И слишком тягостны поборы -
Им нет конца. Как нет и форы
Бездомному иметь свой дом.
А, что ж молчит слуга народа?
Он занят думою давно:
Как Англию смахнуть на дно
Гнилого омута, не брода.
И снова план. Долой Россию!
Уж больно с Англией дружна
Сия враждебная страна.
Пора уж завершать миссИю!
Но, что ему предупрежденье?
Россия - бред, химера, сон,
Запретный плод! Его вкушенье
Уж смаковал Наполеон.
Нет, пол-Европы - это мало!
Уж прет тщеславие лавиной.
Его Имперству не пристало
Довольствоваться половиной.
Приспело время взять реванш -
Москву поставить на колени.
Ах, мой ученый современник!
Тут оступился гений наш.
Москва - как много в этом слове
Навеки связанных времен!
Град стольный славен испокон
Призывным звоном колоколен.
О, златокупольные храмы!
О, белостенные дворцы!
Искусны были, знать, творцы,
Создав такую панораму.
И, что теперь? Печальны лица.
Скорбела русская земля,
Когда огонь лизал столицу
И рвал во гневе образа...
А враг уж близок. Опустела,
Дотла сожженная Москва.
История была права:
Французу нечего в ней делать!
Пусть отдана она на милость
Наполеону. Лишь пока.
Француз могуч, наверняка.
Ему ведь даже и не снилось,
Что русский непокОрен дух,
Что воля сердцу, несомненно,
Дороже золотого плена.
Не терпит русский оплеух.
Свершали дни круговорот.
Напрасно ждал злодей и гений.
Нет, не поставит на колени
Столь непонятный всем народ!
Москва в объятьях не раскрылась,
Врагу хлеб-соль не поднесла.
В себе отмщение несла
Ее разбитая унылость.
Зима уж стужей салютует,
Французу пятки холодит,
И ветер бешено гудит,
И голод, словно зверь, лютует.
Повсюду смерть, повсюду стон,
Ослабла армия французов.
И гонит прочь ее Кутузов.
И прочь бежит Наполеон.
Удача - ветреная птица,
Непостоянна в ней любовь:
То к гению она стремится,
А то его бросает вновь.
А то стрелою взмоет ввысь
И, там исчезнув навсегда,
Уж не вернется никогда,
Как не зови и не молись.
Позором славный путь окончен,
Другому сдан имперский трон.
Но, не сломлЁн Наполеон,
Хоть и повержен, опорочен.
Святая истина не в том,
Чтоб сорок выиграть сражений.
В итоге всех его свершений
Мы больше истины найдем.
(Антон Гапоник в 15 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
По мотивам Ревизора.
Давным-давно, в прошедшие века,
В забытом, маленьком уездном городке
Привычно и спокойно жизнь текла -
Не то, чтобы легко. Так, налегке.
Антон Антоныч - городничий здешний,
Из тез особ, на коих не плюют.
На взятки падок - так ведь то не грешно:
Как людям отказать, когда дают?
Жена его, отнюдь не пожилая,
А потому кокетка, стало быть,
По десять раз наряд на дню меняя,
Желает всех собою удивить.
Их дочка Марья очень недурна,
Как все на выданье - о рыцаре мечтает,
На вид робка, пуглива и скромна,
А что в душе? - Да, кто ж об этом знает?
О прочих я желаю умолчать:
Как и везде - здесь всяких лиц хватает,
По имени всех долго величать -
О судьбах их лишь только Гоголь знает.
Вот так и жили б - ни умом, ни делом...
Но тут с письмом, внеся в сердца раздор,
Пренеприятное известие приспело:
Мужайтесь, господа, к нам едет ревизор!
Ох, что тут началось! Ах, что же делать?
Замаслить? Задарить? Украсить лестью?
Дать взятку? Ненавязчиво! Умело!...
Да, были б живы, тут уж не до чести!
Тем временем в гостиной комнатушке
В том городе томился модный франт,
Надушен, напомажен - просто душка,
Уж точно в нем сокрыт большой талант.
