1. МЕТЕЛЬ
Каждый день на земле –
Это чьё-то рожденье.
Я рождён в феврале
Под метельное пенье.
Бушевала метель,
В стёкла тонкие билась,
И рыдала метель,
И смеялась, и злилась,
И в густой пелене
Зябко прятала звуки,
И тянула ко мне
Свои белые руки...
Бушевала метель,
Билась в тонкие стёкла.
Её песнь и теперь
В моём сердце не смолкла.
Не она ль в давний миг
Первый крик мой исторгла,
Напоив этот крик
Первым в жизни восторгом?
Как земной человек
Рад я вёсен цветенью,
Только сердцем навек
Я сроднился с метелью.
У меня от неё
И в характере свойства:
И упрямство моё,
И моё беспокойство.
2. ЖУРАВЛИ
Что-то перестали над деревней
Журавли кружиться по весне.
И не слышно больше за деревней,
Как родник курлычет в тишине.
Иль места родные позабыли?
Иль живая высохла вода?
Сколько изб в селе уже забили
И ушли по счастье в города...
А деревня долг свой древний знает:
От зари и до зари в труде.
Только рук крестьянских не хватает,
Чтоб успеть как следует везде.
И когда тяжёлым урожаем
Пошатнёт высокие поля,
На подмогу шефы приезжают –
Мужиков колхозных сыновья.
Сыновья! Как лучшие посевы
Вы росли средь сельской тишины.
Отчего теперь вы – только шефы?
Ведь земле хозяева нужны!
Ей, земле, горючей и горячей,
Верной нам в любые времена,
Нужно жизнью всей платить – иначе
Жизнь дарить не сможет и она.
Не с того ль, когда опять деревья
К почкам сок потянут из земли,
Смотрит, смотрит пристально деревня:
Не летят ли к дому журавли?
3. ДЕРЕВНЕ
Я навсегда перед тобой в долгу
За небо, чуть слинявшее от солнца,
За избы на отлогом берегу,
За жураве́ль скрипучий у колодца;
За тайные набеги на сады
И шумные походы по малину,
За твой сиротский хлеб из лебеды
В ту горькую военную годину;
За ясный свет мальчишеских годов,
Когда вся жизнь исполнена доверья,
За молодое празднество плодов
Уже на мной посаженных деревьях;
За этот вдовий материнский дом
С полынью, отцветающей в проулке,
За то, что я узнал своим трудом,
Как на пшеничных стеблях зреют булки;
За квас медовый в жаркий сенокос,
За русскую раздумчивую душу,
За то, что мне не мельком привелось
Поля любить и жаворонка слушать.
4. Я ЖИЗНЬ ПРОЖИЛ...
Я жизнь прожил, как будто не́ жил;
Она мелькнула, словно миг.
Кого согрел? Кого утешил?
Какую истину постиг?
Я жил в грехе, не сознавая;
Служил не Богу, а себе.
Душа моя, как печь пустая
В полуразрушенной избе,
Где всё же теплится, мерцая,
Надежды искорка в золе,
Что жизнь моя, хоть и такая,
Нужна кому-то на земле.
И я за эту Божью милость
Поклоны буду класть в мольбе,
Пока изба не развалилась
И птицы гнёзд не вьют в трубе…
5. МЕТЫ
Светлой памяти мамы Ольги Игнатьевны
Ясные, звонкие, зимние дни!
С мамою в школу иду я, сияя.
Радость – как певчая птица в груди,
Тысяча лет у меня впереди!
Мама красивая и молодая.
Солнцем пронизана вешняя высь.
Время настало со школой прощаться.
Бал выпускной, веселее кружись!
Ждёт впереди меня целая жизнь,
Звёзды в глазах материнских искрятся...
Знойному лету в полях бронзоветь.
Бывшему юноше зваться мужчиной.
Пройдена жизни уж добрая треть –
Надо спешить, надо много успеть.
Сколько у глаз твоих, мама, морщинок...
Стылая осень бредёт без дорог…
Вдаль улетает косяк журавлиный…
Пусть подвожу не последний итог –
Меньше и меньше всё жизненный срок…
Мама, как густ в волосах твоих иней!
Годы мелькнули, как хлёсткая плеть,
В сердце оставив глубокие меты…
Где же та птица, умевшая петь?
Где же тот мальчик, не верящий в смерть?
Мама, родимая, где ты?
6. * * *
Жестокий жар с небес струится.
От жажды треснула земля.
– Колодец!
Дай воды напиться!
– Ты прежде выкопай меня.
Для счастья человек родится.
Как долго жду я своего!
– О, жизнь!
Дай счастьем насладиться!
– Ты прежде выстрадай его.
7. КРАСИВАЯ
Людмиле
Красивая! Да только ли красивая?
Красавиц нынче столько – и не счесть.
