Столешница полметра на сто тридцать,
но ты на ней сумела поместиться.
Пелёнки, марли, запах молока.
Сейчас я так бессильна далека,
а это было много лет назад.
Теперь тебя закрыли в автозак,
и в нём мазутом пахнет и больницей.
Я не успела толком надышаться,
как ты смогла вместиться в девятнадцать.
И вот тебя куда-то повезли
холодные и злые феврали.
Я только и успела, что обнять.
В тебе уже так мало от меня.
Но твой висок повеял молоком.
Он был знаком.
И вот ты долго едешь. Белый холод
не помешает верить тем, кто молод,
что скоро будет тихо и тепло.
Гудит мотор, и за окном бело.
Когда-нибудь, мечтая о тепле,
я помещусь на собственном столе.
И ты меня проводишь в автозак,
и только после волю дашь слезам.
Но молока не победит мазут.
Пока нас всех везут, везут, везут.