Земля устала от вселенсколго разврата
Терпению небес кончается предел.
Предвестники фатальной судной даты
Уже стучатся в нашу дверь.
Пролог
Натужный стих порой рождался,
И я поднять его старался
До судьбоносной высоты,
Но жег убогие листы
И вновь я за сложенье брался.
Воображением пытался
Привлечь на сторону свою
Внимание капризной музы.
Все тщетно. Вновь я узнаю
Коварный нрав своей обузы.
Но жаждал я, чтоб порожденный
Мой стих над замыслом парил,
Как ангел средь ночных светил.
И чтоб лились из сердца звуки,
Гармонией питая стих.
Свободное теченье мысли,
Сопровождало всюду их.
И чтоб воздушным стал мой стих.
Счастливый миг: я ухватился
Ценой невероятных сил
За все, чем грезил и чем жил.
И на волне грядущих дней
Мне искус творчества явил
Тот, кто превыше всех светил.
А вместе с ним и сердца муку.
И муза мне свою науку
Скупой строкой преподнесла.
В плену бессонного ночлега,
Как первоцвет весной из снега,
Воображенье из темницы
На волю вырвалось, как птица
Из душной келии своей.
И рифмы, как речной поток,
Теснясь, полились на листок.
И я пытаюсь свою душу
Разверзнуть, страстию дыша,
Чтобы познать как можно лучше
Звук и гармонию стиха.
Сказать точнее - его душу.
Чтоб голос времени звучал,
Сливаясь мыслию одной
С той стародавней стариной
Мятежной волею страстей,
И в ней он отзвук находил,
Как надпись на плите могил
Вещает нам о том, что прах
Лежит здесь тлея, и в веках
Несет недвижимо он имя.
Так я скрижалями своими
Хочу волну своей судьбы
И спор страстей с умом
Начать. И миру показать
Простой истории урок.
Ратмир - предмет мой разговора,
Но познакомлю с ним не скоро.
В самом начале опишу
Тот мир, в котором жил герой
И поведу вас за собой
(Молю исполниться терпеньем)
Туда, где лишь воображенье
И тайных замыслов движенье
Рождает слог на удивленье
Тем, кто пытливый ум имеет,
Все, не ленясь, уразумеет
Чем век разнузданный и праздный
Живет, и чем волнуется порой.
Об этом известит герой,
Расскажет в повести моей
О бренности текущих дней.
Прелестных грез полет незрелый
Волнует нас, едва ль не с колыбели.
Порывы чувств еще несмелых
Вверяем мы своим мечтам
Однако выпадает нам
( За исключением невежд)
Обиды, горькие лишенья
И боль несбывшихся надежд.
В наш век изнеженный и праздный
В век буйства бешеных страстей,
Соблазнов странных, безобразных
Потерь внезапных, дев продажных.
Все это вам преподнесу
В моем труде забавы ради.
Невинность в нынешнем народе
С незрелых лет уже не в моде.
Развратный западный туман
Окутал нравы россиян.
И страсти бурные кипят
У всех, кто торит жизнь мечтами.
Когда - то это было с вами.
Признаюсь, в юности и сам я
Болел недугами мечтанья.
И песни сладостная страсть
В душе моей в ночи звучала
И жаром наполняла грудь.
И грезил я в нее вдохнуть
Виденья томные. Но дальше
День разгонял ночные грезы.
И детский бред. И только слезы,
Печальный след ночных видений,
Вибрации сердечных струн,
Сознанье властно увлекали
В тот мир моих наивных дум,
Где я невинною душою
В объятиях ласкал надежду.
Но оставалось все, как прежде,
Когда душа остатки сна
И тени сладостных мечтаний
В подвал забвения несла.
И наполнялась всклень она
Заботой нынешнего дня.
Все было чинно и безгрешно.
Так день за днем текли неспешно.
Сегодня все не так. Утеха
Желанный гость на почве жадной
До развлечений праздных, смеха,.
Скабрезных шуточек попсы,
И ряженых, одетых в маски.
Рассказывающим бедным сказки
Про жизнь богатую свою.
Из них я в каждом узнаю
Примеры низкого порока.
И бросить им в лицо хочу
Своею колкою строкой
Упрек, и времени и нравам.
Распущенность в одежде вздорной,
Развратом сдобренные чувства
В союзе с верностью притворной
Несут тлетворное искусство
В сердца распахнутые настежь.
Высокомерье дев продажных-
Простых и благородной масти,
В союзе с блудом ищут счастья.
Бледнеет совесть в этом мире,
Честь и стыд уже не в моде.
И нынче словно в Древнем Риме
Любовью похоть верховодит.
Теперь они для нас кумиры,
С них мы должны примеры брать.
Их способ жизни за основу
Младым созданьям прививать.
И в них сейчас такая сила,
Что невозможно устоять,
Когда судьба соблазн явила.
Природа сердца и страстей
Нещадно разум омрачила
Любови радостной начало
В товар продажный превратила.
Высоких мыслей и поступков
В блуд, превратившие искусство,
Пленявшее когда - то мир.
Умов порочных эту сферу
Я привожу не для примера.
Совсем недавно еще грех
Держал под спудом мир утех.
Однако бес - исчадье ада,
В сознание людей проник
И исковеркал наш язык.
И сладкозвучный, и могучий,
Он в мире был едва ль не лучший.
А нынче чуждые слова
(Так ненавистные народу)
Вместить иная голова
Уже не в силах. Однако ж мода
На заграничное пришла.
Не растворилась бы Отчизна
В словах заемных непонятных
В литературном, разговорном
Прекрасном нашем языке.
А бесу что? Нас бес попутал.
И стал порок терпим народом.
(А кто-то и гордиться им),
Как терпеливый пилигрим
За год пути дойдя до гроба
Священного для христиан.
И все смешалось - грех и срам
Уж нежный возраст не приемлет.
И только жар страстей не дремлет
Берет в полон умы младые
Наш соблазнитель - Интернет.
Глас вопиющего в пустыне
Не слышим был, не слышен ныне.
И мы запутались в Сетях,
Как рыба в прочных неводах.
Никто, как раньше тыкать нос
Прилежно в книжку не желает.
А поумнели? Вот вопрос.
Ответ простой - всех нас ввергает
В безумство этот дикий спрос,
Иль в праздность мысли.Так бывает
Когда в бездельи пребывает
Иль отрок или вся семья.
Тому подобно как Илья -
Предмет Обломовского чтенья,
Нам дан не зря в нравоученье.
Ведь труд давно уж не в чести.
Но полно. Пора вас к действию вести.
Глава первая
Ратмир дворянских был корней.
Давно уж оскудевший род
Как ни стрался все ж не мог
Свести с концами свой доход.
Он с детских лет познал начало
Своих трудов тяжелый груз.
И от рождения при том
Умом пытливым награжден.
Одежду тесную порвав,
И сняв с догматов покрывало,
Пытливый ум, как и бывало,
Найдет ошибок многих прах
И заблуждений, что в веках
Рассудок многих усыпляли.
Но к счастию, умы иные
Догмат нещадно отвергали,
Вместо тех, отживших знаний
Свое видение рождали.
Чтоб было это всем яснее,
Сравните карту Птолемея
С прозреньем старца Галилея.
И уж совсем понять не трудно
За что сожгли Джордано Бруно.
И вы узнаете тогда:
Умов пытливых череда
Являли строй открытий миру
И даже грозная секира
Прервать полет воображенья,
Открытий чудное движенье
Как не стремилась, не могла.
И гарь зловещая костра
Догматов ложное ученье
Как ни пыталась не спасла.
Вернемся к нашему герою.
Он симпатичен мне, не спорю,
И создан из такого ж теста.
Порой старался он ответа искать
На те вопросы, что не просто
Да и опасно задавать.
Для вас, читатель, я открою
Свой главный смысл моей поэмы:
Страницы прошлого листая,
Хочу на сказках старины
Ваять историю страны.
Когда из тысячи имен
Был от рожденья награжден
Славянским именем Ратмир,
То значит он за целый мир
Готов нести ответ. Бороться
За справедливость с кем придется.
А мне от матери моей
Подержаное досталось званье.
Его мой старший брат носил.
Он свет оставил в раннем детстве.
И я, как видно, по наследству,
(И вопреки примете давней)
Носил его. Но тоже с детства
Мне не везло. Умерших имя
Как видно, тайнами своими
Как груз давлело надо мной.
Напасти грозною толпой
За мною плотной чередой
Повсюду шли. Они как тени
Мелькали за моей спиной.
Едва ли мать про это знала,
Когда мне имя выбирала.
Неужто в памяти мелькало
Вот только это? Вот просчет!
Издревле помнил наш народ-
Как вы ребенка наречете,
Так жизнь свою он проживет.
Все это знал честной народ.
И лишь по святкам выбирал он
Названье дочери иль сыну.
И имя, верный знак судьбы,
Как придорожные столбы
Оно по жизни нас ведет.
Мое Святитель,Чудотворец
Носил, терпя лишенья и невзгоды,
С ним приводил к кресту народы.
Его цари носили гордо.
Что мне на жизнь свою пенять,
Коли умершего печать
Мой путь печальный проложила.
Своим величием в веках
Нам помниться всего лишь имя.
Ни красотой, ни званьем, чином,
Но лишь в истории почином,
Да достиженьями своими
Оно звучит как гром в сердцах,
И вечность гордая ее венчает прах.
Продолжить сказ мой о Ратмире.
Давно пора. Ученья свет-
Наследье просвещеных лет,
Торил дорогу в мир Ратмиру,
Умом он резвым обладал
И знанья на лету хватал.
Чему учил его отец
Внимал послушно молодец.
И грыз науки твердь гранита.
Ни спесь, ни гордость, а молитва,
И доброта, примета сирых,
В открытом сердце приютилась.
И мать желала счастья сыну.
И видела в нем Божий дар,
Плюс прилежание Ратмира-
Все это счастие сулило.