Сильнее красоты, сильнее сильного
В тебе одной, не знаю что, но есть.
Ты для меня – реальностью и сказкою,
Блаженство и безумие моё.
Средь женских лиц – зовущих, нежных, ласковых,
Я вижу лишь одно лицо — твоё.
И что мне до богатства, славы, власти,
Коль целый мир принадлежит двоим?
И имени не знающее Счастье
Я называю именем твоим.
8. ТЫ СУДЬБОЮ БЫЛА МНЕ ОБЕЩАНА
Людмиле
Ты судьбою была мне обещана,–
И любовью душа моя полнится,–
О, моя долгожданная женщина,
Ты – жена мне и друг, и любовница.
В жизни много ненужного, лишнего,
Что подобно миражному облаку.
И молю лишь о том я Всевышнего,
Чтоб всю жизнь нам идти рука об руку,
И дорога была эта долгою,
Чтобы воздано было нам должное,
А любовь, наречённая Ольгою,
Наши жизни своею продолжила.
9. О ТЕБЕ Я ТОСКУЮ
Людмиле
О тебе я тоскую.
Сосёт мне бессонница веки.
Я не ищу другую,
Ты одна мне – навеки.
Ты одна мне – жданная,
Ты одна мне – любимая,
Ты одна мне – самая
Необходимая.
Мне без тебя – невозможно.
Мне без тебя – не таю –
Словно стреноженному
Во поле чистом коню.
Нам только рядом, вместе.
А без тебя я снова,
Словно застрявшая песня
В горле глухонемого.
Слышишь, ветра поют
Хрипло, простужено?
Приди, излечи мою
Душу недужную.
Как солнце твоя улыбка.
Да будет явью мечта!
Сердце моё – обнаженная скрипка –
Ждёт твоего смычка.
Песню пробудишь такую –
Маки взойдут сквозь сне́ги!
О тебе я тоскую,
Ты одна мне – навеки.
10. НЕ ОБМАНИ!
Людмиле
– Нравится целоваться?
– Нравится!
Губы приближаются:
– Пригуби…
Мне с собою не справиться:
– Не убий!
Гостья моя прошенная,
Как стучит в груди!
Ты меня у прошлого
Не укради!
В Бога, в дьявола ль веруешь?
Наяву иль во сне
Что ты со мной делаешь?
Не…
Пошатнулось небо
За окном без штор.
Я счастливым не был
До сих пор.
Что беречь мне прошлое?
Прошлое – быльём!
Самое хорошее –
Когда мы вдвоём.
Когда не разобраться
Глуп я или груб
И – не оторваться
От горячих губ!
Сладкий и мучительный
Стон твой: – Обними…
А во мне – молитвенное:
– Не обмани!
11. ОТ РОЖДЕСТВА ДО ПАСХИ
Зима – раздолье для морозов!
Рассвет как в дымке золотой.
Снег в полдень бел, в закат он розов
И жёлт под бронзовой луной.
И вновь – заря! И солнца слиток!
И звон берёз и тополей,
И скрип шагов, и визг калиток
И лязг колодезных цепей…
Но вдруг повеет ветер с юга
И станет облачность густой,
И застучит по ставням вьюга,
Просясь, как путник, на постой.
Как хорошо, когда сияет
Огонь берёзовый в печи
И образ Спаса осеняет
Свет от рождественской свечи!
В углах мелькающие тени
Вершат таинственный полёт;
И кот, забравшись на колени,
Не колыбельную ль поёт?
В какие дали улетела
Пора волшебных детских дней,
Когда, склонившись, мама пела
Над колыбелькою моей?
И что есть жизнь? Всего мгновенье
Иль срок её неисчислим?
В печи горящие поленья
Иль в небеса летящий дым?
Открыта Библии страница,
Где говорится: Бог — любовь,
И человек затем родится,
Чтоб, смерть поправ, воскреснуть вновь.
Душа словам священным внемлет,
И ей земное — не чета.
Как высоко её подъемлет
Обожествлённая мечта!
…Уснули дети и супруга,
А мне сегодня не до сна.
И пусть, беснуясь, воет вьюга —
На сердце Пасха и весна!
(январь 2018 г.)
12. УПАСТЬ В НЕКОШЕНЫЕ ТРАВЫ
Упасть в некошеные травы,
Где терпким мёдом воздух пьян!
Неужто кто-то ищет славы
Иль жаждой власти обуян?!
Среди цветов пчела кочует
И тень от облака плывёт.
О чём душа моя тоскует?
Какой надеждою живёт?
Как лентой, речкой луг опутан.
И от просёлка в стороне
Столетьям счёт или минутам
Ведёт кукушка в тишине…
Не помышляю о бессмертье
И не печалюсь, в жизнь влюблён,
Что, как и всяк рождённый, к смерти
Природой я приговорён.
