Нет несчастней и злее души,
Чем, у некогда всеми любимой,
А теперь - в отчужденной тиши
Одиноко стареющей, примы.
Ты познала рассвет и закат,
Мимолетной и ветреной славы,
Отлистать не пытайся назад.
Жизни рваные желтые главы.
Сколько было в ней смеха и слез,
Танцы с ветром и буйные грозы
Сколько мук чьим-то пальцам принес
Каждый шип на сияющих розах,
Что оставлены здесь увядать,
И бессильно впиваться шипами
В тех, кто только отважится взять
Твою гордость своими руками.
Едким холодом веет твой взгляд,
Ты на монстра все больше похожа.
На устах твоих - горечь и яд,
Что словами въедаются в кожу,
Не жалеешь особенно тех,
Кто сияют теперь, а не в прошлом.
Все, чем был твой прекрасен успех -
Нынче серо, обыденно, пошло.
Нет несчастней и злее души,
Чем душа увядающей дивы,
Не способной ни роли прожить,
Ни исчезнуть со сцены красиво.
А в гримерке сломал ногу черт:
Ленты, фантики, старые фотки,
Куча тряпок, подаренный торт,
Опустевший графин из-под водки.
В зеркалах - как всегда, красота.
Только лишних вдобавок лет тридцать,
А в глазах, как в душе - пустота,
И все больше охота напиться.
Побелевший от нервов висок,
Да следы театрального грима.
Что осталось, как жизни итог?
Лишь название громкое - "прима"...