Где-то ночью сырой и холодной,
Сводом серым больничным укрыт,
Как бродяга, немой и безродный,
Я недугом был прочно зарыт.
Помню тёплые руки и слово,
Что согрели меня от беды,
Не вернуться туда мне уж снова,
Не увидеть мне счастья сады.
Материнская нежность священна,
Как божественный дух в небесах,
И мы живы её исцеленьем,
На холодных, безумных ветрах.