Он не был героем книжек,
Она не была принцессой,
И жили они не в Париже.
И наверняка неизвестно,
В каком году это было
И было ли это вовсе -
Свидетелей нет в помине,
И уж никого не спросишь,
Как длинною улицей узкою
Под ритм осеннего бала
Он приходил слушать музыку
Туда, где она играла.
И в общем-то все не плохо:
Ну ветер дует, ну голод…
Боятся все палочку Коха
И пробирает холод,
Но в этом вселенском спуске
Прозрения не искал он,
Лишь приходил слушать музыку
Туда, где она играла.
А город был беспросветным,
Погрязшим в тумане сизом.
Неаккуратный ветер
Бросал дожди на карнизы.
В пальто и в кривом картузе,
Не прячась от стука града,
Он прибегал слушать музыку
Туда, где она играла.
А город был суетливый,
И вечером, чтобы отвлечься,
Он пил настойку из сливы
И грезил о новых встречах
С той незнакомой дамой,
Которая в свете тусклом
На фортепиано играла
Такую нежную музыку.
Нет, он не искал надежды,
Как и не питал иллюзий.
Хотя он сейчас, как и прежде,
Едва разбирался в музыке,
Но в городе вечно сером,
Погрязшим в тумане смрада,
Ему, не терявшему веры,
Была лишь одна отрада -
Прийти, как всегда до начала,
Ровно в семнадцать двадцать,
На время забыв про отчаяние,
Ее красотой наслаждаться.
Играла она в таверне,
Пропахшей дымом и рыбой.
Была не в восторге, наверное,
Но в прочем не было выбора.
Здесь все без устали пили -
Сушили за кружкой кружку.
И в этой таверне был он
Единственный, кто ее слушал.
Но он понимал, что вряд ли
Сквозь шум кабацкого сброда
Они б с ней столкнулись взглядом
И поняли важное что-то.
Он запрещал себе мыслить
О том, что она, быть может,
На целой земле единственной,
Кого полюбить он сможет.
И даже не подозревал он,
Что в этой пивнушке серой
Она его взглядом искала
И лишь на него смотрела.