Я лишь о том печалюсь, грешный,
И оттого в душе горчит,
Что на дороге жизни спешной
Мой след никто не различит.
Но я хочу не бренной славы –
Хочу, приемля смерти власть,
Как под косой весёлой травы,
На землю русскую упасть;
И чтоб в последний миг прощанья
Вот так же слышалась пчела
И раздавалось кукованье,
И тень от облака плыла…
13. МАТЬ, СПОТЫКАЯСЬ, КЛЮКОЮ СТУЧИТ...
Стройной, высокой была молодою,
Чуть ли не самой красивой в селе.
Нынче стучит по дороге клюкою,
Гнётся всё ниже, всё ближе к земле.
Встала сегодня опять с петухами
И, спотыкаясь, идёт на большак.
Ноги слабеют, глаза потухают,
Шум нарастает в оглохших ушах…
Можно бы вспомнить колхоз и разруху,
Три похоронки… да что вспоминать...
Жизнь не сломала – согнула старуху:
Младший-то жив, да не помнит он мать.
А и давно ль на руках-то носила,
Радуясь втайне: кормилец растёт!
Вырос. И вышло, что нет у ней сына,
Хоть и здоров и в достатке живёт.
Как-то приехал с семьёй на машине –
Ах, что за праздник для матери был! –
Только с той давней поры и доныне
Будто дорогу в село он забыл.
А на письмо иль открытку – скупится,
Хоть бы словечко – порадовал мать…
Видно, деньгами решил откупиться –
К каждому празднику стал присылать.
Только не долго их слать-откупаться,
Много ли дней у неё впереди?
Муж и два старших всё чаще ей снятся,
Кличут к себе: мол, скорей приходи!
…Вот и шоссе. Как блестит на рассвете!
Мимо летят иномарки стрелой.
Может, к ней сын на одной из них едет?
Помнится, он приезжал на такой…
С этой надеждой и с этою раной
Ходит она за село поутру.
Ей говорят: вызывай телеграммой.
Нет,– возражает,– а вдруг не помру…
Мать! Вы простите моё самозванство,
То, что я вашего сына корю.
Но не могу я преступное хамство
Молча терпеть, потому говорю:
Слушай-ка, сын! Что ж не едешь, не пишешь?
Совесть твоя неужели молчит?
Крепко ж ты сердцем оглох, коль не слышишь –
Мать, спотыкаясь, клюкою стучит...
14. КОЛОСОК
Чьей-то злой подчиняясь воле,
Из-за облака, наискосок,
Смерч прошёл через хлебное поле –
Лишь один уцелел колосок.
Он смотрел на просторы пустые.
Из последних он выстоял сил.
Его зерна, под осень литые,
Дождь к земле помертвелой прибил.
Они долго лежали под снегом,
Где позёмка свистела, юля.
А весною зелёным побегам
Удивилась, очнувшись, земля.
И взлетела незримая птаха,
И её возвестил голосок,
Что сильнее смертельного страха
Оказался ржаной колосок.
15. ЖУРАВЛЬ
У нас в селе живёт ручной журавль,
С какой поры – о том гадать не станем,
Но мне его всегда немножко жаль,
Когда глядит он вслед летящим стаям.
Над ним плывёт туман из серебра,
Звенящий лайнер звук опережает;
С ним рядом в степь проходят трактора –
И каждый лемех солнце отражает.
А он глядит куда-то всё вперёд
И словно ничего не примечает.
Но кто к нему с дороги ни свернёт –
Он всех поклоном низким привечает.
Так и живёт у нас в селе журавль.
Его за клюв ты ласково подёргай –
И вдруг сверкнёт, как пойманный голавль,
Воды студёной полное ведёрко.
16. ХОДИКИ
Распался круг мальчишек и девчат.
О, как давно мы выросли из детства!
А мне, как прежде, ходики стучат –
Родной избы намаянное сердце.
О, юности непрочная мечта,
Была ты и наивной и сумбурной,–
Когда-то городская суета
Казалась мне теченьем жизни бурной.
И пусть со мной был город не суров,
Но по ночам сквозь тесные панели
Мне слышалось мычание коров,
Крик петухов и жаворонков трели.
Крестьян исконных кровный внук и сын,
Носил в душе я тех же всходов семя.
И городские резвые часы
Недолго мне указывали время.
И понял я, придя на зов полей,
Что для меня вовеки не сравнится
Холодный свет неоновых огней
С голубоватым пламенем зарницы.
И, принимая должную судьбу,
Я с корнем вырвал заросли крапивы,
Как смог, поправил старую избу
И посадил и яблони, и сливы.
На клён скворешню новую прибил.
И, примостясь на спиленной берёзе,
На звонком рельсе косу я отбил,
Затосковав о близком сенокосе.
