Мы не виделись год, или два? Нет, наверное – вечность.
И с рождением твоим я опять не поздравлю тебя,
В этот год – в третий раз. Как же вся суета быстротечна…
Как нелепо и скоро мы в ней растеряли себя.
Я давно не писала. Хватает того, что в газетах:
Охватил человечество новый, коварный недуг…
Дни проносятся мимо меня, как шальные кометы,
В этой мягкой, густой тишине, воцарившейся вдруг.
Говорят, в опустевшую гавань вернулись дельфины,
И зима в этот раз холодней, чем минувшие две.
Старики тут шептались, что пали с небес херувимы,
И недолог наш век, но автобусы пустят к весне.
Знаешь, мне в этот год было просто, и даже уютно:
Среди комнат пустых мне дышалось свободней других.
У меня с тишиной это, кажется мне, обоюдно:
Мы давно с ней на «ты» и отвыкли от звуков иных.
Только все не пойму, отчего мне живется спокойно,
Среди масок и каменных глаз, среди криков немых?
Неужели еще не угас во мне дух неуемный,
Или я, как другие, мертва, и мой голос затих?
Нет, скорее – проклятый февраль. Так бывает. Конечно!
Предрассветная долгая песня, а следом – весна…
Год пройдет, может два… А за ними и целая вечность.
И с рождением твоим я опять не поздравлю тебя.