И не беда, что взгляд приглуповатый,
Ведь глупость средь глупцов не столь заметна.
Не скажешь сразу: простоватый, плутоватый,
Но, что богат, по внешности приметно.
Его слуга - на вид серьезный малый,
Умен, хитер, без всякого сомненья.
Болтать впустую - знает - не пристало...
Был о хозяине совсем другого мненья.
Вот и сейчас, как будто недоволен,
Ворчит мужик, но так, себе под нос:
"Ах, этот Хлестаков, будь он неволен!
Все деньги профинтил - и весь вопрос.
Уж, он охоч блеснуть своим достатком!-
Все лучшее сей час ему подай...
Ах, что за жизнь? Уж, право, мне не сладко,
Хотя, столичный воздух - чем не рай?
Да были б деньги - все бы ничего.
Так нет, хозяину куда кутить милее -
Лишь батюшка деньжат ему пришлет -
И началось - все лучшее скорее!
Уж, барин - мастер пыль в глаза пущать,
Костюм по-модному, англицкое сукно!
Да, только деньги - пшик - и не видать,
А есть охота, то-то и оно!
Опять же, в картах вона, как заносит,
Готов себя до нитки оборать...
Что говорить: пес лает, ветер носит
А мне за все приходится страдать.
Все деньги за неделю рад спустить,
А что потом? Затягивайся туже?
Нет, чтоб работать, экономней жить,
Так нет, стремится, чтоб других не хуже.
И вот теперь застряли в этой яме
И притаились, как коты в мешке.
И денег нет, и в животе гулянье,
Покоя не дает кишка кишке.
Два месяца, поди ж, как мы в дороге,
Домой, сдается мне, не попадем...
Ох, с голоду уже опухли ноги,
А Ваньке, видит бог, все нипочем..."
Так думал Осип - барина слуга,
Вставляя пару неприглядных слов.
Ну, что ж, слугу отставим, а пока
Поймем, о чем же мыслил Хлестаков.
Да, все о том же: "Где б перекусить?
Пустой живот куда хужей болезни.
Картишки надо было не крутить,
А думать о насущном, о полезном.
Да, капитан поддел меня, зараза!
Вот бестия, выигрывать горазд!
Сел с ним играть и проиграл все разом.
Ах, эти карты - истинный соблазн!
Но, до чего же скверный городишко,
Еще одна презлейшая напасть,
Какие жадные и серые людишки.
И угораздило ж меня сюда попасть.
Здесь никому нет дела до меня,
А я от голода почти что умираю!
Я все худей, худей день ото дня!
Но, жалости ни в ком не вызываю.
А, может, мне штаны кому продать?
Тогда уж точно буду не в обиде.
Да, нет, нельзя. Лучшей поголодать,
Домой явиться в дорогом прикиде.
А, если б, и карету взять в прокат,
Да с фонарями! Осипа в ливрею!
И чертом этаким вкатить к соседу в сад!-
Тут, знамо, было б место удивленью.
- Ах, что случилось? Что такой? Кто такой?
- Да, вот, из Питера пожаловал, встречайте!
И к дамочке б приблизиться какой:
- Сударыня, молю, не отвергайте!...
Черт, есть охота, просто мочи нет!
Ну, где же Осип? - Эй, поди сюда!
Спустись-ка вниз, да попроси обед,
И чтоб на уровне! Не просто ерунда.
Уже просил? Трактирщик не дает?
Что говорит? Мошенник я и плут?
Что? К городничему с обидою пойдет,
И нас в тюрьму, как жуликов, запрут?
А ты, дурак, уж рад пересказать
Все это мне! Ах, глупая скотина!
Поди ж к нему! Вели обед подать!
Все ж, человек я, а не животина!...
- Что это, Осип? Что ты мне принес?
Обед какой иль грязные помои?
Фу, как воняет! Затыкай хоть нос!
А это что: топор или жаркое?
Что говоришь? Там городничий ждет?
О, господи! Ужель пришел за мной?
