У Москвы у реки я гонял голубей
и имел свою детскую волю,
а теперь среди мглы дуют ветры все злей,
под конвоем бреду я по полю
и несу, бог, с собой все пожитки в узле,
дай проститься с сомненьем и болью.
Панихида с плясками,
все мечты уплыли,
вороны лубянские
голубей забили....
С клювами железными,
с мощными крылами,
будто бы с болезнями
справились с врагами
и меня причислили
к тем врагам народа...
Крест даю в том истинный -
я не та порода,
я же не из бывших вам
и не из спецов,
а из беспризорных
голых огольцов,
нервный я и дерганный,
разберитесь в органах
и меня помилуйте
вы в конце концов!
Мне бы не в тюрягу,
мне бы в лазарет,
у меня и шагу
сделать силы нет.
Пожалей беднягу,
помолюсь тебе,
бог, что доходягу
не спасешь от бед?
Не в тюрягу мне бы,
ангелом по небу
полечу, окончу
жизнь, спасенья нет,
бог, помочь не хочет,
не дает ответ.
Вновь высоким голосом
вдаль зовет свобода,
улететь бы голубем,
я ж не враг народа.
В том даю я голову
вам на отсечение,
улететь бы голубем,
вдаль зовет влечение.
Бывший беспризорник,
нынче подконвойный,
не летать мне больше
пташечкою вольной.
Сижу за решеткой
в темнице сырой,
нет, я не скажу,
что орел молодой,
даже не орленок -
жалкий голубенок,
нет моих силенок,
сжальтесь надо мной.
Ах, зачем надели эти кандалы,
я сегодня сквозь решетку видел,
как летали голуби высоко вдали...
Объясни мне, господи, ты за что обидел?
Отпусти грехи мне, выведи на волю,
мне лежать в могиле, не гулять по полю...
Скоро ведь зароют, вороны кружат,
перестаньте, женщины, босяков рожать...
Дай проститься с болью, с этой грустной ролью,
выпусти на волю, боже, голубят.
У Москвы у реки я гонял голубей...