12-я глава III-ей части "Усафара",
остросюжетного романа в стихах
СЛУШАТЬ ОНЛАЙН 3-ю частъ аудиоспектакля "УСАФАР":
/
http://mirmuz.com/post/2442/Valerij_Kostjuk_
USAFAR_III_chast_ostrosjuzhetnogo_audiospektaklja
НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ
За днями двигались недели
И за весною шла весна, -
Они, казалось, молодели
Как в забытьи счастливом сна.
Мальчишка рос милей родного
И рос едва ль не по часам.
Одна беда, что даже слова
Произнести не мог он сам.
Лет десять так прошло, не мене,
С тех пор, как шли дела на лад.
Ничто, казалось, не изменит
Привычный, жизненный уклад.
Сюдбей, как прежде пас оленей, -
Давно – колхозные стада.
Шла жизнь дорогой поколений,
Как руслом тёмная вода.
Беда пришла совсем внезапной,
Залётным ветром из-за гор:
Пройдя неслышно тихой сапой,
Косил оленей страшный мор.
Сбивались с ног оленеводы,
Врачуя свой рогатый скот,
И отбивали у природы
Едва родившийся приплод.
И в довершение печали,
Как Чёрный Ангел он везде, -
К ним прилетел «Большой Начальник»
На винтокрылой «стрекозе».
Повёл расспросы и допросы.
С подвохом брал и напрямик.
С Сюдбея, ясно, больше спроса –
Был там за старшего старик.
Немного удалось добиться
И, бросив выбившись из сил:
«Там разберутся, что за птица.»
С собой Сюдбея прихватил.
Тут вспомнил тот, тая досаду,
Года прошедшие и сник.
«Припомнят, верно, Мандаладу*» -
Подумал с горечью старик.
Поцеловав жену и сына,
Шепнул прощальные слова:
«На «Дальнем Острове», в трясинах,
Однако, скрыться надо вам.»
Давно почил «Отец народов»,
Но жил в душе упорный страх,
Что «Лучший друг оленеводов»
Не упокоился в горах.
Не стёрлись в памяти те годы –
Дощатый лагерный барак,
Где «член семьи врага народа»
Был тот же самый скрытый враг.
С тех пор и жили, обитая,
Среди нехоженных болот.
К еде годилась снедь простая –
Трофеи сборов и охот.
Ждала Янебя долго мужа,
Читая в каждом звуке знак:
Стучит в окно шальная стужа,
Принёс ли ветер лай собак,
Несёт ли эхо выстрел дальний
Или заблудший чей-то крик –
Она смахнёт слезу печально:
«А ну, как это – мой старик?»
Старуха, кончив, замолчала.
Блестели блёклые глаза.
Дрожа, с ресницы побежала,
Как отблеск прошлого, слеза.
Федот стоял мрачнее тучи,
Полуоткрыв беззвучно рот.
Незваной болью душу мучал
Судьбы внезапный поворот.
И голос дрогнул тут без фальши,
И, словно вмиг лишившись сил,
Вдруг неуверенно – «Что ж – дальше?» -
Федот, потупившись, спросил.
Старуха, всех не замечая,
Сидела, сгорбясь как вопрос.
Своим лишь мыслям отвечая,
Бубнила всё себе под нос:
«Что станет с бедною Ариной,
Певуньей милою моей?
Ужель судьба – так рано сгинуть
В расцвете самых юных дней?
Спасёт её ли Севандана?
Пусть Бог на то благословит!
Да только, - в грудь сквозная рана
Была ужасною на вид!
Несут олени тундрой нарты:
Спешит Илья, от горя пьян.
Наверняка когда бы знал ты,
Что старый жив ещё шаман!»
Тут, уронив лицо на руки,
Она рыдала без конца.
Полубезумный вид старухи
Чуть тронул чёрствые сердца.
Но вот, старуха задрожала
И раскалённый злобой взор
Блеснул, как лезвие кинжала,
Пронзив Федота вдруг в упор.
И, ткнув в него сухой рукою,
Произнесла, как приговор:
«Нигде не сыщешь ты покоя.
Подлец, убийца ты и вор!
Пусть доказать я не сумею,
Но знаю всё ж, наверняка,
Что это всё – твоя затея,
Твоя, чудовище, рука!»
Схватив светильник, что пылая,
Стоял здесь, посреди стола,
Швырнула с криком, проклиная
Федота чёрные дела.
Все тотчас ринулись наружу,
Чуть не ломая ног и рук,
Покинув гневную старушку,
Что показалась ведьмой вдруг.
Едва лишь скрылись за порогом,
Она свалилась не дыша,
И отошла своей дорогой
В тот мир усталая душа.
Вмиг сухотравье запылало
От искр упавшего огня:
Его по стенам здесь немало
Висело, запахом маня.
Мандалада* – антисоветское движение ненцев.
В 1934 и 1943 г.г. были восстания
Продолжение следует
https://ridero.ru/books/usafar/freeText