Трактирщик, этот старый идиот,
Не зря грозил, бездельник, мне тюрьмой!
Но, я не тот, чтоб быть под униженьем!
Я им скажу: как смеете вы так?...
Ох, худо мне, и в животе броженье,
И тело холодит противный страх."
...А городничий с прочими уж там,
В испуге смотрит, выпучив глаза,
Стоит, как пень, и руки вмиг по швам,
И что-то все старается сказать.
Но... сцена получается немая.
У Хлестакова сердце пало вниз.
Тут городничий: "Здравствовать желаю!
Готов исполнить Ваш любой каприз!
Обязанность моя - беречь покой приезжих,
Чтоб притеснений тут им никаких!
О, Ваш уют меня волнует прежде!
Я рад беречь Вас от проблем лихих!"
- О, сударь! - Хлестаков, дрожа в ответ -
Да, что ж такого сделал я? Кому?
Я заплачу за ужин и обед,
Лишь мне пришлют! Но, только не в тюрьму!
Трактирщик больше виноват, уж мне поверьте!
Он голодом меня морил по целым дням!
Он был бы рад моей голодной смерти!
Отраву есть меня он заставлял!...
...Тут городничий вовсе оробел,
Предчувствуя ужаснейший позор
И то, что скоро будет не у дел...
Всему виной проклятый ревизор!
И все ему не эдак и не так!
Да, надо ухо с ним востро держать!
По виду то не скажешь, что простак,
Глядишь, отправит к ракам зимовать.
А, Хлестаков, бодрясь: "Уж, я к министру!
Я все ему так прямо доложу!
И он найдет на вас управу быстро!
Я в Питере, не где-то там, служу!"
- О, боже! - всей толпой к нему в колени -
Помилуйте! Не погубите нас!
Коль денег надо - так возьмите денег!
Что захотите - будет сей же час!
Извольте переехать, где получше!
Уж, мы устроим должный Вас уход!
Клянемся, сударь, мы Вам не наскучим!
Живите здесь хоть месяц, а хоть год!"
"Вот, дураки, - подумал Хлестаков -
Меня здесь принимают за кого-то.
Сдается мне - за чина из верхов.
То отрицать - ну что мне за охота!"
...И стал пройдоха жить да поживать,
Про жизнь свою рассказывая сказки,
Впустую развлекаться, есть да спать,
И городничей дочке строить глазки.
- Ах, Машенька, сударыня моя!
Ваш облик мне важнее всяких дел!
У Ваших ног готов день ото дня
Сидеть! Ах, если б только смел!
Желал бы я платочком Вашим быть,
Чтоб эту шейку нежно обнимать!
О, Ваши губки, что и говорить -
Во всякую погоду благодать!
Сударыня, сгораю от любви!
Прошу покорно Вас моею стать!
Прошу у Вас и сердца, и руки!
Люблю! Женюсь! О чем еще мечтать!"
"Сама наивность! Боже! Простота,
Провинциалка, серость, недоучка!
Ее маман солиднее куда!
Уж, сразу видно - заводная штучка!
Как глазками стреляет - просто смех!
Вот, тоже мне, еще одна жар-птица!
Здесь, несомненно, ждет меня успех!
А не попробовать ли к ней мне подкатиться?"
- Сударыня, решайте - жизнь иль смерть!
Я в Вас влюблен! Моя любовь безмерна!
Отвергните, я жажду умереть
Сей час! Сию минуту! Непременно!
Вы замужем! Да, разве то беда?
Ведь для любви различий не бывает!
Руки прошу я Вашей! Навсегда!
Поверьте: случай нас благословляет!
"Ах, боже мой, куда меня несет!
Пора бежать без всяческой оглядки!
А то узнают - выставят мне счет!
Тогда встречай тюремные порядки...
Антон Антоныч глуп, как сивый мерин.
Жену и дочку вовсе не блюдет.
Напропалую волочусь за всем.
А он, дурак, и ухом не ведет!
И прочие - преглупые, похоже.
Со странностями - вот оригиналы!
Решили по моей столичной роже,
Что я представлен к чину генерала!
