Пустяк и главное... делить
Бывает сложно.
Песчинка, камень ,мегалит
Друг с другом схожи?
Припомни, рядом видя их,
Состав отвергнув,
Был камень, что катал Сизиф
В аду до верху.
По непокатой по горе –
Крутой, скалистой,
Неважно: в нём – гранит, кремень,
Но падал быстро…
Царь опускался каждый раз,
И снова в гору
Катил свой камень, осердясь,
По приговору.
С трудом такую кару нёс –
Богам враждебный
За им открытый парадокс
В законе смертном.
Камю тот случай огласил.
В своём сюжете.
Не надо тратить столько сил,
Противясь смерти.
Зачем победу одержал
Для вечной жизни,
Аида в цепи заковал…
Мир обессмыслил?
Привычен мировой абсурд –
От сна до рвенья,
Что жизнь? Высокий атрибут
Для погребенья.
Спускаясь тыщу лет подряд
И поднимаясь,
Он изменился, говорят,
Чтоб жить не каясь:
Бесстрастен стал. И позабыт
Велеречивый.
Песчинка, камень, мегалит…
И царь… счастливый.
Миф о Сизифе
Сизиф бросил вызов Богам. Когда пришло время умирать, он попытался сбежать из преисподней. За это Боги решили его наказать: вечно он должен был вкатывать огромный камень в гору, откуда тот неизменно скатывался вниз, и все нужно было начинать сначала. Боги полагали, что на свете нет ничего ужасней, чем тяжёлая и бесполезная работа. Камю считает Сизифа абсурдным героем, который живёт полной жизнью, ненавидит смерть и обречен на бессмысленный труд. Сизиф наиболее интересен Камю, когда он спускается к подножию горы к скатившемуся камню. Это поистине трагический момент, в который герой осознает своё безвыходное положение. У него нет надежды, но нет такой судьбы, которая не может быть преодолена с помощью презрения к ней. Осознание правды позволяет принять и покорить её. Камю утверждает, что когда Сизиф осознает бесцельность своей задачи и однозначность своей судьбы — он обретает свободу в понимании абсурдности собственной ситуации и достигает состояния умиротворенного принятия. Камю заключает, что «все хорошо» и, несомненно «Сизифа следует представлять себе счастливым».
Пастернак
***
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.
Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.
Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
Так некогда Шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.
Достигнутого торжества
Игра и мука
Натянутая тетива
Тугого лука.