Сколько лет ужЕ минуло
С той, злопамятной поры,
Как фашизм направил дуло
В наши хаты и дворы.
Выходкой не человечьей,
Наплевав на договор,
Волк под шкурою овечьей,
К нам забрался чрез «забор».
Жаль в Кремле никак не ждали
И не верили беде,
А хотя предупреждали
Зорге, Треппер и т.д.
Больно, скорбно, неприятно
Вспоминать тот катаклизм.
Время не вернёшь обратно -
Это ж не кино, а жизнь.
Победили, слава Богу,
В споре разных двух идей,
Загубив довольно много
И ресурсов, и людей.
О войне есть много книжек,
Фильмов, песен и стихов.
Смысла повторять не вижу
Пересказа тех же слов.
Не свидетель я к тому же,
Так, как позже был рождён,
Орден мне чужой не нужен,
Я дитя иных времён.
Хоть, при Сталине родился -
Видел от войны лишь тень...
Над трубою дым клубился,
Первый снег пошёл в тот день.
Мне про снег тот рассказала
Мама, лучшая из мам...
Так, что с самого начала
Только то, что помню сам.
Никаких предположений,
Новоявленых идей,
Не пустых телодвижений,
И не слёз, и не соплей.
Всё. Поехали, ребята,
Налягаем на весло,
Вот и отправная дата –
Марта пятое число,
Прошлый век, пятьдесят третий
Год. Прекрасная пора ...
Вот охраник заприметил,
Что Вождь долго спит с утрА.
Здесь опустим все детали.
Умер Вождь, ну, что сказать?
Я уверен, Мы едва ли,
Правду сможем разузнать.
Дед мой, услыхав про это,
Бабушке сказал, как встарь:
«Что ты плачешь, Лизавета?
Будет тебе новый царь».
И в усы улыбку пряча,
Прикрывал руками рот,
А вокруг, крича и плача,
Выл в истерике народ.
Есть примета, как забава,
Говорящая о том,
Что у гроба первый справо -
Станет Генсекретарём.
Впопыхах, как не крутили
Тех событий колесо,
Но позвать не позабыли
Плакальщиц из Тбилисо.
Чтоб надрывно вслух стенали,
Равнодушие кляня,
А вокруг все понимали –
Похороны не «гульня»!
Речи льстивые, как ода
И слащавей чем елей,
А потОм «Отца Народа»
Запихнули в мавзолей.
Слишком мудрствавать не стали
В тот период непростой,
НаписАли - Ленин Сталин
И закончен перестрой.
В изголовьях по два флага,
Между лежбищь лишь шажок,
А народ стал звать «Общага»
Этот каменный мешок.
Массы толп заполонили
Местность, бдительность поправ,
Кто споткнулся – задавили,
Сапогами в грязь втоптав
Не прошло без проишествий
Вызвав состраданья дрожь -
Вывозили с места шествий
Горы туфель и калош.
Были неуклюже жалки
Все метания властей,
Но на завтра ж «поливалки»
Смыли грязь прошедших дней.
Нужно было всё оставить
В рамках прежних берегов
И страною начал править
Скромный Жора Маленков.
Заострила соё жало
Правящей верхушки рать
И с улубкой продолжала
Яму под ковром копать.
Поднимать страну стал скоро
Из разрухи и трущёб
Новый ГенСек, сын шахтёра,
Генерал Н.С.Хрущёв.
Методы весьма знакомы –
Концентрация всех сил,
А ещё он СовНарКомы
Повсеместно учредил.
Отыскать чтоб сквозь прорехи
Среди нЕдругов друзей
В СэШэА Хрущёв поехал,
Ну, а с ним зять Аджубей.
По итогам той поездки,
Воспевая и хваля,
Кукурузой очень резко
Все засеяли поля.
Чтоб услуг и благ политру
Для народа расширять
Первую электробритву
Начал Харьков выпыскать.
Выступлением «невинным»
Перепуган был ООН,
Кузькину мать буржуинам
Показать грозился он.
Переводчики молчали
И не знали, что сказать,
Так, как не предпологали
Кто такая Кузьки мать.
Со студенческими запалом
Целину он поднимал,
А художников, бывало,
Он быльдозером гонял.
Испытали без апломба,
Остров чуть не расколя,
Термоядерную бомбу
Там, где Новая Земля.
Самолёт U-2 на праздик
С «поздравлением» летел,
Но пусть молится проказник,
Что тогда остался цел.
Вы судите, как хотите.
ГенСек - мощь по сумме дел,
Ведь Гагарин при Никите
Первым в космос полетел.
Для проверки мысли новой
Опыт был произведён...
Николаев с Терешковой
Поженились, а сват он.