Вот смех какой! А , впрочем, то занятно!
И польза мне с того пришла большая!
Ну, разве было думать не приятно,
Что, раз боятся - значит, уважают!
А, все же, добродушный здесь народ!
Мне, право, нет причины обижаться!
Но, прежде, чем промашку разберет,
Не лучше ль мне подальше оказаться?"
- Эй, Осип! Что там? Лошади готовы?
Готовы! Что так долго? Вот, болван!
"Но, как же отвертеться, право слово?
Да, что ж - соврать! Мне не впервой обман!"
- Пора в дорогу мне. Прощайте, господа!
Ах, свадьба! (Тьфу, совсем забыл об этом!)
Так...на день я...всего...не навсегда!
А, завтра... тут как тут...вернусь к обеду!
Там дядя ждет. Живем - то мы с ним ладно.
Богат старик, деньгам не знает счета!
Я только повидать - и вмиг обратно!
А свадьба - это уж моя забота!"
"Суют мне деньги. Надо поломаться"
- Да, что вы? Нет! Да, разве это можно?
А, впрочем, Вам не стоит извиняться,
Я их возьму. Взаймы! Совсем немножко!
Что говорите? Почему перекладная?
Да, я привык уж так. Удобней без рессор.
Ковра здесь , говорите, не хватает?
О, нет! Зачем? Пустое! Что ковер!
Хотя...согласен. Ради уваженья!
"Ковер персидский - роскошь, знамо дело!
Пора, пора! Вперед! Без промедленья!
Мне здесь уже порядком надоело!
А я хорош! Хвала и слава мне!
Так оболванить всех не каждому дано!
Упал на дно, а оказался на коне!
Вот глупые! Уж, право, мне смешно!"
(Антон Гапоник в 15 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
***
Образ Евгения Онегина.
Вот он, уверенный Онегин-
Красивый щеголь, светский франт,
Избалованный женской негой,
Повеса, льстец и дуэлянт,
Наследник, баловень судьбы,
Высокомерен, горд, но смел,
Не ищет пламенный борьбы,
Далек от повседневных дел,
Учен всему, но понемногу,
В непринужденности бесед
Блистал умом и, слава богу,
Тем ублажая высший свет.
Таланты были несомненно-
Умел себя преподнести,
Где реплику произнести,
Как улыбнуться откровенно,
Поднять платочек, невзначай,
И вдруг остротами пролиться,
А то и вовсе отстраниться,
Изобразив в лице печаль,
Еще всему оценку дать,
Иль сделать вид большой всезнайки,
То душу вынуть, без утайки,
То молча, от души, страдать
И строго паузу хранить-
Пример наглядный в воспитанье,
Онегин делал все со знаньем,
Его нам не за что бранить.
Хотя и не было святынь в его душе,
Не чтил он слово,
Но вот французский иль латынь-
То было для него не ново.
О, здесь то развернуться мог
Наш гений (зла иль совершенства?)
Когда слагал изящный слог,
В себе предчувствуя блаженство
От собственной персоны-грат.
Жил обольститель в нем достойный,
То страстный он имел талант,
А то вдруг холодно-спокойный.
Да, в смене масок преуспел
Ваятель женских душ, нескромный,
То вдруг казался нежно-томным,
То любящим предстать хотел,
Срывая с юных губ признанье,
А то, в притворстве, ревновал,
То равнодушьем убивал,
То вдруг оказывал вниманье,
То странной был объят тоской,
То в танце долгом (до упаду),
Он находил души усладу...
И вновь изображал покой.
Иль в одиночестве страдая,
Весь отчуждением дышал,
И снова рьяно искушал,
Приобретая и бросая.
Всегда искусно обновленный,
То дьявол, то всесильный бог,
То вдруг приятно удивленный,
То неприятно груб и строг,
Бывал, притворственно, обидчив,
Горяч, порой, несправедлив,
То быстр, порывист, то усидчив,
Рассеян, скучен и умен,
На все имел свое сужденье
(Другие были ни к чему),
Считал он глупым чье-то мненье,
Давно наскучившим ему.