И даже наважденье муз
Его нередко посещало.
Порою взбалмошная лира
Такие замыслы будила,
Когда вечернею порой
На званный пир, шутя являлась.
И будоражила начало
Его уже не детских дум.
Порой такое шло на ум,
Что сам краснел от мыслей смелых,
Что ж, этим сами мы болели,
Мечтали, грезили, страдали
И сны воздушные сверяли
С фантазией своих надежд.
И юношу судьбы качели
Уже готовы бросить в свет.
Но сердца нежная струна
Рукою рока порвана:
Затрепетала жизни нить -
Мать приказала долго жить.
Отец по бедности своей
Гадал и мыслил: как же быть?
Не мог детей обуть, кормить,
Одеть прилично, в свет пустить,
Однажды сыну дал понять,
Что самому неплохо б стать
Вершителем своей судьбы.
По счету он в семье был пятым.
Хоть был отец и не богатым,
Умом, рассудком от рожденья
Был одарен. И без сомненья
Он слыл в семье врагом заклятым
Всему, что искажает нрав,
Тревожит ум, лишает прав
Детей на доброе движенье,
Души, поступков совершенье,
Открытий чудных. "Плод сомнений,
Ты должен бережно нести,
Как поводырь в краю мечты
И ключ высоких достижений.
И даже против общих мнений,
Не бойся, сын, порой идти.
Обязан жизнь свою пройти
Так, чтоб без мук и сожалений
Свой путь протекший оценить,
Понять, что жизни бурной нить
Не надорвал соблазн утех.
И горький яд прошедших лет,
Твоих ошибок скорбный след,
Не отзывался сожаленьем.
Ты должен с самого рожденья
Об этом помнить.Тебе я не желаю зла.
Куда бы жизнь не занесла
Знай - горе от ума тому,
Кто истиной поступки мерит,
Кто в справедливость свято верит,
Свет осмеет. Тогда ему
Прозванье едкое примерит.
Но не завидовай тому,
Кто разум заключил в тюрьму
Боязни, страха и волнений,
Чужих неблаговидных мнений".
А был родитель строгий муж.
С пеленок наставлял детей:
"Не можешь - не берись за гуж
И не играй судьбой своей.
Гони из сердца злую зависть
Пусть разум посохом благим
Тобой все время будет править
Ты это помни твердо, сын.
И завсегда свой путь тернистый
Старайся честностью торить.
Не раз коварством будешь битый,
Учись, мой сын, под спудом жить.
Любая долгая дорога
С движенья первого стопы
Берет начало от порога,
Где белый свет увидел ты.
Конечно, может так случиться,
Что жизнь брыкнет, как кобылица
В загоне общем, разрезвясь.
Тогда ты можешь воротиться
Сюда. Как ищет раненая птица,
Гнездо, где раннею весною
На свет ей суждено явиться.
Нет у меня казны богатой,
Нет ни одежды дорогой.
Лишь дам тебе пиджак с заплатой -
Все ж лучше, чем мозги с дырой.
Ты у меня смышленый малый
И добр не вмеру, но смотри -
Добро должно быть с "кулаками"-
В поводыри ее бери.
Умей хотя бы чуть схитрить,
Когда беда нагрянет.
И эта хитрость, может быть,
Добро добром помянет.
Нужда и бедность не беда,
Когда на месте руки,
И мыслей голова полна -
Она спасет от скуки.
В час испытаний, в час суровый
Не падай духом, дорогой,
И не склоняйся перед снобом
Своей свободной головой.
А если рок счастливый случай
Тебе пошлет в расцвете лет,
Послушай совесть. Знай, что лучше
Совета в этом мире нет.
У старых дев и у глупцов
Остерегайся брать совета
Иначе знай - такой совет
Наделать может много бед".
Глава вторая
Бывало так, что человек
Прожил уже немало лет
(Хоть дело не в годах, секрет
Мудрец подметил очень тонко)
Сумел надежно сохранить
Ум семилетнего ребенка.
Страдают этим много лиц,
Что из сословья светских "львиц",
Губами пухлыми, грудями
(Дам нынешних дурное увлеченье)
Своим больным воображеньем
Стараются завлечь мужей.
Но если все окинуть взлядом,
Уста надутые с мартышки задом
Сравнить напрашивается мненье.
Прости, читатель, за вульгарное сравненье,
Другое не могу дать объясненье
Стремлению в угоду моде
Уродовать все то в народе,
Что нам подарено природой.
Но на экране эти лица
Мелькают, как над полем птицы.
И сладкий голос искушенья
Их мутит ум и всех стремит
На тех держать свое равненье,
Кто дорожит своей мошной
Сильней гораздо, чем женой.
Их манит пухлый кошелек
И жизни праздной огонек.
Переступить через порог
Своей и совести, и чести
Мечта любой, и стать невестой
Порочной жизни. Скажу по чести:
И в этом наша есть вина.
Мы, одержимые страстями,
Бросаем спутниц, как товар,
Попорченный теченьем лет.
Вот следующий вам секрет:
От "звезд" такой исходит свет,
В котором гаснет напрочь совесть.
Они ж, немало беспокоясь,
Очаг семейный в миг расстроить
Спешат, как в гонке за призами,
Иль за богатыми друзьями:
Тут как уже рассудит рок.
Но чаще путь их за порог
Лежит у праздных тех девиц.
И переходят эти "львицы"
Из "прайда" в "прайд".
И в этой гонке каждой мнится,
Плохого с нею не случится.
Но в сей погоне за призами,
То есть за новыми мужьями,
(Судьба, вершитель строгий спроса)
Оставит многих с длинным носом.
Но есть из правил исключенья,
Хоть невесомо их значенье,
Но чтобы это приключенье
И этот нравственный урок
Пытливый ум осмыслить мог,
Раскрою вам его теченье
Неспешным написаньем строк.
Глава третья
Так наш герой, гонимый страстью,
Кипеньем сердца, жаждой счастья,
Презрев опасности, несчастья,
Грядущему раскрыл объятья.
Лишь только за порог стопой
Вступил с надеждой наш герой,
Так приключений цепких рой,
Водоворот своих страстей
И дел, казалось бы чужих, его увлек
Как увлекает огонек
Заблудшего в глуши лесов.
Был на Руси обычай странный-
Бродячих скоморохов строй
Ручных медведей за собой
Водил, и развлекал народ честной.
На поводке медведь ручной
Послушен. Однако ж все - таки он зверь,
И нравом диким награжден
Питомец леса Бывало искорки одной
Хватало, чтоб инстингт лесной
В нем яростью оборотился.
Тут все кричат, мол, зверь взбесился,
Поводырю не сладить с ним!
И только выстрелом одним
Звериную безудержную дикость
Пресечь возможно. Для этой цели
Ружье с зарядами имели.
Однако ж зверя застрелить...
Такое мог бы совершить
Лишь тот, кто сердцем дик
И нем душой, как истукан.
В семействе скоморохов зверь
Растет как равный, уж поверь.
Чтоб загорелся пламень в нем
Звериной дикости огнем
Совсем немного надо. Гром
Звериной ярости тогда
Немедля может разразиться.
И надо же беде случиться:
Навстречу шла с большой собакой,
Взахлеб с подружкою болтая,
Вся расфуфыренная краля.
Пес громким лаем залился
И в лапу целился вцепиться
Медведю. Зверь из рук поводыря
Рванулся. Разъяренный зверь
Готов был разорвать собаку,
А заодно беспечных дам.
Но тут Ратмир ввязался в драку.
Он сзади Мишу обхватил
И наземь резко повалил.
И морду так к земле прижал,
Что зверь в бессилье зарычал.
И поводырь своей рукою
Медведя вскоре успокоил.
А наш герой продолжил путь,
Имея целью овладеть
Полезным делом, чтоб иметь
Для жизни все, чем мир богат.
Не ведал он, что уж разврат
Пленил, как злобный каганат,
Когда-то города и веси
Окраин пашенной Руси.
А те, кто призван защищать
Покой и нрав и справедливость,
Под звоном злата превратились
В мздоимцев, казнокрадов и воров.
От них тогда бывает милость,
Когда ты знатен и богат.
Когда ты можешь эту милость
Купить иль дать такой заклад,
Чтоб преступление забылось.
Темнеет. Привычно вечера рука
Склонила уж за темный лес
Кружало сонного светила.
И тьма над миром распустила
Вуали сеть. И край небес
Лучом прощальным озарила
Уставшее за день горнило.
И отправлясь на покой
Последний отблеск золотой
На облаках оно явило.
Вот и столица пред Ратмиром.
Она всегда была кумиром
Людей, искавших приключений,
Богатства, славы, званий, знаний,
Чинов и прочих доставаний
Уютных мест, что под луною
Или под солнечной главою
Жизнь беззаботную несут.
И в многолюдную столицу
Толпой стремились также лица
С преступным прошлым за спиною.
Так вот они порой ночною
Себе разбоем добывают
По просьбе острого ножа
И хлеб и соль. Хоть сторожа
Закона и порядка, спокойной
Жизни горожан, ловили их порой.
Онако же романтики ночных дорог
На промысел разбойный свой
Охотно шли. И наш герой
Столкнулся с ними в подворотне.
Их было два. На пир ножей
Они девчонку пригласили. Уж сняли шубу,
Сапоги. У той тряслись от страха губы.
И без раздумья наш Ратмир
Как коршун налетел на пир,
Обставленный разбойным кланом.
Схватил дубовый сук и рьяно
Мгновенно выбил намеренье.
Те ноги в руки, Боже мой!
И только пятки засверкали
За убегающей стопой
- Ты мой спаситель, рыцарь мой,-
Вздохнула с облегченьем дева,-
Прошу теперь, пойдем со мной.
- Кротка изящна, простодушна.
С такою вряд ли будет скучно,
Наивно думал наш герой,
И вслед за ней по мостовой.
Побрел. Она под стать ему была-
Так привлекательна, мила
У парня кругом голова
Пошла от этих приключений.
