Блог Между Ног. Четвёртый сезон, эпизод седьмой. Космос.
Часть первая. Фантазия.
Эпиграф. Слишком длинный, чтобы выносить его за скобки. Слишком длинный и слишком много значащий в логике последующего. “У Андреевского креста Лу повернулась ко мне спиной, встала на колени и красиво выгнула спину. У меня в руках было две горячие золотые свечи. Они обе за считанные минуты полностью залили золотом спину и бедра Маши. Когда с воском закончили, Маша поднялась на ноги, ухватилась пальцами за крест и встала к нему, низко опустив голову. Я взяла в руки свои флоггеры и начала пороть. От каждого удара золотые брызги разлетались в разные стороны. Каждый раз, когда флоггеры касались ее спины или ягодиц, от них вспыхивали золотые искры. Я ничего подобного не видела прежде. Золотой воск слетал с ее кожи, как сияющая чешуя.” Салемская ведьма. Опубликовано двенадцатого января две тысячи двадцать первого года.
Бабка моя по материнской линии, как я уже неоднократно рассказывал, и как, скорее всего не единожды ещё упомяну по самым разным обстоятельствам, так вот - бабка эта, эта - то есть моя бабка, потомственная ведьма. Во всяком случае, она в это верит, и того достаточно. Мать её снимала порчу с деревенских коров, а сама же Неля Фёдоровна, практикуя до развала Союза - по старинке и наитию, после той агонии пошла, если опять же не врёт, в некую школу паранормальных искусств, где лекции читали звёздные телеколдуны тех тёмных времён. Тут-то как раз ровно ничего мистического. Дед был достаточно богат, а мода на экстрасенсов была на самом пике. Так что в том, что вся эта шайка мошенников создала большой наукообразный лохотрон, а мы в нём поучаствовали, ничего удивительного. И вот после этой астральной Академии, сумбурные и непоименнованные знания бабки моей обрели систему. Прежде всего систему терминологическую. Модную и понятную слуху тогдашнего обывателя. В те же времена начала копиться её личная эзотерическая библиотека. В библиотеку шло всё - от желтушных тонких газет о неопознанных летающих объектах до талмудов от предков современных инфоциган. Руководства по выходу из тела.
Тут, правда, следует сделать одну оговорку. Когда в старшей школе я стал активно и недолго увлекаться научно-популярной литературой о физике и астрономии, то по прочтению какой-нибудь очередной брошюры, отдавал её на освоение бабке. Через два-три дня она неизменно просила меня оставить эту книгу в её эзотерической библиотеке, а потом - полная эмоций от только что прочитанного - пересказывала мне книгу, которую я же ей и принёс, с тайной надеждой приобщить к научной критике. И всякий раз глаза мои округлялись от удивления, что и как она там вычитала и как поняла книгу. Простенькая статья о природе света в пересказе её превращалась в неопровержимое доказательство существование тонких планов реальности, где наши души существуют одновременно, как материя и как волна. И она была абсолютно уверена, что именно об этом там и написано. Ровно с тех пор в её магическом разговорнике всё чаще стала мелькать фраза “учёные это давно доказали”. Вот тебе и научная критика. Так что о подлинном содержании книг её библиотеки, тех, что не от меня, но от лукавого, или же о методической программе астральной Академии я знаю только то, что - совершенно очевидно - было там что-то совсем другое. Впрочем, вдруг это у нас наследственное?
В любом случае, вся эзотерика и магия, какую я знаю, это её магия. Ей понятая, так, как бог на душу. Её собственный космос. И до самой моей старшей школы, наслушавшись её рассказов, я засыпал исключительно в позе вызова контактёра. Изо всех сил пытаясь выйти из тела и призвать своего покровителя с далёких звёзд. Лежал, ногами к окну, всматриваясь в глубокое ночное небо, на спине, прямо, вытянув руки вдоль тела ладонями вверх. Потом закрывал глаза. И концентрировался. Концентрировался. Концентрировался. И проваливался в сон в совершенном бессилии от очередной неудачи. Потому, наверно, от обиды, и полез в эту научно-популярную астрономию.
Увлекающаяся натура, он же мальчик-истеричка. В первых числах декабря прошедшего года, ближе к четырём часам ночи общаюсь я по видеосвязи со Звёздочкой. С контактёркой Алиной, покровительницей из далёкой Москвы. Причина - очередное торопливо-несдержанное, страдательное публичное заявление. А я и не заметил. Думал - написал нечто смешное, лёгкое, ироничное, о том, как люблю продаваться. Ан нет, со стороны, - говорит, - опять ****острадания художника. Ну что ж, отлично. Окатила холодной водой - это я люблю. Спасибо, что возвращаешь в реальность. Не за что. Реальность на связи! Обращайтесь. Через два дня уехал к ней в Москву. В реальный мир.