Порою, ласков был не в меру,
Послушан, робок и стыдлив,
Порой, надмен и молчалив.
Мешал он дерзкую манеру
С игривой шуткой удальца.
От фраз неловких распалялся
И тем, как будто, забавлялся.
С невинным личиком мальца
Просил смиренно он свиданья,
Был ненавязчив, но упрям,
Тем привлекая юных дам,
Их зарекаясь обещаньем,
Спешил навстречу сей любви
И отдавался тайнам ночи,
А утром, как бы, между прочим,
Не помнил клятву на крови.
Потом, зевая и хандря,
В свою обитель возвращался
И, подведя итоги дня,
Он сном, по-детски, забывался,
Чтоб снова в вечеру кутить,
И сладкой мести предаваясь,
Взор свой прелестницам дарить,
Над их мужьями издеваясь.
Вот так и жил герой мятежный
В бреду ненужной суеты-
То разрушающий небрежно,
То весь исполненный мечты,
То неожиданно суров,
То несказанно интересен.
Меж грешных муз слащавых песен,
Меж пьяной роскоши балов
Он разъезжал и был доволен,
Себя заставив уважать.
В костюмы чувство обряжать
И лживых выпускать на волю,
Любил. То был его конек,
Его блестящая премьера-
Она всегда успех имела,
А почему, нам невдомек.
Любил заносчиво взглянуть
На всех соперников убогих,
Злорадным словом их кольнуть,
Съязвить. То был удел немногих.
Онегину ж прощалось все-
И грубый тон и взор жеманный.
А коль смекалкою блеснет-
Тут уж он свой! Ах, окаянный!
Душ женских юный властелин,
Лукавый, стильный и манерный,
Себе и всем он - господин,
И друг, и враг, и гость примерный,
Несущий в дар измену тихо.
Неповторим в своей нови,
Победу празднующий лихо
И в разговорах, и в любви.
Ах, это время золотое!
Утех блистательных кумир,
Младых желаний сладкий пир,
И чувств, не знающих покоя,
И дум, не вросших в кандалы-
О, клад волнительных мгновений!
Любви ли сладострастный гений
Придумал званные балы?
Балы! Балы...- одно и то же
Сегодня, завтра и вчера...
Какая вязкая хандра,
До безрассудности, тревожит
Онегинский, пытливый ум.
В душе набит мозоль саднящий.
Онегин мрачен и угрюм,
И полон скорби леденящей.
Уж не внимает ничему
Его потухшее сознанье,
Свиданья тягостны ему,
И дам прекрасных обаянье
Рождает в нем лишь зевотУ.
Такая злая безысходность
Пленяет хрупкую мечту,
Что видит всяк свою негодность.
Куда бежать? К чему стремиться?
Какому Господу молить?-
Когда лень журавля словить,
И лень в руках держать синицу,
Когда повсюду только лень,
Однообразности мученье.
Уж сердце просит отреченья
И рвется, рвется в новый день...
Онегин вовсе б исскучался,
Когда б не каверзы судьбы-
Тут вдруг отец его скончался,
И он, не жаждущий борьбы,
Без горьких дум и сожаленья,
Довольный этаким исходом,
Отдал за долг отца именье...
И потянулся к новым всходам.
Как раз известие случилось,
Что дядя при смерти давно,
И что племяннику дано
Его принять в наследство милость,
При этом с дядюшкой простясь...
Онегин поспешил в дорогу,
Отдав судьбу в храненье Богу
И кое-как перекрестясь...
В пути он строго речь учил,
Заранее предвидел скуку,
Твердил притворство, как науку...
Приехал - дядя уж почил.
Тому был рад наш светский гений,
Наследник дядиной казны,
Безумно жаждущий стремлений
К богемным пикам новизны.
Но, нет, напрасны ожиданья,
Надежды призрачен туман.
Сегодня новые желанье,
А завтра все старо. Обман.
И снова захандрил Евгений,
Пейзаж не радует его,
Не смотрит он красот деревни.
