"От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли.
С лейкой и с блокнотом,
А то и с пулеметом
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой нальем.
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем!
Там, где мы бывали,
Нам танков не давали,
Но мы не терялись никогда. -
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми въезжали в города.
Так выпьем за победу,
За нашу газету.
А не доживем, мой дорогой, -
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой!.
Есть, чтоб выпить, повод —
За военный провод,
За У-2, за эмку, за успех. -
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
От ветров и водки
Хрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
«С наше покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год!»
Константин Симонов,
"Песня фронтовых корреспондентов
Великой Отечественной".
Спроси у ветерана
Великой Отечественной
Войны:
"Евгений ХАЛДЕЙ*, -
Это кто?" -
Непременно услышишь
В ответ:
"Главный
Фотолетописец
Великой Отечественной
От 22-го июня в Москве
До 9-го мая в Берлине".
* - См. нижеприведенное Приложение.
ПРИЛОЖЕНИЕ.
ТРИ КУМАЧА И ДВЕ БУТЫЛКИ ВИСКИ
Евгений Халдей - автор уникальных кадров Нюрнбергского
процесса и единственный советский фотокор, снимавший Великую
Отечественную войну от первого дня в Москве до последнего
дня в Берлине.
Евгений Халдей прошел всю войну, запечатлел освобождение Европы, капитуляцию Германии, Потсдамскую конференцию, Нюрнбергский процесс, первый Каннский кинофестиваль. Он вошел в список авторов “100 самых влиятельных фотографий в истории” по версии журнала Time. Как получилось, что любимый фотограф маршала Жукова 10 лет оставался без постоянной работы, при жизни не был удостоен ни одной персональной выставки в Москве, а мировое признание получил лишь незадолго до смерти в 1997 году?
Юхим из Юзовки с картонной фотокамерой
Юхим Халдей родился в марте 1917-го в Юзовке (ныне Донецк), в семье бакалейщика. Его жизнь началась сурово - с сиротства и пули в легком. Когда ребенку был всего год, его семья стала жертвой еврейского погрома. Отец Ананий со старшими детьми успел спрятаться. Деда и мать Юхима убили. Анна держала сына на руках, когда в нее стреляли. Пуля прошла сквозь ее тело и задела легкое младенца. Юхим остался жив.
Мальчика воспитывала бабушка в строгих религиозных традициях. Он ходил в синагогу, закончил четыре класса хедера - начальной школы. Его детство прошло под “Плач Израиля”: за пять копеек бабушка заставляла мальчика играть на скрипке свою любимую мелодию. Юхиму нравилось разглядывать картинки в журналах, он часто досаждал своим любопытством работникам фотоателье братьев Клейманов. В конце-концов Юхима взяли туда подмастерьем. И уже в 14 лет он “подписался” на фотоаппарат. Сейчас бы мы сказали: “взял в кредит”. До этого у Юхима был самодельный агрегат из картона, линзы бабушкиных очков и марганца.
С 13 лет он работал в паровозном депо и разъезжал по Донбассу в составе агитбригады. Фотографировал для стенгазеты ударников труда и стахановцев. Его снимки нравились местным редакциям, в 1930-е несколько фотографий даже получили призы на Вседонецких фотовыставках.
В 1936 году Халдея пригласили в Москву. Всего 19 лет - а уже фотокорреспондент Фотохроники ТАСС. Тогда же он поменял имя на более привычное для Москвы - Евгений.
Знамя Победы провез под курткой.
О том, что началась война, он узнал в агентстве, только-только вернувшись из рабочей поездки в Тарханы. Тогда Фотохроника ТАСС находилась на улице 25-го Октября (ныне Никольская). Молодой фотокор выглянул в окно. Народ собирался под репродуктором, люди что-то обсуждали.
Халдей выбежал на улицу и сделал свой первый военный снимок: москвичи слушают сообщение наркома Молотова о вероломном нападении Германии на Советский Союз
Перед отправкой на фронт Халдей получил от редактора всего 100 метров пленки. Мол, больше незачем, через пару недель война кончится. Но между этой фразой и последним халдеевским снимком войны - водружением Знамени победы над Рейхстагом - прошло 1418 дней. За это время Евгений Ананьевич отснял целую военную летопись. В звании техник-интенданта 1-го ранга ВМФ он запечатлел бои за Северным полярным кругом, битвы за Севастополь и Керчь, освобождение Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии и, наконец, взятие Берлина.
За пару недель до победы он чуть не распрощался жизнью. Это было в Австрии. В комнате, где на ночь разместились Халдей с однополчанами, почти не было кроватей. Фотокору достался матрас на полу. В какой-то момент, когда чужое место на кровати оказалось свободно, он решил перелечь туда. Товарищ вернулся и, конечно, попросил свою койку обратно. Халдей едва успел встать с кровати, как в нее врезалась НЕРАЗОРВАВШАЯСЯ ФУГАСКА.
