В гостинице холод, мелочь в кармане,
Дверь на замке и молчит телефон.
Цифры маячят в разбитом экране -
Номер, который выбрасывал вон.
Лёд укрывает дороги и пусто,
Одиноких огней в ночи мчит суета.
Декабрь сковал позабытые чувства,
Январь же добавил : то, друг, навсегда.
Я высказал всё. Седьмой год на распутье,
Не счесть всех бумаг, что исписаны вдоль.
Искренность легче свести на "забудьте".
Слова материальны? Помножьте на ноль...
Перчатки из кожи не греют ни капли,
Стены покинуты, свод звёзд - потолок.
Учившие нас - наступали на грабли,
Мы и сами усвоили этот урок.
Таксист улыбнётся, похоже, всё понял :
"Конечной не будет, садись, подвезу".
Тот, кто делился - ни капли не отнял,
Безразличие - всё, что с собой увезу.
Путеводной не видно, но так даже лучше,
В кармане билет греет холодом трасс.
А в памяти розы в объятии лужи,
А в сердце осколки несказанных фраз.
"Тормози, старина..." : мельком сказано вслух,
Купюра наотмашь, открытые двери.
Дело к утру, что придёт не для двух -
Какие смешные же ныне потери...
Ветер ударит по-дружески лихо,
И я не в обиде слегка улыбнусь.
Мост на Фонтанке, чарующе тихо,
Может то сон, может скоро проснусь?
Конечно, так было б, наверное, проще,
Но бегство, увы, совсем не к лицу.
Я здесь и не будет влекущего "позже",
А эта дорога подходит к концу.
Билет из кармана стал порван на части,
Хлопьями вмиг опустился в снега.
Пускай для тебя и останусь "отчасти",
Но ты для меня, знай, прошу, навсегда.
На Пушкинской пусто... Я растворился
В тех безграничных речных берегах.
И будто назло снова блекло приснился,
В холодных и тёплых январских снегах...