Тоска. И больше ничего.
Приобрела размер вселенский
В душе онегинской она...
Но, тут явился некто Ленский,
Чья жизнь энергией полна,
Фонтаном дивным низвергалась.
Лелеял он в объятьях муз
Чувств сей возвышенный союз-
Что в младости совсем не малость.
Избранник девичьей мечты,
Певец любви, непревзойденный,
Горячей страстью окрыленный,
Любитель праздной суеты.
Ах, Ленский - враг противной лени,
Так чудно весел, чудно нов!
Волшебник, вышедший из снов-
Им (странно) занят был Евгений.
В его душе, давно холодной,
Вдруг снисходительность сыскали
Сей пылкий взор и стиль сверхмодный,
И нрав, не знающий печали.
Поэт свои не прятал тайны,
Беды большой не видя в том,
Поведал другу не случайно,
Что в Ольгу Ларину влюблен
Он страстно, искренне, безумно,
Жизнь без нее теряет смысл!
Евгений думал: вроде умный.
Но, боже, как наивна мысль!
И все ж, без дыма нет огня,
Судьба твердит нам о своем,
И вот недолгие друзья
В гостях у Лариных вдвоем.
Но, нет Евгению заботы
Разглядывать младых сестер-
Татьяну, Ольгу. Ах, позер!
Не может он сдержать зевОту
И все торопится назад,
Считая глупою затею-
Владимир Ленский прочил фею,
Но колдовским бы Ольгин взгляд
Назвать язык не повернулся.
Сказал он Ленскому:"Пуста.
Глупы слова, мертвы уста..."
От сей обиды тот замкнулся.
Была уж осень. Всякий знает-
Из века спорная пора.
Кто хвалит, кто вовсю ругает
Принцессу злАтого двора.
Да только ей горя и горя мало,
Затмив простор своей красой,
Идет по миру величаво,
С поднятой гордо головой...
А, что ж Евгений? - Так же скучен,
Разочарован и угрюм.
Как небосвод тоской измучен-
Так он измучен ленью дум.
Но, тут письмо. Кому? Откуда?
Ему? От Лариной? Какой?
Татьяны? - Право, это чудо!
На миг теряет он покой.
Что там, в письме? - Ее признанья,
Ее заветные мечты...
"Онегин, мне судьбою ты,
Один лишь ты обещан, знаю!
Тебе без слов я покорюсь,
Твою любовь почту наградой!
Душой наивной тороплюсь,
Чтоб быть с твоей душою рядом!
Пишу дрожащею рукой..."
А дальше что? - Слеза и мука.
Писать - не сложная наука...
Но, все ж, теряет он покой
Всего на миг. И снова холод
Его душою завладел.
Он дал к тому свиданью повод,
Но лгать Татьяне не хотел
И снизошел до объяснений:
"Татьяна, ангел неземной,
Достоин Ваших я презрений,
Вы не должны увлечься мной.
Давно уж равнодушен к жизни
Мой разум. Боже, я устал!
Забыты чувства, страсти, мысли,
Любовь не ищет пьедестал
В душе моей, забывшей звезды.
Вы - чистый Ангел, демон - я,
Меж нами небо и земля,
Вам рано жить, а мне уж поздно.
Я счастья Вам не подарю
И Вашей не пойму печали,
Призывы лета отзвучали
В душе, подобной январю.
Прощайте, милая Татьяна!
Нам вместе быть не суждено.
О, Ваше сердце грез полно!
Мое ж давно полно изъяна."
Он молвил прямо, как поэт,
И был собой вполне доволен.
Ах, этот слог, (будь он неволен!)
В себе таил немало бед.
Зима. Курчавятся аллеи,
Морозом дышат облака,
Над миром властвуют метели
И долги вечера. Тоска.
Тоска Евгения тревожит.
И снова Ленский у ворот
Коня буланого стреножит
И в дом Онегина идет.
"Ну, здравствуй!" - "Здоровей видали!"
"Ты ныне снова зван к столу.