А тут еще ее слова
Нежны, как перезвон ручья.
Вот тут я опишу, друзья,
Вид комнаты, куда шалунья привела
Заступника, иль просто гостя.
Два стула, стол, кровать, две трости
Вряд зеркала и шкаф с посудой.
Камод для всякого белья
И столик расписной для грима.
Как будто здесь театра - прима
Живет. Ратмирка плюхнулся на стул,
Хозяйка прошуршала мимо,
Небрежно села на кровать.
И, обножив случайно ножку,
Рукой кокетливо сережку
С улыбкой стала теребить.
Ратмир заметил, может быть,
Ее прозрачные намеки,
И вжался в стул, как истукан.
Шалунья обнажила плечи
И распахнула сарафан.
А вот под ним.. невинным глазом
Ратмир увидел то, что скульптор Рами
Прикрыл фиговыми листами.
Как тот фонарь он покраснел,
Что вывешен над самой дверью.
- Пойти, красавица, на это,-
Я не могу,- сказал с укором,
И свой стыдливый взор
Уставил на портреты,-
Я откровенно поделюсь секретом:
Мать говорила: этот вздор
Запутает в соблазнов сети,
И жизнь тогда на белом свете
Ты будешь зрить сквозь мир утех.
И уходя в могилы тьму
Дала последний мне завет,
Чтоб я лишь женщину одну
На радость сердцу своему
Имел. И только с ней делил любовь,
С ней жил и в радости и в горе.
Делил беду, как кус последний хлеба
В голодный год. К тому же небо
Карает строго эту связь..
Слова мои вам не по нраву,
И горько вам их сознавать.
Я от души их отрываю,
Чтобы соблазны оторвать.
- Ну, очень жаль! Ведь я ни разу
Еще промашки так вот сразу
В своем стремленьи не давала,
И в благодарность обещала
Блаженством плоти наказать
Тебя за смелое решенье.
Не хочешь ты мой дар принять.
Но все же должен суть понять:
Чтоб своим телом торговать,
От безысходности я стала.
Какой ты странный человек!
Откуда ты попал в наш век?
Тебе б жить с нравами твоими
Лет сотни три тому назад.
Дряхлеет ваших нравов прах.
И вянет юность. А в гробах
Истлеет скоро бренный прах.
А с ним и память как мы жили:
Несли добро или блудили.
Я не лгала, не воровала,
Лишь только тело отдавала
На радость, на утеху людям.
А в чем вина перед тобой?
Ни в чем! Вот то -то же герой.
Не подлостью, своим лишь телом,
На жизнь копила, как сумела.
Давно владеет женский род,
Чтоб жить безбедно, без хлопот
Профессией такого рода.
Увы, сейчас такая мода
Нести соблазны для народа
И брать на ложе наслажденья
Побольше нежностью своей.
Но у тебя иное мненье. Но, мой герой,
Всех нас отправит в мир иной
Старуха с острою косой.
Как жил ты жизнею земной
Никто не вспомнит.
Лишь только камень гробовой
Сюда зашедшему напомнит,
Что жил на свете человек.
Но скоро беспощадный век
Сотрет и эту надпись гроба.
Уж утро. Солнца резвый луч
Себе дорогу между туч
Пробил, и город озарил
Своим и светом, и теплом.
Народ спешит во граде том
Зачем, куда понять не можно.
И шум, и гам, и крик кругом.
Шагает витязь осторожно:
Все непривычно для Ратмира.
Вот дом большой и величавый,
А рядом сторож, дворник бравый
Метлою, как оглоблей машет.
И взгляд суровый - знай, мол, наших.
Угрюм и страшен в тот же час.
"Иди-ка, друг, своей дорогой,
Здесь люди знатные живут".
- Ну почему такой ты строгий?
Ведь не со злом брожу я тут".
На парня искоса взглянул,
Презрительно метлой махнул:
- Не дворник я, а страж дворовый,
За все я отвечаю тут.
Здесь бродят разные балбесы:
Бродяги нищие, повесы.
Я за порядком здесь слежу.
Спроси, что надо, я скажу.
- А не подскажешь, где приют
Или работу мне найти?" "Так все идут
В ночлежку. Кое - кто и в цирк потом.
И для кого - то цирк, как дом
С тех пор становиться. И там
Работа им, и кров и храм,
И там все молятся оне
Искусству цирка. Каждый день
Они такое вытворяют,
Где ноги, руки - все мелькает.
Гимнасты, что ли? Кто их знает".
И парень наш продолжил путь
В надежде вскоре отдохнуть
От беспокойных своих дел.
Но случай путь его прервал -
Он вдруг картину увидал
Прельстившую его вниманье:
Там, в этом доме у окошка
Сидит красавица. Горошком
Рассыпался пред ней купец.
Не то, чтоб был он молодец:
Сказать по правде, лет не мало
Он отсчитал на белом свете.
Сюда он прискакал в карете.
Стоит купчина - руки в боки
И сыпет девушке слова,
От коих кругом голова
Пойдет у каждой юной девы.
Та покраснела от досады
К купчине повернулась задом.
А тот слыл в околотке том
Любителем до женских тел
И что здесь получить хотел
Давно уж знали во дворе.
И сторож, дворник, на заре
Не раз видали эту рожу.
Он был из тех, кто раньше тоже
Был рядом с властью. Ну что же?
А то, что знал - уж он то может
Себе кус жирный оторвать
У хлеба выпечки народной.
И щеголять пред нищим сбродом-
Пред обворованным народом,
Своим богатством и добром,
Хвалясь ценично - мол умом
Все это нажил. И в содом
Он превратил свое житье.
Я знаю мир, где вор сидит на воре,-
Сказал давно мудрец Хайям,-
Там капля счастья тонет в горе.
Как это близко и понятно нам.
Был ловелас на столб похожий.
Такой же длинный и худой.
Ему б спешить к жене, домой,
Но вместе со слугой Никитой
Он многим тут уж надоел.
И волокитой между дел
Прозвал его честной народ.
Ему нередко слабый род
От нежных девичьих ворот
Давал нещадный поворот.
И он озлобился. И вот
На юноше сорвал он зло,
За то, что хохотом картину
Тот щедро сдобрил. И детине
Как - будто плюнули в лицо.
"Я поквитаюсь с молодцом"!
Сказал, и быстро рукавицы
Он на мослы свои одел.
Но им и в этом не свезло,
Хоть было двое их. Слуга
Готов был обломать рога
Тот час по воле господина.
Любому, хоть бы и зазря.
А тут весомая причина,
Чтоб пареньку намять бока.
Но парень сам был не дурак,
За воротник схватил обоих
И лбами стукнул сильно так,
Что искры брызнули из глаз.
- Катитесь, милые, в овраг.
И громкий хохот из окна
Сопроводил полет обидный
Девица, заливаясь смехом
Шепнула: ну, пошла потеха!
А парень - то не плох и видный,.
И за себя стоять, как видно,
Он без сомненья смело может.
И не заставит.долго ждать,
Чтоб наглую поставить рожу
В свиной с калашного он ряд.
Купец ей не давал проходу-
За дело плюхнулся он в воду.
И на глазах всего народа
Узнал, что нежную природу
Купить нельзя - не та порода.
- Ну молодец, парнишка милый,
Как видно не обижен силой.
И ростом и лицом пригож.
(И всем заступник был хорош.)
Продолжил юноша свой путь
Туда, где можно кров найти,
Поспать и дух перевести,
Уж много дней он был в пути.
Спал, где придется по ночам,
В лесу, скитался по домам,
По тем, где добрая душа
Приют давала. Ни гроша
От бедности он дать не мог.
Тогда доверчивый народ
Жил по закону доброты.
Людские милые черты,
Наивные до простоты,
Как не написанный закон,
Народом правили с покон.
И не было нигде следа,
Чтоб нарушал его пришлец
А местный житель, наконец,
Держал открытыми дома.
И в мыслях не было - замок
На двери вешать. И волна
Воров и прочего дерьма
Переступить чужой порог
Не смела. А если даже кто-то мог,
(В селенье каждый на виду)
То только на свою беду
Коснется ручки он дверной
Со злом иль с мыслию худой,
Хоть днем или ночной порой.
На утро знает весь народ
Чья загребущая рука
Залезла в дом иль огород.
И верьте мне, суровый ждет
Его народа приговор. До смерти тать
Будет презрения печать
Калеймом на лбу носить и знать,
Что каждый в праве указать
Ему на прошлые деянья.
Найти в народе оправданья,
Смотреть в глаза не смеет он,
Как бы проказой порожон
Нести он след проступка должен.
А что ж сейчас - то с нами стало?
Ведь трехметровые забрала
Нас не спасают ни от вора,
Ни от неправедного спора
С соседом из - за пустяка,
Хоть просто бы его рука
Коснулась нашего забора.
Все это помнил наш герой
И добрый след он за собой
На память людям всюду ставил.
И на вопрос насущный свой
Сейчас он сам искал ответа,
Как воин помощи в бою,
На зов отчаяйный: где в свете
Он мог бы счастье обрести.
Уж сколько дней он был в пути
И наконец пришел к ночи
Туда, где звери, циркачи
Живут в ладу под сенью крова.
Всегда надежда утешает
Того, кто в снах ее ласкает,
А днем дойти всегда стремиться,
До цели, как порою птицы
На юг свой скорый торят путь.
Туда, где можно сил набраться,
Холодный климат переждать.
Ну, а весной в полет стремятся
Обратный. Туда, где были рождены
Суровой Арктики сыны.
Так чем же север мил крылатым?
Ученый знатный говорил -
Тот край когда - то домом был
Всех, кто сейчас на юг стремил
На передых свой мах крыла.
И по врожденною привычке
Весной на север рвутся птички.
Туда, где в древности цвела
Гиперборея. Там была
Обетованная земля.
И не было земли той краше
Гипербореев - предков наших.
Стояли там дворцы, дома
Цветной покрыты черепицей.
