Третья часть 29-й сонаты для фортепиано – это баркарола космического Стикса.
Как будто ты садишься на скамью в лодочке Харона и плывешь по водам невообразимой реки. Медленно покачиваясь на волнах и наблюдая за происходящим вокруг. Но что это? Какие-то химеры прошлого и будущего являются твоим очам.
Бетховен – путешественник во вневременьи, который считывает образы, ему не принадлежащие. Как будто кто-то извне ведет его восприятие, а он внимает и вбирает. И воплощает…
Бетховен – уже не Бетховен. Он – отголосок трагичной поступи Реквиема Моцарта…
Он – романтичный мечтатель, идущий за ломаными линиями мелодий Шопена, прозревающий иные образы. Он – трогательное воспоминание традиций, вплетающий классику пассажей Скарлатти.
Эта музыка – словно затяжной полет в невесомости совершенных форм и явлений, которые открылись взору и слуху (глухота не помеха умеющему слышать внутренним сознанием Бетховену).
О, сколько упоенья и противопоставленья скорбного приятия… И снова взлет, и опять паденье… И так раскачивается лодочка человеческого существа на волнах Вечности, вновь и всегда…
И мудрость Всевышнего Абсолюта утешает, укачивает колыбельной музыкой космического Стикса…
… Но у четырехчастной сонаты есть продолжение, поэтому переход по ту сторону – в небытие не случится. Последние звуки – и ты стоишь еще на этом берегу, оставляя глубоко внутри воздушные поцелуи пленительной Вечности, так и не получив ответа на вопрос: что там за гранью – Смерть или Бессмертие?