В субботу именины Тани,
Отказ накликает хулу.
"Что ж, делать нечего. Я буду.
Хотя, предчувствую, тоска
Со мной придет, наверняка,
Мой верный страж везде и всюду"
Онегин прибыл в скромный праздник.
И что ж он видит? - Пир горой.
Ах, Ленский, обманул, проказник!
Все веселы и рвутся в бой.
Бокалы, оды, поздравленья,
Дурацкий смех и глупый спор,
Крик, писк, и вздохи, и смущенья,
И бесполезный разговор.
Все это вытерпеть нет мочи,
Бежит герой наш от рождеств.
И просит дьявольских торжеств
Его душа. И мести хочет.
Вдруг, музыки раздался гром,
Все в залу. К Ольге вмиг Онегин:
Окинул взором, полным неги,
И уж ведет ее кругом,
И снова, снова с ней танцует,
Смеясь, на ушко говорит.
А Ленский? - Ревностью убит.
Как дикий жеребец гарцует
И жаром пышет нрав его.
Не ждал такого он от друга,
Терпенья лопнула подпруга.
Дуэль! - решение всего.
Судьба - какой коварный маг,
Уносит миги безвозвратно,
Нам до любви отмерив шаг,
До ненависти - шаг обратно.
Распался дружеский союз,
Оставив смерти след незваный.
Поэт - любитель нежных муз,
И гений мести, окаянный,
Сошлись и снова разошлись,
Поставив пулю в пик раздора
И дерзкую, младую жизнь-
Порой, так дружбу губит ссора.
Себя корил герой все дни,
И Ленский поостыл немного.
Но, не ведет назад дорога,
И вот, стреляются они.
Онегин первый. Что ж, удал
Отшельник вольный. И научен.
Летела пуля черной тучей,
И Ленский замертво упал.
Упал, лежит, не шевелится,
Пробита молодая грудь.
Тут вовремя слезе блеснуть,
Но плакал искренне убийца.
О, нет! Он, правда, не хотел
Бездушно в чью-то жизнь стрелять,
Ей срок любезно отмерять-
Ведь это Господа удел...
Давно заброшена могила,
Где Ленский с горьких пор лежит,
Где Ольга, некогда, ходила-
Теперь уж ей поэт забыт.
Сему прекрасному созданью
Так мало памяти дано,
Уж в лету канули страданья,
И Ольга замужем давно.
Убийца ж, памятью гоним,
С тех злополучных мест уехал,
И, словно мрачный пилигрим,
Он ищет совести утеху.
А, что Татьяна? - Все грустна,
Не осушает глаз красивых,
Не смотрит женихов ретивых,
Всегда несчастна и одна.
Везде ей чудится Евгений-
Тут он сидел, а там ходил,
А здесь он с нею говорил.
Кругом душа его. И тени
Еще не умерли в саду.
Но, как давно все это было,
И как она его любила!-
Сгорая в пламенном бреду.
А годы истово бегут.
И вот уже Москва пред нами
С ее размахом и балами.
Татьяна и Евгений тут.
Да, на балу. Совсем уж рядом-
Лишь о пристойности забыть,
Лишь повести случайно взглядом...
Татьяна! Нет! Не может быть!
Она ли это? Иль ошибка?
Но, что за поступь, жест и взор,
Непревзойденная улыбка,
Неторопливый разговор.
"Скажи мне, князь, да кто же это?
Та, что достоинства полна?"
Князь не заставил ждать с ответом:
"Татьяна Ларина. Жена!"
И муж Евгения подводит
К той самой, что в степной глуши
Ему дарила свет души...
Евгений глаз с нее не сводит.
Когда-то Таню от отверг,
Сегодня ж, ее покоренный,
Краснеет, как юнец влюбленный.
Да тот ли год? И тот ли век?
Что сталось с прежней Татьяной?
Тут колдовство, наверняка!
Так отрешенна, но близка,
Так недоступна, но желанна.
Со всеми вежлива, ровна,
Неспешна и неотразима,
Смела, покойна и вольна,
И так нужна! И так любима!
