Снег валит дня три, примерно, подряд. И до этого валил и валил с перерывами. Сил у дворников и всех прочих, кто решает вопросы по уборке снега, не осталось..
Город превратился в бетонную тундру. Только лыжникам, наверное, хорошо и этим.... Сноуппбортистам. Для всех прочих, кроме лыжников и сноупбортистов, наступил настоящий снежный апокалипсис.
Хорошо, что сегодня суббота и я еду не на работу, а на кладбище.
Узкой тропкой ковыляю сначала до автобусной остановки. Втискиваюсь в пассажирскую повозку и, проехав одну остановку, снова ковыляю по тропе, теперь к метро.
В подземелье душно, но тепло. Добрых людей довольно много. Возможно все эти народные массы, как и я, едут на кладбище. Но я подозреваю, что они едут не на кладбище, а по каким-то, неведомым мне, своим делам.
Всего одна пересадка, короткий переезд и - вот она - воля вольная. Воет ветер, снег срывает с несчастных прохожих капюшоны и шапки. Капюшоны трепещут как вымпелы, а шапки летят куда им, шапкам вздумается.
Закуриваю. С третьей попытки получается. Бреду узкой тропой вдоль дороги. Уступаю встречным. Говорю:
- Я на кладбище. Туда спешить не принято!
Храм уже пуст. Пока я пробирался, кковыляя, сквозь сугробы, служба закончилась.
Ставлю свечки, молюсь, выхожу и, снова по тропинке, ковыляю к могиле Отца Валентина. Пока ковыляю, появляется миниатюрный, юркий тракторок и очищает мне дорогу. Батюшка встречает блудного сына...
Снова молюсь и... Вроде как свободен, но традиционной прогулки не получится. Дюже холодно.
Навещаю Саврасова, Нику Турбину, Михея и бегом обратно, к метро.
Прощаюсь. Ваганьково в ответ отзывается колокольным звоном.
Обратной дорогой Бог дал ума идти дворами. Там, во дворах окрестных домов, присутствует какое-то подобие снегоуборки... Точнее - тропы шире и натоптаннее.
Народу в метро уже поменьше. Сижу, слушаю музыку и пишу эту вот заметку.
Снова воля. Ветер поутих. Тропы и здесь стали шире.
В динамиках здоровенных лопухов-наушников, надрывается гитара и вокал покойного Анатолия Крупнова.
Недалече от выхода из метро на табурете пристроился бородатый дед-гармонист. Тянет меха, разевает рот... Я слышу другое, но звук и картинка удивительно синхронизируются и, кажется, что это чудаковатый дед, презрев холод и ветер, поёт, вторя ветру и покойнику:
" В выжженном поле чёрный стоит обелиск.
Полный молчания он предъявляет нам иск.
Символ минувшего ужаса - чёрный гранит,
Напоминанием грозным о прошлом стоит...
Память о прошлом -
Чёрный обелиск! "
послесловие.
Уважаемые друзья, недруги и просто читатели... Прошу прощения, но я не в курсе кто написал тест песни "Чёрный обелиск (Память о прошлом) ". Искать авторство у меня нет ни сил, ни времени. Кому надо - ищите сами.
Храни вас Бог.