Небрежно кем-то брошенный окурок
На мусорную кучу приземлился.
Среди объедков, банок, разных шкурок
Бумажный хлам скучающе пылился.
Потомок благородной папиросы,
Хоть мал был, не утратил прежней спеси.
Остатками дымясь табачной смеси,
Брезгливо про себя решил: "Отбросы."
Он - не чета им. Глаз ещё пылает,
Дымок, как ароматный чубчик, вьётся.
Любой бедняк его ещё желает,
И сколько песен про него поётся!
А эта шелупонь на что годится?
Какие-то презренные огрызки,
Бутылочки с остатками водицы,
Стаканчики пластмассовые, миски,
Обёртки, ноты старые, газеты,
Журнал, калибра разного коробки...
Сухая ветка, шевельнувшись робко,
Не прочь была затеять с ним беседу.
-Простите мою смелость, Вы - прекрасны!
В полёте - просто сокол настоящий!
Охнарь ответил ветке взглядом страстным
И оком подмигнул, ещё горящим.
-Я - внук сигары. Вырос на Гавайях.
А здесь - пролётом. Отдохну и - дальше.
И веточка, восторга не скрывая,
Ему внимала, не заметив фальши.
Окурок подбирается всё ближе,
Любовным жаром дуру опаляет.
И вот уже её иголки лижет,
А взглядом по коробочкам гуляет.
Беде хватило ветра дуновенья -
"Бумажный люд" огнём любви охвачен.
Нестойкий хлам погиб в одно мгновенье,
Каким-то проходимцем одурачен.
А впрочем, что жалеть, что "песня спета"?
Зачем вникать в ненужные детали?
Чем догнивать скукоженными где-то,
Хоть краткий, жар любовный испытали.