Но, нет, его не замечают
Или заметить не хотят,
Он все усилья прилагает,
Из кожи лезет вон! Но, взгляд
Татьяны, словно стужа.
Его морозит и знобит
Он - невидимка? Он не нужен!
Он болен? Или он убит?
Какое же придумать средство,
Чтобы богиня снизошла?
В ней нет ужимок, нет кокетства,
И нет на капельки тепла...
Лишь только утро в окна брезжит,
Онегин всходит на порог
В надежде - у ее быть ног,
Что с ним не получалось прежде.
Но, все напрасно. Дела нет
Княжне холодной до него.
Он чахнет. Ей же всеравно-
Ни вздоха, ни кивка в ответ.
Но, все ж, настойчив наш влюбленный,
Татьяне ходу не дает.
Письмо своей русалке шлет.
Она ж молчит. Он, оскорбленный,
Еще ей пишет. И еще!
"Меня простите ли, Татьяна?
Я чувством Вашим не польщен
Когда-то был. Но, вот что странно-
Теперь мне свет без не мил
И тягостна моя свобода-
Ее лелеял год от года,
И год от года слеп я был.
Но, знаю я - мой пробил час,
Немного мне еще осталось:
Просить одну лишь только малость-
Все время рядом видеть Вас,
Вам руки нежно целовать,
Улыбкой дивною ручаться,
Надеяться и обольщаться,
И умирать, и воскресать."
Ответа нет. Знать не желает
Его та, что была нежна.
Конец всему! Он уезжает!
Прощай же, свет! Прощай, княжна!
Весна уж вскоре песню сложит,
Подарит барышням букет,
И пышный сад ее встревожит
Богатый, бедный, средний свет.
Но, то Евгению не в радость.
Бледнеет, сохнет он сильней,
А мысли все туда, где младость,
А мысли все о ней. О ней!
Больного вряд ли кто обидит,
Больному нечего терять,
К Татьяне он спешит опять
И входит в зал. И что он видит!
Она пред ним одна, смиренна,
Читает что-то на листе,
Дань не давая красоте,
Все слезы льет беспеременно.
Совсем, как в старые года.
Ужели прежняя Татьяна?
Свою оплакивает рану,
Внутри саднящую всегда.
К ее ногам он припадает
В порыве чувства и тоски,
О, как душа его страдает,
И сердце рвется на куски!
Он о пощаде взглядом молит.
Она беспомощна, слаба.
"Зачем Вы здесь? - Устало молвит.
Однажды нас свела судьба,
Но, видеть Вы не захотели
Во мне предвестницу любви,
Вы были холодны. Метели
Кружили в сердце и в крови
И наполняли Вашу душу
Жестокой, вечной мерзлотой.
А я пылала в эту стужу,
Я гибла за своей мечтой.
Сегодня прошлое явилось:
Вы перед девою плененный,
Как победитель вдохновленный,
Дарующей ей щедро милость,
Вы, благородный и довольный,
Что выбор дали ей простой-
Погибнуть, обретя покой
Иль жить с невыносимой болью.
И ей одно осталось - жить.
Зачем? - Казалось непонятным.
Ей страшно было, Вам занятно,
Что Вас обречены любить.
Я Вас люблю. Скрывать ли нужно
Невинной юности мечты.
Но, Вы, кому то чувство чуждо,
Вы, недруг всякой суеты,
Как вспомнить Вы могли Татьяну?
И безразличие презреть?
Вы клятвы просите! Мне странно.
Могла ли клятва Вас согреть?
Я дать ее была готова
В далекой юности. Сейчас
Звучит мое святое слово
Для мужа. Сей разлуки час
Для нас уж пробил. Нам достался
Судьбы несправедливый рок..."
Она ушла. А он остался.
И с ним тоска. Ему урок.
(Антон Гапоник в 17 лет)(07.12.1989-27.09.2013)
ПО МОТИВАМ. НЕ ПЛАГИАТ! ШКОЛЬНЫЕ СОЧИНЕНИЯ АНТОНА.