Да, Хрущёв совсем не гений,
Но с задористым огнём.
Много разных достиженеий
Разработано при нём.
Был в обход официоза
Заговорщиков заказ
И Хрущёва, как завхоза,
Сняли с должности тотчас.
А ГенСеком стал бровастый,
Моложавый мужичок
И хоть он мелькал уж часто,
Но в народе вызвал шок.
Был броваст он не от «БРАВО»,
А от собственных бровей.
Его брови были, прово,
Парой чёрных лебедей.
По стране пошли парады,
Изменив их смысла суть,
А ГенСек любил награды
Сам себе цеплять на грудь.
Гордо реяли знамёна,
Как бурлящяя вода.
Звал ГенСек всех поимённо,
Правда, путал иногда.
А ещё писал он книжки,
Как геройски воевал,
Но все знали понаслышке,
Что он книг тех не читал.
Проскользнувши между правил,
Без глобальных войн и бед
Брежнев стрАнно странОй правил
Долгих восемнадцать лет.
Понемногу воровали,
Тихо двигали прогресс,
Но зато вовсю орали:
«Слався наш КПСС!».
Выглядело всё достойным,
Если не рубить с плеча.
Тот период стал «ЗАСТОЙНЫМ»
После смерти Ильича.
Брежнев выдал на лет склоне
Перл, не покривив душой:
«Слон подох, но всёж не понял,
Так, как очень уж большой...»
Вот загадка, так загадка.
Что ж ГЕНСЕК вложил в сей слог?
Вроде было всё так гладко,
А тут слон вдруг взял и сдох?
Били себя в грудь и в пузо
И юнец, и аксакал,
А генсек развал Союза
Перед смертью предсказал.
Всё торжественно предельно -
Впереди в цветах портрет,
На подушечках отдельно
Ордена, затем лафет.
На лафете гроб печальный
Красным бархатом оббит,
В нём шикарно-ритульный
Сам генсек, как будто спит.
Что-то было от театра,
В общем, как и весь режим,
Так въезжала Клеопатра
Сверхторжественейше в Рим.
Всё достойно, чинно, мило.
Слёзы по лицу ЦК,
Правда, под конец в могилу
Уронили гроб слегка.
Может мысль генсек лилеял
Подселиться в мавзолей,
А его за мавзолеем
Закопали средь вождей.
Я не знаю, как там было,
В пору тех далёких дней,
Но стоит его могила,
Спрятавшись за мавзолей..
Закопали, помянули,
Поклониоись, как в алтарь,
И на верность присягнули:
«Слався новый секретарь!!!»
Новая всегда метёлка
Двор по новому метёт.
Ну, а сколько в этом толка,
Кто же знает наперёд?
Помела метла не долго
И закончила дела,
Так, как новая метёлка
То же старою былА.
Тот же ритуал, конечно,
Отработанный ужЕ.
Для вождей ведь путь конечный -
Это выход по нужде
Вновь на грабли, как известно,
Наступил КПСС.
В этот раз в Большое кресло
Секретакрь уж мёртвым влез.
Ёрзал задом он не много,
Лишь один сезон всего
И в последнюю дорогу
Проводили и его.
Новый ритуал едва ли
Был хоть чемто отличён.
Этот цикл смертей назвали:
«Пятилетка похорон.»
Чтоб расписанные роли
Не внесли в ЦК раздор.
В этот раз из Ставрополья
Прибыл «юный» комбайнёр.
И не то, чтоб юный слишком,
Но довольно молодой.
Оглашал свои мыслишки
Он с красавицей женой.
Где углУбить, как пригУбить,
Что и вовсе перенЕсть...
Стало ясно - он загубит
Оптом Совесть, Ум и Честь.
Ельцин, сокращённо Е.Б.Н.,
В первый раз за много лет,
На всеобщую потребу
Разорвал свой партбилет.
Лигачёв в партийном споре,
Дипломатию поправ,
Обратился: «Слушай, Боря,
Ты, конечно же, не прав.»
Стала притчей во языцех
Эта фраза в тот же час
И сумела сохраниться
С той поры и по сейчас.
ВсеСоюзною «помойкой»
Правил «комбайнёр» едва,
Ну, а «Гласность» с «Перестройкой» -
С Е-4 на Е-2.
Шаг назад, ход не реальный,
Вызывающий вопрос,
Предвещающий печальный
Заключительный... «Форос».
Август заГКЧПился,
Но всего лишь на три дня,
После самораспустился,
Окружавющих виня.
НововЕяния ветры
Принесли в заклан идей
Ритуальные три жертвы –
Двое русских и еврей.
Результат сего момента,
Стал толчком для крайних мер -
Устраненье президента
И развал СССР.