Земля обильная цвела,
Как Божий рай населена.
Растеньями, зверьем и птицей,
И всем была земля обильна.
Но ось земли кочнулась сильно
Покрылся край тот мглой могильной.
Гора священнейшая Меру
Ушла под воду. Как к примеру
Затем случилось с Атлантидой
Или с Лемурией, когда
Их океан волной крутой
Накрыл. Пришла в тот край беда.
Зато сестра ее Кайлас
Сверкает снежной главою
Над Гималайскою грядою.
Сотворена она рукою.
Но чьею? Ныне не известно.
Все пирамиды перед нею
Ничто. В туман оденет волшебства
И дел и помыслов движенье
Того, кто обойти ее сумеет.
Кто сердцем чист, тот одолеет
И беды и превратности судьбы.
Зальет пробоины души
Душистым соком вдохновенья.
Гипербореи нет, нет Меру.
Но эти дивные примеры
Нарушат мыслей ваш покой
И уведут вас за собой
В повествованье дней былых
Не всех. Лишь тех, кого пытливый взгляд
И любопытный ум ведут
В историю времен седых.
То было много лет назад.
Дохнул на землю лютый хлад.
И весь оставшийся народ
На юг направил скорый ход.
Ледник высокий вслед за ним.
И только древний Аркаим
Немым свидетельством своим
Вещает нам сквозь тьму времен,
Что здесь сотружество племен
Оставило потомкам трон
Еще с ведических времен.
Красив и грандиозен он.
Сейчас ученых рой пытливый
Отринуть артефакт не хилый
Стараются со всею силой.
Да, леденения приход стер память
У людского рода. А также и следы жилья.
Пустынной стала та земля
От Севера до Гимолаев.
И только в Индии, на этой суше
Осели арии. И места лучше
Тогда наш предок не нашел.
Ярило - Арий их привел
В сей край спокойный и пригодный
И для труда, для жизни вольной.
И где лишь океана волны
Бегут могучею толпою,
Пологий берег пеной кроют,
Трясут брега и скалы роют.
Земли трясения рука
Ту землю сильно колыхнула.
И разбежался наш народ
К Карпатским горам, на Восток.
И расселился по Европе,
Оставив людям в назиданье
Свое Велесово писанье.
Рус, Щек и Хорив - братья крови,
Сыны мать- Славы, иль славяне
По разным странам развели
Племен своих от древа рода
Арийского могучего народа.
До селе в Индии храниться
Орел двуглавый, когтеногий.
Символ арийской грозной силы.
Волшебная ведическая птица -
Наследье древних мифологий,
Ревнитель веры очень строгий.
Паласгов и этрусков племя
(Не в силах даже злое время)
Рукой веков в подвал забвенья
Смести легенды, изреченья
И артефактов слой обильный.
Названий с виду непонятных.
Но чаще мнением превратным,
Абсурдом утверждений ложных,
Былого истин непреложных
Как ядом плесени зловредной
Стремяться исказить и смыть
Веков былых воспоминанья.
Кто Палестину основал?
А кто Этрурию? Ведь наши предки
Свои оставили там метки.
И почему стена Китая,
Сейчас бойницами сверкая,
Свои глазницы устремляет
Не в сторону степи, в Китай.
А потому что там была имперья
Богумира, что от Египта до Китая,
Свое пространство простирая,
Цвела и множилась трудом.
Там был и наших предков дом.
О том нам повествуют кости,
Что на курганах и погостах
Несут нам правду. Там приют
Людей был белых.
Иль камни, кости нам все врут?
Глава четвертая
Однако должен я прервать
Свой экскурс в прошлое. Опять
Дань повести своей отдать
Ратмиру и его стремленью
Найти ночлег. Стопы движенье
Его в сень цирка привела.
Так шаловливая игла
Торит в изделии дорожку,
Строча в тиши за стежкой стежку.
И я свой экскурс понемножку
Решил прервать и дать Ратмиру
Свой дар немедля показать
Хозяину чудного братства:
Там, где искуство удивлять
Доведено до совершенства.
-Ты будешь убирать за львами,
Слонами, прочими зверями.
И будет здесь тебе и стол
И кров. А будешь исполнять прилежно,
Оплачивать деньгами труд
Начну тот час же. На одежду
Возьми сейчас у казначея,
Да не забудь купить ливрею,
Чтоб на арену выходить
И неуклюжестью своею
Порою публику смешить.
Ты парень, видно, с головою.
Наш клоун Мишка - вот шельмец,
Талантлив в меру, молодец!
Но без помощника ему
Непросто в цирке одному
Смешить народ и корчить рожи.
Уж очень смел его язык,
Крамольные слова привык
Бросать в народ. Как бы не влип
В губительное он приключенье.
Кем заменю его на сцене?
Я думать должен - ведь арена
Кормилец наш. Едва сирена
О представленье известит
Народ валом сюда валит.
Но всю эдилью, может стать,
Наш клоун может поломать.
Сыграть на людях дурака
Ведь редкий может. А пока
Иди смени наряд дорожный
На тот, что более приложный
Для наших дел. Ты верно должен
Смешить людей своею рожей."
Ну, вот везенье! Сон похоже,
Иль судьбы игра. Но все же
Ратмир был перемене рад
И мыслил - этот маскарад
Мне по сердцу. Чудесный мир
Душе моей, конечно, мил.
В раздумье вышел за ворота.
Там, сидя на гнедом коне,
Зазывает населенье
Зрить большое представленье
Клоун пышностью речей:
"Наездники, гимнасты,
Атлеты- силачи
У нас бросают гири,
Как детские мячи.
Воздушных акробатов
Бесстрашные прыжки.
Диковинные звери
Послушны и кротки.
Все это вам представит
Артистов наших цвет.
Придите и поймете
Чудесней цирка нет!".
Глава пятая
И вот уж вечера рука
Стучится в дом. И облака
Ползут ленивою толпой
И закрывают пеленой
Дианы диск. Сквозь них порой,
На землю бросив бледный свет,
Туманы Млечного пути
Своею тайной манят взор
И мысль людскую, звездов хор
К себе влечет неумолимо.
И мы гадаем: в чем причина?
Иль там в пучине Мирозданья
Родной планеты ровный ход
К себе и мысль, и взор влечет.
Как будто пращуров созданье
В нас до сих пор еще течет
По жилам давнего преданья.
А в это время цирк живет
Своей заботой, в этот миг
Он представление дает.
На радость публике спешит
Веселый клоун. Он смешит
Каскадом шуток и затей:
-Я шут, паяц и лицедей
Скажу вам без оглядки:
Мудрец в ответе за людей,
С шута все взятки гладки.
Колпак - корона дурака,
Пинок ему награда,
А за язык намнут бока,
Ну, так ему и надо.
Порой бывает в жизни так,
И Бог тому свидетель,
Примерит "умник" мой колпак-
Судьбой народа вертит.
Кому разврат родной отец,
Тому жена нажива.
Кради покуда случай есть
Или бери все силой.
О, соблазнительная власть.
Что торит путь к поживе.
Живут такие люди всласть
В дворцах больших красивых.
Но, чтобы все это иметь,
Скажу вам правды ради:
В обмане нужно преуспеть,
Иначе быть в накладе.
Пребудет пусть бедняк в нужде
Ему и горя мало.
Так будет всюду и везде,
И так всегда бывало.
В дому, где нету ни гроша
Живет чеснейшая душа.
В семье там бедность - не порок,
И грязь не носят за порог.
Иные выставить свое
За злато "грязное белье"
Спешат, теснясь, на перебой.
Им бы работать день деньской
И дни влачить в соленом поте
С утра до вечера в работе.
Но не для них наш тяжкий труд,
Их мысли в праздничный уют
Всегда настойчиво влекут,
В мир развлечений и утех
Как водопада шумный бег
Или заснеженный гранит
Вершин заоблачных магнит
Наш взор ласкает и манит.
И с всероссийского экрана
Они кривляются пред нами.
Мы вопием: где справедливость?
И что с народом - то случилось?
Ответ на это есть простой:
Воров явился целый рой.
И как случилось, что страна
Вся в нищету погружена?
Не вся - но лишь народ простой.
Тот, кто в работе день деньской
С утра до темноты в полях.
Когда работать нету мочи.
Он ропщет тихо дни и ночи:
За что печальный нам удел
Достался? Или зря галдел,
Когда обманом передел
Ты поддержал за две полтины,
Или за клич: "земля народу"?
И почему, не зная броду
Ты без раздумья прыгнул в воду?
Или предательством обидным
И низкой подлостью души
Надежды радужные биты?"
Иль Аллен Даллеса науку
Мы не учли. Простер он руку
И перепутал все. Разврат и низость
Отныне в сердце поселились.
А благородство, честь и совесть
Распяты подлостью. Не мнилось
Всем нам такое и во сне.
С усмешкой "золотой телец" явил
Свое могучее влиянье.
Бегут умы от нищеты
В другие страны, где мечты
Блестят надеждою и явью.
И пусть безбожностью отравлен
Тот мир бездушной пустоты,
Но притяженье красоты
Свободы чувств и устремлений,
Доход такой, что юный гений
Стремиться быстро за кордон.
Остановить тот бег закон
Уже не может, если бы хотел -
"Зеленый идол" снес предел
Души благих переживаний.
Он богом стал, и на земле
Уж больше нет его сильней.
В наш мир проник, как подлый змей
И все прекрасное разрушил
И влез нахраписто к нам в души.
Богаче нашей нет страны,
Но почему же так бедны
Несчастной Родины сыны?
Что не сраслось, и что не так?-
Вопрос тот далеко не праздный.
И в нашей жизни безобразной
Его всечастно задают все те, кто
Родиной живут и ей желают процветанья.
Но сбудуться ли их мечтанья?
А может через много лет
Пошлет нам пламенный привет
Тот самый буйный грозный год?