Часть вторая. Реальность.
Со времени моего последнего визита квартира стала иной. Когда Алина только переехала в центр, я посильно помогал с ремонтом и общением с коммунальными службами, так что застал это пространство в его ещё не преображённом и совершенно фантастическом виде. После разбора антресолей выяснилось, что принадлежало это зазеркалье некогда видному в своих узких кругах уфологу, специалисту по летающим тарелкам и внеземным цивилизациям. Несколько коробок наукообразных рукописных статей на эту тему, а также вырезки из газет, в том числе - зарубежных газет периода до распада. Недолгие поиски во всемирной паутине выдали большое интервью с ним. Публикацию начала девяностых для кажущегося вполне серьёзным издания. Кроме следов внеземных цивилизаций были и следы вполне земных. Посреди квартиры разве что не лежали пустые бутылки и труп какого-нибудь пропойцы. В остальном антураж соответствовал. Контактировать с коммунальщиками в вопросах их экспертности нужно было много.
Теперь пространство выглядело иначе. Ковры, подушки по всему периметру, медные и деревянные подносы с пиалами и фруктами, огромные комнатные растения, вдоль стен - розовые световые ленты, которые служат основным освещением, свечи и сборы для возжигания и окуривания, горящие почти без перерыва. Дым. Много дыма. Сладкого дыма. Изменился и её плейлист. Теперь это гипнотические медитативные звуки, клубящиеся, петляющие, медленно растекающиеся в пространстве. Приходят гости, ложатся на подушки и разговаривают друг с другом. Страстно, увлечённо, о самом сокровенном. О своём.
Настя, эротический фотограф, а теперь ещё и издательница журнала, Ксенья, специалистка по йони-массажу, Салемская Ведьма и Лу, Красный Дракон. Или вот, например, Евгений. Где-то там, за пределами реальности, он важный и солидный стоматолог. Большой специалист. Но здесь его страсть - ставить людей на гвозди. И ещё одна. Читать их перед тем, как встанут. Вот об этом он сейчас и рассказывает, попивая какой-то китайский сбор. Глаза сверкают розовыми отблесками. Он рассказывает о том, почему мы не умеем видеть другого. О коконе фантазий и ожиданий. О том, как иногда этот самый другой ещё и подыгрывает своей маске. И много много о методах, которыми доктор Евгений учится смотреть насквозь. Какие-то непонятные мне термины, типологии, рефлекторы, трансляторы, генераторы, манифесторы… Много рассказывает. С любовью. А хочешь проанализирую тебя? Конечно!
Ну как? Тебе было интересно? Можно я честно отвечу? Я встал в фокус твоего внимания, потому что мне интересен ты, а не я. Я люблю слушать.
Девятнадцатое декабря. Центр современного искусства Марс. Открытая практика гвоздей садху для собравшихся желающих. Ставят Евгений и Алина. Я сижу в стороне. Не только от них, но от всех, от всего кольца заинтересованных наблюдателей. Потому что все они - часть общей картины. Без них не понять. Работают. Разговаривают. Интересно.
Через несколько часов мы все отправляемся на закрытый эзотерический квартирник где-то на Покровке. Автомобиль паркуется в узком тупичке. Холодно. Чертовски холодно, если честно. В просвете домов, если оглянуться в сторону главной улицы, как на секунду промелькнувший на периферии сознания другой мир, возле храма - переминаются с ноги на ногу десяток людей с бело-червоно-белыми флагами протестующей вот уже полгода братской республики.
Поднимаемся в мансарду. В тот самый момент, когда мы переступили порог пространства, в главном зале завершилась какая-то очередная - по расписанию - практика. Завершилась раскатистым низким басовым ударом гонга. И полтора десятка медитировавших до того человек одновременно и напевно прокричали на выдохе - “Я счаааастлив!”. Мы растекаемся по пространству, осматривая разные комнаты. В дальней комнате снова встречаюсь с Евгением и прошу его дать одну из досок. Встаю.
Постепенно все гости утекают снова в большой зал на церемонию распития особого какао. В чём его особенность? Понятия не имею. Я же стою. Один в дальней комнате. Достаю книгу. Это очень плохая книга. Книга, которую следовало бы выкинуть или сжечь от того, насколько вредная, вторичная и некорректная информация о женской физиологии там дана. Поэтому я достаю её, чтобы рисовать. В названии на обложке первое слово заклеено ярким стикером “****А”, так что в переименованном виде это звучит - “****а - твой космос”. Звучит, как отзыв о неудачной эзотерической сессии. Стою. Рисую. Через час люди потихоньку возвращаются.
