За стеной — собаки лают.
Снег идёт. Фонарь скрипит.
Машинисту Николаю
надо спать. Но он не спит.
Коле чудится, что кто-то
чёрный, страшный и хромой,
вышел из-за поворота
и бредёт к ему домой.
Может, это злой риэлтор,
хочет дом его продать?
Ганнибал, быть может, Лектер
вылез с проруби пруда?
Или злой фашыст с гранатой
лес покинул, наконец?
А, быть может, воин НАТО?
Или умерший кузнец...
Может статься, Чиполлино,
всё же вышел из тюрмы?
Или странная Полина?
Чи, космический термит?
Нет! Ни то, и ни другое.
И ни третье, ни шестое.
Вызывальщик, дядя Петя,
вспоминая о миннете,
что нарядчица Галина
Пете сделала в туалете,
подошёл. Остановился.
Постучал. Перекрестился.
И, пульнув в окно козявку,
Коле передал заявку:
— В пять утра, под поезд "длинный",
обеспечь, Беляев, явку!
— Шта??? Я вовсе не скурилса!!!
Штэ??? Ка-ка-я а-на-ша??? —
Николай наш распалилса.
Очень часто стал дышать!
Стал вращать глазами мощно,
мол, вменяем я! Гляди!
И, для убеждения точно,
рвать тельняшку стал с груди.
Сам же, сунув под подушку
руку, выдернул без слов.
И картечью жахнул в тушку
из обреза! С трёх стволов!
Дяде Пете стало плохо.
Он скрутилса, как червяк.
И осел. Как куль с горохом.
Тихо стало. В церкви, как.
Лишь фонарь качает ветер.
Псы умолкли. Снег кружит.
Вызывальщик, дядя Петя,
мёртвый. "Наглухо". Лежит.
Феликс Калугин 07.02.2021 г.