Иль по привычке станет власть
Вновь основной закон менять
В угоду личных побуждений
И все лукаво представлять
За изъявление общих мнений?
Глава шестая
Замолк паяц. И на арену
Вбежал атлетов шумный рой,
А с ними юная гимнастка.
Своей пружинистой стопой
Легко впорхнула на арену,
Попутно делая кульбит.
И так кружилась, что рябит
Бывало в пристальных глазах
Под куполом от кувырков,
Вращений быстрых и прыжков
С трапеции на шаткий трос.
А он, качаясь меж столбов,
Как - будто в воздухе прирос
К ее красивой стройной ножке.
Казалось вот еще немножко
И вверх гимнастка полетит.
Она ж полет свой укрощает,
Как дрессировщик бег газели.
Ее трибуны обожали
И с чистым сердцем награждали
Аплодисментами. И ждали
С волненьем, затаив дыханье,
Когда воздушное созданье
Свои чудесные движенья,
На тонкой проволке явит.
Легко, изящно ножку ставя
И балансируя умело,
Держа лишь веером одним
Свое послушливое тело.
- Как серна гор ведь хороша,-
Так мнил Ратмир. Его душа
Наполнилась мечтою бренной.
Так все мечтают непременно,
Открыв под сенью бытия
Прелестный образ. И мгновенно..
По сердцу пробежит искра.
Казалось бы еще вчера
Ничто не предвещало бури,
Сердечной. Он обнял душой
Чудесный образ, молодой
Девичий стан. Вчера в лазури,
Под небом Таврии родной
Он мнить не смел услышать здесь
Для сердца благостную весть.
Ну, а сегодня без сомненья,
Едва увидев представленье,
Ратмира охватила страсть.
Федорка юная порхала
Под куполом. Порой из зала
Видны опасные движенья.
Перехватило дух, и от волнения
Покрылся потом наш Ратмир.
Антракт, и зрителей кумир
С арены быстро испарился,
Оставив бурю восхищений
В умах трибуны дивный гений.
И тут же с шумом на арене,
Как Афродита с белой пены,
Явился вновь паяц дебелый.
И к удовольствию торсиды
Стих в уши выплеснул обидный:
"Раз человек, пройдоха, плут,
Дорвавшийся до власти,
Сумел страну свою на нет
Свести, разбив на части.
Провозгласил: "Теперь свобода"-
А сам вмиг отнял у народа
Все созданное им за годы
Лишений тяжких и труда.
Но есть пример иного рода,
Там власть печется о народе,
И все, что создано природой
По честному поделено.
Хотя б в Китае, Эмиратах
Дворцы повсюду, а мы в хатах.
Нередко утлых и убогих.
Таков удел у очень многих.
Земли богатства делят там
По справедливости. А нам
Все обещанья да посулы.
От них давно уж сводит скулы
У тех, кто еле - еле дышит,
Но их теперь никто не слышит."
То рассужденье не шута:
Иль мудрость или клевета?
И все смешалося в умах,
И дрожь на теле, в сердце страх.
Но правда есть в его речах.
На склонах Африки цвела
Страна без тюрем, преступлений
И для народа там была
Жизнь без тревог и без волнений.
Но надо же! Людская злоба
В трудах рожденную свободу
(Такую взяли нынче моду)
Стереть с лица земли смогла
Страну, где благодать жила.
Душа пороками изрыта,
Как проржавевшее корыто.
И препирают все границы
Морали, нравственности лица,
Похожи вроде на людей,
Внутри повадки злых зверей.
Разврат - оружие бесов.
Им бьют по нашему народу
Посредством Западной "свободы"
Ватаги злобные врагов.
И жаль - границы блуда на засов
Уж не закрыть. Повсюду злоба
Стирает нравственность, мораль.
Ее сейчас везде так много,
Что нет возможности объять,
А уж тем паче сосчитать
Прорех и в душах и в умах.
Однако же цветочки это,
Сбор ягод будет впереди.
Минует век, за ним грядет
Беда страшнее и коварней-
Такое бес преподнесет-
Вот он уж близко, он идет,
"Корону" выдвинул вперед.
Цифровизация за ней.
Вот эта пострашней беда,
Она нас каждого в раба
Сей цифры будет превращать.
И точно, сатаны печать
На каждом будет извещать
Любое наше продвиженье,
А может даже дум волненье:
Не человек - послушный робот,
Продукт высоких технологий.
И станут все Земли сыны
Под наблюденьем сатаны.
Без воли, без страстей, желаний-
Пустое тело без души,
Ее возьмет в полон лукавый.
Болезней гибельный отряд
Со сцены жизни всех подряд
Сметет. И опустеет людный град,
А от людей лишь прах и смрад
Останется в награду тем,
Кто жив останется. Затем
Чума от смрадных мертвых тел
Начнет питаться кровью сел.
Стряхнет земля "царя природы",
Вздохнет, залечат раны годы.
Но рукотворный интеллект
Начнет над миром власть иметь.
Сейчас мне скажут это бредь!
Не может человек терпеть
Машин и механизмов строй,
Чтоб власть имел он над Землей.
То плод болезненный ума
Или фантазий диких рой!
И только время - наш судья
Нам с беспристрастностью своей
Покажет - кто из нас верней
Или точнее все предскажет.
Глава седьмая
Все может быть! В мозгах Ратмира
Крамолы искра пронеслась.
Обман - зараза в этом мире,
Она как тень за нами вслед
Своей стопой повсюду бродит.
Мы как корабль в штормящем море
Спешим укрыться за скалой,
Рискуя в яростный прибой
О ту скалу разбить покой,
Разбить надежду на спасенье.
И тонем вниз мы головой,
Стремительно летя ко дну.
А рок ввергает нас в волну
Страстей и бурных приключений.
Разбилось судно об обман.
Народ - покорный истукан,
Велеречивым сказкам верил,
Глаза в бумажный фантик вперил
И мнил - вот стану я богатым.
Но год прошел с известной даты,
Но нет богатства. А пенаты
В владенье бедных лишь во сне.
Или в бреду, когда болели
Или мечтали на яву,
Когда на терема смотрели.
На те, что на полях чудес
Главы свои, как темный лес,
Над огорчением взметнули
В пространство синее небес.
Бранились - вот попутал бес!
Но дух нечистый не тревожь:
Ведь завело всех нас сомненье.
Или предательство и ложь,
Или преступное решенье
Куда? Ведь сразу не поймешь
Был плох и гадок, иль хорош
Тот строй, где ты уж не живешь.
Но есть в народе представленье -
Устроить бы и нам гоненье
И на мздоимцев, на воров.
Тогда бы не было сомненья
В том самом жизненом укладе,
Куда сейчас, мой друг, идешь.
Волос уже седые пряди,
А ты все веришь и все ждешь.
И вновь прости, мой юный друг,
За то, что я расширил круг
Моих нескромных размышлений.
Глава восьмая
Герой народных песнопений
Ратмир уж в цирке прижился.
Зверей в порядке содержал
И на арене без волнений
Меж номерами затыкал
С успехом редкие проблемы.
И тем вниманье привлекал
Не только публики, Федорку
Он неизменно увлекал
Своим наивным представленьем.
И вот уж вечера рука
Поспешно гасит свет небес.
В лучах заката облака
Горят. Поля и реки, желтый плес,
Лесов таинственную сень
Уж накрывает ночи тень.
Легка походка у Ратмира,
А рядом с ним Федорка - лира
Его последних дум и грез.
Она как - будто из эфира
Рукой природы создана:
Легка, стройна и молчалива
И от рождения скромна.
А скромность - знак души богатой,
Однако далеко не всякой.
Шагая, слушает Ратмира.
А он на крыльях дум высоких
Парит. И запинаясь от волненья,
К ней, наклоняясь, говорит
Своих стихов простые строки:
- Богатством или знатной долей
Тебя я прельстить не могу.
Простые цветы в этот вечер
Тебе вместе с сердцем дарю.
Они, как и я, не похожи
На тех, что на клумбе в саду
В заботе и ласке хозяйской
Под крышею неги растут.
Мне милы, рожденные в воле.
Как я же на вольном лугу.
И там в неприветливом поле
Их ветер колючий ласкал
И дождик холодный и злобный
Осенней порой поливал.
Они мне родные по духу,
Скромны и невзрачны на вид.
Но в них красоту неземную
Природа надежно хранит.
Лишь тот увидать ее может,
Кто сам как две капли воды
С приметами скромными схожий
Похожий на эти цветы.
И слов моих искренних звуки
Невинную душу твою
Наполнят, как праздничный кубок.
Попробуй напиток, молю! "
Замолк влюбленный мой поэт.
И сердце юное упасть
К ногам прелестного созданья
Готово было хоть сейчас.
О, если б знал он - яд любовной муки
Душевный трепет, сердца звуки
В ночной рождает тишине
Всесильный дух. И мнится мне-
Всепоражающий злодей,
Как угощенье для людей,
Опасный дар по свету носит,
И ни когда щельмец не спросит
Твоих желаний мир свободный
Лукавый мальчик Купидон.
Кого любить решает он.
Ему подвластен раб безродный
Иль знатный воин, иль маркиз.
Любой из нас любви покорный,
Чудной предугадать каприз,
Исполнить взбалмошную волю
Спешат, попав в капкан неволи
Своих пристрастий бытия.
И если страсти вырвуться на волю,
То удержать ни в чьей их воле.
Страдал когда - то этим я.
И мучился я этим бредом.
И долго мною был неведом
Секрет: воздушны эти грезы,
И разразятся вскоре грозы
В доверчивой душе моей.
Я пил в лобзанье горький яд,
Не раз, не два, сто раз подряд.
Уста забвенье навевали
И с жарким пылом обещали
Счастливых дней блаженный ряд.
Я поздно понял - женский взгляд
Рай обещает, сердце ад.
Предвестники грядущих бед
Шептали тихо, мол, не смей
Луне - скиталице ночей
И горьких дум любви мятежной
Вверять беспечно возраст нежный.