Обрывки чьих-то диалогов. Я постигла холод. Уму не с чем сравнить - ум живёт здесь и сейчас. Вы понимаете, что я Вас не понимаю? Гвозди - это эффект ЛСД. В какой-то момент с сознанием происходит то же самое. Самое главное в любых эзотерических практиках - это чувство юмора. Иначе можно ёбнуться.
Забавная штука эта ваша реальность. Вот ведь какой с ней парадокс выходит. Для контраста - мистика. Мистика как попытка влюбиться. Попытка очароваться какой-нибудь совершенно неправдоподобной идеей, быть захваченным ей, погрузиться в эту атмосферу и забыть про всё. Стать просветлённым именно в том обратном значении слова просветление. Затуманить глаза сладким плотным дымом, кроме которого и не видно ничего, ни в какой просвет, как ни обернись. Закрыться в кокон. Только до конца это всё равно не получается. Кокон всегда надорван. А реальность тогда что? Посмотри, как работает сама идея реальности. Все только и озабочены во что бы то ни стало к ней прорваться. Вот и выходит, что не магия реальна, но сама реальность действует, как магия. Как мистика. Захватывает и обволакивает непроницаемым коконом. И потому так много на ней спекуляций. Всякий шарлатан, обещающий очередную красную таблетку хватает тебя за эту страсть, за одержимость реальностью. Я открою тебе глаза - и вот ты уже в секте. Даже если это секта наукообразной астрономии.
Часть третья. Космос.
Космос, как известно, состоит из идеальных геометрических фигур. Вечных и недвижных. И главной из фигур этих является Круг. А потому в конце декабря я поехал во Псков к своей бабке Неле Фёдоровне, потомственной ведьме и самой увлечённой рассказчице о себе и о своём. Это у нас наследственное?
На Новый Год имел неосторожность подарить ей тонометр, поскольку прошлый она совсем извела. Неосторожность - потому что следующие два дня она не сходила с места, снова и снова перемеряя давление. То не веря показаниям и требуя, чтобы я сходил поменять, то отслеживая рост цифр нон-стоп, как реалити-шоу. На третий день, вроде успокоилась. И жизнь вошла в прежнее русло. То есть встала.
Псков и до того был городом достаточно спокойным. Вечным и недвижимым. А тут ещё зима. А тут ещё мировая пандемия и карантин. И квартирка у неё с какими-то, видно, перекрытиями непроницаемыми почти, так что ни видео не загружается, ни даже фото. Еле-еле интернет урывками ловит. Только и делать, что сидеть, да текстовые публикации пролистывать. Не поэтому ли к исходу третьей недели эта короткая заметка так меня взорвала? Или дело в другом? В том, что тут и есть искомый проблеск реальности?
Вот смотри. В силу своей работы я много, а главное - невероятно пристально - наблюдал вживую за публичными выступлениями разных мастеров боли и наслаждения. Въедался глазами без тени вожделения. Самым отстранённым образом. Снова и снова. Три или четыре раза и сам был на месте прилюдно истязаемого. Совсем не много, всего ничего, но достаточно, чтобы понимать, о чём пишет ведьма. Додумать, дочувствовать, прожить момент. И всё же этот короткий текст совсем не равен любой, какой бы она ни была, живой физической золотой порке у креста. Это переживание проговаривания, переживание самих слов. Но не в фантастическом литературном смысле. Есть особое наслаждение писать, ничего не придумывая от ума. Дело не в достоверности, даже не в читателе. Ты знаешь, что каждое слово - прожито телом. За каждое слово уплачено. Золотые искры разлетаются от каждого удара по клавишам. И завидуешь молчаливой, оказавшейся в фокусе её речи о себе. Другой в её фокусе речи о себе. Как бы парадоксально это ни звучало. Понимаешь? Удар гонга. Я счастлив.
“У Андреевского креста Лу повернулась ко мне спиной, встала на колени и красиво выгнула спину. У меня в руках было две горячие золотые свечи. Они обе за считанные минуты полностью залили золотом спину и бедра Маши. Когда с воском закончили, Маша поднялась на ноги, ухватилась пальцами за крест и встала к нему, низко опустив голову. Я взяла в руки свои флоггеры и начала пороть. От каждого удара золотые брызги разлетались в разные стороны. Каждый раз, когда флоггеры касались ее спины или ягодиц, от них вспыхивали золотые искры. Я ничего подобного не видела прежде. Золотой воск слетал с ее кожи, как сияющая чешуя.”