Беловежская попойка,
Наспех писанный листок...
Только эта «Перестройка»
Вышла через «левый бок».
Сбалансируешь едва ли,
Стоя на одной ноге...
В клочья весь Союз порвали,
А создали СНГ.
Как «кулак», переселённым
Был дед Ельцина с семьёй,
А отец был осуждённым,
Аж, по пятьдесят восьмой.
Что-то даже подправляли,
Избежать чтоб плеть судьбы.
«Ельцин» ведь в оригинале
Встарь писали через «Ы».
Рано праздновать победу
Под сомнительный девиз.
В мщеньи за отца и деда
Развалил Союз Борис.
Это из инсинуаций.
Было всё, скорей, не так.
Но для грязных правокаций
Подойдёт и этот факт.
Через два не полных года
Расшатать пытались «строй»
Депутаты от народа
Хасбулатов и Руцкой.
А за ними «подпевалы»
Затянули невпопад...
Бунт, погром, дебош, скандалы,
Неповинности парад.
Было всё впрямь, как когда-то -
Сырость, морось, ветер, рань,
Очень схожий узурпатор
И бунтующая «рвань».
В коридоре с крепким матом,
Охраняя вхОда щель,
Ростропович автоматом,
Заменил виолончель.
Но когда всего два раза
В Белый дом влетел снаряд
Пыл бунтарский «сдулся» сразу
И иссяк борьбы заряд.
Да, немного постреляли,
Душу, вроде, отвели...
Автоматы отобрали
И в «кутузку» всех свезли.
Пару месяцев судили,
Обозначили вину...
Напоследок отпустили,
Пожуривши: «Ну! Ну! Ну!».
Затерялась эта стычка
Между пусто-лживых слов,
Но протестная привычка
Наломала много дров...
Про Советскую породу
Миф раздут был, как меха,
А фонтан «Дружба народов»
Украшал ВДНХ.
Под бомбёжкой дни и ночи,
Укрепить чтоб дружбы дух,
Делал Пырьев нужный очень
Фильм «Свинарка и пастух».
Но то было по сюжету,
А по жизни вечный спор.
Разорвал же «дружбу» эту
Беловежский договор.
Роковые испытанья
Пережили не легко
Альфред Кох, Дьяченко Таня
И Чубайс, как без него.
Первый шаг весьма не робкий
Сделан был, как на бегу –
Вынос в ксерокса коробке
Неучтённую «деньгу».
И, хоть это не законно,
Но обидно до соплей,
Потерять полмиллиона
И, понятно, не рублей.
Деньги в миг конфисковали,
Завершивши разговар,
А дальнейшие детали
Не известны до сих пор.
Ровно с этого момента,
И ликуя, и клеймя,
Окруженье президента
Стали называть СЕМЬЯ.
Есть ещё воспоминанье
Тех, давно минувших, дней,
Как с мостка, видать по пьяне,
Президенет упал в ручей.
Да, он не служил при храме
Средь икон, свечей, кадил,
А простым был, как я с Вами
И всё, как и Мы, любил.
Осуждать сейчас не нужно,
Да, и нет давно улик.
Ему было всё не чуждо,
Он простецкий был мужик.
На костях Союза пляска,
Разброжение в толпе –
Абрамович, Дерипаска,
Березовский и т.п.
Был ещё довольно яркий
Авантюрный персонаж
По фамилии Чичваркин
Лорд снаружи, всуе паж.
Джинсы, тапочки, канистры.
Скупщик с видом мудреца
С самомнением министра,
А по сущности фарца.
Ну, да Бог с ним. Он с деньгами
Сбёг в Туманный Альбион.
Только жалко то, что с нами
Не успел проститься он.
Я конечно всех не знаю,
А кого и знал – забыл.
Вобщем моя хата скраю,
Между нами стыль да пыль.
Не второй я и не первый,
Ни кому не сват, не брат.
У меня простые нервы
Не верёвка, не канат.
Я продолжу дальше этот
Мемуарный перессказ.
Приукрашиванья метод -
Это, явно, не для нас.
НачалсЯ разгул в раздоре
С примененьем крайних мер,
А списали это вскоре
На развал СССР.
Всем хотелось пожирнее
Отхватить себе кусок,
Но попали ротозеи
Под раздаточный каток.
Выглядел доволно странно
Этот резкий разворот.
Асерийцы били Сванов,
А потом наоборот.
И совсем уж не для прессы,
Той, что рыскает везде,
Как Адыги и Черкесы
Бегали по Кабарде.
Гнали Русских Украинцы,
Обьявив свой приговор,
Ну, а Турки-Месхетинцы –
То отдельный разговор.