Любовь для неба лишь святыня,
Но для земли порок она.
Оскудевает словно платье
Годами вспорота. Объятья
Холодными как лед и снег
Становятся с теченьем лет.
Бывает так - одно лишь имя.
Звучит как колокол порой,
Как голос неба в час ночной.
Рождает в нас такие звуки
Что отзвук их в душе больной
Звенит набатом. Эти муки
Я не выдерживал порой.
И мнилось мне, что я любим.
Но сон желаний растворился
В обиде промахов обидных.
И я искал звезду свою.
В созвездии прекрасных Дев.
Но боль несбывшихся надежд -
На долю выпала мою.
Распять бы страсти мне свои -
Столпов обманчивой любви.
Но слепо я им доверялся
И долго разум мой пытался
Свершить победу над собой.
Скудеет с возрастом любовь,
Та, что терзает без ответа
Легко ранимого поэта.
Глава девятая
Но к счастью, это мой герой
Смог избежать, хотя порой
Рок и ему подножку ставил.
Не мог по юности он лет
Сорвать манящий первоцвет
И даже с уст ее лобзанье.
А может быть, из-за незнанья
Или смущения Ратмир.
Но путь их небо начертало.
Судьба их властною рукою
Влекла на путь любви. Порою
Вскипала от волненья кровь,
От чувств вздымалась часто грудь
И страсть, уж сердце наполняя,
В него, как огнь, вошла любовь.
И мы, входя во взрослый мир,
Такие же несем мученья.
А рок на ниве обольщенья
Рождает плотские виденья.
И похоть - чувственный холуй,
Всегда нас неустанно гложет.
И оживаляет представленье
На лоне беспокойных лет
Сестра родная искушенья
И истязатель юных дней.
Все то, что для серьезных лет
Увы, для нас уж не секрет.
- Вот здесь и мой отцовский дом.
Мы вместе с мамой здесь живем,-
Сказала дева молодая
И очи опустила долу,- пойдем.
И ты увидишь, словно гром
Ворвался в наш семейный круг
Отчаянья и скорби друг -
Всепоглощающий недуг.
Он уж давно за нами ходит
И горе и беду наводит.
- В твоих глазах слеза печали:
Вы сами знали иль не знали
За что вам это наказанье
Судьбы иль рока? Чье признанье?
Волшебника, мага ли старанье?
Растворил он дверь чужую,
В дом шагнул, а перед ним
Бледная сидит больная,
Вся в печали, чуть живая.
И молвит тихим говорком:
- Гласит молва: всему виной
Всех наших бед, несчастий, зол
Судьбины нашей роковой
Был злобный маг. Он к нам ходил.
Таинственный, как сумрак ночи.
И зло в нем пенится, клокочет.
Он вечно мрачен, как утес,
Что над пучиной вод занес
Свою могучую главу.
В его подножье бьет прибой,
Волну гоняя за волной,
Но все бессилен моря вой -
Утес стоит немой громадой.
И равнодушным смотрит взглядом
Орел с его седой вершины
На возмущенные стремнины.
И натиск бури, брызги градом
Его в бессилье обдают,
Но он недвижным истуканом
Из века в век маячит тут.
Как тот утес, колдун Василий
Таинственною мрачной силой
Был от рожденья награжден.
Слыхал ты истину простую? -
Чтоб жизнь свою, дрожа продлить,
Всесильные тот час готовы
Любую цену заплатить,
За смерть чужую платят вдвое.
И этот маг всегда стремится
В водоворот чужих страстей
Неспешно тайно положить,
Как дар геены ложку яда.
И человек с тех пор тужить,
И горевать начнет. Досада
Его в могилу изведет.
У тех же, кто здоровьем пышит
Отнять он может все, чем дышит,
И превратить в кромешний тлен:
Живое в прах, а волю в плен.
Успешным счастье может рушить,
Змеей вползает тайно в души.
Но есть и у него пята Ахилла:
Свою магическую силу
Лишь сыну передать Василий
Способен был. Такой запрет
Ему пред смертию оставил
Его отец. Бегут года, а сына нет.
Глава десятая
Отец злодейских был кровей
И в нем магическая сила
Росла и множилась, бурлила.
С годами пуще укрепила
Его искусство врачевать,
А если нужно - убивать.
И злоба с ранних детских дней
Кипела в нем. И все сильней
Он ненавидел род людей.
И даже на жене родной
Он черной магией своей
Забавы ради мощь являл
И свел без времени в могилу.
Свою ж магическую силу
Как преисподней ценный дар,
Он щедро сыну завещал.
- Знай, сын, что правит в мире зло. Оно
В умах высоких рождено.
И прочно в памяти народной
Оно навечно вмещено
Величием таких имен,
Как властелин Наполеон
Оставивший в снегах России
И армию свою, державный трон.
Или припомни для примера
Хоть Цезаря, монгольского ли хана
Или хромого Тамерлана.
Они ж по сути все злодеи,
Но препрославлены в веках.
Их время, зависти прибой
Вознес высоко над толпой.
И будут властвовать умами,
Как призраки над всеми нами.
И Герострата сгнил уж прах,
Но имя злобное живет,
И помнить до конца народ
Их будет. А добряка кто назовет?
В веках прославиться добро,
Как ни старалось не могло.
Я знамя зла тебе вручаю,
А с ним и силу моих чар.
Но если кроме сына дар
Ты этот передашь кому-то,
То ждет жестокая расплата.
Так поступил твой дед когда-то
С твоим ослушавшимся дядей.
А дядя был - ума палата,
За жизнь он нажил много злата.
Но даже самый твердый разум
Пленяют деньги. Они болезнь, они зараза.
И днем и ночью ум тревожат
Когда их много. Жажда больше
Иметь сжигает изнутри. И дело множит
Их притягательный запас.
Напрасно думать лишь у нас
В груди живет такое чувство:
Любой познать сие искусство
Хотел бы. Но должен ты уразуметь
Способность к этому имеет
Лишь тот, кто властию владеет.
Особо той, что над здоровьем
Своею волей тяготеет
И пользу извлечи сумеет
Тогда искусство врачевать.
И уж тогда, ты мне поверь,
Откроет золото ту дверь,
К которой даже на порог
Ты раньше приступить не мог.
К любому сердцу подберет
Свой ключ и быстро отопрет
Любой заносчивый замок.
Однако дядя твой Геннадий
С наукой этой не поладил.
Открыл знахарства он секрет
В безумии кому не след.
И вот давно его уж в свете нет.
Страшись любви, она как буря
Твое сознанье возмутит.
Кипенье чувств, души волненье,
Грудь разрывает груз обид.
Она незримою рукой
Толкает в пропасть исступленья,
И ревность злобною стопой
Летит повсюду за тобой.
Ты будто бы сошел с ума.
Бредовых мыслей кутерьма
Тебя влачит к шальным движеньям
И не найти тогда спасенья
Ни от щемящего томленья,
Ни от огня своей души
И отравляющего яда
По жилам ползующей змеи.
Глава одиннадцатая
Мой муж был парень удалой,
И от рожденья наделен
Он был разумной головой.
Багатством радости семья
Судьбой была одарена.
И дочь росла на загляденье,
Но скоро кончилось везенье,
Когда на наше предствленье
Ходить стал грозный тот колдун.
Гимнастами мы с мужем были,
Всегда под куполом парили.
Я стала примечать, что он,
То есть колдун тот, воспален
Каким-то призрачным огнем.
Взгляд возгорался, когда он
Смотрел на чудные движенья.
Мои и мужа. И мрачнел
Его колючий злобный взгляд.
Так было много раз подряд.
Что он хотел, к чему стремился
Я не хотела даже знать,
Но злобный своевольный дух
Лукавое замыслил дело:
На близость начал намекать.
Но я решительно сумела
Надежды грязные прервать.
Сбывались матушки слова:
Любовь сильнее колдовства:
Напрасны были все старанья
Привлечь к нему мое вниманье.
Тогда по воле естества
Наслал на нас он испытанья.
И я так сильно заболела,
Что непослушным стало тело.
А муж упал вдруг с высоты.
И с ним разбилися мечты
На жизнь счастливую мою.
Молва гласит: чтобы связать
Судьбы порвавшуюся нить,
Лишь маг тот может все решить
И сделать все как раньше было.
Но это не в моих уж силах.
Глава одиннадцатая
- Известной истины закон
Внушал настойчиво отец:
Знай - наше сердце полигон
Борьбы добра со злом."
В нем хитрость с злобою сплетаясь,
Яд сердцу юному несут,
И струн добра уж не касаясь,
Тревожит душу гордый звук.
С минуты грозного рожденья
Оно, как змей во чрев вползло
И поглотило с упоеньем
Добра крупицы всем на зло.
Властителем людских сердец
Маг стать хотел. Однако он
Сам от природы наделен
Таким же сердцем. Верно в нем
Есть место, где еще храниться
Под спудом злости, как искра,
Хотя бы капелька добра.
Пусть не добра, мечты, иллюзий.
Ведь он хоть маг, но человек.
И человек на нас похожий.
Прожить в пустую целый век
Ни маг и не колдун не может.
А значит есть у него цель
Иль тайны темной назначенье.
- Чтобы раскрыть сей тайны дверь,
Мне надо проявить терпенье,
Настойчивость и разуменье.
Уж ты мне, милая, поверь -
Развеять дум своих сомненье
И бед всех ваших тяготенье
Я попытаюсь". Ума пытливая игра
Ратмира властно привела
В простор воздушных грез, мечтанья.
В порыве властного желанья
Хотел он тайну разгадать,
Учеником прилежным стать
И все полезное впитать,
Что есть в науке врачеванья
У колдуна. И исцелить родную мать
Федорки. Однако, что же предпринять,
Чтоб мага обратить вниманье,
Войти в доверье к колдуну?
Наверно сложно одному
Готовить снадобья и взвары,
Ходить с кошелкой на базары?