С тех пор живу, не прячась от беды
И не страшась, что руки огрубеют.
Всё тяжелей в моём саду плоды,
И ни коса, ни плуг мой не ржавеют…
А ходики ведут отсчёт годам.
Привык я к их намеленной цифири.
И, как отец когда-то, по утрам
Им бережно поддёргиваю гири.
17. ЛИРИЧЕСКОЕ ЗАВЕЩАНИЕ
Ни железной ограды на свежую глину,
Ни тяжёлого камня – не ставьте, друзья;
Посадите без слов надо мною рябину,
Тонкий прутик полейте водой из ручья.
И ступайте себе той тропой полевою,
По которой когда-то и я проходил…
Пусть рябина растёт высоко надо мною,
Пусть с годами она набирается сил.
Я при жизни любил посидеть под берёзкой,
Побродить у осин, постоять под сосной.
Но отрадней мне было с рябиной неброской –
Что-то виделось в ней от России самой,
Что-то было в ней сердцу родное и милое.
Потому и прошу тех, кто близок ко мне:
Над моей безымянной незнатной могилою
Посадите рябину по первой весне.
Ни жара, ни мороз и ни ветры шальные
Не сожгут, не убьют, не сломают её.
И отыщут в земле её корни живые
И возьмут, словно на руки, сердце моё.
И случится однажды: на старом погосте
Торопливый прохожий внезапно замрёт,–
Из-за блёклой листвы брызнут красные грозди –
Это сердце моё по рябине взойдёт.
18. МЁРТВЫЕ СРАМУ НЕ ИМУТ
Мёртвые сраму не и́мут;
Канув в кромешную мглу,
Молча хвалу они примут,
Молча воспримут хулу.
Споры о жизненной пользе
Мерю аршином одним:
Жить нужно так, чтобы после
Не было стыдно живым.
19. Я УМРУ И ПОЗАБУДУ
Я умру — и позабуду,
Что на свете жил когда-то.
И никем я вновь не буду —
Нет из вечности возврата.
Ни цветком на дне оврага,
Ни звездой над отчим домом,–
Ни в каком обличье новом
Не воскресну я из праха.
Это чудо — невозможно.
Никого не беспокоя,
Не ища ни в ком участья,
Буду я сокрыт надёжно
И от стужи, и от зноя,
И от горя, и от счастья.
Да. В любое время суток
Нет пути из ниоткуда.
Так твердит мне мой рассудок,
А душа — та верит в чудо.
20. ГЛАВНОЕ
Сколько мною прожито мгновений?
Сколько их ещё подарит век?
Не пророк, не праведник, не гений –
Как и вы, я смертный человек.
В этой жизни, горькой и счастливой,
Мы клянёмся, каемся, грешим…
Жизнь – она идёт неторопливо,
Это мы куда-то всё спешим.
И ничем особым не отмечен
Я, как все, спешу который год,
Ибо век отпущенный – не вечен,
Ибо дел – всегда невпроворот.
И когда уйду я тайной тропкой,
Вам мои останутся дела.
Не беда, коль будет жизнь короткой,–
Счастье в том – что всё-таки была!
Люди, вы мне с каждым днём дороже,
Потому прошу вас об одном:
Думайте почаще о хорошем
И как можно реже о плохом.
И живите щедро и красиво,
Совершая добрые дела.
Жизнь – она идёт неторопливо,
Главное – чтоб мимо не прошла.
21. * * *
Это предание знают все люди:
тридцать монет посулили Иуде,
стражников дали, сказали: веди!
Бледный Иуда пошёл впереди.
Предал лобзаньем Христа он Пилату
и получил за предательство плату:
тридцать серебряных тусклых монет,–
но и доныне не меркнет их свет.
Годы мелькают. Проходят века.
Снова к ним тянется чья-то рука…
Так искони на земле и ведётся:
был бы Христос, а Иуда – найдётся.
22. * * *
Искал художник долго и повсюду,
С кого бы написать ему Иуду.
Искал и вдалеке он и окрест,
И вот нашёл в одном из злачных мест.
О, это было как явленье чуда:
И взгляд, и облик – вылитый Иуда!
Работал с ним художник день-деньской,
Почти не выходя из мастерской.
Но шла работа медленно и трудно –
Лукавый взгляд смущал ежеминутно.
Спросил художник на исходе дня:
– Ты почему так смотришь на меня?
Натурщик ухмыльнулся и сказал:
– Да ты меня, я вижу, не признал.
Пять лет назад для этого ж холста
Не ты ли здесь писал с меня Христа?
Художник мрачно выслушал ответ
И молча тридцать отсчитал монет…
23. * * *
По самой главной сути жизнь проста,
хоть и подобна истинному чуду:
В самом себе не предавай Христа,
В душе своей не взращивай Иуду.