Быстро сделались «царьками»,
Даже те, кто без штанов,
Срочно вывесивши знамя
Возле саклей и шатров.
Извините. Знамя – слишком.
Вывесили лишь флажки.
Беловежские делишки
Затянули ремешки.
Все бежали разнобоем,
Дружбу прежнюю кляня,
Только обернулось сбоем,
Что задумала Чечня.
Может быть всё было б тихо,
Коль не начали б бузить.
В поговорке – коль спит Лихо,
То нельзя его будить.
Но полезли через горы -
Похищение людей,
Рекетирские поборы,
Наглость клановых вождей.
Выгон спирта и бензина,
На закон взгляд свысока...
Это веская причина,
Чтоб ввести в Чечню войска.
Кто мог знать, как обернётся
Злополучный циркуляр...
Пережить ещё придётся
И Будёновск, и Кизляр.
Заварил бузу Дудаев,
Генерал, входивший в штаб,
Продолжал Шамиль Басаев
И крутой араб Хаттаб.
Много всяческих фамилий,
Борадатых лиц, имён,
Приходили, уходили ...
Каждый был войной клеймён.
Две ресбулики в пик спора
Разругались в пух и прах
Ну, а яблоком раздора
Стал Нагорный Карабах.
Да, рокада, путь вдоль фронта,
Вечно порождала страх -
Не работает закон то,
Коль оружие в руках.
Скорбный у войны есть список
Из героев и могил.
«У войны кровавый «пысок»,
Так мне дед мой говорил.
Думалось, что испалинский
Сделан в будущее шаг –
Старовойтова, Явлинский,
Новодворская, Собчак,
Космонавт, певец и слесарь,
От военых генерал,
Мастер спорта, шут, профессор
Да и просто «АБЫРВАЛГ»*.
Все они сиюминутный
Свой имели интерес,
Ведь рыбачить в водах мутных –
Очень выгодный процесс...
На излёте девяностых,
Очень не приятный факт,
Ельцин переносит острый
Пятый на ногах инфаркт.
Спецбольница, хирургия,
Спецбольной и спецхирург,
Доктора, анестезия,
В коридоре «ближний круг».
Жизнь не фильм, в ней нет ремейка
И в Москву, как консультант,
Прибыл Майкл Эл Дебейки
Рейсом через океан.
Всё прошло довольно гладко,
«Тьфу, тьфу, тьфу» я бы сказал.
Не «сюрпризов», не «накладки»,
Как Дебейки прописал.
Оперировал Акчурин
Крупный кардиохирург,
Никому не сват, не шурин,
А «Семьи» хороший друг.
После этой перемены
Президента «Ближний круг»
Начал, в поиске замены,
Чрез лупУ смотреть вокруг.
И нашёлся очень резвый,
Не запятнаный в судьбе,
Всероссийски не известный
Мужичёк из КГБ.
Чтоб «Семья» на перепутьи
Не свалилась под откос,
Чтоб приемник, В.В. Путин,
Не задрал мгновенно нос
В кулуарах заключили
Сделку, то бишь баш на баш,
Ни каких там или-или,
А железнейший карт-бланш.
Может это не в законе,
Как пописать под забор,
Но в порядочности тоне –
Договор есть договор.
В.В., не моргнувши глазом,
В президенской кутерьме
Первым подписал указом
Индульгенцию «Семье».
И, не будучи в мундире,
Боевой подать смог клич:
« Террористов и в сортире
Нужно, встретивши, мочить!»
Только вот за эту фразу,
В людях вспенившую кровь,
Приобрёл он, как-то сразу
Всенародную любовь.
Я не знаю всё ль так чисто,
Как нам пресса подаёт,
Может белый и пушистый,
Может и наоборот.
Не уверен, что б я делал,
Если б президентом стал...
Вероятно, между делом,
Что-нибудь к рукам прибрал.
Нет святых, я знаю точно,
Средь любых слоёв людей.
Утром, вечером, днём, ночью,
Каждый, хоть на миг злодей.
Это Нашей жизни вехи
Те, что Нам прожить пришлось.
Все Мы просто человеки,
Каждый со своим «авось».
Двадцать лет давольно мало,
Но прошу учесть момент,
Что страна другою стала,
Хоть всё тот же президент.
Хоршо это иль плохо
Время даст свой приговор.
Только вот, царя Гороха
Помнят даже до сих пор.
Чем сильней и поворотней
Слон, как говорил Крылов,
Тем сильней из подворотни
Слышен лай беззубых псов
Все события не смог я
Втиснуть в этих строк венец
И понятно, ведь не Бог я,
А простой стихописЕц.
*М.Булгаков. Собачье сердце.
Шариков.Главрыба наоборот.