Помощник верный колдуну
Сдается, нужен. Я ему
Свое доставлю предложенье.
И каковым будет везенье
Зависит вряд ли от меня.
Не стану я терять ни дня,
Чтобы без всякого сомненья
Добиться нужного решенья.
Нарвал Ратмир полезных трав,
И на базаре, став в ряды,
Стал продавать целебные листы.
При этом не роняя слов -
Мол, нем был парень от рожденья.
Лишь рук заметные движенья-
Привычка многих продавцов,
Непревзойденных хитрецов,
Являли скрытое решенье.
Души волшебника движенье
Привлек вниманье герой.
- Ты что, совсем, совсем немой?
В ответ Ратмирка головой
Тряхнул в знак полного согласья..
- А хочешь, так пойдем со мной,
Служить и жить под крышею одной
Ты будешь прямо во дворце.
Я царский лекарь и аптекарь.
И я нашел в твоем лице
Того, кто мне заменит сына.
Ты грамотен? Ах, нет. Причина
Еще одна, чтоб тайные мои труды
Остались в туне между нами.
Ведь никогда не можешь ты
Раскрыть кому - то смысл и тайну
Моих магических движений.
Прошло полгода стой поры
Как во дворце он поселился.
И тайно в тайные труды
Волшебника, как клещ вцепился.
И многое постиг из тайн,
И для Ратмира стало явным
Все то, над чем дрожал и чем гордился,
И что держал в секрете маг.
Бывают в жизни огорченья,
И как опасно их значенье
Для жизни или для здоровья
Представить никогда не можем.
И там, где надо осторожно,
Идем порой дорогой ложной..
Ратмир своею головой
Не мог представить, что порой
Подставить может ножку рок,
Или судьбы лишь то урок.
Предугадать ну кто бы мог,
Попав в мучительный острог?
Ратмир по прихоти купчины
Там окзался без причины.
Лишь по навету подлеца
В железо взяли молодца.
А там звон алчный серебра
Сломал Ратмиру три ребра,
Избил его до полусмерти.
Всегда так было, уж поверьте
С пристрастьем добывают факты
Или улики. Впрочем вряд ли
Хоть кто - то может изменить
Издревле буйственную прыть
Тех, кто как око охранить
Законность действия обязан.
Но не положено нам знать,
Что там творит "закон" в тени
От глаз людских и от ушей.
И если есть права в руке,
То будет разум в кулаке,
Но чтоб не слышен был нам крик
Несуществующих улик.
Выхаживал Василий долго
(Оприч магическому толку),
Но выправил он все ж Ратмира.
- Бесплатно никого я в мире
Доселе не лечил. Ты первый,
Кого лечил я без корысти."
Вассилий был суров и злобен.
Никто из смертных не способен
Познать секрет его трудов
И тайну древнюю отцов.
Колдун тут в думу погрузился
В печали к парню обратился:
- О, был бы сын, тогда б ему
Я передать мог одному
Все знанья предков, врачеванье
И магов тайные преданья"
Однако волею всевышней
Лишен наследников Василий.
Глава тринадцатая
Я путь Ратмира все следил,
И на мгновение забыл
О нашей милою Федорке.
А зря, между чужих страстей
Она вдруг стала. Как на горке
Ее судьба скользнула в круг
Совсем нежданного вниманья.
Его величество и слуг
Прельстило нежное созданье.
Король увидел на арене
Ее девичью красоту,
Полет в воздушном океане,
На тонкой проволке прыжки.
И тут же приказал привесть
Ее под царственную честь.
И в жизни короля унылой,
Подвласной мага тайной силы,
Она как роза будет цвесть.
Но эту радостную весть
Федоркино отвергло сердце.
В нем жил Ратмир. И уж поверте,
Души невинной прочный житель,
Движенья сердца повелитель
Так завладел ее мечтами,
Что уж никто в ее обитель
Как бы ни рвался - не проник.
Из клетки золотой сбежала
Домой. Туда, где мать ее лежала
На койке мучима тоской. Где дочь?
Федорки нету день - деньской.
И вот она как тень предстала
Пред матерью и рассказала
Ее что в жизни этой ждет.
Такой нещадный поворот
Придумать мог лишь злобный рок.
- Я преступила чрез порог
Своей несчастной бедной доли.
И скоро оказалась в поле
Среди цветов и родников.
Смотрю: погони нету боле.
И там среди цветов на воле
Мне стало радостно до боли.
Душа с природою слилась
И в сердце вдруг отозвалась
Такою трепетной волною
Как будто мой Ратмир обнял
Своею нежною рукою.
И мысль куда - то понеслась,
Как марево перед зарею
Над раскаленною землею.
Я стала путь искать домой,
Идти нехоженой тропой.
А вкруг меня, как по спирали.
Играя, бабочки летали.
Их беззаботный вольный лет
Меня волнует, мысль влечет
В просторы сказочных видений.
Туда, где счастие живет.
И без тревог и без волнений
И в неге мир степей цветет.
Вдруг боль. И кто-то укусил
Меня в совсем босую ногу..
И я уже совсем без сил
К тебе, родная, приползла.
Ратмиру б о беде сказать...
Как не хочу я умирать -
Едва раскрывшийся букет,
Не зная жизни в цвете лет.
Глава четырнадцатая
Ратмир обжился во дворце.
Колдун нашел в его лице
Помощника. Ему казалося, что он
Умом недюжным одарен
И на лету хватал азы
Науки, что отец Базили
Годами вдалбливал Василью.
И стал тревожиться колдун-
Постигнет знания Ратмир
И станет во дворце двоим
Мир тесен. Пусть хотя б и так,
Пока он мной еще терпим
Не наложу я смерти знак
На его лик. Хоть он мастак,
Но не сравним со мной никак.
Всю эту сложную картину
Оценивал не раз визирь.
Его пленяла в парне кротость,
И ум, и широта души.
И он, о парне позаботясь,
Того к наукам приобщил
И к языкам. Когда несчастный сообшил
О том, что может говорить.
Но злой колдун, подлог почуяв,
Надумал Косту извести.
Настольной книги лист бумажный
Смертельным ядом пропитал.
Ратмир проделку увидал.
"Не трожь ее, она опасна"-
В тревоге он сказал визирю.
- Да вот бессилен я Василя
Своею волей наказать
Хоть я визирь, второй по силе
Я в государстве человек,
Но очень хваток наш Василий -
Монарха нашего завлек
В свои послушливые сети.
Тут, видно, бес ему помог.
Притворство - вот его девиз!
Перед монархом он покорный.
Ему не верю я бесспорно.
Вот в прошлом годе наш маркиз,
Душевный человек, поэт придворный,
Со смехом эпиграмму бросил
Ему во след, Чрез пару дней
Смотрю уж мертвого выносят.
Но что поделаешь - злодей
На короля свое влиянье
Как сеть набросил. Сам плебей,
А уж заносчив до предела.
Я королю: ну что за дело?
В ответ он машет лишь рукой.
И вот меня уж на покой
Едва ль сегодня не отправил.
А это против всяких правил.
Преступник, словом, и злодей.
Он как бессовестный холдей
Повсюду за собой ставил
Зло и раздор среди людей.
Глава пятнадцатая
Король пропажей опечален
Федорки нет, куда пропала?
- Фигляры, олухи, лентяи,
Как вы девчонку потеряли,-
Кричит он, топая ногой,-
Сыскать Федорку, а иначе
Ответ держать вам головой.
Подите все к чертям собачьим,
Доставьте мне ее скорей,
Чтоб красотою неземной
Она была мне утешеньем.
Как луч лампады золотой
Блистала здесь она в светлице.
Идите прочь. Мне ваши лица
Как редька горькая весной.
А без нее уж не годиться
Жить в этой горнице пустой
Как тень в гробнице золотой.
Монарху вскоре принесли
Почти безжизненное тело.
Как отблеск гаснущей зари
Такие ж красные большие
Кой - где виднелись пузыри.
Она едва дышала. Смело
К ней в спешке подошел Василий:
- Ну, проживет она от силы,
Я думаю, два дня. Не боле
И не в моей уж больше воле
Ее в сознанье привести,
Болезнь тем паче отвести
С ее угаснувшего тела.
Не только я, тут мой отец
Ничто бы сделать не сумел,
Хоть был он врач, могучий спец.
К ней подходить сейчас опасно,
Все потому - болезнь заразна.
- Позвольте мне, мой государь,
Одной ногой стоящую в могиле
Уврачевать, сказал Ратмир,- Я думаю, осилю
Ее в сознанье привести,
Потом, возможно, увести
От той черты, уж за которой
В подземный мир уходит хворый.
- Ах, ты не нем?- Вскричал Василий.
Обманом ты похитил дар,
Как вор, пришедший на пожар.
- Тебя питали соки злобы,
Нажива виделать во сне.
О ней мечтал ты среди ночи,
И лишь о ней мечтал во дне.
Она затмила твои очи.
Ты должен был лечить бесплатно,
Нести надежду в каждый дом,
И поступать больным во благо,
Лечить чем можно, даже словом
Внушать надежду на успех
И утешать обязан всех,-
Во гневе так визирь сказал,
И обратившися к Ратмиру,-
Лечи больную,- приказал.
Три дня в страданиях души,
В волненьях сердца, ожиданьях,
Как век бушуюший прошли.
Четвертый день в закату мчится.
И солнце, этот шар катится,
Бредет исхоженной тропой
За горизонт. И на покой,
Устав, златая колесница
Уж приготовилась ложиться.
И вдруг Федорка ожила.
- А долго ль я в бреду была?
Спросила девушка, вставая,-
Я помню как домой пришла,
Как занедужила, заснула.
Что дальше - то со мною стало
- Убей, король, его, убей,
Не стоит жалости твоей
Обманщик этот и злодей.-
Вскипел во злобе врач Василий,-
Из - за него твоя невеста
Сбежала, словно лань лесная,
Когда за ней охотник мчится.