Много позже Евгений Халдей рассказывал, как сделал свое, пожалуй, самое знаменитое фото - водружение знамени над Рейхстагом. Он и не скрывал, что оно постановочное. Полотнища (не одно, а три) были сшиты из красных скатертей еще в Москве. Халдей вместе со своим давним знакомым и земляком портным Израилем Кишицером кроил ткань и нашивал серпы и молоты, вырезанные из белых простыней. Кумачовые скатерти Халдей выменял у завхоза Фотохроники ТАСС Григория Люблинского на две бутылки водки и обещал в скором времени вернуть обратно. Чтобы задумка оставалась в секрете, фотограф провез знамена тайно: обмотался ими, надел сверху куртку и так добрался до Берлина.
К нацистам у Евгения Халдея был личный счет. Они завершили дело, начатое в далеком 1918 году черносотенцами.
В 1941 году гестаповцы убили его отца и трех сестер. Они не смогли покинуть Донецк перед приходом немцев - рыли окопы. Когда фашисты оккупировали город, еврейскую семью сдали соседи
Самый нелюбимый фотограф Геринга.
На Нюрнбергском процессе три военных снимка Евгения Халдея были приобщены в качестве доказательств совершенных нацистами преступлений и показаны на суде. Это фото разрушенного Севастополя, жертв во дворе ростовской тюрьмы и труб сожженных домов Мурманска. Мурманск был весь деревянный, поэтому, когда после налета немецкой авиации город сгорел, от него остались одни печки.
В Нюрнберге Халдей был аккредитован фотожурналистом ТАСС. “Поехал снимать возмездие”, как он говорил. Из этой поездки он привез бы то же, что и все: снимки городских руин, общие планы зала суда, доступные для всех фотографов моменты. Но ему хотелось запечатлеть что-то особенное.
Главным предметом интереса зрителей и прессы были подсудимые, особенно - Герман Геринг, наци номер два. Евгений Ананьевич ломал голову над тем, как бы снять Геринга так, чтобы получилось уникальное фото. Халдей нашел выход.
Фотограф договорился с секретарем главного судьи от СССР Ионы Никитченко ненадолго занять место в секретариате, откуда открывался отличный ракурс.
В обмен на две бутылки виски секретарь согласился задержаться после перерыва между утренним и вечерним заседаниями.
Халдей старался действовать непринужденно: во время перерыва он поставил камеру на пол, чтобы ее никто не заметил (камера была немаленькая - “Спид График”, специально предназначенная для фотожурналистики) и сел на место секретаря. В нужный момент, когда Геринга вызвали на перекрестный допрос, а два стоявших по обе стороны от него американских солдата вытянулись и взяли в руки дубинки, Халдей аккуратно щелкнул затвором. Получилась фотография, попавшая в газеты всего мира.
Халдей рисковал. Это было серьезным нарушением дисциплины. Американский караул, который отвечал за порядок в зале суда, мог запросто вывести советского фотокора вон и лишить аккредитации.
Камеру “Спид График” Евгению Ананьевичу подарил родоначальник военной фотожурналистики Роберт Капа. Именно Капа - автор фотографии, на которой Халдей со “Спид Графиком” в руках стоит возле Геринга, закрывающего лицо
Причина этого недружественного жеста - Евгений Халдей. Как-то раз, еще до инцидента на перекрестном допросе Геринга, фотокорреспонденты и Халдей в их числе спустились в тюремную столовую во время обеда, чтобы снять быт заключенных. Как только появился Халдей, а он был в советской военной форме, Геринг забил кулаком по столу, начал громко говорить. Тогда один из американских солдат дал разбушевавшемуся дубинкой по шее - Геринг утих и уже не препятствовал съемке. А в зале суда решил отомстить - заслонил лицо рукой.
Пятый пункт в советском паспорте Халдея.
После Победы жизнь Халдея, казалось бы, могла сложиться особенно удачно.
Он фотографировал Жукова и Сталина, его единственного из советских корреспондентов отправили снимать Потсдамскую конференцию летом 1945 года.
Но в 1948 году в СССР началась “борьба с космополитизмом”.
Среди прочего, евреев массово увольняли со значимых должностей. Эта участь постигла и Евгения Халдея.
Его, вместе с четырьмя коллегами уволили из ТАСС, якобы, за политическую неграмотность и недостаточный профессионализм.
Но когда тех четверых восстановили на работе, а его нет, Евгений Ананьевич понял, что дело - в злополучном пятом пункте советского паспорта, где указано, что он еврей.
Ему припомнили, что он восемь лет числился кандидатом в члены партии, но так в нее и не вступил. По словам дочери фотографа Анны, к делу пришили даже то, что он покупал импортные катушки Kodak в командировке по случаю Парижской мирной конференции.
С 1948 года в жизни Евгения Ананьевича начался трудный период без постоянной работы и в ожидании расправы. Боясь за себя и свою семью, Халдей уничтожил негативы некоторых снимков, на которых были запечатлены неугодные власти лица. Например, стеклянные негативы фотографий актера Соломона Михоэлса, убитого в 1948 году.