Упасть коварная мечтала
В его объятья. Я - то знаю
К чему ведут его занятья.
Как смог он дерзкий притвориться
И в заблуждение ввести
Всех нас. Обманом во дворец проник
Как - будто бы его язык
Ему не служит. Казни, король, его, казни!
Чтоб он не мог младые дни
В довольстве и любви прожить.
-Ты жаждешь смерти? Что ж, старик,
Свою подругу - смерть привык
Ты как награду разносить.
И уж не я, а ты злодей.
И без натуги день рожденья
В день смерти можешь превратить.
Или совсем, не тратя силы,
На женщин порчу навести,
Или проклятье отвести
С судьбы заблудшего чухонца,
Иль с глазу сглаз перенести
На промелькнувшего ливонца.
Отца Федорки сжил со свету.
И мать хотел за ним свести.
Но черную твою я знаю мету
Я спас ее. Представь на миг:
Что сам своей рукой казнить
Меня сумеешь, как привык.
Ты изготовишь сильный яд
Его я выпью. И подряд
Три дня я буду жизнь спасать.
Удасться выжить, я опять
Сюда приду. И мой черед
Свое искусство показать
Какой я врач тогда придет.
- Ну, что ж, пусть будет так,
Любой мне яд лишь как награда.
Клянусь - нет в мире этом яда,
Который не смогу стерпеть
Или успешно одолеть.
Ну, а тебя ждет тот час смерть,
Как только выпьешь хоть глоток
Из этой чаши. Пей, сынок!
Слова, как бич у палача,
Который бьет со злом, с плеча,
Хлестали по сердцу Ратмира.
Он выпил яд, но его сила
Тот час же парня не скосила.
Но лишь лицо перекосилось
У колдуна от лютой злобы.
- Снадобья моего попробуй,-
Сказал с улыбкою Ратмир.
И в емкость чистую налил
Свой чистый, как слеза, напиток.
Его с презрительной усмешкой
Волшебник пил с хрустальной плошки.
Вдруг поперхнулся, посинел,
И дух его тот час из тела
С печальным стоном отлетел.
- Ах, ты разбойник, ах, злодей.-
Вскричал король,- как ты посмел
Своею подлою рукою
Убить спеца врачебных дел!
Тебя ждет плаха и топор-
Так будет разрешен ваш спор.
- Ну что же, это ваша воля.
Скажу вам правду, моя чаша
Была наполнена водой
Чистейшей, горной, питьевой.
- А ну-ка, сам ее испей!
- Могу, ведь я же не злодей
Себе. И выпил воду сам Ратмир.
-Так отчего же умер маг?
Король растерянно спросил.
- Секрет простой воды колдун
Не мог понять,- сказал визирь,
В нем зло гнездилося от рода.
И, закипев, в всесильном гневе,
Нещадным пламенем сожгло
Его, прорвав души оковы,
Как волны моря рушат молы.
.
Глава шестнадцатая
- А правду ль молвил маг Василий,
Что в твое сердце нежной силой
Давно вошел уже Ратмир?,-
Спросил король,- и мир любви
Для вас с тех пор, что дом родной.
Хотя сквозь беды и несчастья
Вам довелось пройти. Ведь так?
- Да, это так и прав был маг.
Не буду я твоей женой,
Хоть поплачуся головой.
Одним Ратмиром я жила.
Одним Ратмиром голова
Моя забита. Что слова -
Когда на сердце чувств избыток.
Жизнь без Ратмира хуже пыток.
Его я только увидала,
Своей душою обнимала
С тех пор до этого мгновенья.
С кипеньем чувств не совладала
В любви объятия упала.
А у тебя прошу прощенья
За тот случайный странный раз,
Когда прельстился мной ваш глаз.
Вы обманулись. Мне сейчас
Всего дороже, тот, кто спас
Меня и мать мою от порчи.
Ему я в церкве поклялась
Быть верною женой до гроба.
- Отдай мне блеск лучистых глаз,
Душистый запах нежных губ.
Прошу тебя, мой царь, испуг
Сорви прошу с ее очей.
Отдай мне звук ее речей
Ее улыбку, нежный взгляд,-
Мне без нее не жизнь, а ад,-
Просил, колени преклонив,
Ратмир. Ему казалось в этот миг,
Что все еще силен старик,
Что тень его еще владеет,
Еще висит над королем
И ждет его казенный дом
Иль смерть под острым топором.
- Клянусь - я этого не знал,
Когда приказы отдавал
Ее тот час сюда доставить.
Мне очень жаль, ну, что лукавить,
Ведь в твоем сердце вмещено
Ратмира славное лишь имя. Оно,
Как нежный свет твоей судьбы
Прольется счастьем на бразды
Всей вашей жизни. Может быть,
Здоровье короля хранить
Ты как тот маг с успехом можешь.
- Прошу тебя, мой государь,
Послушать верного слугу,-
Склонив в поклоне гибкий стан,
Сказал визирь, - тебе могу
Я донести былых времен
Преданья, истину простую:
Счастливый лекарь хворь любую
Успешней может одолеть,
Чем несчастливый. Его иметь
Гораздо лучше под рукою.
Глава семнадцатая
Прости, читатель, за наивное решенье
Таков сюжет, он просит отступленья..
На срок Ратмира мы оставим не у дел,
И повод, кажется, для этого созрел.
Пророком мой поэт явил себя народу
И прославляя на века свободу,
Позором заклеймил бездушный мир.
Стихи его пророческих видений
(Так может лишь писать великий гений)
В нас до сих пор волнуют кровь.
И все сильней к нему любовь
Умом взращенных поколений.
Пророком жил и умер гений.
Поэт, которого любил я всей душою,
И подражать ему посмел, не скрою.
И на его стихах я и рос и зрел.
Доселе горечь сердце гложет-
Рука веков смести не может
Из памяти преступное названье,
И вопреки дуэльному закону,
Вплотную подошел подлец
И прямо к груди прислонил он дуло
Орудья, дышащего смертью.
И в сердце безоружного поэта
Во злобе свой послал свинец.
И хлынул дождь, то слезы неба
В безмерной скорби пролились.
Но как набат в сердцах народа
Звучит могучий его стих.
Назвать я имени убийцы не хочу,
Все потому, что палачу
Преступно сохранить названье.
И потому, что смерти дата
Давно уже озвучена,
И рядом с гением она,
Как преступленье Герострата,
С поэтом связана в веках.
Хотя уже и тлен и прах-
Все, что осталось от поэта,
Но накрепко сидит в умах
Твой чудный гений, юный Миша.
Мир праху твоему - ты так сказал о Саше.
Но вечно жив ты в сердце нашем.
Наперекор преступному закону
Вознесся выше правящего трона
Твой беспощадный звонкий стих.
И дивный голос не утих
Звучит и ныне мощной силой
Над нашей жизнию унылой.
Перекрою твою же фразу:
Ты вечностью и славою наказан.
И я , как раб поэзии высокой
Стараюсь жизнь вдохнуть в свои же строки.
Но стоп, прекрасное мгновенье.
Оставить я хотел свои мученья
Но тень великого ученья
Манила чудной красотой.
Как веры луч светил передо мной. .
И не было в исканьях дня,
Чтоб дух поэта не подбадривал меня.
Эпилог
То брит, то готт мятеж рождали
И возмущенье оживляли
В среде российских берегов.
И не было тогда врагов
Преступней и глупей, чем сами,
Завороженные речами
Заокеанских мудрецов.
И кровь лилась в краю рекой
И плач стоял в стране родной.
Плебей иль смерд, иль господин
В порыве злостном, как один
Плясали под чужую дудку.
Не раз, не два такую шутку
Творил посланец Альбиона,
Суровый готт иль галл коварный
Свои деянья темной тайной
Скрывал под сению закона
И гордо нес свои знамена
Через Российские кордоны.
Но как не раз уже бывало
Русь опаленная вставала
И выходила из огня,
Свободу, честь свою храня.
Но уж давно в среде народной
Не зарождался дух свободный.
Вино свободы жадно пить
Пытались многие народы,
Да вот им жажду утолить
До сей поры никак не могут.
И даже там, где демос правит,
Уздою власть пуэбло давит.
Свобода изъявлений, слова
Формальна по большому счету.
Кого -то блеск ее пленяет,
Кому -то режет взор. Меняет
Былых устоев естество
И кубок смерти наполняет
Для тех, чье властное лицо
Сейчас народом управляет
И нас надеждою питает.
Однако же обмана жало
Нас больно ранит. Как бывало:
Надежды много - счастья мало.
И тщетно стала бы свобода
Будить уснувший дух народа.
Власть денег ныне миром правит.
И нежный возраст ядом травит
Исчадье ада - Интернет,
И от него спасенья нет.
Он, проповедник сладострастья.
И он на ложу наслажденья
Народам торит путь опасный.
Уже видны его плоды.
Он воспитатель, он кумир
Всех тех, кто миром будет править.
И я могу себе представить,
Что будет через много лет.
И свет разделится на тех,
Кто будет славить мир утех.
И на других, чей ум и совесть
Им помогали перенесть
Через невзгоды и гоненья.
Чрез оскудение любви
И чистоту души и честь,
Они ко гробу Господа придут,
Отринув прелести земные.
Любовь и вера их ведут
Уже в пределы неземные.
Они отринут, можеть стать,
Ухмылку ада и печать,
Как тень блаженства. Управлять
Тобою станет чип, куда б беспечною стопой
Ты не направил скорый бег.
Ты раб уже, не человек!
Послушен будешь, словно робот-
Продукт высоких технологий,
Без воли, без страстей, желаний.
Пустое тело без души,
Что полонил лукавый дьявол.
Послесловие
Теперь с главою убеленной
Смотрю на чистые листы
И уж ничем не вдохновленный
Я жду, когда мои мечты
Вновь вознесут меня к Парнасу,
Чтобы с волшебной высоты
Увидеть снова без прикраса
Я мог любимые черты
Моей прекрасной доброй музы