Фотоработы Халдея отказывались брать в печать. С большим трудом ему удалось устроиться внештатником в профсоюзный журнал "Клуб и художественная самодеятельность”. Для “Клуба” военкор снимал, как сам выражался, “танцы-шманцы” - сюжеты совсем другого сорта
Лишь в 1959 году Евгения Ананьевича приняли в “Правду”. Не без участия поэта Константина Симонова.
В "Правде" он проработал 13 лет до того момента, когда должность главного кадровика главной газеты страны занял новый человек.
Вот как Евгений Халдей рассказывает эту историю в посвященном ему документальном фильме:
“Пришел новый начальник отдела кадров. Такой, значит,
антисемит открытый.
Бывают антисемиты закрытые, а это прямо - открытый.
Говорит, - я не успокоюсь, пока хоть один еврей работает в
газете.
Никого из сотрудниковевреев не осталось.
Ну и потом и до меня добрались, так сказать, - придрались”.
Пришлось искать другую работу. С 1973 по 1976 годы Халдей снимал для журнала “Советская культура”, а потом ушел на пенсию.
“Откуда вы, солдаты?”.
Судьба Евгения Халдея сама по себе достойна того, чтобы попасть на пленку. Однако фильм про него сняли только в 1997 году - бельгиец Марк-Анри Вайнберг. За два года до этого, в Перпиньяне, французы наградили Халдея рыцарским орденом Искусств и литературы - высшей наградой министерства культуры Франции.
За публикацию одного небольшого снимка в Time он однажды получил гонорар в 200 долларов.
Его пенсия на родине была в шесть раз меньше.
“На колбасу. Все идет на колбасу. Иногда на сосиски”, -
в фильме Халдей показывает конверт, в котором пришел
американский гонорар. Жизнелюбия и оптимизма мастер не не
утратил.
Как подобает настоящему документалисту, Халдей помнил каждого, кто попадал в его объектив, знал их имена, следил за судьбами - мог рассказать историю любого снимка.
Настойчиво искал своих героев, обращаясь к читателям на страницах газет, где публиковались фотографии.
В своей книге-альбоме “От Мурманска до Берлина” Халдей вспоминает:
“Мой рассказ о том, как был сделан снимок, кончался
вопросом: “Откуда вы, солдаты?”.
И они мне отвечали: “Мы шли от Сталинграда. Мы - от
Севастополя. Мы - от Курска, Брянска”.
Халдею приходили письма с его фотографиями, где некоторые лица были обведены кружочком - люди узнавали своих близких. Или спрашивали фотографа - не их ли это родственники, просили прислать какую-нибудь информацию.
Через 30 лет после Победы Евгений Ананьевич встретился со многими героями своих снимков, чтобы сфотографировать их снова, но уже в окружении внуков. Среди них и москвичка Анна Трушкина, котораябыла на переднем плане снимавший ее в первый день войны.
Он словно чувствовал ответственность за их судьбы. Уже на пенсии Халдей выпустил альбом с этими работами.
А еще он с легкостью доверялся людям.
К сожалению, находились те, кто этим пользовался.
В 1996 году американский галерист предложил Халдею обменять его “Лейку”, с которой он прошел от Мурманска до Берлина, на такую же камеру с условием, что легендарный халдеевский фотоаппарат поместят в Музей фотографии в Лос-Анджелесе. Евгений Ананьевич согласился.
Как рассказывает его дочь Анна, этот человек продал “Лейку” на аукционе за 200 тысяч долларов, и в музей она не попала.
Халдей об этом так и не узнал. Он скончался в октябре 1997 года.
“Все руководители прошли через мой объектив: Сталин, Хрущев,
Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев, Ельцин... А кто будет
следующим? - Не знаю, удастся ли мне сфотографировать его…” -
размышлял Халдей в том бельгийском документальном фильме.
Через год после его смерти в Москве открылась его первая персональная выставка.
Источники:
Евгений Халдей. “От Мурманска до Берлина”.
Подсудимый Герман Геринг отвечает на вопросы обвинителя от США Роберта Джексона. Март 1946. Фото Евгения Халдея. РГАКФД, Арх. № В-3158.
© Портал «Преступления нацистов в СССР»
Евгений Халдей. Рубрика “Персоны ТАСС” в электронной Энциклопедии ТАСС
“Анна Халдей: Мой отец всегда чувствовал ответственность за тех, кого снимал” / Интервью для программы “Евразия дословно” на телеканале “М24”, 24 февраля 2020 г.
“Анна Халдей: “Он сидел дома и бил стекла с негативами Михоэлса”” / Интервью Анны Халдей для сайта “Лехаим”, 24 мая 2017 г.
“Километры пленки и тысячи дней. Жизнь и работа фотографа Евгения Халдея / ТАСС
Фотограф при Сталине” Документальный фильм. Реж. Марк-Анри Вайберг, 1997 г.
30 января 2021-го года.